На протяжении всего срока пребывания на посту премьер-министра Шарон принимал основные решения по вопросам внешней политики и безопасности, мало считаясь с мнением своей партии, правительства или Кнессета. Он также не слишком тщательно соблюдал конституционные правила и процедуры. При принятии решений он опирался на группу советников, которую стали называть "фермерским форумом", поскольку некоторые из ее заседаний проходили на его ферме Сикамор. Форум фермы" был для Шарона аналогом "кухонного кабинета" Голды Меир, только в него не входили министры от правящей партии. В него входили сыновья Шарона, Омри и Гилад, начальник штаба Дов Вайсглас, специалист по связям с общественностью Реувен Адлер и еще несколько друзей и советников в зависимости от темы. На этом неформальном форуме Шарон постоянно поддерживал идею размежевания и игнорировал ее противников. Ключевой фигурой был Вайсглас, который был адвокатом Шарона, а теперь выполнял функции директора его офиса, устранителя проблем и главного канала связи с администрацией Буша. Вайсглас льстил Шарону, говоря ему, что он - единственный государственный деятель, способный решить вопрос о границах Израиля и определить его судьбу. Он также разработал теорию, согласно которой размежевание с сектором Газа при согласии американцев и широкой поддержке населения снизит давление на Израиль в вопросе продвижения к постоянному мирному урегулированию с палестинцами на долгие годы вперед. Хотя для разных аудиторий приводились разные причины в поддержку размежевания, именно эта идея была ключевой.
Шарон представлял свои идеи на рассмотрение не кабинету министров, а американцам, и от начала и до конца процесса согласовывал с ними каждый свой шаг. С американской стороны ключевой фигурой был Эллиот Абрамс, старший директор по Ближнему Востоку в Совете национальной безопасности. Абрамс был приглашен с секретным визитом к Шарону во время государственного визита последнего в Рим. Встреча состоялась 18 ноября 2003 года в столовой номера Шарона в отеле Cavalieri Hilton, где Абрамса ожидал потрясающий итальянский обед, приготовленный лучшим рестораном на территории отеля:
Вместо этого сотрудник Шарон принес нам блюдо, покрытое кусками мяса. Шарон сразу же принялся за дело: он пододвинул к себе большой кусок розового мяса и отрезал огромный кусок. Мне показалось, что это было похоже на ветчину, которую я не ел и предполагал, что Шарон тоже не мог есть. Поэтому я спросил его: "Что это за мясо?". Помахивая большой вилкой, он ответил: "Эллиот, иногда лучше не спрашивать".
Когда разговор перешел от еврейских диетических ограничений к ближневосточной политике, Шарон был предельно откровенен. С Сирией, сказал он, никаких переговоров быть не может, чего бы ни хотели американцы. А начинать обсуждать границу с этими убийцами - ну что ж, они уже делали это раньше, и ничего не вышло. Абрамс знал, что многие израильские генералы выступают за переговоры с Сирией, но они не были главными. Главным был Шарон, и он не хотел переходить на другой фронт; он хотел добиться перемен на палестинском фронте. Сообщение, которое Абрамс должен был передать президенту Бушу, было четким: если он, Шарон, начнет переговоры с Сирией, это будет шоком для Израиля, а шоков у Израиля было достаточно; сначала нужно разобраться с палестинцами. Израильтяне не доверяют палестинцам, добавил Шарон, и они не могут быть уверены, что что-то произойдет, но они должны попытаться. В этот момент Шарон впервые обнародовал свой новый подход. Если на какое-то время воцарится спокойствие, то можно будет демонтировать некоторые поселения в Газе. Но демонтаж поселений не будет результатом переговоров с палестинцами, сказал он. Он намерен предпринять эти шаги в одностороннем порядке: "Я не хочу быть в их руках, потому что они могут не выполнить или могут быть теракты". Это был первый намек американского правительства на то, что впоследствии получило название "размежевание".
Из рассказа Шарона об этой встрече следует, что уже на ранней стадии он дал понять, что его новый подход заменит "дорожную карту" "квартета". Именно в этом, с точки зрения Шарона, заключалась основная суть секретной встречи с Абрамсом в Риме: "Я описал ситуацию, что в отсутствие партнера я вижу опасность для Израиля, и поэтому необходимо освободиться от "дорожной карты" и перейти к другому плану". Другие израильские официальные лица подробно рассказали о том, что лежит в основе нового подхода. Эйваль Гилади, генерал, возглавлявший отдел планирования ЦАХАЛа, объяснил Абрамсу, что для израильтян размежевание с Газой было не просто попыткой заполнить вакуум, который они воспринимали как вакуум; это была часть нового отношения к палестинцам со стороны Шарона и израильских правых, первый шаг в гораздо более масштабном плане. По словам Гилади, "интифада и крах бывших приличных, даже близких отношений с палестинцами привели к морским изменениям в израильских взглядах. Видение мира и интеграции, которым грезил Шимон Перес и большая часть израильских левых, - "новый Ближний Восток", о котором говорил Перес, - быстро умирало, уничтожаемое терроризмом"
Впервые Шарон публично упомянул термин "размежевание" в своей речи в Герцлии 18 декабря 2003 г., но не привел никаких подробностей. Он лишь сказал, что если палестинцы не выполнят свою часть "дорожной карты", то "Израиль начнет одностороннюю меру по размежеванию с палестинцами". В интервью Йоэлю Маркусу из газеты Ha'aretz 2 февраля 2004 г. Шарон вскользь обмолвился о том, что эвакуации подвергнутся не несколько, а все поселения в секторе Газа. Для военных руководителей это стало неожиданностью: премьер-министр без должных консультаций с ними публично решился на стратегический шаг с далеко идущими последствиями. Процесс согласования плана полного вывода войск длился несколько месяцев и сопровождался серьезными политическими трудностями, но в июле 2004 г. правительство одобрило его в принципе. Только после этого ЦАХАЛу было предложено приступить к разработке детальных оперативных планов.
Все это время Шарон продолжал ориентироваться на Америку. В обмен на вывод войск из Газы он добивался от Америки одобрения своего параллельного плана по укреплению нескольких ключевых блоков еврейских поселений на Западном берегу реки Иордан. В число этих поселений, широко известных в Израиле как "поселения консенсуса", входили Маале-Эдумим, расположенный к востоку от Иерусалима, Ариэль, к северо-востоку от Тель-Авива, и блок Эцион, расположенный к югу от Иерусалима. Первоначальная реакция американских экспертов по Ближнему Востоку на эту идею была явно прохладной. Они были едины в своем неприятии любых формальных изменений в давней американской позиции по отношению к еврейским поселениям на территориях. Некоторые советники Буша рассматривали односторонний план Шарона по размежеванию как смелый шаг, который в конечном итоге может помочь начать переговоры об окончательном статусе. Однако в Госдепартаменте опасались, что "Газа первая" превратится в "Газу последнюю" и уничтожит шансы на мирное урегулирование, закрепив оккупацию Западного берега.
В итоге в ходе детальных переговоров с американцами был выработан план одностороннего ухода Израиля из сектора Газа и четырех изолированных поселений на Западном берегу реки Иордан. Характерно, что этот план игнорировал права и интересы палестинцев и даже не был представлен Палестинской автономии в качестве основы для переговоров. Встреча Аббаса и Шарона 16 марта 2004 г., через полтора месяца после публичного оглашения плана, напоминала диалог глухих. Аббас предложил Израилю передать его правительству все эвакуированные территории, чтобы укрепить свои позиции в борьбе за власть с ХАМАСом. Шарон проигнорировал это требование и ограничился перечислением предполагаемых шагов. Не обращая внимания на протесты палестинцев, Шарон и его помощники рекламировали этот план как вклад в построение мира на основе принципа сосуществования двух государств. Но своим правым сторонникам он в частном порядке сказал: "Мой план - это тяжелый для палестинцев, смертельный удар. При одностороннем движении не будет палестинского государства". В интервью газете Ha'aretz он уточнил: "Арабы боятся этого плана и везде пытаются действовать против него. Размежевание выгодно Израилю, и они тоже это понимают. Осуществление этого плана - смертельный удар по палестинцам и их мечтам".
Внешнему миру Шарон неоднократно представлял свой план как вклад в "дорожную карту". Разумеется, он не был ничем подобным; он даже не был дополнением к "дорожной карте". Скорее, это была его замена. Дорожная карта" предусматривала переговоры между двумя сторонами, которые должны были привести к решению проблемы двух государств к концу 2005 года. Шарон отказался от переговоров и предложил в одностороннем порядке перекроить границы Большого Израиля. Этот план, основанный на принципиальном неприятии палестинской национальной идентичности, был направлен на разделение и ослабление палестинцев, а также на срыв их стремления к созданию собственного государства. Обойдя палестинцев, "квартет", ООН и международное сообщество, Шарон имел дело исключительно с Белым домом. В качестве вознаграждения за предложение вывести 8 тыс. поселенцев из сектора Газа он потребовал от Буша поддержки в сохранении на Западном берегу шести крупных еврейских поселенческих блоков, в которых проживает 92 тыс. человек. На Дова Вайсгласа легла задача убедить американцев поддержать план, который противоречил как концепции президента Буша о двух государствах, так и "дорожной карте" "квартета". В соответствии с традиционной политикой США, администрация Буша первоначально выступала против одностороннего характера плана. Однако к февралю 2004 г. администрация была готова изменить свое мнение в случае провала мирных переговоров. Умеренные партии продолжали выражать обеспокоенность тем, что они отказываются от мирных переговоров, не дав им шанса. Однако советник по национальной безопасности Кондолиза Райс и Эллиот Абрамс считали, что речь Герцлии свидетельствует об идеологическом сдвиге в мышлении Шарона, и их оценка повлияла на президента. Шарон был представлен как мужественный умеренный человек, который стремится к свободе и готов пойти против своей радикальной политической базы в интересах предложения "нового взгляда на ситуацию".
