Гадкий утёнок для босса

Глава 41. Миллион алых роз

Я планировала просто поцеловать его.

Выразить всю свою любовь нежным прикосновением… и никак не думала, что Лебеда настолько заведется от моей инициативы, что напрочь забудет про свое болезненное состояние. Слишком недооценила силу мужского желания, которое так долго концентрировалось на мне и оставалось неудовлетворенным.

Так что восхищение и злость, а заодно и полное отсутствие практических отношений с мужчинами, играют со мной… не дурную, конечно, но ту ещё шутку.

От моего легкого неопытного поцелуя Лебеда шумно втягивает воздух и вдруг стискивает обеими руками так, что отстраниться просто невозможно. Тянет к себе — плотно, чувственно, жадно… и кажется, что между нами не остается ни одного миллиметра свободного пространства.

Я замираю, чувствуя себя птичкой, угодившей в лапы большого дикого кота.

— Взаимно?.. — хрипло выдыхает он мне в губы. — Нет, Диана, ты ошибаешься. Я люблю тебя гораздо больше, чем ты думаешь. Готов порвать любого, кто осмелится причинить тебе зло… кто только косо взглянет в твою сторону и огорчит этим. Ты мне душу наизнанку вывернула, и я… просто болен тобой… понимаешь? Неизлечимо болен с того дня, как заглянул в твои прекрасные глаза.

— Понимаю, — улыбаюсь ему в лицо, чувствуя себя не очень уверенно из-за того, что сижу на нем верхом… и ощущаю растущее горячее давление его ширинки.

Лебеда в каком-то инстинктивном порыве прижимает меня к себе еще сильней, почти до боли, сбивая дыхание. Быстро снимает очки, и в следующую секунду с легким стуком они отправляются куда-то на панель управления.

— Моя сладкая… — шепчет он и начинает покрывать жадными поцелуями моë вспыхнувшее лицо. — Обожаю, когда ты так улыбаешься. Обожаю твой дерзкий взгляд. Обожаю тебя…

Его слова, подкрепляемые шквалом прикосновений, опьяняют меня моментально.

По всему телу разливается жар непередаваемо чудесного томления, превращая мою силу воли в желе. Да и к чему мне она сейчас? И к чему сопротивление, если Тимур — мой муж, а я хочу его так, что в глазах темнеет..? Хочу не меньше, чем подарить ему своими ласками уверенность в моей любви!

Внезапно в салоне машины раздается щелчок.

Широкое водительское кресло отъезжает назад… и одновременно с этим спинка опускается в горизонтальное положение, превращая сиденье в кушетку приличных размеров. Нормальненький здесь апгрейд для такого бабника, как Лебеда! Это у него, оказывается, не внедорожник, а какой-то… аходром на колесах получается!

Ревнивая мысль об этом вспыхивает в сознании всего на одно мгновение, но ее сразу же гасит вихрь мужского напора. Я даже не успеваю задуматься о том, что происходит. Не теряя ни секунды, Лебеда с безумным блеском в глазах изворачивается на внезапно образовавшейся кушетке и опрокидывает меня под себя. Наверняка при этом он задевает свою обожженную спину, но даже не морщится. То ли седативным чем-то в больнице накачался, то ли просто не замечает боли в порыве бешеного вожделения.

Мой сумасшедший…

Упавшая с меня свадебная накидка белоснежным покрывалом окутывает наше импровизированное ложе. И я чувствую обнаженными бедрами гладкий нежный шелк ее ткани, пока Лебеда стаскивает с моих ног джинсы и целует, целует, целует… не позволяя вынырнуть из головокружительного упоения его откровенных ласк. А я лихорадочно помогаю ему, извиваясь всем телом, чтобы выбраться из плена разделяющей нас одежды.

И вот наконец он снова на мне. Так близко. Так волнующе жарко и бесстыдно…

Девственная застенчивость обжигает меня на мгновение беспокойным смятением, но быстро и бесследно растворяется в острой жажде ощутить близость любимого мужчины всем своим телом. И я обнимаю его собой полностью — и руками, и ногами.

Пусть почувствует.

Пусть поймет, что я люблю его самого, а не его раненую красоту, вопреки въевшемуся в его подсознание убеждению жалкой родительницы — Валерии Лебеды. Ведь нам обоим не повезло с матерями… так почему бы не стать друг другу той душевной опорой, которой мы были лишены всю жизнь?

— Ты моя, Ди… ты моя… — жарко повторяет он несколько раз, то ли уговаривая, то ли требуя от меня подтверждения, и я с эгоистичной готовностью соглашаюсь:

— Я твоя… А ты — мой!

Мой ответ заставляет его улыбнуться. Я чувствую эту улыбку в поцелуе, ласкающем мне шею и грудь. Ощущаю в сбившемся дыхании.

Правда, в тот момент, когда Лебеда поддается вперед и выбивает из меня болезненно-сладкий вздох, эту улыбку сменяет удивленная радость.

