Европад

ГЛАВА 25 КАК ЗАЖИГАЮТ ГОЛЛИВУДСКИЕ ЗВЕЗДЫ

После второго гудка трубка ответила. Конечно, по-немецки.

— Фирма «Директ вег», гутен таг!

— Их бин Генрих Рейнгольд. Их мехте, битте…

Повисла пауза. С другой стороны провода терпеливо ждали.

— Простите, вы говорите по-русски?

— Да, конечно, еще как!

Казалось, что сразу пахнуло средиземноморским загаром, тренированными мышцами и зарядкой по утрам. Голос был бодр и свеж. Но в то же время в меру почтителен.

— Прекрасно! Это другое дело! Я звоню вам по объявлению…

— Слушаю вас.

— Я прочитал в газете «Русский Берлин», что вы проводите набор статистов и даже предлагаете небольшие роли в фильме «Приключения гетмана Мазепы»…

— Нам действительно нужно несколько сот статистов и два-три десятка человек на эпизодические роли. В наших планах не только «Гетман», в ближайшем будущем мы хотим приступить к съемкам «Адмирала Нельсона», «Сталинградской битвы-3», сериала из жизни русских эмигрантов в Германии. Разумеется, на самом свежем материале, после развала СССР. Предполагается, что это будет мелодрама с элементами трагедии у старшего поколения, с разнообразными любовными линиями и криминальными эпизодами. Среди героев немцы-переселенцы, евреи, коренные жители…

— Здорово! Это какие же деньги нужны?!

— Немалые. Точнее сказать, большие. Но у нас международный проект. Задействованы США, Англия, Израиль, Украина. Обсуждается возможность участия «Мосфильма». Хотя Киев против допуска москвичей возражает.

— Вот это размах!

— Конечно. Представьте себе, молодая еврейка Ревекка влюбляется в прогрессивного сирийца. Несмотря на сопротивление родителей, они женятся, отправляются в свадебное путешествие в США. В самолете Махмуд, так зовут жениха, знакомится с группой арабов-террористов. Они принимают его за своего. Он предотвращает покушение на президента Буша, взрыв статуи Свободы, разрушение тоннеля под Ла-Маншем и Золотого моста в Калифорнии. И погибает. Никто не знает о его подвиге… Зрители рыдают. Ревекка тоже. Целый месяц. Потом влюбляется в немца-переселенца. Хотя родители против, выходит за него замуж. Любит его еще больше, чем араба. Они летят в Казахстан, по пути предотвращают взрыв в Байконуре и чуть не задерживают бен-Ладена, который под видом чабана, прикрываясь отарой овец, пытается через Казахстан и Россию попасть в Европу. В жестокой драке бен-Ладен то ли погибает, то ли нет, а вот нашего геройского Зигфрида точно убивают. Зрители рыдают, Ревекка тоже. До следующей серии.

— И что, потом она снова влюбляется?

— Да. Как вы догадались?

— Ну, знаете ли, я все-таки университет закончил… Читал немало. В студенческом театре играл.

Рейнгольду хотелось быстрее вернуться к важной для него теме: сколько он получит за участие в фильме и когда покажет себя друзьям на экране?

Но его собеседник никак не мог остановиться:

— Замечательно, господин Рейнгольд! Ваш театральный опыт повышает шансы. Что же касается Ревекки, то она последовательно влюбляется в алеута, русского, мексиканца, китайца, индуса. Все ее возлюбленные гибнут. Появляется мысль, что ее преследуют внеземные цивилизации, но в предпоследней серии выясняется, что Зигфрид из второй серии вовсе не погиб, его вылечили тибетские монахи. Оказывается, только его Ревекка любила по-настоящему и…

— Простите, какие еще тибетские монахи в Казахстане? Я там прожил много лет, где Казахстан, а где Тибет? — от волнения и возмущения Генрих заговорил стихами.