Райс по-прежнему опасалась, что Соединенные Штаты будут обвинены в соучастии в израильской уловке, направленной на вывод войск из Газы, а затем на неопределенное время на Западный берег реки Иордан. Поэтому она дала понять, что администрация будет рассматривать уход из Газы как политический прорыв только в том случае, если он будет сопровождаться определенным уходом с Западного берега. Гиора Эйланд, советник по национальной безопасности Израиля, разработал три альтернативных сценария ухода с Западного берега. Третий сценарий, который израильтяне назвали "Эйланд С", предусматривал эвакуацию пятнадцати поселений с населением около 15 тыс. поселенцев. Если верить Дову Вайсгласу, американские эксперты по безопасности посчитали, что это создаст слишком большой вакуум, который не сможет заполнить Палестинская автономия. Вместо этого они предложили Израилю эвакуировать только три поселения, чтобы опровергнуть слухи о том, что размежевание с сектором Газа направлено на укрепление израильского присутствия на Западном берегу. Другими словами, речь шла не более чем о символическом отступлении Израиля. Несмотря на столь существенное сокращение ожидаемой от Израиля поддержки, обещанная поддержка не пострадала.
Таким образом, была тщательно подготовлена почва для очередного визита Шарона в Вашингтон. Это был уже восьмой официальный визит Шарона в США с тех пор, как он стал премьер-министром. На встрече в Белом доме 14 апреля 2004 года президент предоставил своему гостю все, о чем тот просил, и даже больше. Буш знал об обвинениях в том, что Шарон разыгрывает "карту мира", чтобы избежать полицейского расследования обвинений в коррупции на родине, но он также верил, что Шарон будет двигаться в Газе и что он - единственный израильский лидер, который может это сделать. Поэтому он хотел оказать Шарону политическую поддержку, необходимую ему для осуществления размежевания и победы над своими внутренними оппонентами. Публично назвав план Шарона "смелой и исторической инициативой" и реальным вкладом в построение мира в регионе, Буш дал Шарону два конкретных заверения. Во-первых, он пообещал американскую поддержку сохранению за Израилем основных поселенческих блоков на Западном берегу реки Иордан в рамках окончательного урегулирования. Во-вторых, он отказал палестинским беженцам 1948 года в праве на возвращение и заявил, что в будущем они и их семьи должны иммигрировать в будущее палестинское государство, а не в Израиль. Шарон попросил дать ему эти гарантии в письменном виде и получил их в ходе своего визита. Пакт Буша и Шарона был подтвержден в ходе обмена письмами между лидерами двух стран. Письмо президента Буша от 14 апреля было подготовлено Эллиотом Абрамсом, неутомимым сторонником максимально возможной американской поддержки Израиля. В совокупности два заверения, содержащиеся в письме президента, означали резкий разворот американской политики в отношении арабо-израильского конфликта, проводившейся как демократическими, так и республиканскими администрациями с 1967 года. Они также уничтожили остатки доверия к администрации Буша как к честному посреднику в урегулировании палестино-израильского конфликта.
Реакция арабских стран на пакт Буша-Шарона была смесью неверия и разочарования. Все чувствовали, что, приняв одностороннюю националистическую программу Ликуда, Буш дал сигнал к гибели мирного процесса. Арафат назвал заявления Буша "новой Декларацией Бальфура", отсылая к печально известному обещанию Великобритании в 1917 году поддержать создание национального дома для еврейского народа в Палестине, а король Иордании Абдалла II отменил запланированную встречу с Бушем. Учитывая, что Шарон является сторонником тезиса о том, что "Иордания - это Палестина", у короля были все основания отмежеваться от соглашения, по поводу которого с ним не было проведено никаких консультаций и которое может дестабилизировать обстановку в его королевстве в результате притока палестинцев с Западного берега реки Иордан на Восточный. Президент Египта Хосни Мубарак отметил, что сейчас в арабском мире ненависть к американцам сильнее, чем когда-либо прежде. Организация Исламская конференция также осудила Вашингтон за поддержку односторонней инициативы Израиля. Для некоторых мусульман сговор Буша с Шароном был настолько беззаконным и глубоко оскорбительным, что вызвал бурную реакцию.
Хотя письмо Буша Шарону не имело обязательной силы в международном праве, оно представляло собой серьезный отход от международного консенсуса, и Европейский Союз отреагировал на него резко. На встрече министров иностранных дел стран ЕС в Тулламоре (Ирландия) 16 апреля было заявлено, что ЕС не признает никаких изменений границ от 4 июня 1967 года, кроме тех, которые были достигнуты по соглашению между сторонами. В этом заявлении было также ясно сказано, что право на возвращение беженцев - это еще один вопрос постоянного статуса, который должен быть предметом переговоров и согласования всех сторон спора. Однажды вечером Дов Вайсглас был на ужине с Хавьером Соланой, верховным представителем ЕС по общей внешней политике и политике безопасности, который не пытался скрыть своего гнева, назвав письмо президента "ударом в спину" мирному процессу. Вайсглас поинтересовался причиной столь резкого суждения. Солана ответил, что письмо отнимает у палестинцев основные возможности для ведения переговоров. После того как Израилю было обещано изменение границ и отсутствие права на возвращение, о чем еще можно было вести переговоры?
Критика со стороны Евросоюза не помешала Шарону поздравить себя с впечатляющей, по его мнению, дипломатической победой. По его мнению, Европа останется враждебной к Израилю, что бы она ни делала, а "квартет" - это kloom, "ничто" на иврите. Практически в одиночку Шарон добился сейсмического изменения позиции Америки, изменения, которое могло бы переосмыслить конфликт на целое поколение или даже больше. Он убедил американского президента поддержать его план по укреплению позиций Израиля на Западном берегу реки Иордан и отложить "дорожную карту" на второй план. Шарон использовал эту поддержку для преодоления противодействия плану размежевания с сектором Газа со стороны правых элементов в правительстве и правящей партии, а также для того, чтобы удержаться у власти, несмотря на обвинения в коррупции, по которым он и два его сына находились под следствием полиции. Через несколько дней после возвращения из Вашингтона, выступая 22 апреля в Кнессете, Шарон подчеркнул историческое значение последнего события в особых отношениях. "Политическая поддержка, которую мы получили во время моего визита в США, - это беспрецедентное достижение для Израиля", - сказал он. "Политическая поддержка такого масштаба и силы, как в письме президента, не оказывалась нам с момента создания государства Израиль. . . . Палестинцы расценивают письмо президента как тяжелейший удар со времен Войны за независимость".
Вывод войск из Газы
Кабинет министров одобрил план разъединения только после нескольких кризисов и отставки. Решающее заседание состоялось 6 июня 2004 года. За два дня до заседания Шарон уволил министра транспорта Авигдора Либермана и министра туризма Бенни Алона и вывел их партию "Национальный союз" из состава коалиционного правительства. Тем не менее, прежде чем получить большинство голосов за свой противоречивый план, ему пришлось пойти на существенные уступки, включая раздельное голосование по вопросу о ликвидации каждого поселения, что означало, что политическая борьба будет продолжаться еще несколько месяцев. Биньямин Нетаньяху, позиционирующий себя в качестве альтернативного кандидата в будущей борьбе за лидерство в "Ликуде", выдвинул ряд возражений, некоторые из которых были пустяковыми. В итоге за план проголосовали 14 министров, против - 7. 5 июля в Кнессет было внесено не менее шести вотумов недоверия правительству, и голосование завершилось вничью. В Ликуде появилась группа мятежников, которые попытались заставить Шарона отступить, но общественное мнение было на его стороне. Поселенцы были на взводе, но общественная поддержка вывода войск неуклонно росла: нелегко было оправдать выделение 50 тыс. солдат для защиты 8 тыс. поселенцев. Переломным моментом стало нападение на поселение Нетзарим в Газе в октябре 2004 г., в результате которого погибли две женщины-солдатки. Вертухаи Шарона развернули эффективную пиар-кампанию против поселенцев и мятежников из Ликуда. Американская поддержка была одним из основных аргументов, использовавшихся при продвижении плана размежевания. В интервью, которое он дал газете Ha'aretz, Дов Вайсглас объяснил цели и преимущества размежевания с Газой:
Значимость заключается в замораживании политического процесса. А когда вы замораживаете этот процесс, вы препятствуете созданию палестинского государства, препятствуете обсуждению проблем беженцев, границ и Иерусалима. По сути, весь этот пакет, называемый палестинским государством, со всеми вытекающими отсюда последствиями, снимается с повестки дня на неопределенный срок. И все это с авторитета и разрешения. Все это с благословения президента и ратификации обеих палат Конгресса. . . . При грамотном управлении нам удалось снять с повестки дня вопрос о политическом процессе. И мы приучили мир к пониманию того, что разговаривать не с кем.
Вайсглас прибегнул к клиническим терминам, чтобы объяснить, как именно будет заморожен мирный процесс. По его словам, план размежевания - это консервант принципа последовательности, который гласит, что политического процесса не будет до тех пор, пока палестинцы не проведут реформы. Размежевание - это "бутылка с формальдегидом, в которую вы помещаете формулу президента, чтобы она сохранилась на очень длительный срок". Размежевание - это действительно формальдегид. Оно обеспечивает такое количество формальдегида, которое необходимо для того, чтобы не было политического процесса с палестинцами". Юрист по профессии, Вайсглас особенно гордится тем, что американские обязательства были закреплены в письменном виде. "Мы получаем сертификат о запрете на переговоры", - сказал он журналисту Ha'aretz. "В сертификате говорится: (1) Не с кем разговаривать. (2) Пока не с кем разговаривать, географический статус-кво остается неизменным. (3) Сертификат будет аннулирован только тогда, когда это произойдет - когда Палестина станет Финляндией. (4) До встречи и Шалом."