— Ты и правда девочка… — сдавленно шепчет он с таким благоговейным потрясением, что я не могу удержаться от взволнованно-прерывистого вопроса:

— У тебя что… никогда… не было… девственниц?

Мысль об этом почему-то озадачивает, даже ревность ощущается не так остро. Неужели у него и правда не было отношений ни с кем, кроме опытных любительниц постельных игр?

Он молча мотает головой, задевая мою щëку белокурыми прядями растрепанных волос. Потом глухо произносит:

— Твой первый раз… Я должен был сделать это по-другому. Диана…

Я безжалостно прерываю его легким взбрыкиванием бёдер, и от этого движения у моего невозможно проблемного блондина вырывается низкий стон. А у меня от удовольствия вспыхивают звезды в глазах.

— Продолжай, — шепчу ему в губы. — Я хочу тебя. И люблю. А всë остальное неважно.

Внешний антураж, яркая мишура, красивые слова… это и правда для меня неважно. Потому что настоящую любовь мужчины ощущаешь совсем в других вещах.

В нежной и постоянной заботе от твоем благополучии…

Во властной тяжести взгляда, ищущего тебя повсюду, как нечто особенное и жизненно важное…

В упоительной страсти, с которой он ласкает тебя до тех пор, пока не убедится, что тебе с ним так хорошо, что хочется кричать об этом на весь мир… и лишь смутное осознание того, что вокруг — общественное место, пусть и всего лишь частная парковка, сдерживает тебя от громкого стона восхитительного наслаждения…

А еще любовь мужчины иногда проявляется через расточительное безумство, на которое он способен только ради любимой. И это…

…миллион алых роз, которые я увидела на следующее утро, когда впервые встала с нашей супружеской постели и подошла к окну, чтобы посмотреть на главную площадь.

Алое цветочное буйство заполонило там всë!

— Тимур… — озадаченно зову я, борясь с желанием протереть глаза и подозревая, что у меня что-то стряслось со зрением от слишком долгого ношения дешевых очков. — Подойди сюда. У меня какие-то глюки.

Позади раздается низкий смешок с нотками мужского удовлетворения. И этот звук, как и при первой нашей встрече, по обыкновению напоминает мне мурлыканье умиротворенного ласками кота.

Потом мою талию обвивают сильные руки, и Лебеда шепчет мне в ухо:

— Это не глюки. Ты же сама сказала во время интервью с Зоей, что мужчина может приятно поразить тебя только миллионом алых роз[12].

— Я же пошутила! — шокированно моргаю я, подмечая, как вокруг площади начинают скапливаться любопытные прохожие. И среди них есть даже репортеры с камерами. — Ты меня так взбесил тогда…

— А я не шутил. Вспомнил вчера об этом, когда ты уснула, и решил сделать тебе подарок. Прими его, Диана.

— Ладно, но куда мне девать все эти…

— Я люблю тебя.

Он произносит эти слова так просто и обыденно, что у меня вдруг ком подкатывает к горлу. А при взгляде на площадь с морем цветов, как в известной старой песне, хочется то ли плакать, то ли смеяться.

— Ты невозможный, Тимур Лебеда, — улыбаюсь я наконец и тяну его за руку на балкон, чтобы посмотреть на фантастическое зрелище поближе. — Ладно, давай выйдем. Пусть все увидят, за какого сумасшедшего романтика я вышла замуж.

Лебеда. Баллада о Гадком утёнке

На просторном балконе-террасе теплые полы и застекленные стены хоть и спасают от уличного холода, но не Диану в золотисто-бежевом мужском халате.

— Зябко, — говорит она, прижимаясь бочком к своему мужчине. И он накидывает на дрожащие плечи мягкий теплый плед.

Еë глаза — удивительно чистые и при этом невинно-томные, как у оленëнка Бэмби, — взирают на площадь с розами с жадной детской увлеченностью. Как будто девушка наблюдает интересное кино и торопится впитать каждый кадр, пока кто-то злой не вырубил электричество в кинотеатре.

Она всегда так смотрит, когда видит что-нибудь приятное. И эта ее особенность явно из детдомовского прошлого. Наверное, она считает такие радости жизни слишком мимолетным и ненадежным событием, чтобы позволить себе расслабиться. Не может поверить, что оно никуда от нее не убежит… и никто его у нее не отберет, пока она сама не решит, что ей достаточно.

Ничего, теперь он позаботится о том, чтобы она быстро привыкла к хорошему. Эта искренняя девушка со взглядом оленëнка заслуживает самого лучшего.

Тимур Лебеда смотрит на Диану и не может заставить себя перестать это делать.

Поздравляю, идиот! Ты превратился в маньяка, который и дня не может прожить без ее дерзких и простодушных глаз. Слишком был уверен всю последнюю неделю — одну из самых отвратительных в его жизни, — что потерял шанс на полноценные отношения с ней…

И никогда еще не был так счастлив от осознания своих ошибок.

