Европад

ГЛАВА 17 С НОВЫМ ГОДОМ!

Вдруг снова позвонил Дмитрий. Спросил, будет ли Эля в ближайшие дни в Берлине. Попросил приготовить пакет для Алекса. Говорил таинственно, обиняками.

Через пару дней объявился. Назначил встречу в метро. Повел Элю в ратушу. Там в приемной оторвал номерок, сел на скамейку в углу, откуда просматривалась комната, и заговорил:

— Есть подозрение, за тобой следят. Хотят выйти на Алекса. Прослушивают твой телефон. Возможно, у тебя дома стоит видеокамера. Попроси кого-нибудь из понимающих людей поискать и отсоединить.

Слова Дмитрия показались Эле бредом. Кому и зачем она нужна? Вдаваться в подробности гость не хотел. Взял у нее сверток, приготовленный для брата: Эля собрала все, что могло интересовать Алекса, было ему дорого. Фотографии, письма, дискеты, пару папок, на которых стояло: «Личное». Все это Дмитрий спрятал в сумку, протянул Эле три небольшие картинки маслом. Ее изображения. Портретами не назовешь. Скорее мечты о встрече.

— Алекс?

— Он. Класс?

— Высший!

— Не удивляйся. Это теперь его постоянное занятие.

— Как странно!

— Еще для тебя дискета. Сказал: «Не Брамс, но Эле понравится».

— Алекс пишет музыку?

— С утра до вечера сидит за роялем или мольбертом. Тебе записка. Прочитай и верни, я уничтожу.

Не от руки. Компьютер: «Я тебя очень люблю. Наберись терпения. Все будет хорошо». Дмитрий забрал письмо, тут же порвал, клочки не выбросил, спрятал в карман.

— Объясни, что происходит? Я вся извелась.

— Алекс в порядке. Деньги тоже. Боится, что кто-то их разыскивает. Понимаешь?

— Нет. Игра в прятки может тянуться годами. Моя роль?

— Обычная, женская. Сидеть и ждать. Как Пенелопа. Не все так просто. Надо найти заказчика. Попробуй вычисли, кто это. Поищи в своем окружении. У Алекса есть кое-какие догадки. Нужна твоя наблюдательность. Будем знать, чего от нас хотят, сможем вычислить кто. Терпение. Кстати, чем закончилась история с альдинской сумкой?

— Ничем. Не позвонили. Я же тебе говорила. Ничего нового.

Эля взглянула на часы, встревожилась.

— Мне пора на телестудию. У нас одна московская телекомпания проводит съемки. Выездной проект. Надо быть обязательно. Мой начальник Вадим и руководитель проекта Леонард — братья. Есть еще третий — Всеволод. Фамилия — Земаны. Одна нога здесь, другая — там, третья — на Луне. Теперь богачи так живут: весь мир в одном кармане держат, разными конечностями подпирают.

— Ты что? Мы же ни до чего не договорились.

— Что я могу сделать? Пусто в голове. Ни одной идеи. Может, завтра, с утра пораньше что-нибудь придумаем? У меня бывает, что ночью мысли посещают.

— У меня тоже. Ты очень его любишь?

— Да, — Эля нервно закурила. — Пока, если хочешь, пойдем со мной. Посидишь в зале, толпу поизображаешь. Некоторых хлебом не корми, дай себя на экране увидеть.

— Я это перерос. Но пошли… Чувствую себя форменным дураком: не знаю, что предпринять…. На каком языке там действо?

— Я же тебе сказала: москвичи. По-английски два слова могут, про немецкий не спрашивай. Так что вспоминай великий и могучий.

— Слава Богу, не забываю. Клиенты не дадут, если бы и захотел.

Эля была на машине. Припарковалась нагло, на тротуаре. Пояснила местную ситуацию в дороге:

— С парковками плохо, весь центр платный. И здесь не приткнешься. Вот нарушаем. Что делать? Место искать и полкилометра пешком идти — себе дороже. Уж лучше пару раз в месяц штраф заплатить, плановые расходы. Одно утешение, полиция с пониманием относится. Квитанцию на стекло, под дворник, — это само собой. Нарушил — раскошеливайся. Зато никаких штрафных очков в компьютере. Живи, радуйся дальше. И плати. А то у Берлина знаешь, какой долг? Страшно произнести.

— В Нью-Йорке тоже так. У вас хоть машины поновее и поменьше. У нас такие ржавые «кадиллаки» и «форды» раскатывают… Еще с тех времен, когда в ходу был лозунг «в Америке все большое».

— Не смеши, ехать мешаешь!

За разговорами добрались до места. Эля провела Дмитрия через кордоны охраны в зал и испарилась.

— Приду, когда все закончится. Это не очень долго.