Откровенное признание высокопоставленного помощника премьер-министра в том, что Израиль намерен похоронить мирный процесс, вызвало вопросы и протесты в разных кругах. Вайсглас утверждал, что его слова были процитированы вне контекста и что его неправильно поняли. Однако никакие ухищрения не смогли исправить ущерб, нанесенный авторитету правительства. Пострадал и американский авторитет. Невозможно было игнорировать широко распространенное в мире недовольство действиями Израиля и его поддержкой со стороны Америки. Кондолиза Райс потребовала разъяснить позицию Израиля в свете интервью, но осталась удивительно терпимой к израильской двуличности. Особенно трагичной была история с домами и фермами, которые должны были быть эвакуированы поселенцами. В переписке с правительством США Израиль обязался передать все оставшиеся в Газе здания международной комиссии. Предоставление построенных евреями домов палестинским беженцам было бы жестом великодушия и имело бы большое символическое значение. Но израильское правительство, совершенно лишенное каких-либо великодушных инстинктов, согласилось с ПА снести эти дома. Разделение труда заключалось в том, что израильские бульдозеры будут сносить дома, а ПА - расчищать завалы. Райс назвала это соглашение историческим шагом на пути к миру. Это было странное заявление: снос домов обычно не рассматривается как вклад в достижение мира. Оно подтвердило обвинение в том, что мирный процесс - это, по сути, механизм, с помощью которого Израиль и Америка пытаются навязать палестинцам свое решение. На втором плане находилась продолжающаяся глобальная война с терроризмом, которая сыграла важную роль в согласовании американской и израильской политики в отношении Палестины. Как заметил Джеймс Гелвин, "если Новый мировой порядок создал условия, в которых могло возникнуть Осло, то война с терроризмом создала условия, в которых Израиль мог проводить политику навязывания одностороннего решения своей палестинской проблемы"
Тони Блэр решил публично присоединиться к пакту Буша-Шарона, что было тем более непонятно, учитывая его роль в убеждении Джорджа Буша в необходимости международной инициативы по решению палестинской проблемы в преддверии вторжения в Ирак. Буш, как уже отмечалось, никогда не был искренне привержен "дорожной карте"; он согласился на нее отчасти в качестве вознаграждения Блэру за поддержку по Ираку, а отчасти для завоевания друзей и влияния в арабском мире. Несмотря на отступление Буша и Блэра, "дорожная карта" продолжала представлять собой наиболее широкую меру международного консенсуса в отношении дальнейших действий на израильско-палестинском направлении. Все остальные члены "квартета" - Россия, ООН и ЕС - сохранили полную приверженность ей. Последовав за Бушем в его безоговорочной поддержке Шарона, Блэр цинично предал палестинцев и нанес серьезный удар по надеждам на урегулирование путем переговоров. Это было, возможно, второе по значимости предательство Великобританией палестинского народа со времен Декларации Бальфура 1917 года.
Ясир Арафат умер 11 ноября 2004 года. Точная причина смерти так и не была установлена, что вызвало подозрения палестинской стороны в том, что Израиль отравил его с помощью коллаборационистов из его окружения. В 2013 году тело Арафата было эксгумировано, и группа швейцарских ученых сообщила, что в нем в восемнадцать раз превышен безопасный уровень содержания полония - высокорадиоактивного и чрезвычайно опасного химического вещества. Это сообщение породило предположения об инспирированном Израилем заговоре, однако Израиль решительно отрицает свою причастность к смерти своего великого врага. Арафат и при жизни был неоднозначной фигурой. Израильтяне представляли его как заядлого лжеца, спонсора терроризма и главное препятствие на пути к миру. Они постоянно поливали его грязью, и кое-что из нее прилипало. В результате этой непрекращающейся грязи вокруг Арафата сложился миф. Приходу к власти Ариэля Шарона способствовало убеждение, что только он может справиться с мифическим палестинским монстром. Негативный образ Арафата закрепился и на Западе, что имело серьезные политические последствия. Билл Клинтон использовал Арафата в качестве козла отпущения за провал саммита в Кэмп-Дэвиде, а Джордж Буш-младший - в качестве оправдания неудач в продвижении "дорожной карты". Миф об Арафате-монстре позволил западным лидерам освободить себя от ответственности. "Вместо этого, - по словам Кармы Набулси, - они наблюдали, некоторые подбадривая, как демократически избранного лидера годами держали в тюрьме и медленно убивали, не испытывая, по-видимому, никаких моральных терзаний или стыда". Этот миф сделал все это возможным. Арафат - препятствие".
Набулси справедливо отмечает, что Арафат, при всех его недостатках и ошибках, выступал за справедливый мир на основе исторического компромисса. Он верил в создание двух государств на основе выполнения резолюции ООН 242 и в справедливое решение проблемы беженцев - главных жертв этого конфликта. Легитимность Арафата обусловлена тем, что он был избран демократическим путем. То, что он представлял, и стало причиной его смещения: палестинцы - единый народ, независимо от того, живут ли они под военной оккупацией или в лагерях беженцев, и коллективно они имеют право на самоопределение. Арафат понимал асимметрию власти, то, что его народу трудно договориться о выходе из оккупации только дипломатическими средствами, когда оккупант намерен удерживать его землю. С другой стороны, примеры успешных переговоров, когда оккупант признавал необходимость прекращения оккупации, были многочисленны. Сам Арафат часто использует в качестве примера призыв генерала де Голля 1958 года к "миру храбрых" с алжирским вооруженным освободительным движением FLN. "Арафат олицетворял собой важную реальность: мир наступит тогда, когда будет достигнута свобода для палестинцев, и ни минутой раньше". Тем временем Арафат давал надежду своему многократно униженному и жестоко угнетаемому народу.
Уход патриарха ознаменовал конец целой эпохи в палестинской политике. Первым делом необходимо было избрать нового президента, который стал бы преемником Ясира Арафата. Президентские выборы, состоявшиеся 9 января 2005 г., стали испытанием для палестинской демократии, и палестинцы прошли его с блеском. Группа из нескольких сотен международных наблюдателей весьма положительно оценила ход выборов. В выборах участвовали шесть кандидатов, были оживленные дебаты и настоящая борьба. Победителем стал Махмуд Аббас, кандидат от основной партии ФАТХ, получивший 62% голосов избирателей. Вторым, набравшим 19% голосов, стал доктор Мустафа Баргути, уважаемый врач и лидер реформистской политической партии "Аль-Мубадара". Шестидесятидевятилетний Аббас имел отличные задатки для того, чтобы возглавить палестинцев в пост-арафатовскую эпоху. Он был умеренным человеком, принимавшим активное участие в мирном процессе в Осло, и соавтором Йоси Бейлина, который в 1995 г. стал известен как план Бейлина - Абу Мазена. После краха процесса в Осло и начала интифады Аль-Акса в 2000 г. он неоднократно предупреждал, что применение силы нанесет палестинцам больший ущерб, чем израильтянам. Уже через неделю после инаугурации Аббас отправился в Газу и убедил ХАМАС и "Исламский джихад" приостановить нападения на Израиль в обмен на молчаливое согласие Израиля на прекращение огня. Его целью было не подавление, а кооптация боевых организаций, инициирование внутреннего мирного процесса между различными палестинскими фракциями, что позволило бы ему добиваться возобновления переговоров с Израилем об окончательном статусе. Программа Аббаса была программой "квартета": добиться прекращения огня, провести политические и финансовые реформы, реорганизовать силы безопасности, утвердить верховенство закона и возобновить переговоры с Израилем о двух государствах. Но для продвижения к решению проблемы двух государств требовалось сотрудничество с израильским правительством, а его не было. Правительство было непреклонно: оно отказалось вести переговоры с новым палестинским президентом по вопросам окончательного статуса, как и с его якобы нечестивым предшественником.
В соответствии с "Планом одностороннего размежевания", в середине августа 2005 г. израильские силы безопасности начали выводить из поселений тех, кто еще не покинул их. Первоначально армия заявила, что на очистку двадцати одного поселения потребуется шесть недель. По мере того, как все большее число семей соглашалось получить предложенные правительством деньги и уехать, армия пересмотрела свою оценку в сторону уменьшения до трех недель. В итоге на очистку всех поселений, кроме нескольких обреченных, ушло менее трех дней. Два из четырех поселений на Западном берегу привлекли непокорных мессианских евреев, которые оказали сопротивление, но Газа имела наибольшее значение, и отступление оттуда оказалось гораздо более легким, чем предсказывали правительство и его оппоненты. После грозных предупреждений о том, что принудительное выселение восьми тысяч поселенцев спровоцирует гражданскую войну, приведет к падению правительства и откроет необратимый раскол между армией и народом, противники вывода войск были ошеломлены его скоростью и относительной легкостью. Вывод войск стал важнейшим вопросом для партии "Ликуд", и это не лучшим образом отразилось на Биньямине Нетаньяху, который в последний момент разорвал отношения с Шароном. Операция была почти слишком успешной для Шарона, поскольку она подорвала любые попытки утверждать, что она была настолько травматичной, что аналогичного вывода войск с Западного берега быть не может. Был создан важный прецедент. Угрозы гражданского неповиновения ни к чему не привели. Опросы общественного мнения показали рост поддержки вывода войск, и некоторые израильские комментаторы заявили, что события этой недели стали победой демократии над теократией. Это была также крупная личная победа Шарона над поселенческим лобби.
Во главе поселенцев стоит небольшая и фанатичная группа, которая с 1970-х годов приобрела фактически право вето на определение границ Земли Израиля и ее исключительно еврейской идентичности. Даже самые левые правительства Израиля воздерживались от демонтажа поселений в разгар мирного процесса в Осло. По иронии судьбы, Шарон - один из самых ярых сторонников поселений - в конечном итоге также оказался ответственным за их разрушение. Ценой, которую он заплатил за победу над поселенцами, стало отчуждение правого крыла блока "Ликуд", соучредителем которого он сам был в 1973 году. В ходе дискуссии о размежевании Ликуд не смог превратиться из идеологически определенного движения в центристскую партию. Группа депутатов Кнессета от "Ликуда" взбунтовалась, обвинив Шарона в предательстве и поощрении терроризма. Шарон считал, что для сохранения своей национальной идентичности Израиль должен консолидировать сокращающееся еврейское большинство на меньшей территории. Это означало, что Иерусалим и прилегающие к нему поселенческие блоки, где проживает большинство поселенцев, должны оставаться в руках Израиля за барьером безопасности. Однако многие члены его партии не захотели последовать его примеру. В сентябре 2005 г., в последний раз выступая перед центральным комитетом "Ликуда", Шарон приготовился сказать: "Не все останется в наших руках. У нас есть законная и справедливая мечта, но есть и реальность, и она жесткая и требовательная. Невозможно иметь еврейское демократическое государство и одновременно управлять всей Палестиной". Речь так и не была произнесена из-за таинственного саботажа звуковой системы. Но, несомненно, именно этим Шарон мотивировал свой отход от старой партии.