— Красиво, — она приоткрывает широкое окно застекленной террасы и вздыхает. — Цветы только жалко. Завянут.

— Не завянут, — успокаивает он ее и украдкой смотрит в свой мобильник. Сейчас начнется, если накладок не будет. — Эти розы оптом из декоративно-садовых питомников привезли, прямо в горшках.

Ее лицо светлеет. И Лебеда в очередной раз мысленно поздравляет себя за то, что вчера ночью, когда собрал всю команду «Сэвэн» на срочную онлайн-конференцию, прислушался к совету Кати. Она сначала пряталась за спиной Царевичева, но когда речь зашла о таком огромном количестве срезанных цветов, храбро влезла под прицел видеоэкрана, чтобы настоять на альтернативе с горшками.

И оказалась права.

— Это ты хорошо придумал! — радуется Диана и собирается сказать что-то еще, но вдруг осекается и с озадаченным любопытством высовывается наружу. — Тимур, а что там делает Боярка? У него микрофон…

— Это сюрприз. Просто смотри и слушай.

Он бросает взгляд на площадь — туда, где стоит неприметный микроавтобус с аппаратурой. В ту же секунду Боярка, что-то втолковывающий толпящимся людям, поднимает голову к балкону и машет Диане рукой.

А потом патетически-торжественно, как депутат на выборах, объявляет в микрофон:

— Дорогие сограждане! Не пугайтесь — никто не собирается превращать центр города в цветочный рынок! Это разовая акция одного поглупевшего от любви новобрачного, который стоит во-о-он на том балконе и хочет впечатлить свою жену! Правда, я, как и вы, не уверен, что она оценит его расточительность… но нас же никто и не спрашивает, верно? Так давайте же насладимся этим праздником жизни! Гулять так гулять! Объявляю романтическую серенаду… прошу прощения… балладу! Они нынче что-то в моду начали входить… Итак, я объявляю балладу в честь прекраснейшей девушки… — он делает выразительную паузу и клоунски-выразительно обращается к Диане, которая слушает его с ошалевшим видом: — Диана, помаши согражданам ручкой… умница! Кстати, исполнять романтическую композицию будет небезызвестный в нашем городе золотой голос «Морозного клана»… Так давайте же тряхнëм стариной и послушаем новую версию любимой песни Дианы — «Гадкий отщепенец» — под новым названием! «Баллада о Гадком утëнке». Аплодисменты, сограждане, больше аплодисментов! После песни каждый из вас может абсолютно безвозмездно забрать себе столько цветов, сколько получится унести, если невеста не возражает. А всë остальное пойдет на нужды городской администрации.

— Не возражаю, — слабым голосом произносит Диана, хотя Боярка слышать ее не может, и оглядывается на Лебеду. — Я тебе уже говорила, что ты сумасшедший?

— Говорила, — усмехается он и хозяйски обнимает ее за талию. — Слушай песню. Я попросил Морозова повторить музыкальный креатив, как у Царевичева на свадьбе. Он сказал, что мы его достали, но заказ выполнил. Твоя любимая мелодия — и о тебе. Наслаждайся.

Всеобщее внимание толпы, которая таращится на балкон, заметно смущает Диану. Она исподтишка показывает мужу кулак — видимо, за то, что Батянин мог бы назвать «перебором креатива»… но звуки проникновенно-медленного и глубокого фолк-рока делают своë дело…

Творят задумчиво-сказочное настроение, которому невозможно противиться.

И при первых же словах песни на лице девушки появляется легкая улыбка — именно та реакция, на которую надеялся тот, за кого она вышла замуж.

На сказке иль присказке мир наш стоит,

О Гадком утëнке баллада звучит.

В поселке у города

Грязно и холодно…

Но приëмышу ли выбирать,

Где дышать,

Что поесть,

Или просто присесть-

Всë решает приемная мать.

Неродные-то братцы -

Хоть шпана, но красавцы!

Жить приëмышу с ними несладко.

Видят все: уязвимая,

Обзывают кикиморой…

Тяжко, если утëнок ты гадкий.

На сказке иль присказке мир наш стоит,

О Гадком утëнке баллада звучит.

Хватит жить по указке!

Отправляемся в сказку!

Руки в ноги — работа кипит.

Кто же знал, что нечаянно

Наш утëнок отчаянный

Босса взглядом одним покорит?

Индустрия красоток,

Круговерть лиц и шмоток -

Всем пресыщен давно Лебеда.

Он отказа не знал,

Что хотел, то и брал…

Его страсть — для утëнка беда!

На сказке иль присказке мир наш стоит,

О Гадком утëнке баллада звучит.

Но любовь — это сила.

Босса преобразила,

Благородства проснулся в нëм дар.

Стоп, за юбками гонка!

Бой за сердце утëнка

Не на шутку разжег в нем пожар.

Если стал вдруг уродом

В мире фальши и моды,

На утëнка не хмурь свою бровь.

Внешность роль не играет,

Если светом сияет

Настоящая в сердце любовь.