— Да-да, господин Рейнгольд. Вы совершенно правы, это наша недоработка. Конечно, какие тибетские монахи? Пусть это будут просто буддийские монахи. Мы обязательно внесем исправление в сценарий. Впрочем, мы отвлеклись.

— Вы, я вижу, тоже подкованы в науках. Простите, как вас называть?

— Называйте меня просто Саша, господин Рейнгольд!

«Надо же, — с симпатией подумал о своем невидимом собеседнике Генрих, — не говорили десяти минут, Саша запомнил мою фамилию, ни разу не спутал. В компаниях, бывает, раз пять себя назовешь, но тебя и в седьмой переврут, каким-нибудь Ремболтом окрестят».

Саша же в этот момент потешался: «Правильно учили на курсах менеджмента: сразу и намертво запоминай имя собеседника. Да и Карнеги не устает повторять, что нет для человека слаще музыки, чем собственное имя, которое произносят с почтением и уважением. Однако пора вернуться к нашему барану…»

— Так вот, господин Рейнгольд, хотя нам нужны сотни людей, звонят тысячи. Мы вынуждены проводить некоторый отбор…

— Конечно, конечно… — заметно погрустнел Генрих.

— Вы можете приехать к нам в офис и пройти первый тур собеседования, но можно сделать это по телефону. Как вам удобнее?

— Как мне удобнее? Как мне удобнее? — растерялся Генрих. — Куда надо ехать?

— Мы расположены в Бабельсберге…

— Где это?

— Вы не знаете, где Бабельсберг? Наверно, недавно в Берлине?

— Да, недавно, точнее, не совсем. Восемь месяцев. Но квартиру уже получил.

— Поздравляю, это дело важное. Где именно?

— В Марцане. Где еще? Здесь вся наша родня. Прямо филиал Союза.

— Бабельсберг от Марцана не так близко, это — окраина Потсдама, зона С при покупке билета. За пару часов доберетесь.

— За пару часов?

— Может, за час сорок.

— Нет, тогда лучше по телефону!

— У нас, знаете, интересно. Кстати, и вилла Штирлица тоже в Бабельсберге.

— Как так?

— Здесь основные съемки сериала «Семнадцать мгновений весны» проходили. И все дефовские фильмы снимались. Сейчас интереснейший музей работает. Декорации. Индейские вигвамы, салуны Дикого Запада для вестернов, реальные фрагменты советской подводной лодки. Впечатляет! Так что подумайте!

— Это даром?

— Не совсем. За символическую плату. Пятнадцать евро за вход. Но можно еще и шоу посмотреть со стрельбой, взрывами, извержением вулкана. За те же деньги.

Генрих поскучнел еще раз. Он быстро перевел еврики в привычные русские рубли и казахские тенге, ужаснулся полученной цифре и еще больше зауважал людей, для которых это не более чем символическая сумма.

«Нет, если попаду на съемки, там и посмотрю, — подумал Генрих. — Не грех иногда быть практичным».

— О чем еще надо беседовать? Мы вроде уже порядком поговорили?

— Ну, что вы! Сейчас я соединю с коллегой, она заполнит на вас анкету. Адрес, телефон, образование, рост, цвет волос, возраст. Да, мало ли что еще может заинтересовать режиссера. Фотография понадобится. До свидания, господин Рейнгольд, приятно было познакомиться. Соединяю с Мариной.

В трубке щелкнуло, раздалась приятная мелодия.

«Тили-тили-тили, это мы не проходили», — мурлыкал про себя Генрих.

Он был вполне доволен собой. Пару евро он, конечно, сжег на этом разговоре, но собеседник был интересный. И вообще, приятно чувствовать свою значительность. Когда они только приехали из своей казахской глухомани, как любил говорить его старший брат Руди, который давно обосновался в Берлине, работал водителем грузовика и чрезвычайно этим гордился, приходилось без конца выслушивать его наставления и поучения.