Когда раскол в Ликуде стал неизбежен, Шарон действовал с присущей ему решительностью. В конце ноября он создал новую партию, которая сначала называлась "Национальная ответственность", а затем переименовалась в "Кадиму", что на иврите означает "вперед". Шарон покинул "Ликуд", заявив, что тот ставит личные и партийные интересы выше национальных и поэтому не годится для управления страной. Его уход вызвал крупнейший переворот в израильской политике за последние почти три десятилетия. Теперь на лидерство в стране претендовали три кандидата: партия Труда, которая хотела вести переговоры с палестинцами об окончательном урегулировании, "оплот" Ликуда, который был намерен блокировать дальнейший вывод войск, и Кадима, которая заняла центральное место на политической карте. Кадима" представляла собой новый консенсус в израильской политике. Курс Осло завершился почти всеобщим, хотя и ошибочным, убеждением, что палестинского партнера для мира не существует. Шарон наметил новый курс, предполагающий односторонние действия по определению окончательных границ Израиля с использованием барьера на Западном берегу, экспроприации земель и расширения поселений. Опросы общественного мнения предсказывали, что "Кадима" станет крупнейшей партией на выборах 28 марта 2006 г., но не получит абсолютного большинства. Но 4 января 2006 г. семидесятисемилетний Шарон перенес обширный инсульт, от которого так и не смог оправиться. В конце 2010 г. его перевезли на ранчо в иерусалимскую больницу в состоянии стойкого вегетативного расстройства. Он умер на своем ранчо 11 января 2014 г., оставив после себя горькое наследие. Его заместитель Эхуд Ольмерт, министр промышленности, торговли и труда, сменил его на посту лидера "Кадимы", выиграл выборы и сформировал следующее правительство. Менялись лидеры и партия в правительстве, но односторонность оставалась определяющей характеристикой израильской внешней политики.
ЭПИЛОГ
Восхождение Эхуда Олмерта на вершину власти в израильской политике было почти случайным. В немалой степени это было связано с тем, что в решающий момент он оказался в должности заместителя премьер-министра, которую Ариэль Шарон был вынужден присвоить ему в качестве утешительного приза за отказ от влиятельного поста министра финансов. Этот пост достался Биньямину Нетаньяху, бывшему лидеру "Ликуда" и премьер-министру. Ольмерт и Нетаньяху были убежденными сторонниками жесткой линии: разница заключалась в том, что Ольмерт последовал за Шароном в "Кадиму", а Нетаньяху остался в "Ликуде". Шарон не ожидал, что Ольмерт сменит его на посту премьер-министра, и не считал его достойным этой должности. Однако когда в январе 2006 г. Шарон впал в кому, Ольмерт автоматически стал его преемником и как лидера "Кадимы", и как исполняющего обязанности премьер-министра.
На выборах 28 марта 2006 г. "Кадима" одержала победу, получив 29 мандатов; второе место заняла Партия труда, получившая 19 мандатов. Кадима сформировала коалиционное правительство, в которое вошли Лейбористская партия, ШАС и новая Партия пенсионеров, получившие 67 мест в 120-местном Кнессете. Несмотря на то, что новое правительство выглядело более центристским, во внешней политике присутствовали элементы преемственности. Как и Шарон, Ольмерт был пожизненным сторонником "Большого Израиля", которого неумолимые демографические факты заставили умерить свои территориальные амбиции. Другим элементом преемственности было предпочтение военной силы дипломатии для достижения политических целей. Еще одно сходство заключалось в убеждении, что пока Израиль пользуется американской поддержкой, он может не подчиняться остальному международному сообществу. Вслед за шароновским размежеванием с сектором Газа Ольмерт предпринял "хиткансут", или сближение, на Западном берегу. Конечной целью его политики было отделение от палестинцев. Создание палестинского государства было лишь средством достижения этой цели. Три аспекта трехлетнего премьерства Ольмерта имеют особое значение для данного исследования: две войны и одна мирная инициатива.
В июле 2006 г., столкнувшись с захватом двух израильских солдат в результате неспровоцированного трансграничного нападения "Хизбаллы", Ольмерт мог бы использовать пятнадцать ливанских заключенных, удерживаемых Израилем, для переговоров об обмене пленными и продолжения "политики сдерживания", действовавшей с момента вывода израильских войск из Южного Ливана в 2000 г. Вместо этого он начал войну, чтобы укрепить свой авторитет сильного лидера. Единственным вариантом, который он представил кабинету безопасности, был план, подготовленный ЦАХАЛом, находившимся тогда на пике своего влияния. Однако движущей силой второй ливанской войны стали не генералы, а премьер-министр. Менее чем через сутки после принятия решения ЦАХАЛ начал массированную операцию против Южного Ливана с целью уничтожения или, по крайней мере, насильственного разоружения "Хизбаллы". Цель была нереальной, а операция, в ходе которой преднамеренно наносились удары по гражданскому населению, что было грубым нарушением законов войны, оказалась откровенно провальной. Сам Ольмерт подвергся резкой критике со стороны назначенной правительством комиссии Винограда по расследованию этой войны, которая назвала его решение "ошибочным и необдуманным" и упрекнула ЦАХАЛ в неподготовленности, неадекватном планировании и низкой эффективности.
Несмотря на призывы к отставке в связи с выводами комиссии, именно полицейское расследование ряда коррупционных скандалов заставило Ольмерта объявить 28 сентября 2008 г. о своем намерении уйти в отставку, хотя в итоге он оставался на посту временного премьер-министра до мая 2009 г. На следующий день после этого заявления Ольмерт дал весьма откровенное интервью массовой газете "Едиот Ахаронот". Он уже отошел от позиции Шарона, публично заявив, что возводимая на Западном берегу стена - это не просто мера безопасности, а обозначение окончательной границы Израиля. В интервью он откровенно признался, что на протяжении десятилетий ошибался в своих внешнеполитических взглядах и действиях. Подчеркнув, что "окно возможностей" было коротким, он заявил: "Мы должны достичь соглашения с палестинцами, что означает уход почти со всех - если не со всех - территорий", и уточнил, что любая территория, оставленная Израилем на Западном берегу, должна быть компенсирована эквивалентным участком земли внутри Израиля. Таким образом, в интервью была обнародована новая позиция, признающая, что единственным решением конфликта является политическое, что оккупация должна быть прекращена и что Израиль не может продолжать жить мечом. Это было смелое признание, но его легче было сделать после завершения политической карьеры.
Основная претензия Ольмерта на роль миротворца основывалась на предложении, которое он сделал в своей резиденции в Иерусалиме палестинскому президенту Махмуду Аббасу 16 сентября 2008 г. - за двенадцать дней до объявления о своей отставке. После ухода с поста президента Ольмерт обнародовал это предложение, заявив, что он готов передать весь Старый город под международный режим, разделить Иерусалим, отдать палестинцам 93,5% Западного берега с обменом на территории, сохраняемые за Израилем, в соотношении один к одному, и принять 5 тыс. беженцев в пределах "зеленой линии" в течение пяти лет. Это было, безусловно, далеко идущее предложение, затрагивающее все ключевые вопросы постоянного статуса. В вопросах Иерусалима и границ Ольмерт пошел гораздо дальше того, на что был готов пойти Эхуд Барак. Однако версия Ольмерта о событиях последних минут 2008 года не совсем точна. По его собственным словам, Ольмерт потребовал, чтобы Аббас встретился с ним на следующий день вместе с экспертами по карте, чтобы выработать окончательную формулу границы между Палестиной и Израилем. Аббас попросил взять с собой карту, чтобы показать ее экспертам. Ольмерт отказался, опасаясь, что карта будет использована не для закрытия вопроса, а как отправная точка в будущих переговорах. Аббас не был готов к тому, что "временный" премьер-министр будет торопить его в решении столь важного вопроса, и на следующий день встреча не состоялась. Ольмерт утверждал, что больше никогда не слышал об Аббасе, и самое щедрое предложение в истории Израиля осталось без ответа со стороны палестинцев. Однако впоследствии Ольмерт и Аббас вели переговоры, и не один раз. Палестинцы не проигнорировали предложение, но попросили разъяснений, которых не получили. Сомнения палестинцев в надежности Ольмерта усугублялись его глубокой непопулярностью на родине и неизбежным политическим крахом. Он был временным премьер-министром, и его конституционное право на подписание предложенного им соглашения можно было оспорить. Некоторые израильтяне советовали Аббасу не подписывать соглашение с Ольмертом. Ципи Ливни, министр иностранных дел и второй номер в Кадиме, по некоторым данным, отправляла Аббасу послания, в которых призывала его подождать, пока она станет премьер-министром, и обещала улучшить условия Ольмерта.
Даже без дополнительных осложнений, связанных с внутренним соперничеством в Израиле, мирная инициатива Ольмерта имела неопределенное будущее. По ряду важнейших вопросов стороны оставались далеки друг от друга. Палестинцам не было сказано, включает или исключает Ольмерт процентное соотношение между Западным берегом и еврейскими кварталами Иерусалима. Не было достигнуто согласия и по вопросу о поселениях на Западном берегу, которые должны быть удалены: Ольмерт, например, настаивал на сохранении Ариэля, который простирался почти на половину территории Западного берега, что не устраивало палестинцев. Ольмерт оговаривал, что его вооруженные силы останутся в будущем палестинском государстве, что также не устраивало палестинцев. Ольмерт предлагал принять в Израиль 5 тыс. беженцев за пять лет; Аббас хотел, чтобы 150 тыс. беженцев вернулись в течение десяти лет. Поэтому даже если бы его власть была гораздо крепче, далеко не факт, что Ольмерту удалось бы достичь общего урегулирования. Позже он обвинил Аббаса в отсутствии мужества, нерешительности и упущении уникальной возможности для достижения мира. Но в сложившихся обстоятельствах осторожность палестинского лидера, похоже, была хотя бы отчасти оправдана.
Махмуд Аббас столкнулся с серьезными внутренними проблемами после того, как ХАМАС решил вступить в политический процесс. В январе 2006 г. на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа прошли свободные и честные выборы, на которых ХАМАС неожиданно одержал убедительную победу над ФАТХ. Многочисленные международные наблюдатели подтвердили, что выборы прошли мирно и организованно. ХАМАС получил абсолютное большинство (74 из 132 мест) в Палестинском законодательном совете и приступил к формированию правительства. Израиль отказался признать новое правительство, его примеру последовали США и Евросоюз. Израиль прибег к экономической войне, задерживая налоговые поступления, а его западные союзники приостановили прямую помощь Палестинской автономии, возглавляемой ХАМАС. Их приверженность демократии, очевидно, имела свои пределы. Теоретически они поддерживают демократию, но не тогда, когда народ голосует не за ту партию.
С помощью Саудовской Аравии враждующим палестинским группировкам удалось примирить свои разногласия. 8 февраля 2007 г. ФАТХ и ХАМАС подписали в Мекке соглашение о прекращении столкновений между своими силами в Газе и формировании правительства национального единства. Они согласились на систему разделения власти, при которой ключевые посты в сфере иностранных дел, финансов и внутренних дел займут независимые лица. Они заявили о готовности вести переговоры с Израилем о долгосрочном прекращении огня. Это правительство не понравилось Израилю и США, и они совместно с представителями ФАТХа и египетской разведкой тайно сговорились о его подрыве. Они надеялись отменить результаты парламентских выборов, подтолкнув ФАТХ к перевороту с целью захвата власти. Как стало известно из "Палестинских документов" - тайника с 1600 дипломатическими документами о переговорах между Израилем и Палестиной, попавшего в распоряжение телеканала Al Jazeera и газеты The Guardian, Израиль и Америка вооружали и обучали силы безопасности Аббаса с целью свержения ХАМАС. ХАМАС упредил переворот ФАТХ, осуществив насильственный захват власти в Газе в июне 2007 года. В этот момент палестинское национальное движение оказалось расколотым: ФАТХ стал править на Западном берегу реки Иордан, а ХАМАС - в секторе Газа.
В ответ на действия ХАМАС Израиль объявил сектор Газа "враждебной территорией". Также был принят ряд социальных, экономических и военных мер, направленных на изоляцию и подрыв позиций ХАМАС. Наиболее значимой из этих мер стало введение блокады. Целью блокады было якобы прекращение поставок оружия и военной техники в Газу, однако она также ограничивала поставки продовольствия, топлива и медикаментов гражданскому населению. В своих невоенных аспектах блокада представляла собой форму коллективного наказания, однозначно запрещенную международным правом. Учитывая масштабы страданий, причиненных блокадой полутора миллионам жителей полосы, Израиль можно считать виновным в "отвратительном безразличии". Юридический термин "отвратительное безразличие" означает поведение, которое настолько безрассудно, бессердечно, безрассудно, лишено морального чувства озабоченности, не заботится о жизни других людей и заслуживает порицания, что требует уголовной ответственности. Обвинять палестинское гражданское население в своих страданиях, как это обычно делают израильские представители, значит оправдывать преступников и обвинять жертв в их собственных несчастьях.
Палестинцы несут полную ответственность за фрагментацию своего национального движения, но Израиль активно способствовал этому процессу своей имперской политикой "разделяй и властвуй". Израиль также сыграл свою роль в подрыве палестинской демократии, которая на тот момент была единственной демократией в арабском мире, за исключением, возможно, Ливана. Одним из следствий этого процесса стала делегитимация президента Аббаса, ослабление его авторитета и превращение его в пособника израильтян и американцев. Даже если бы Аббас принял императивный мирный план Ольмерта, он столкнулся бы с жестким сопротивлением со стороны ХАМАС.
Спустя три месяца после объявления об отставке и признания ошибочности своих действий, 27 декабря 2008 г., Ольмерт возглавил развязывание очередной неоправданной и непродуманной войны, на этот раз в секторе Газа. Эта война получила название операции "Литой свинец". Ее необъявленные политические цели заключались в том, чтобы отстранить от власти ХАМАС, заставить население Газы подчиниться и подавить исламское сопротивление израильской оккупации. Идея заключалась в том, чтобы сделать жизнь жителей Газы настолько адской, чтобы они восстали против своих правителей из ХАМАСа. Другой целью было восстановление сдерживающей силы израильской армии, сильно пострадавшей в результате Второй ливанской войны. Израиль был намерен уничтожить ХАМАС, поскольку знал, что его руководство, в отличие от руководства ФАТХ, будет твердо отстаивать национальные права палестинского народа и не согласится на создание выхолощенного палестинского государства на условиях Израиля. Израильская пропаганда преподносит войну в Газе как акт самообороны, направленный на защиту мирного населения от ракетных обстрелов ХАМАС. Право на самооборону закреплено в статье 51 Устава ООН. Эта статья подразумевает право государства-члена использовать военные средства в качестве крайней меры для самозащиты. Однако для Израиля, в силу его более широких целей, военная сила была не последним средством, а предпочтительным вариантом. Существовал и другой, мирный вариант прекращения ракетных обстрелов из Газы, но Израиль предпочел им не воспользоваться.
Ракетные обстрелы были фактически прекращены в июне 2008 г. в результате перемирия между ХАМАС и Израилем, заключенного при египетском посредничестве. Ключевой элемент перемирия заключался в том, что 19 июня в 6 часов утра власти Газы прекратят нападения палестинских вооруженных группировок на Израиль, а Израиль прекратит свои военные операции в Газе. Другим ключевым элементом было обязательство Израиля постепенно ослабить блокаду Газы. Через три дня после прекращения боевых действий Израиль обязуется разрешить Газе принимать 30% грузовиков, которые поступали туда до блокады, а через десять дней пограничные переходы должны были быть полностью открыты. В декабре перемирие должно было быть продлено. Последствия перемирия были драматическими. В первые шесть месяцев 2008 г. среднемесячное количество ракет, выпущенных из Газы по израильской территории, составляло 179 штук. С июля по октябрь этот показатель снизился до 3. ХАМАС неукоснительно соблюдал перемирие, но не смог предотвратить редкие ракетные обстрелы со стороны других вооруженных группировок. Представители ХАМАСа объясняли, что большинство ракет было выпущено небольшими группами боевиков и одной группой, связанной с ФАТХом, и израильские официальные лица не оспаривали это объяснение. ЦАХАЛ нарушил перемирие, начав 4 ноября рейд в Газу с целью сорвать строительство оборонительного тоннеля. Завязалась перестрелка, в результате которой были убиты шесть боевиков ХАМАС. ХАМАС нанес ответный ракетный удар. По данным израильских источников, в течение ноября по территории Израиля было выпущено 125 ракет (по сравнению с 1 в октябре) и 68 минометных снарядов (также по сравнению с 1 в октябре). Ракетные и минометные обстрелы со стороны палестинских вооруженных группировок продолжались до конца декабря.
Израиль также не выполнил своего обязательства по снятию блокады Газы. Он не открыл пограничные переходы ни через три дня, ни через десять дней, но с июля по сентябрь удвоил количество грузовиков, пропускаемых в Газу, со 100 в день до 200. Это составляло менее трети от количества грузовиков, обещанного в соглашении, заключенном при посредничестве Египта. По мере приближения декабрьского срока Израиль настаивал на прекращении ракетных обстрелов, а ХАМАС требовал от Израиля открыть контрольно-пропускные пункты, чтобы законные грузы могли въезжать в Газу и выезжать из нее. ХАМАС предложил возобновить перемирие на прежних условиях, но Израиль проигнорировал это предложение и начал вторжение. Вывод напрашивается сам собой: вторжение в Газу было не легитимным актом самообороны, а актом агрессии. У Израиля был дипломатический вариант защиты своих граждан, но он принял сознательное решение прибегнуть к военной силе. В очередной раз, как и в кризисе с "Хизбаллой" в 2006 г., дипломатия была отвергнута, и в действие были приведены люди с оружием.
Важное доказательство двуличия Израиля в преддверии войны в Газе содержится в электронном письме д-ра Роберта Пастора, профессора международных отношений Американского университета в Вашингтоне, от 14 декабря 2013 г. Пастор уполномочил д-ра Мэри Элизабет Кинг, еще одного близкого и давнего соратника президента Джимми Картера, сообщить настоящему автору под запись следующее:
В качестве старшего советника по урегулированию конфликтов на Ближнем Востоке Центра Картера я встретился с председателем политбюро ХАМАС Халидом Машаалем в Дамаске в декабре 2008 года. Машааль передал мне письменное предложение ХАМАС о том, как восстановить режим прекращения огня. Затем я отправился в Тель-Авив, где встретился с Амосом Гиладом, который, как я полагаю, в то время занимал пост директора по политике в Министерстве обороны, чтобы передать это предложение.
По сути, это было то же самое соглашение, которое было достигнуто в июне 2008 года. Я сказал Гиладу, что если Израиль примет и согласится выполнить это предложение, с которым он ранее согласился, но не выполнил, то ракетные обстрелы Израиля из Газы прекратятся. Сначала он попытался пересмотреть некоторые части соглашения, в частности, сокращение поставок, которые будет разрешено осуществлять из Израиля в Газу, и спросил, передам ли я это Машаалю. Я сказал ему, что это будет пустой тратой времени и что я не буду возвращаться в Дамаск с этой целью, поскольку Израиль уже согласился с уровнем поставок, которые должны поступать в Газу. Я спросил его, было ли это то предложение, на которое согласился Израиль, и он отказался подтвердить или опровергнуть это, но оставил впечатление, что, возможно, оно не было записано с их стороны. (Я сомневаюсь в этом, учитывая способность Израиля вести учет всех этих переговоров). Он пообещал, что передаст это предложение непосредственно министру обороны Эхуду Бараку, и ожидал ответа либо вечером того же дня, либо на следующий день. На следующий день я трижды звонил в его офис, но ответа так и не получил. Через несколько дней, перед отъездом из Израиля, я встретился с генералом Дэнни Ротшильдом, который недавно ушел в отставку из Министерства обороны. Он был знаком с ходом переговоров по Газе. Я показал ему соглашение и спросил, считает ли он, что это то самое соглашение, которое было достигнуто в июне 2008 года. Он сказал: "Это очень похоже на то, о чем мы договаривались".
Ави [Шлаим] имеет полное право использовать это в любой своей статье, и он может приписать это мне. Это важный момент в истории, который Израиль должен принять, потому что в декабре 2008 года у Израиля была альтернатива войне.