Сыт был этим Генрих по горло. Тем более что сам Руди только и мог за кружкой пива поговорить о резине, мощности двигателя, «феррари», «мерседесах» и шансах Шуми на победу в очередном заезде «Формулы-1». Жены их тоже не шибко ладили. И у детей дружбы не получалось. Генриху все время хотелось доказать, что Караганда все-таки не аул, а университет, пусть и провинциальный, не семилетка, которую едва одолел его старший. Про жену брата вообще говорить нечего. Детей рожала исправно — вся профессия. Недавно совсем сцепились. Руди кричит:

— Будущее за моторами! Как ты этого не понимаешь!

Генрих гнет свое:

— Это прошлая война была войной моторов. Сейчас век информации. Кто владеет информацией, тот правит миром.

На том и разошлись. Каждый при своем. На очередном семейном совете, когда в сотый раз обсуждали, что делать и куда пристраиваться, по предложению Генриха дружно решили: для начала надо собрать побольше информации. Притом объективной. Не по принципу «одна баба сказала», а из первых рук. Несмотря на курсы немецкого языка, которые они недавно закончили, с немецким все еще была напряженка, хотя дети уже дискотеку освоили. Тусовались, правда, больше со своими. Русские же газеты и журналы — их в Берлине порядком — были вполне доступны. Проработали несколько последних номеров. Выписали десяток телефонов. Жену заинтересовала фирма, которая помогала избавиться от лишнего веса и лысины, Генриху достались киностудия и надомная работа, которая не требовала предварительного обучения.

Жена еще втихаря надумала позвонить ясновидящей, которая не только укрепляла семью — это никогда не лишнее, тем более если тебе за сорок и первая седина пробивается, — но и обещала указать путь к финансовому успеху. Не то чтобы Эмма в это особо верила. Но вдруг? Сердце так иногда замирает в ожидании чуда! Генрих, конечно, муж как муж, не хуже людей. Но не принц. Даже не орел. Может, хоть чужие люди что-то подскажут. Тем более все консультации бесплатные. Есть же добрые люди на белом свете! Сын к планам родителей относился со снисходительной усмешкой, но обещал позвонить в фирму, которая искала энергичных и предприимчивых.

Музыка в который раз повторяла мелодию. Это начинало надоедать… Он же не мальчишка, чтобы висеть на проводе и слушать танец маленьких лебедей, все эти та-та-та-та, да и пфенниги, или, как их там сейчас называют, центы, горят. Не дело это. Генрих совсем уже собрался повторно звонить Саше и делать молодому человеку выговор, но аппарат как будто почувствовал его раздражение, щелкнул и заговорил таким приятным женским голосом, что Генрих напрочь забыл минуты тоскливого ожидания.

Низкий, грудной голос должен был принадлежать молодой красивой женщине. Он напоминал о существовании иных миров — кино и театра, соблазнительных дам и замечательных нарядов. Конечно, его жена — достойная женщина, он ее любит — давно и упорно. «Но Эмма не принцесса и не лебедь. Чего нет, того нет. Может, это справедливо, а может, нет. Но помечтать… На то они и мечты, чтобы иногда сбываться».

— Извините за задержку, — между тем ворковал голос. — Меня зовут Марина. Я ассистент режиссера. Мне поручен предварительный подбор статистов для массовки и актеров для эпизодов. Конечно, последнее слово за режиссером. Но обычно он к моему мнению прислушивается.

Начался долгий задушевный разговор. Марина записала его адрес и телефон. Посоветовала сделать хорошие фото, пяток прислать на их почтовый ящик, поинтересовалась, занимался ли Генрих спортом. Восхитилась, узнав, что он альпинист и поднимался на семитысячник, вспомнила Высоцкого, его песню «Лучше гор могут быть только горы…».

Казалось, все темы исчерпаны, но вешать трубку не хотелось. И только когда Генрих мельком взглянул на часы и увидел, что разговор продолжается больше сорока минут, он начал прощаться. Марина пообещала прислать вызов на второй тур и на съемки в массовку. На том расстались. Спросить о будущем заработке он так и не успел. Совсем не хотелось выглядеть мелочным.