Операция "Литой свинец" была не войной в привычном понимании этого слова, а односторонней бойней. Двадцать два дня ЦАХАЛ стрелял, обстреливал и бомбил объекты ХАМАСа и одновременно обрушивал потоки смерти и разрушений на беззащитное население Газы. Статистика говорит лишь о части мрачной истории. У Израиля 13 погибших, у жителей Газы - 1417 погибших, в том числе 313 детей, и более 5500 раненых. По одной из оценок, 83% жертв составили мирные жители. Наряду с большим количеством жертв среди мирного населения, это имело серьезные экономические, промышленные и медицинские последствия. Газа потеряла активов почти на 2 млрд. долл. Четыре тысячи домов были полностью разрушены, еще 20 тыс. получили повреждения. ЦАХАЛ разрушил 600-700 заводов, мелких производств, мастерских и коммерческих предприятий, 24 мечети и 31 охранный комплекс. Восемь больниц, 26 клиник первичной медико-санитарной помощи и более 50 объектов ООН получили повреждения в ходе боевых действий. В целом, жестокое нападение поставило Газу на грань гуманитарной катастрофы. Равнодушие к судьбе мирного населения трудно понять, если только оно не продиктовано карательными целями.
Военные преступления, совершенные обеими сторонами, стали еще одной прискорбной чертой этой плачевной операции. Израильские лидеры утверждали, что их целью являются только активисты ХАМАС и что они стараются не допустить гибели мирных жителей. Однако на протяжении всей войны число жертв среди мирного населения постоянно росло. Это было не случайностью, а прямым следствием применения новой доктрины ЦАХАЛа, направленной на предотвращение потерь среди солдат путем безжалостного уничтожения всего на своем пути. Военные преступления были расследованы независимой миссией по установлению фактов, назначенной в апреле 2009 г. Советом ООН по правам человека и возглавляемой Ричардом Голдстоуном, выдающимся южноафриканским судьей, который оказался одновременно евреем и сионистом. Голдстоун и его команда пришли к выводу, что и ХАМАС, и ЦАХАЛ нарушили законы войны. ЦАХАЛ получил более строгие взыскания, чем ХАМАС, в силу масштаба и серьезности совершенных им нарушений. ХАМАС и другие палестинские вооруженные группировки были признаны виновными в нанесении ракетных и минометных ударов с преднамеренной целью причинения вреда израильскому гражданскому населению: "Эти действия представляют собой военные преступления и могут представлять собой преступления против человечности". Группа Голдстоуна расследовала тридцать шесть инцидентов с участием военнослужащих ЦАХАЛа. Было выявлено 11 случаев, когда израильские солдаты совершали прямые нападения на гражданских лиц с летальным исходом; 7 случаев, когда гражданские лица были застрелены, выходя из своих домов с белыми флагами; "прямое и преднамеренное" нападение на больницу; многочисленные случаи, когда машины скорой помощи не могли оказать помощь тяжелораненым; 9 нападений на объекты гражданской инфраструктуры, не имеющие военного значения, такие как мукомольные заводы, птицефермы, канализационные станции, колодцы - все это было частью кампании по лишению гражданских лиц предметов первой необходимости. По словам авторов отчета, значительная часть этого масштабного ущерба "не была оправдана военной необходимостью и была нанесена незаконно и бессмысленно".
В заключении 575-страничного отчета отмечается, что, хотя израильское правительство пыталось представить свои операции как ответ на ракетные обстрелы в рамках реализации права на самооборону, "сама Миссия считает, что план был направлен, по крайней мере частично, на другую цель: население Газы в целом". В этих условиях "Миссия приходит к выводу, что то, что произошло в течение трех недель в конце 2008 - начале 2009 года, было преднамеренно непропорциональным нападением, призванным наказать, унизить и терроризировать гражданское население, радикально уменьшить его местную экономическую способность работать и обеспечивать себя, а также заставить его испытывать все более сильное чувство зависимости и уязвимости". По мнению Голдстоуна и его коллег, грубые нарушения четвертой Женевской конвенции, совершенные израильскими вооруженными силами в Газе, влекут за собой индивидуальную уголовную ответственность. Они рекомендовали Совету ООН по правам человека официально передать свой доклад прокурору Международного уголовного суда. Однако совместное израильско-американское давление на Палестинскую автономию и ООН привело к тому, что никаких дальнейших действий предпринято не было. Тем не менее, нет никаких сомнений в том, что война в Газе стала крупным моральным поражением Израиля и его армии.
Операция "Литой свинец", главной целью которой было отстранение ХАМАС от власти, потерпела полное фиаско. В то время как военный потенциал ХАМАСа был ослаблен, его политическое положение укрепилось. Нападение на жителей Газы также имело непосредственный эффект радикализации основной массы мусульман. Показываемые арабскими и мусульманскими телеканалами кадры с погибшими детьми и убитыми горем родителями продолжали подогревать ярость против Израиля и его сверхдержавы-покровителя, фактически заставив замолчать критиков ХАМАС и узаконив радикальное движение сопротивления в глазах многих ранее скептически настроенных наблюдателей. Как никакая другая арабо-израильская война, эта также подорвала легитимность прозападных арабских режимов, таких как Египет, Иордания и Саудовская Аравия, в глазах многих их граждан. Эти режимы были обвинены в бездействии или даже соучастии в преступлениях Израиля против палестинского народа.
В международном масштабе главным последствием войны в Газе стало возникновение мощной волны народного сочувствия и поддержки многострадальных палестинцев. Как всегда, могущественный Израиль заявил о себе как о жертве палестинского насилия, однако асимметрия сил между двумя сторонами не оставляла места для сомнений в том, кто же является настоящей жертвой. Это действительно был конфликт между Давидом и Голиафом, но библейский образ был перевернут: маленький и беззащитный палестинец Давид противостоял хорошо вооруженному, безжалостному и властному израильтянину Голиафу. Оставив нерешенной основную политическую проблему, война, таким образом, способствовала превращению Израиля в международного изгоя. Однако внутри страны операция "Литой свинец" пользовалась поддержкой 90% населения, которое рассматривало ее как необходимый акт самообороны. Такой высокий уровень поддержки населения привел к дальнейшему сдвигу вправо на парламентских выборах, состоявшихся в следующем месяце.
Основными соперниками на выборах 10 февраля 2009 г. были "Кадима" во главе с Ципи Ливни и "Ликуд" во главе с Биньямином Нетаньяху. Кадима" получила 28 мест в Кнессете, "Ликуд" - 27, а "Лейборист" - только 13. Ультраправая партия "Исраэль Бейтейну" ("Израиль - наш дом") получила 15 мест, став третьей по величине партией. Неспособность Ливни сформировать правительство с большинством в Кнессете привела к тому, что выбор пал на Нетаньяху как на лидера второй по величине партии. С появлением правительства под руководством Нетаньяху, в котором доминирует Ликуд, перспективы урегулирования с палестинцами путем переговоров практически исчезли. Нетаньяху сразу же отказался от перспективных мирных предложений своего предшественника. Он назначил министром иностранных дел Авигдора Либермана, лидера партии "Исраэль Бейтейну", который не только был настроен против любого компромисса с палестинцами, но и выступал за то, чтобы полтора миллиона арабских граждан Израиля принесли клятву верности Израилю как еврейскому государству. В условиях внутреннего несогласия Эхуд Барак принял Партию труда в коалицию, чтобы сохранить за собой пост министра обороны. Однако в январе 2011 г. Барак вместе с четырьмя другими членами Лейбористской партии образовал небольшую фракцию под названием "Ха-Ацмаут", или "Независимость", обвинив остальных в том, что они "слишком далеко продвинулись к "голубиному" концу политического спектра". Новая партия была заявлена как "центристская, сионистская и демократическая". Несколько оставшихся министров от Партии труда ушли в отставку из правительства. Основной причиной отставки они назвали разочарование отсутствием прогресса в мирных переговорах с палестинцами, а также антидемократическую и дискриминационную политику, проводимую консервативными министрами, например, требование клятвы верности от арабских граждан Израиля. Нетаньяху оказался главным бенефициаром раскола в Партии труда.
Созданная в результате перестановок коалиция стала одним из самых агрессивно правых, шовинистических и расистских правительств за всю историю Израиля. Ее возглавил человек, который стремился войти в историю не как миротворец, а как лидер, обеспечивший создание Большого Израиля. Большинство министров также были привержены программе "Большого Израиля", которая в корне противоречила идее двух государств. В мировоззрении Нетаньяху, наглого отпрыска ревизионистского сионизма, и его еще более крайних религиозно-националистических партнеров только евреи имеют исторические права на Западный берег, или, как они предпочитали его называть, "Иудею и Самарию". Основным направлением их политики стало расширение еврейских поселений на Западном берегу и ускоренная иудаизация Восточного Иерусалима. При такой ориентации правительство не могло добиться прогресса ни по одному из ключевых вопросов израильско-палестинского конфликта. В центре спора, как всегда, оказался Иерусалим. Поставив Иерусалим во главу угла своей экспансионистской программы, министры сознательно и преднамеренно блокировали прогресс по другим вопросам "постоянного статуса".
Лишь на риторическом уровне были сделаны уступки, причем неохотно, под сильным давлением демократической администрации Барака Обамы, пришедшей к власти в январе 2009 года. Выступая 14 июня 2009 г. в Бар-Иланском университете, Нетаньяху впервые одобрил создание "демилитаризованного палестинского государства" при условии, что Иерусалим останется неразделенной территорией Израиля, а палестинцы признают Израиль национальным государством еврейского народа и откажутся от права на возвращение беженцев 1948 года. Он также заявил о праве на "естественный рост" существующих еврейских поселений на Западном берегу реки Иордан на время переговоров об их постоянном статусе. Исраэль Харель, один из основателей движения поселенцев, охарактеризовал эту речь как "революционный идеологический поворот, эквивалентный разрушению десяти заповедей партии". Однако большинство наблюдателей, как внутри, так и вне Ликуда, сомневаются в том, что Нетаньяху имел в виду именно это. В предвыборном манифесте Ликуда на выборах в январе 2013 г. сохранился прямой отказ от создания палестинского государства. Высокопоставленный палестинский чиновник Саиб Эрекат заявил, что речь в Бар-Илане "закрыла дверь для переговоров о постоянном статусе" из-за ее заявлений по Иерусалиму, беженцам и поселениям. По мнению большинства зарубежных лидеров, речь не соответствовала тому, что было согласовано международным сообществом в качестве отправной точки для достижения справедливого и прочного мира в регионе.
Заблокировав путь к созданию палестинского государства, правительство Нетаньяху обострило отношения с администрацией Обамы и выставило на посмешище спонсируемый американцами мирный процесс, который циники уже давно считали шарадой. При Джордже Буше-старшем этот процесс на самом деле был хуже, чем шарада: он давал Израилю необходимое прикрытие для продолжения агрессивного колониального проекта на Западном берегу. Избрание Барака Обамы дало надежду на то, что американская политика в отношении палестино-израильского конфликта будет более справедливой. В первые месяцы своей первой администрации Обама правильно определил расширение поселений как главное препятствие на пути к решению проблемы двух государств. В своей речи в Каире 4 июня 2009 года он заявил: "Соединенные Штаты не признают легитимность продолжающегося строительства израильских поселений". За время своего первого президентского срока Обама трижды вступал в конфронтацию с Нетаньяху по поводу требования полного замораживания строительства поселений, но американский президент каждый раз отступал.
В ответ на давление со стороны американского союзника израильское правительство 25 ноября 2009 г. все же объявило о частичном десятимесячном замораживании строительства поселений. Однако, настояв на полном исключении Восточного Иерусалима и продолжении строительства 3000 единиц жилья, уже одобренного для остальной части Западного берега, правительство превратило замораживание строительства поселений не более чем в косметический жест. Это заявление не оказало существенного влияния на реальное строительство жилья и инфраструктуры в поселениях и вокруг них. В сентябре 2010 г. Нетаньяху согласился начать прямые переговоры при посредничестве администрации Обамы. Однако в конце месяца десятимесячный срок частичного замораживания истек, и правительство одобрило новое строительство на Западном берегу реки Иордан и в Восточном Иерусалиме.
Пытаясь убедить Нетаньяху продлить десятимесячное частичное замораживание строительства поселений на 60 дней, Обама предложил долгосрочное соглашение о безопасности, эскадрилью истребителей F-35 стоимостью 3 млрд. долл. и использование американского права вето в Совете Безопасности ООН для отклонения любой резолюции, не устраивающей Израиль. Будучи уверенным в том, что помощь Израилю определяется не президентом, а ассигнованиями Конгресса, а Конгресс в подавляющем большинстве случаев настроен произраильски, Нетаньяху отверг это необычайно щедрое предложение. За период с 1978 по 2010 год Соединенные Штаты сорок два раза использовали свое право вето в Совете Безопасности в интересах Израиля. Такая откровенная пристрастность к одной из сторон в споре подорвала доверие к Америке и превратила ее в глазах многих в недобросовестного посредника. Как ни странно, урок, который извлекли советники Обамы из его тяжелого опыта общения с неблагодарным младшим партнером, заключался не в том, что президенту следовало быть более жестким, а в том, что было ошибкой вообще поднимать этот вопрос. А урок, который Нетаньяху извлек из своей победы, заключался в том, что он может продолжать безнаказанно бросать вызов американскому президенту и не платить за это никакой политической цены.
С точки зрения палестинцев Нетаньяху все больше напоминал человека, который делает вид, что ведет переговоры о разделе пиццы, а сам продолжает ее есть. В ответ на это палестинцы не без оснований приостановили свое участие в мирных переговорах и выдвинули два условия возвращения за стол переговоров: полное замораживание строительства на оккупированных территориях и установление границ по состоянию на 4 июня 1967 г. в качестве основы для переговоров, что было отвергнуто Нетаньяху с ходу. Дипломатический тупик сохранялся еще почти три года. В июле 2013 г. Джон Керри, госсекретарь США во время второго срока Обамы, убедил стороны возобновить переговоры с целью достижения "соглашения об окончательном статусе" в течение девяти месяцев. Нетаньяху категорически отверг два основных условия палестинцев, но согласился возобновить мирные переговоры без каких-либо предварительных условий. Он считал, что мирные переговоры - это американский, а не израильский интерес. С другой стороны, он не хотел навлечь на себя позорное клеймо отказника от мира. Палестинцы знали, что израильское правительство не настроено серьезно на переговоры, поскольку не желает прекращать оккупацию и признавать права палестинцев. Они также опасались, что, как и в течение двух десятилетий после Осло, Израиль будет медленно использовать мирные переговоры, которые ни к чему не приведут, чтобы умиротворить международное сообщество, еще глубже зарыться в их землю и разбить ее на изолированные анклавы, над которыми Палестинская администрация не будет иметь реальной власти. Палестинские переговорщики согласились принять участие в переговорах только для того, чтобы не оказаться в роли тех, кто выкашивает партию. Поэтому неудивительно, что в первые три месяца переговоров Нетаньяху дал указание своим переговорщикам занять жесткую позицию, отказавшись при этом назвать свою конечную цель. Его конечная цель была очевидна - Великий Израиль, а это несовместимо с решением о двух государствах. Поэтому можно с уверенностью предсказать, что нынешний раунд переговоров, как и большинство предыдущих, окажется бесперспективным.
Игра Нетаньяху, как и его наставника Ицхака Шамира, заключается в том, чтобы сыграть на время и расширить сферу влияния Израиля на Западном берегу до такой степени, когда создание жизнеспособного палестинского государства станет абсолютно невозможным. Как и Шамир, он является затягивателем на дипломатической арене. Как и Шамир, он исходит из того, что "арабы - те же арабы, а море - то же море". Короче говоря, Нетаньяху - жесткий и реакционный политик, который считает, что статус-кво устойчив, и достаточно высокомерен, чтобы полагать, что поддерживать его - задача США и арабских диктаторов. Он не понимает, что нет ничего статичного в статус-кво, который уже спровоцировал два полномасштабных восстания против израильского правления.
Начало "арабской весны" в январе 2011 г. стало неприятным сюрпризом для Нетаньяху, его партии и правительства. Израиль всегда гордился тем, что является островом демократии в море авторитаризма, хотя он ничего не сделал для поддержки арабской демократии и многое сделал для подрыва палестинской демократии. Стихийные народные восстания в арабском мире подчеркнули пропасть между Израилем и его региональным окружением. Эти внутренние революции не были в первую очередь антиизраильскими или антизападными: это были призывы к свободе, правам человека, повышению уровня жизни, политическим реформам и национальному достоинству. Но они ослабили старый региональный порядок, опиравшийся на светские военные диктатуры и проамериканские монархии. Народный протест и утверждение власти народа изменили арабскую политику, хотя в ряде стран, в частности в Сирии, они встретили жестокие репрессии. Революция свергла диктаторов в Тунисе, Египте, Ливии и Йемене и укрепила исламские движения во всех этих странах и других частях арабского мира.
Во многом из-за исламистской составляющей "арабская весна" не нашла отклика ни на одном уровне израильского общества. Широко распространилось подозрение, что реальной силой в арабских восстаниях являются не молодые идеалисты, а исламские экстремисты, ставящие своей целью уничтожение еврейского государства. Соответственно, мечты молодых революционеров стали кошмаром для стражей безопасности Израиля. Привыкшие вести дела с уступчивыми и в целом предсказуемыми арабскими диктаторами вроде Хосни Мубарака в Египте, они не испытывали восторга от перспективы взаимодействия с плюралистическими и непредсказуемыми демократическими обществами. Работа с открытыми обществами - задача гораздо более сложная, чем заключение сделок с автократами и их приближенными. Иногда можно диктовать диктаторам, но не демократическим странам, особенно тем, которые настаивают на национальном достоинстве. Генерал-майор (в отставке) Амос Гилад, директор Бюро военно-политических вопросов Министерства обороны, в сентябре 2011 г., выступая в Междисциплинарном центре в Герцлии, с ослепительной откровенностью сформулировал свои взгляды на демократию: "В арабском мире нет места для демократии", - заявил он кивающей аудитории. "Это правда. Мы предпочитаем стабильность". Другие эксперты по безопасности заговорили об опасности исламского окружения их страны и о "ядовитом полумесяце", состоящем из Ирана, Сирии, "Хизбаллы" в Ливане, ХАМАС в Газе и "Братьев-мусульман" в Египте.
Биньямин Нетаньяху - яркий пример двойных стандартов элиты, когда речь идет о демократии по ту сторону забора. В прошлом он последовательно утверждал, что мир и безопасность зависят от перехода арабских стран к демократии. Повторяя "теорию демократического мира", выдвинутую западными политологами, он любил подчеркивать иностранным журналистам, что "демократии не воюют друг с другом". Он выступал против передачи территорий недемократическим режимам, мотивируя это тем, что они по своей природе ненадежны и не заслуживают доверия. Наступление эры демократии в арабском мире заставило его изменить свою точку зрения. Его новая аргументация заключалась в том, что нестабильность в регионе делает необходимым для Израиля сохранение постоянного военного контроля над долиной реки Иордан даже в условиях мирного урегулирования с палестинцами. Таким образом, как это ни парадоксально, демократические сдвиги в арабских странах заставили Нетаньяху еще больше ужесточить и без того неприемлемые условия урегулирования с палестинцами. Для него "арабская весна" представляла только опасность, и главным ответом на нее стало обращение к американцам за существенной модернизацией военной машины Израиля. Выступая 23 ноября 2011 г. в Кнессете, Нетаньяху обрушился с критикой на западных политиков, поддержавших "арабскую весну", и обвинил арабский мир в том, что он "движется не вперед, а назад". Сам он, напомнил он аудитории, предсказывал, что "арабская весна" превратится в "исламскую, антизападную, антилиберальную, антиизраильскую и антидемократическую волну". Время, по его словам, доказало его правоту. Однако время еще может доказать, что Нетаньяху был слишком негативным, слишком оборонительным и слишком недальновидным в своей реакции на арабские революции. Инерция не является адекватной реакцией в эпоху революционных перемен.
На внутреннем фронте Нетаньяху также ничем не отличился. Экономическая философия его правительства поддерживала неограниченный капитализм. Это означало свободную торговлю, дерегулирование, усиленную приватизацию и общее снижение государственного контроля над экономикой. Такая экономическая политика ударила по беднейшим слоям израильского общества и породила движение социального протеста. Повестка дня демонстрантов на бульваре Ротшильд в Тель-Авиве летом 2011 года была поразительно похожа на повестку дня их арабских коллег. По обе стороны арабо-израильского раскола демонстранты требовали рабочих мест, жилья, экономических возможностей и социальной справедливости. И с той, и с другой стороны протесты были вызваны одним и тем же источником: провалом неолиберальной модели развития.
В преддверии парламентских выборов 22 января 2013 года Ликуд и "Исраэль Бейтейну" объединились, чтобы укрепить свои слабые электоральные позиции. Эти выборы остановили сдвиг вправо, продолжавшийся более десяти лет. В результате получилась ничья: религиозный и правый лагерь получил 60 мест в Кнессете, равно как и левоцентристский. Ликуд Йисраэль Бейтейну" получил лишь 31 место, что на 11 меньше, чем было у объединенных партий перед голосованием. Тем не менее Биньямин Нетаньяху, как лидер крупнейшей фракции в Кнессете, был приглашен президентом Шимоном Пересом для формирования тридцать третьего правительства Израиля. Нетаньяху удалось остаться на посту премьер-министра на третий срок, но его власть и авторитет были значительно ослаблены. Состав коалиционного правительства, на формирование которого ушло почти два месяца, обещал серьезные изменения внутри страны, но исключал какие-либо новые смелые шаги во внешней политике. Новое правительство было более центристским, чем его предшественник, но по палестинскому вопросу это было самое правое правительство, которое только мог собрать Нетаньяху. Поселенцы одержали крупную победу, и их влияние на формирование политики значительно усилилось. Министерства, в наибольшей степени связанные с оккупированными территориями, - обороны, внутренних дел, жилищного строительства и экономики - были отданы либо поселенцам, либо их политическим союзникам.
Партия "Ликуд" в целом продолжала смещаться все дальше вправо, многие ее министры, заместители министров и депутаты открыто выступали за аннексию значительной части Западного берега. Его партнер, партия "Исраэль Бейтейну", всегда находилась в крайне правой части политического спектра. Большим успехом на выборах стала новая центристская и ярко выраженная светская партия "Еш Атид" ("Есть будущее"), получившая 19 мест и оттеснившая Партию труда с ее 15 местами на третье место в Кнессете. Лидер "Еш Атид" Яир Лапид стал министром финансов. Он призвал к возобновлению мирных переговоров с Палестинской автономией, но настаивал на том, чтобы крупные поселенческие блоки на Западном берегу - Ариэль, Гуш-Эцион и Маалех-Адумим - оставались в составе государства Израиль, а Иерусалим оставался неразделенным под властью Израиля. Еврейский дом (ХаБаит ха-Йехуди), преемник старой Национально-религиозной партии, получил 12 мест. Ее лидер Нафтали Беннет, бывший генеральный директор "зонтичной" группы поселений Западного берега (Еша), стал министром промышленности, торговли и труда. Беннет решительно выступает против создания палестинского государства. "Я сделаю все, что в моих силах, чтобы у них никогда не было государства", - заявил он в интервью журналу New Yorker в январе 2013 г. Он выступает за прямую одностороннюю аннексию зоны С - 60% территории, которую он называет Иудеей и Самарией, оставляя остальное Палестинской автономии под "зонтиком безопасности" ЦАХАЛа.
В совокупности правительство недвусмысленно обещало поддержать поселенцев, да и сам его состав ориентирует его на согласованные усилия по закреплению еврейского присутствия за "зеленой чертой". Такая политика может только сорвать поиск решения о двух государствах, углубить международную изоляцию Израиля, обострить и усугубить его конфликт с палестинским национальным движением, а возможно, и привести к третьей интифаде. Правительство избрано демократическим путем, но, ставя ценности национализма выше ценностей общепринятой морали и международной законности, опираясь на военную силу для порабощения другого народа, проводя дискриминационную политику в отношении арабского меньшинства страны, оно отходит от демократических норм. Точно так же он отходит от общих ценностей, составляющих основу особых отношений между Израилем и США. Возможно, когда-нибудь израильтяне изберут лидеров, которые признают, что справедливость для палестинцев - это их единственная надежда на лучшее будущее, что независимая Палестина - это единственный способ для Израиля выжить и процветать как демократическое государство. Однако на момент написания статьи нет никаких признаков того, что это произойдет.
В этой книге прослеживается эволюция стратегии "железной стены" от Зеэва Жаботинского до Ариэля Шарона; в эпилоге кратко комментируются премьерские посты Эхуда Ольмерта и Биньямина Нетаньяху. В начале книги рассматриваются идеи Жаботинского о конфликте между сионистским движением и палестинскими арабами и его политические рекомендации. В ней подчеркиваются три момента. Во-первых, стратегия, первоначально сформулированная Жаботинским в начале 1920-х годов, состояла из двух этапов: возведение железной стены и последующие переговоры с арабами о статусе и правах в Палестине с позиции силы. Во-вторых, все израильские правительства, независимо от их политической окраски, придерживались первого этапа стратегии "железной стены" - навязывали свое присутствие соседям в одностороннем порядке. Это стало стандартной позицией израильской политики, не ограниченной той или иной партией. В-третьих, утверждалось, что Ицхак Рабин был первым и единственным премьер-министром, который действительно перешел от первого ко второму этапу стратегии в отношении палестинцев, заключив в 1993 году соглашение Осло с ООП. Преемники Рабина в Ликуде отказались от исторического компромисса, достигнутого с ООП, и вернулись к односторонним действиям, которые не учитывали ни прав палестинцев, ни международного права, ни международных мирных планов.
Проблема односторонних действий заключается в том, что они не дают надежды на реальный и прочный мир из-за отказа в справедливости по отношению к другой стороне. Напротив, это рецепт бесконечных раздоров, насилия и кровопролития - словом, постоянного конфликта. С 1967 г. Израиль испробовал все возможные способы прекращения конфликта с палестинцами, кроме очевидного - прекращения оккупации. Оккупация причиняет неописуемые страдания палестинцам, но она также оказывает разъедающее воздействие на сам Израиль, превращая его в жестокую колониальную державу, ограничивая гражданские свободы внутри страны и подрывая основы демократии. Военная оккупация имеет неизбежные последствия: она огрубляет и дегуманизирует колонизатора, озлобляет колонизируемых, порождает расизм. Отказ в свободе 1,7 млн. жителей Газы и 2,6 млн. жителей Западного берега реки Иордан недемократичен, несправедлив, неэтичен и нежизнеспособен. Израиль сам по себе - это демократия, пусть и несовершенная; Израиль плюс оккупированные территории - это не демократия, а этнократия, т.е. ситуация, когда одна этническая группа доминирует над другой. Есть более простое, но более зловещее слово для описания этой ситуации - "апартеид".
Вскоре после начала оккупации профессор биохимии Еврейского университета Иерусалима, выдающийся ученый и правоверный еврей Ешаягу Лейбовиц предупреждал, что власть над палестинцами фактически превратит Израиль в полицейское государство, "со всеми вытекающими отсюда последствиями для образования, свободы слова и мысли, демократии". То, что предсказывал Лейбовиц, в основном сбылось. Власть над другим народом оказывает негативное влияние практически на все сферы жизни Израиля - этику, политику, экономику, армию, правовую систему и даже культуру. Израиль должен прекратить оккупацию не только для того, чтобы загладить свою вину перед палестинцами, но и для того, чтобы оказать услугу самому себе. Ведь как заметил еще один мудрый еврей Карл Маркс: народ, угнетающий другой народ, сам не может оставаться свободным.
Со своей стороны, я всегда считал, что, независимо от желаний и предпочтений Израиля, палестинский народ имеет естественное право на свободу, независимость и государственность. Завершая работу над первым изданием этой книги, я по-прежнему считал, что, несмотря на саботаж Израилем соглашений в Осло, появление независимого палестинского государства в секторе Газа и на Западном берегу реки Иордан со столицей в Иерусалиме в долгосрочной перспективе неизбежно. Не совсем ясно было, дадут ли израильские лидеры палестинцам шанс построить свое государство или будут бесконечно стремиться ослабить, ограничить и контролировать его. Это было настоящим испытанием на государственную мудрость на шестом десятилетии израильской государственности, и израильские лидеры с ним не справились.
Учитывая силу и упорство израильской оппозиции, я больше не уверен, что независимое и жизнеспособное палестинское государство появится при моей жизни. Асимметрия сил слишком велика: Израиль слишком силен, палестинцы слишком слабы, а Соединенные Штаты не хотят или не могут восстановить баланс и подтолкнуть Израиль к урегулированию. Они слишком запутались и попали в ловушку своей избирательной системы, чтобы действовать от имени общих интересов всех народов Ближнего Востока. На момент написания статьи перспектива реальных изменений в американской внешней политике выглядит маловероятной или вовсе отсутствует. В настоящее время также нет никаких оснований полагать, что израильские лидеры хоть в малой степени заинтересованы в подлинном решении проблемы двух государств. Похоже, что они все более едины в своем стремлении сохранить удушающий контроль над сектором Газа и военно-экономический контроль над Западным берегом реки Иордан. Они, похоже, не замечают того ущерба, который оккупация наносит их обществу и репутации их страны за рубежом. Политики, как и все остальные, конечно, вольны повторять ошибки прошлого, но делать это не обязательно.
19 июня 1930 г. в письме к Хуго Бергману, еврейскому философу в Палестине и стороннику идеи двунационального государства, Альберт Эйнштейн писал: "Только прямое сотрудничество с арабами может создать безопасную и достойную жизнь. . . . Меня огорчает не столько то, что евреи недостаточно умны, чтобы понять это, сколько то, что они недостаточно просто хотят этого". Многое изменилось с тех пор, как Эйнштейн написал это письмо основателю, вместе с Мартином Бубером, "Брит Шалом" - группы, выступавшей за мирное сосуществование арабов и евреев и отказавшейся от сионизма. И все же, по сути, именно так я чувствую себя сегодня, после сорока лет исследований и размышлений о трагическом и, казалось бы, непримиримом конфликте между Израилем и его арабскими соседями.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги