Железная стена. Израиль и арабский мир

Еврейское агентство официально приняло план раздела ООН, но большинство его руководителей сделали это с тяжелым сердцем. Им не нравилась идея создания независимого палестинского государства, они были разочарованы исключением Иерусалима, и у них были серьезные сомнения в жизнеспособности еврейского государства в границах ООН. Тем не менее, резолюция ООН означала огромную международную поддержку создания еврейского государства, поэтому они решили согласиться с ней.

Палестинские арабы, которые, в отличие от евреев, практически ничего не сделали для подготовки к созданию своего государства, отвергли план раздела ООН. Арабский высший комитет, представлявший их интересы, осудил этот план как "абсурдный, невыполнимый и несправедливый". Арабские государства, слабо объединенные с 1945 г. в Лигу арабских государств, также заявили о незаконности плана ООН и пригрозили силовым сопротивлением его реализации. 1 декабря Высший арабский комитет объявил трехдневную забастовку, которая сопровождалась жестокими нападениями на еврейское гражданское население. Таким образом, голосование в ООН за раздел не только обеспечило международную легитимность создания еврейского и арабского государств, но и невольно послужило сигналом к жестокой войне между двумя общинами в Палестине.

Глава 1. Возникновение Израиля (1947-1949)

Государство Израиль возникло в разгар войны с арабами Палестины и соседних арабских государств. Эта война, которую израильтяне называют Войной за независимость, а арабы - Аль-Накба, или катастрофой, состояла из двух этапов. Первый этап длился с 29 ноября 1947 г., когда ООН приняла резолюцию о разделе, до 14 мая 1948 г., когда было провозглашено государство Израиль. Второй этап длился с 15 мая 1948 года до прекращения военных действий 7 января 1949 года. Первый, неофициальный этап войны между еврейской и арабской общинами Палестины закончился триумфом евреев и трагедией палестинцев. Второй, официальный этап, в котором участвовали регулярные армии соседних арабских государств, также закончился победой евреев и полным поражением арабов.

Неофициальная война

Ключевой фигурой на израильской стороне на протяжении всей первой арабо-израильской войны был Давид Бен-Гурион. Став вождем ишува, Бен-Гурион неустанно концентрировал власть в своих руках. В 1946 г. он занял оборонный пост в руководстве Еврейского агентства и сразу же начал готовить ишув к военной конфронтации с арабами, которая, по его мнению, была неизбежна. Он принял план раздела ООН, но не признал окончательными границы еврейского государства. Хотя он ценил международную поддержку идеи создания еврейского государства, особенно со стороны США и Советского Союза, он не ожидал, что государственность будет принесена ему на блюдечке с голубой каемочкой. Понимая, что в конечном итоге евреям придется воевать за свое государство, он хотел, чтобы еврейская военная победа была безоговорочной. Именно поэтому он взял на себя личную ответственность за руководство военной борьбой, а дипломатическую кампанию по созданию еврейского государства оставил на усмотрение Моше Шарета, который находился в Нью-Йорке. В борьбе за независимость Бен-Гурион также пользовался мощной поддержкой Голды Меир (бывшей Мейерсон). Родившаяся в России в 1898 г. и получившая образование в Милуоки как учительница, в 1921 г. г-жа Меир эмигрировала в Палестину, где прошла путь от профсоюзов до видного места в Лейбористской партии. В 1946 г., когда Моше Шаретт был арестован англичанами, г-жа Меир стала исполняющей обязанности главы политического отдела Еврейского агентства. В 1947-48 гг. она взяла на себя ответственность за сбор средств в США, освободив Бен-Гуриона от необходимости сосредоточиться на военной стороне борьбы.

Принятие плана ООН подразумевало согласие на создание палестинского государства, но на практике сионистские лидеры предпочитали искать взаимопонимания с одним из правителей соседних арабских государств. Наибольшего успеха они добились со своим восточным соседом - королем Трансиордании Абдаллой. Была ли у них какая-либо дипломатическая альтернатива? Был ли у них в 1947-49 гг. палестинский вариант? Ответ на этот вопрос должен быть отрицательным, поскольку под руководством Хаджа Амина аль-Хусейни палестинское национальное движение в конце 1940-х годов оставалось столь же бескомпромиссным в своем противостоянии сионизму, как и на протяжении предыдущих четверти века.

Сионисты искали арабского лидера, который принял бы принцип раздела, согласился бы на создание еврейского государства и был бы готов мирно сосуществовать с ним после его образования. В 1947 г. был только один арабский лидер, который подходил для этой цели, - король Абдулла. Дружеские отношения между Абдуллой и сионистами существовали с момента создания эмирата Трансиордания в 1921 году. Абдулла реалистично оценивал соотношение сил между сионистским и арабским национальным движением. Возможно, он не до конца понимал идеологию, побуждавшую евреев так упорно стремиться к созданию независимого государства в Палестине, но он знал, что дело выгодное, когда видел его. Абдулла и сионисты видели друг в друге средство достижения цели. Для Абдуллы сионисты представляли собой потенциальный источник поддержки для осуществления его мечты о Великой Сирии. Для сионистов Абдулла предлагал средство разорвать цепь враждебности арабов, окружавших их со всех сторон. Абдулла и сионисты говорили на одном языке - языке реализма, но по разным сценариям. Дружба между хашимитами и сионистами подкреплялась тем, что у них был общий покровитель в лице Великобритании и общий враг в лице Хаджа Амина аль-Хусейни. Для обеих сторон палестинский национализм представлял угрозу, и поэтому они были заинтересованы в его подавлении. Поскольку британский мандат на Палестину приближался к своему бесславному концу, обе стороны предприняли попытку скоординировать свои стратегии.

17 ноября 1947 г., за двенадцать дней до заседания ООН, на котором должна была решаться судьба Палестины, Голда Меир, представлявшая в отсутствие Шарета Еврейское агентство, тайно встретилась с королем Абдаллой в Нахараиме на реке Иордан и достигла с ним широкого взаимопонимания. Абдулла начал с изложения своего плана упредить муфтия, захватить арабскую часть Палестины и присоединить ее к своему королевству, и спросил о реакции евреев на этот план. Г-жа Меир ответила, что евреи отнесутся к такой попытке положительно, особенно если Абдулла не будет препятствовать созданию еврейского государства, избежит военной конфронтации и, как представляется, пойдет навстречу ООН. Она не обещала Абдулле активной еврейской поддержки в его стремлении аннексировать арабскую часть Палестины, прилегающую к его королевству. Скорее, речь шла о том, что он возьмет ее сам, евреи создадут свое государство, а после того как пыль уляжется, стороны заключат мир. Эта встреча не обязывала ни одну из сторон официально придерживаться определенного курса действий, разумеется, не дожидаясь решения ООН. Но она привела к встрече умов и заложила основу для раздела Палестины по линиям, радикально отличающимся от тех, которые в конечном итоге были предусмотрены ООН.

После того как 29 ноября ООН проголосовала за раздел Палестины, ситуация в стране резко ухудшилась. Начались нападения арабских партизан на еврейские объекты. Бен-Гурион был убежден, что эти нападения являются лишь прелюдией к полномасштабному военному столкновению с регулярными армиями соседних арабских государств. 1 и 2 января 1948 г. он встретился со своими старшими гражданскими и военными советниками, и эти встречи помогли сформировать стратегию еврейского государства в развивающемся конфликте. Арабские эксперты Еврейского агентства преуменьшали военную опасность, исходящую от местных арабов, и призывали к политической гибкости в отношениях с ними. Командиры "Хаганы", напротив, выступали за жесткие военные репрессии. Сам Бен-Гурион разделял мнение последних о том, что в сложившихся условиях лучшим выходом будет не сдерживание и локализация проблемы, а эскалация военного конфликта. В результате "Хагана" начала проводить политику "агрессивной обороны", сопровождаемую экономическими диверсиями и психологической войной.

План "Д", подготовленный руководителями "Хаганы" в начале марта, стал важнейшей вехой в развитии этой наступательной стратегии. В течение предыдущего месяца палестинские нерегулярные формирования под вдохновенным руководством Абдель Кадера аль-Хусейни перерезали главную дорогу между Тель-Авивом и Иерусалимом и начали одерживать верх в боях с "Хаганой". Потерпев несколько поражений от палестинских иррегулярных формирований, руководство "Хаганы" решило перехватить инициативу и перейти в наступление. Цель плана "Д" заключалась в том, чтобы закрепить за еврейским государством все территории, отведенные ему резолюцией ООН о разделе, а также еврейские поселения за пределами этих территорий и коридоры, ведущие к ним, с тем чтобы создать прочную и надежную основу для еврейского суверенитета. Новизна и дерзость плана заключалась в приказе захватить арабские деревни и города, чего "Хагана" никогда ранее не делала. Несмотря на расплывчатость формулировок плана "Д", его целью было очистить внутренние районы страны от враждебных и потенциально враждебных арабских элементов, и в этом смысле он давал основание для изгнания мирного населения. Реализовав в апреле-мае план "Д", "Хагана" тем самым прямо и решительно способствовала возникновению проблемы палестинских беженцев.

Палестинское общество распалось под воздействием начавшегося в апреле еврейского военного наступления, и начался исход палестинцев. Причин исхода палестинцев было много, в том числе и ранний уход палестинских лидеров, когда ситуация осложнилась, но самой важной причиной было военное давление евреев. План "Д" не был политическим планом изгнания арабов из Палестины: это был военный план с военными и территориальными целями. Однако, предписывая захват арабских городов и разрушение деревень, он одновременно разрешал и оправдывал насильственное изгнание арабского гражданского населения. К концу 1948 года число палестинских беженцев достигло примерно 700 тыс. человек. Но первая и самая крупная волна беженцев прошла еще до официального начала военных действий 15 мая. Основная масса беженцев оказалась на Западном берегу реки Иордан, в секторе Газа и в соседних арабских странах, прежде всего в Трансиордании, Сирии и Ливане.

Крах палестинского сопротивления побудил Лигу арабских государств направить регулярные армии стран-участниц на борьбу против раздела, отменив тем самым принятое ранее решение о финансировании и вооружении местных арабов. 4 С еврейской стороны перелом в ситуации укрепил убежденность в том, что единственным решением арабской проблемы является применение военной силы. В первую неделю мая американское предложение о безоговорочном прекращении огня и продлении мандата на десять дней, чтобы дать время для переговоров на месте в Палестине, было отклонено Еврейским агентством. Британское предложение о перемирии в Иерусалиме было также сорвано из-за упорной уклончивости Еврейского агентства.

Дипломатические усилия Еврейского агентства были направлены не на перемирие с палестинцами, а на то, чтобы отговорить короля Абдаллу от присоединения к плану Лиги арабских государств по захвату Палестины после истечения срока британского мандата. 11 мая Голда Меир, переодетая арабской женщиной, совершила опасное путешествие в Амман в последней попытке спасти соглашение, достигнутое ею с королем во время их встречи шестью месяцами ранее. Король принял свою ночную гостью радушно, но выглядел подавленным, обеспокоенным и находился под большим давлением. Его предложение о том, чтобы Палестина оставалась неразделенной, с автономией под его короной для тех районов, где преобладают евреи, было отвергнуто г-жой Меир с порога. Она предложила вместо нового предложения Абдуллы придерживаться первоначального плана раздела Палестины. Абдулла не стал отрицать наличие договоренности, но объяснил, что ситуация изменилась, и теперь он не может противостоять течению, требующему военной интервенции в Палестину. Г-жа Меир предупредила короля, что в последние месяцы евреи резко увеличили свою военную мощь и что, хотя они готовы уважать границы ООН в случае мирного раздела, в случае войны они будут сражаться повсюду и всеми силами. Король призвал ее еще раз подумать над его предложением и связаться с ним в любое время до 15 мая. На прощание она сказала, что его предложение абсолютно неприемлемо и что если он откажется от своего соглашения и выберет войну, то они встретятся снова после войны.

12 мая Временный государственный совет был призван окончательно решить, принимать ли американское предложение о перемирии и откладывать провозглашение независимости или осуществить первоначальный план - провозгласить создание еврейского государства по истечении срока британского мандата. Именно на этом заседании Голда Меир сообщила о провале своей миссии в Аммане. Моше Шаретт сообщил о совете, полученном им в Вашингтоне от государственного секретаря Джорджа Маршалла, отложить провозглашение независимости и избежать военного столкновения с арабами. Военные начальники представили довольно пессимистичную оценку военной ситуации и предупредили, что шансы на победу и поражение уравновешены. Эта оценка, согласно которой шансы на выживание у Ишува были лишь пятьдесят на пятьдесят, основывалась на предположении, что ему придется выдержать согласованное нападение всех арабских армий, включая Арабский легион Трансиордании.

Несмотря на риск, Бен-Гурион всеми силами поддерживал немедленное провозглашение независимости, чтобы не упустить исторический шанс. Предложение об отказе от перемирия и провозглашении независимости поддержали шесть членов Временного государственного совета, против выступили четыре. Также было принято решение, согласно настоятельному пожеланию Бен-Гуриона, не указывать в декларации о независимости границы нового государства, чтобы оставить возможность расширения за пределы границ ООН. Новое государство должно было называться Израиль.

В четыре часа дня 14 мая 1948 г. в Тель-Авивском художественном музее Давид Бен-Гурион в присутствии лидеров ишува зачитал Декларацию независимости и провозгласил создание в Палестине еврейского государства, которое будет называться Мединат Исраэль - Государство Израиль. В Декларации независимости было заявлено, что государство Израиль будет основано на принципах свободы, справедливости и мира, заложенных пророками Израиля; будет поддерживать полное социальное и политическое равенство всех своих граждан без различия религии, расы и пола; будет лояльно относиться к принципам Устава ООН. В нем особо отмечается, что арабские жители Государства Израиль имеют равные права и протягивают руку мира всем соседним арабским государствам.

С фотографии Теодора Герцля, висевшей в центре главного зала, казалось, что он смотрит вниз на группу лидеров, собравшихся вместе, чтобы воплотить в жизнь идею создания еврейского государства, сформулированную им пятьдесят лет назад на Первом сионистском конгрессе в Базеле. С самого начала Герцль предполагал необходимость заручиться поддержкой великой державы, и это видение также было воплощено в жизнь. Первыми Государство Израиль признали Соединенные Штаты Америки, причем президент Гарри Трумэн действовал вопреки рекомендациям Государственного департамента. Советский Союз последовал их примеру. Таким образом, у Израиля появились два крестных отца - две сверхдержавы послевоенного времени, которые начали вытеснять европейские державы на Ближнем Востоке. Однако Израиль столкнулся с непосредственной угрозой со стороны своих разгневанных арабских соседей. «Его судьба, - лаконично писал Бен-Гурион в своем дневнике, - находится в руках сил обороны».

Война за независимость

15 мая регулярные армии Египта, Трансиордании, Сирии, Ливана и Ирака вторглись в Палестину, усилив палестинские иррегулярные силы и Арабскую освободительную армию, спонсируемую Лигой арабских государств. Таким образом, Израиль родился в разгар войны. Первой целью его внешней политики стало выживание. Хагана" была переименована в Армию обороны Израиля (ЦАХАЛ), а "Иргун" и "Банда Штерна" были расформированы и влились в состав ЦАХАЛа.

Война за независимость Израиля была долгой, ожесточенной и очень дорогой в плане человеческих жизней. Она унесла жизни 6 тыс. солдат и мирных жителей, или 1% всего еврейского населения, составлявшего около 650 тыс. человек. Война состояла из трех раундов, сменявшихся двумя перемириями, заключенными по решению ООН. Первый этап длился с 15 мая по 11 июня, второй - с 9 по 18 июля, третий - с 15 октября по 7 января 1949 года.

Традиционная сионистская версия представляет войну 1948 г. как простую, биполярную, ничем не ограниченную борьбу между монолитным арабским противником и крошечным Израилем. Согласно этой версии, семь арабских армий вторглись в Палестину после истечения срока британского мандата с единственной целью: задушить еврейское государство, как только оно появится на свет. Последующая борьба была неравным противостоянием еврейского Давида и арабского Голиафа. В отчаянной, героической и, в конечном счете, успешной борьбе за выживание младенческое еврейское государство одержало верх. Во время войны сотни тысяч палестинцев бежали в соседние арабские государства, в основном по приказу своих лидеров и в расчете на триумфальное возвращение. После войны, продолжает история, израильские лидеры всем сердцем и всеми силами стремились к миру, но на той стороне не нашлось никого, с кем можно было бы поговорить. Только неуступчивость арабов стала причиной политического тупика, который сохранялся в течение трех десятилетий после того, как умолкли пушки.

Эта популярно-героико-моралистическая версия войны 1948 г. широко использовалась в израильской пропаганде и до сих пор преподается в израильских школах. Это яркий пример использования националистической версии истории в процессе государственного строительства. В самом деле, история - это пропаганда победителей, и история войны 1948 года не является исключением.

Сказанное не означает, что общепринятая сионистская версия первой арабо-израильской войны основана на мифе, а не на реальности. Напротив, эта версия во многом опирается на исторические факты, но представляет собой их избирательную и субъективную интерпретацию. Именно потому, что эта версия так близко соответствует личному опыту и восприятию израильтян, переживших войну 1948 г., она оказалась столь устойчивой к пересмотру и изменениям. Однако после публикации официальных документов эта версия подверглась критическому анализу. 8 Два основных утверждения об официальной фазе войны 1948 года касаются арабо-израильского военного баланса и целей арабской войны.

Что касается военного баланса, то всегда предполагалось, что арабы имеют подавляющее численное превосходство. Война упорно изображалась как борьба немногих против многих. Отчаянная участь и героизм еврейских бойцов не подвергаются сомнению. Не ставится под сомнение и тот факт, что в их распоряжении была не самая лучшая военная техника, по крайней мере, до первого перемирия, когда нелегальные поставки оружия из Чехословакии решительно склонили чашу весов в их пользу. Но уже в середине мая 1948 г. общая численность арабских войск, как регулярных, так и нерегулярных, действовавших на палестинском театре военных действий, составляла менее 25 тыс. человек, в то время как ЦАХАЛ располагал более чем 35 тыс. военнослужащих. К середине июля ЦАХАЛ мобилизовал 65 тыс. человек, а к декабрю его численность достигла максимума - 96 441 человек. Арабские государства также укрепляли свои армии, но не могли сравниться с ними по темпам роста. Таким образом, на каждом этапе войны ЦАХАЛ значительно превосходил по численности все противостоящие ему арабские силы, а к завершающему этапу войны его превосходство составило почти два к одному. Таким образом, исход войны был не чудом, а отражением сложившегося арабо-израильского военного баланса. В этой войне, как и в большинстве других войн, в конечном итоге победила более сильная сторона.

Что касается целей арабской войны, то старшее поколение израильских историков утверждало, что все силы, направленные в Палестину, были едины в своем стремлении уничтожить новорожденное еврейское государство и сбросить евреев в море. Этим они просто выражали распространенное в то время мнение еврейской стороны. Правда, военные эксперты Лиги арабских государств разработали единый план вторжения, но король Абдалла, получивший номинальное командование над всеми арабскими силами в Палестине, разрушил этот план, внеся в него изменения в последний момент. Цель его вторжения в Палестину заключалась не в том, чтобы предотвратить создание еврейского государства, а в том, чтобы стать хозяином арабской части Палестины. Не обошлось без любви Абдуллы и к другим арабским правителям, которые возмущались его экспансионистскими устремлениями и подозревали его в сговоре с врагом. Каждое из других арабских государств также руководствовалось династическими или национальными интересами, которые скрывались за фиговым листком обеспечения Палестины для палестинцев. Неспособность арабов координировать свои дипломатические и военные планы в немалой степени стала причиной катастрофы, постигшей их. Израильские лидеры знали об этих разногласиях и после официального начала военных действий использовали их в полной мере, как использовали и ранее.

Если сосредоточиться на военных действиях 1948 г., как это делали многочисленные историки, то перед глазами возникает привычная картина: Израиль противостоит всему арабскому миру. Но если вникнуть в политику войны, то вырисовывается более сложная картина. В случае с Бен-Гурионом важно понять его политические цели, поскольку они, как правило, расходились с его декларируемыми задачами. Ведь именно его политические цели во многом определяли военное поведение Израиля во время войны и его границы по ее окончании.

Бен-Гурион разработал грандиозную стратегию, которую он представил генеральному штабу 24 мая, через десять дней после провозглашения независимости, и в которой подчеркивался ряд ключевых моментов. Во-первых, он четко определил порядок приоритетов: Иерусалим, Галилея на севере и Негев на юге. Во-вторых, он предпочитал наступательную стратегию оборонительной. В-третьих, его метод борьбы с враждебной арабской коалицией, ставший основным в доктрине безопасности Израиля, заключался в том, чтобы уничтожать арабов по одному: наступать на одном фронте, удерживая при этом другие фронты. В-четвертых, он хотел спровоцировать столкновение с иорданским арабским легионом, полагая, что если удастся разгромить этот могучий легион, то все остальные арабские армии быстро развалятся.

На этом начальном этапе войны между Бен-Гурионом и его генералами существовали глубокие разногласия. Он считал врагом номер один Арабский легион, в то время как они видели главную угрозу в египетской армии. Он хотел сосредоточить основные силы Израиля в Иерусалиме и вокруг него, в то время как они стремились отдать предпочтение южному фронту. Очевидно, что Бен-Гурион не считал себя связанным прежним соглашением с Абдаллой после того, как сам Абдалла отступил от него. В любом случае это соглашение не распространялось на Иерусалим, который по плану ООН должен был стать отдельным телом, или corpus separatum, в рамках международного режима. Битва за Иерусалим была начата израильским наступлением за несколько дней до окончания британского мандата, и именно в ответ на это наступление 17 мая король Абдалла приказал Арабскому легиону перейти к обороне Старого города.

После того как наступление израильтян было остановлено, центр сражения переместился в Латрун - отрог холма с укреплениями, который доминировал над основной трассой, ведущей из Тель-Авива в Иерусалим. Согласно плану раздела ООН Латрун был отнесен к арабскому государству, но стратегическое значение Латруна было таково, что Бен-Гурион был полон решимости захватить его. Вопреки советам своих генералов, он приказал провести три фронтальные атаки на Латрун, и все они были отбиты Арабским легионом до того, как перемирие ООН положило конец первому раунду боевых действий.

Для израильтян перемирие было, по словам генерала Моше Кармеля, как "роса с неба". Они использовали его для набора новых солдат, переподготовки, реорганизации и перевооружения. Посредник ООН граф Фольке Бернадотт представил 27 июня предложения по урегулированию, но они были отвергнуты обеими сторонами. 17 сентября, через день после того, как Бернадотт представил ООН свой второй доклад, он был убит в Иерусалиме членами ультранационалистической "Банды Штерна", считавшими шведского дворянина агентом британского правительства. В состав триумвирата, заказавшего убийство посредника ООН, входил Ицхак Шамир, будущий премьер-министр Израиля. Отряды "Штерн Ганг" и "Иргун" продолжали проводить независимую политику в Иерусалиме, над которым не был провозглашен еврейский суверенитет. Они отвергли перемирие и планировали продолжать борьбу с целью создания "Свободной Иудеи" за пределами государства Израиль. Убийство Бернадотта вынудило правительство пойти на репрессии против диссидентских организаций и их объединение с ЦАХАЛом. Убийцы Бернадота так и не были привлечены к ответственности.

Когда 8 июля Египет нарушил перемирие, ЦАХАЛ был готов начать контрнаступление. Главной целью контрнаступления был Арабский легион. Целью операции "Данни" было ликвидировать клин Лидда-Рамле, угрожавший дороге на Иерусалим, и расширить коридор на Иерусалим за счет захвата Латруна и Рамаллы. Все эти населенные пункты были закреплены ООН за арабским государством и входили в периметр, удерживаемый Арабским легионом. Лидда и Рамле, оставшиеся практически без обороны, были захвачены ЦАХАЛом 12 июля, а их жители вынуждены были бежать. В Латруне, Рамалле и Старом городе Иерусалима Арабский легион успешно оборонял свои позиции. Однако, что очень важно, он не предпринял ни одной попытки захватить территорию, закрепленную за еврейским государством. Все остальные арабские армии уступили Израилю свои позиции. В результате десятидневных боев Израиль значительно улучшил свое положение: он захватил инициативу и удерживал ее до конца войны.

Во второй половине войны особые отношения между Израилем и Трансиорданией стали постепенно восстанавливаться. Летом 1948 года их армии сошлись, но даже в разгар войны две страны оставались, по меткому выражению Ури Бар-Йосефа, «лучшими из врагов». На протяжении всей войны король Абдалла продолжал преследовать ограниченные цели и не предпринимал попыток вторгнуться на территорию еврейского государства. Бен-Гурион, в свою очередь, не проявлял подобной сдержанности и, по крайней мере, в первых двух раундах боевых действий, действовал в соответствии со старой пословицей "в войне как в войне". Однако во время длительного второго перемирия у него было время подумать о преимуществах соблюдения первоначального соглашения о разделе западной Палестины между Израилем и Трансиорданией, которое Абдулла всячески демонстрировал желание восстановить.

26 сентября Бен-Гурион предложил кабинету министров провести крупное военное наступление с целью захвата значительных участков Западного берега. К этому времени ЦАХАЛ располагал военным потенциалом для захвата всего Западного берега. Нужен был только приказ о наступлении. В кабинете министров шесть министров проголосовали за это предложение, шесть - против, и в результате план был отложен. Бен-Гурион назвал это решение поводом для "траура для грядущих поколений". Но, видимо, он сомневался в целесообразности своего предложения, так как больше не поднимал этот вопрос. Те, кто знал его, называют несколько причин, по которым он решил не настаивать на захвате Западного берега или значительной его части. Прежде всего, он опасался британского военного вмешательства в соответствии с условиями англо-иорданского договора об обороне. Во-вторых, он предполагал, что жители Западного берега не убегут, и не хотел включать в границы еврейского государства большее число арабов, чем это было необходимо. В-третьих, он понимал, что захват значительной части Западного берега необратимо разрушит особые отношения с королем Абдаллой. Какими бы ни были его мотивы, Бен-Гурион нес окончательную ответственность за политическое решение оставить Западный берег в руках короля Абдаллы.

После отказа от плана наступления на восточном фронте Бен-Гурион проявил растущий интерес к идее наступления на египетскую армию, которая по-прежнему занимала большую часть Негева. Как раз в это время Израиль получил предложение о мире от египетского королевского двора, который стремился выйти из палестинского конфликта. Камаль Риад, эмиссар короля Фарука, встретился в Париже с Элиасом Сассоном, главой департамента Ближнего Востока МИД Израиля, носителем арабского языка и одним из ведущих умеренных. Риад предложил Египту де-факто признать Израиль в обмен на согласие на аннексию Египтом большой полосы территории в Негеве. Моше Шаретт хотел изучить это предложение о мире, но Бен-Гурион резко отмахнулся от него. Кабинет разделился на тех министров, которые ориентировались на мир с Египтом, и тех, кто, как Бен-Гурион, склонялся к миру с Трансиорданией. 6 октября Бен-Гурион представил кабинету свое предложение о возобновлении войны с Египтом, даже не упомянув о египетском предложении мира. Вместо этого он заявил, что отношения между Трансиорданией и Египтом настолько напряжены, что Арабский легион вряд ли вмешается, если Израиль возобновит боевые действия против Египта. 15 октября Израиль нарушил перемирие и начал наступление на египетские войска на юге страны. К моменту заключения перемирия 7 января 1949 г. весь Негев находился в руках Израиля. На протяжении всей войны между Израилем и Египтом Арабский легион сохранял нейтралитет. Израиль и Трансиордания, безусловно, вышли из войны лучшими врагами.

Таким образом, особые отношения между Израилем и королем Абдаллой стали одним из главных факторов, определивших ход и исход первой арабо-израильской войны. В сионистской историографии этот фактор практически не учитывается, поскольку он не вяжется с героической версией войны, в которой маленький Израиль в одиночку противостоит всему арабскому миру. Встречи Абдуллы с Голдой Меир были общеизвестны в Израиле задолго до публикации официальных документов. Обычный аргумент против Абдуллы состоит в том, что, когда наступил момент истины, он пошел на попятную и присоединился к тотальным арабским усилиям по уничтожению только что родившегося еврейского государства. Однако более тщательный анализ войны 1948 года показывает, что Абдулла остался удивительно верен своему первоначальному соглашению с Голдой Меир. Более того, особые отношения с Абдуллой были умело и проницательно использованы Израилем для разрыва цепи враждебных арабских государств, для углубления раскола в арабской коалиции и для натравливания ее участников друг на друга. Если бы этих особых отношений не было, Израилю вряд ли удалось бы одержать столь полную и решительную победу в первой арабо-израильской войне.

Израиль вышел из войны экономически истощенным, но обладающим высочайшей организованностью и моральным духом, огромным чувством достижения и уверенным взглядом в будущее, что стало прочной основой для развития парламентской демократии. Первые всеобщие выборы в Кнессет, или парламент, состоящий из 120 депутатов, состоялись 25 января 1949 года. Была принята система пропорционального представительства, что способствовало росту числа мелких партий и формированию коалиционных правительств, поскольку ни одна из них не добилась абсолютного большинства. Мапай набрала около 36% голосов, левая Мапам - 15%, Объединенная религиозная партия - 12%, правая партия Херут - 11,5%, Всеобщие сионисты - 5%, Прогрессивная партия - 4%, коммунисты - 3,5%, Сефарадим - 3,5%, остальные голоса были распределены между рядом мелких партий. После выборов Давид Бен-Гурион сформировал коалиционное правительство в составе Мапай, Религиозной, Прогрессивной и Сефардской партий. Три высших поста остались неизменными: Бен-Гурион - премьер-министр и министр обороны, Моше Шаретт - министр иностранных дел, Элиэзер Каплан - министр финансов. Таким образом, Мапай сохранила фактическую монополию в сфере обороны и иностранных дел и сумела отстранить от власти крайне левых и крайне правых.

Как отметил в своей автобиографии умеренный американский сионист Нахум Гольдман, военная победа 1948 года оказала на Израиль заметное психологическое воздействие:

Казалось бы, это показывает преимущества прямого действия над переговорами и дипломатией. . . . Победа представляла собой такой яркий контраст с веками преследований и унижений, приспособления и компромиссов, что, казалось, указывала единственное направление, в котором можно было двигаться дальше. Ничего не терпеть, не поддаваться нападкам, разрубать гордиевы узлы и формировать историю, создавая факты, казалось настолько простым, настолько убедительным, настолько удовлетворяющим, что это стало политикой Израиля в его конфликте с арабским миром.

Нигде психологический эффект победы не проявился так ярко, как в случае с Давидом Бен-Гурионом. Бен-Гурион всегда был склонен рассматривать арабо-израильский конфликт с точки зрения военного баланса сил. В 1948 году вполне естественно, что он сосредоточился на военной борьбе. Но к концу 1948 г. последовательные победы ЦАХАЛа потребовали от него некоторого перспективного политического планирования. Шаретт поручил ближневосточному отделу Министерства иностранных дел изучить различные планы создания палестинского правительства. Бен-Гурион, напротив, активно препятствовал любому политическому планированию, настаивая на военном преимуществе Израиля. В результате арабисты в Израиле чувствовали себя все более маргиналами и разочарованными. Об этом свидетельствует письмо, отправленное 2 ноября 1948 г. заместителем начальника отдела Ближнего Востока МИДа Яаковом Шимони своему начальнику Элиасу Сассону, который в это время находился в Париже и вел диалог с различными арабскими и палестинскими официальными лицами. Шимони жаловался, что Бен-Гурион «стремится решить большинство проблем военными средствами, причем так, что никакие политические переговоры и никакие политические действия не будут иметь никакого значения».

Имея за спиной победоносную армию, Бен-Гурион проигнорировал не только советы политических экспертов, но и призывы ООН к прекращению огня. В конце декабря он начал второе наступление на юге страны - операцию "Хорев", целью которой было отбросить египетскую армию за международную границу. ЦАХАЛ проник на Синай и достиг окрестностей Эль-Ариша, но под сильным давлением американцев был вынужден отступить, оставив сектор Газа в руках египтян. 7 января 1949 г. обе стороны приняли призыв Совета Безопасности к прекращению огня и согласились начать переговоры о перемирии.

Соглашения о перемирии

Переговоры о перемирии между Израилем и соседними арабскими государствами начались с помощью доктора Ральфа Бунче на острове Родос 13 января 1949 года. После убийства графа Бернадотта ООН назначила Бунче исполняющим обязанности посредника в Палестине. К этой сложной задаче чернокожий американский чиновник приложил все свои выдающиеся дипломатические способности, которые вскоре были отмечены присуждением Нобелевской премии мира. Израиль провел двусторонние переговоры с каждым из соседних арабских государств, начиная с Египта, и заключил с каждым из них отдельное соглашение о перемирии. Перекличка впечатляет: соглашение между Израилем и Египтом было подписано 24 февраля, между Израилем и Ливаном - 23 марта, между Израилем и Иорданией - 3 апреля, между Израилем и Сирией - 20 июля. Каждый комплекс переговоров имел свой характер, обусловленный военно-политическими обстоятельствами, характерными для данного фронта. Общим для всех переговоров было то, что они проходили под эгидой ООН.

Переговоры между Израилем и Египтом начались 13 января и продолжались шесть недель. Преимущество, которым обладал Израиль в силу победы в войне и военного контроля над большей частью Негева, было в определенной степени нивелировано силой резолюций ООН, которые работали в пользу Египта. По некоторым вопросам повестки дня в израильской делегации возникли внутренние разногласия: военные представители во главе с генералом Игалем Ядином считали, что позиция правительства слишком уступчива, в то время как дипломаты во главе с генеральным директором МИДа доктором Вальтером Эйтаном предупреждали, что линия правительства недостаточно гибкая.

24 февраля было подписано соглашение о перемирии, официально прекращающее военные действия между Израилем и Египтом. Для того чтобы это соглашение стало возможным, обеим сторонам пришлось далеко отойти от исходных позиций. Израилю пришлось согласиться на египетское военное присутствие в секторе Газа и на демилитаризацию Эль-Ауджи. Но соглашение обеспечило Израилю контроль над Негевом, укрепило его международные позиции, помогло получить право на членство в ООН и открыло путь к заключению аналогичных соглашений с другими арабскими странами.

Переговоры между Израилем и Ливаном начались 1 марта и продолжались три недели. На закрытых переговорах ливанцы заявили израильтянам, что они не могут быть первым арабским государством, ведущим прямые переговоры с Израилем, но рассчитывают стать вторым. Они также заявили, что на самом деле не являются арабами и что их втянули в палестинскую авантюру против их воли. На момент начала официальных переговоров ЦАХАЛ занимал узкую полоску ливанской территории, на которой находилось четырнадцать деревень. Израиль был готов отступить к международной границе, но только при условии, что сирийская армия аналогичным образом выведет свои войска с участка территории, который она все еще занимала на восточном берегу Галилейского моря. В итоге попытка соединения ливанского и сирийского фронтов была оставлена. Бен-Гурион считал, что связывать одну арабскую страну с другой в принципе нежелательно, и что интересам Израиля лучше отвечать, имея с каждой арабской страной строго двусторонние отношения. Он также считал, что соглашение о перемирии с Ливаном улучшит международное положение Израиля и поставит его в более выгодное положение для переговоров с Иорданией.

Переговоры о перемирии между Израилем и Иорданией отличались от предшествующих переговоров с Египтом и Ливаном и последующих переговоров с Сирией. На ход переговоров повлияли особенности иорданского фронта, иракский контроль над частью фронта, а также особые политические отношения между королем Абдаллой и еврейским государством. Получив военный контроль над Западным берегом реки Иордан, Абдулла начал процесс постепенной аннексии, кульминацией которого стал Акт об объединении в апреле 1950 года. Неодобрение арабскими странами его политики аннексии Западного берега привело к тому, что Абдулла стал еще больше зависеть от доброй воли Израиля. Более того, он рассчитывал, что Израиль поможет ему мобилизовать международную поддержку, и прежде всего американскую, для включения остатков арабской Палестины в состав его королевства. На этом фоне осенью 1948 года возобновились прямые контакты между двумя сторонами.

Иерусалим, самый взрывоопасный пункт на всем восточном фронте, стал отправной точкой для переговоров между двумя сторонами. Бен-Гурион был готов предложить реальное прекращение огня в Иерусалиме, чтобы втянуть Абдаллу во всеобъемлющие мирные переговоры. В ноябре 1948 года был установлен прямой контакт между двумя местными командирами в Иерусалиме - подполковником Моше Даяном и подполковником Абдуллой аль-Таллем. В результате этих контактов 30 ноября в Иерусалиме было подписано "искреннее и абсолютное прекращение огня". Со стороны Бен-Гуриона этот шаг означал тихий отказ от цели передачи всего Иерусалима под суверенитет Израиля в пользу гораздо более скромной цели - раздела Иерусалима между Израилем и Иорданией. Такой раздел представлялся в то время наиболее реалистичной стратегией противостояния настойчивому давлению со стороны великих держав и ООН, требующих интернационализации города.

По вопросу о Западном берегу реки Иордан мнения разделились. Элиас Сассон считал, что Израиль должен поддержать план Абдаллы по его аннексии. Военные эксперты считали линию прекращения огня на Западном берегу несостоятельной и опасались, что, ведя переговоры с Абдуллой, Израиль лишится военной возможности. Бен-Гурион, не желая открыто поддерживать аннексию Западного берега Абдуллой, в то же время стремился к прекращению войны и 19 декабря заявил кабинету министров: "Единственным решением, возможно, является Абдулла". Члены левой партии Мапам возражали против аннексии и по-прежнему поддерживали идею создания независимого палестинского государства. Кабинет принял решение открыть переговоры о перемирии с Иорданией, но без каких-либо предварительных обязательств по поддержке аннексионистских планов короля и без отказа от возможности проведения военной операции.

Когда 26 декабря начались прямые переговоры между двумя сторонами, под контролем Арабского легиона находились также некоторые районы южного Негева. В ходе переговоров стало ясно, что Абдулла добровольно не уйдет с этих позиций. Поэтому израильские лидеры планировали провести военную операцию с целью оттеснить Арабский легион на свою сторону международной границы. Они рассчитывали провести эту операцию после подписания соглашения о перемирии с Египтом и до начала переговоров о перемирии с Иорданией. Пользуясь нейтралитетом Иордании во время войны с Египтом, израильское руководство рассчитывало на нейтралитет Египта во время планируемого наступления на Иорданию. Однако попытка оттянуть начало переговоров с Иорданией не удалась.

Официальные переговоры о перемирии под председательством д-ра Бунше открылись 4 марта 1949 г. и продолжались в течение месяца. Абдулла хотел провести настоящие переговоры о перемирии с представителями Израиля в частном порядке и тайно в своем зимнем дворце в Шуне. Поэтому он направил на переговоры на Родос относительно младших армейских офицеров, которые, таким образом, оказались не более чем кукольным спектаклем. Уже через день после начала переговоров Израиль начал операцию "Увда" (Fait Accompli) по расширению контроля над южной частью Негева вплоть до Эйлата. Операция "Увда" ввергла переговоры о перемирии в глубокий кризис, но созданные ею факты уже нельзя было отменить.

Очередной кризис разразился в середине марта, когда Иордания и Ирак договорились о том, что Арабский легион займет позиции, занимаемые иракской армией в северном секторе Западного берега. Израиль воспользовался этой возможностью, чтобы оказать сильное давление на Абдуллу с целью заставить его уступить значительную полосу территории в районе Вади Ара. Абдулле было дано понять, что Израиль готов прибегнуть к военной силе, если его требования не будут приняты, и он снова уступил.

3 апреля 1949 г. в Родосе было подписано израильско-иорданское соглашение об общем перемирии, сопровождавшееся картами. Граница на юге соответствовала международной границе, граница на иракском фронте отражала уступки Абдаллы, а граница в Иерусалиме основывалась на "искреннем и абсолютном прекращении огня" от 30 ноября. Статья 8 наделяла специальный комитет, состоящий из представителей сторон, полномочиями по решению всех нерешенных проблем, таких как движение транспорта по жизненно важным дорогам и доступ к святым местам в Старом городе Иерусалима.

Соглашение о перемирии с Иорданией стало крупной победой израильской дипломатии. Более подходящим термином было бы "дипломатия принуждения", поскольку переговоры сопровождались угрозой и реальным применением военной силы. Такое сочетание дипломатии и силы обеспечило Израилю значительные территориальные и стратегические приобретения в Негеве и в районе Вади Ара. Чтобы избежать военного столкновения, Абдулла был вынужден отступить. В то же время, подписав соглашение о перемирии, Израиль косвенно признал его власть над значительной частью территории, выделенной ООН под палестинское государство. Соглашение было подписано от имени Иорданского Хашимитского Королевства - впервые это название было использовано официально. Палестина и Трансиордания уступили место Израилю и Иорданскому Хашимитскому Королевству, и официальная номенклатура отразила новую реальность. Арабская Палестина, или то, что от нее осталось, стала официально называться Западной Иорданией, или, в просторечии, Западным берегом реки Иордан, а бывшая Трансиордания с этого момента стала называться Восточной Иорданией, или Восточным берегом реки Иордан. Таким образом, в самом реальном смысле церемония подписания договора на Родосе означала официальную гибель арабской Палестины. Обе стороны ожидали, что за соглашением о перемирии вскоре последует общее мирное урегулирование.

После Иордании настала очередь Сирии договариваться о перемирии с Израилем. Из всех арабских стран Сирия оказалась самым крепким орешком. Переговоры были самыми затяжными и длились с 5 апреля по 20 июля. В ходе боевых действий сирийские войска создали ряд плацдармов внутри границ обязательной Палестины, к северу и югу от Галилейского моря, и все попытки ЦАХАЛа оттеснить их через международную границу заканчивались неудачей. Таким образом, на момент начала переговоров Израиль находился в слабом военном положении, однако его международные позиции были подкреплены тремя соглашениями о перемирии, которые он уже заключил под эгидой ООН, а также принятием его в мае в члены ООН.

Сирия имела сильные военные позиции, но была внутренне нестабильна. 30 марта, менее чем за неделю до начала переговоров о перемирии, начальник генштаба полковник Хусни Заим сверг режим в результате бескровного переворота. Этот переворот положил начало военному вмешательству в арабскую политику и свержению старого порядка, который считался ответственным за потерю Палестины. Хотя Заим обещал своим соратникам вести борьбу с сионизмом до победного конца, после захвата власти он предпринял решительную попытку договориться с Израилем. Он открыто заявлял о своем стремлении стать первым арабским лидером, заключившим мирное соглашение с Израилем, и неоднократно предлагал встретиться с Бен-Гурионом для совместной работы в этом направлении.

Первый этап переговоров о перемирии зашел в тупик, поскольку исходные позиции Израиля и Сирии сильно расходились и ни одна из сторон не была готова сдвинуться с места. Израиль настаивал на безусловном отводе сирийских войск к международной границе, а Сирия - на том, что новой границей должна стать существующая линия прекращения огня. Чтобы выйти из тупика, Заим выступил с поразительно смелым предложением. Он хотел полностью отказаться от переговоров о перемирии и перейти непосредственно к заключению мирного договора, с обменом послами, открытыми границами и нормальными экономическими отношениями. В качестве дополнительного стимула Заим предложил в рамках общего урегулирования поселить на севере Сирии 300 тыс. палестинских беженцев - почти половину от их общего числа. В Сирии на тот момент находилось около 100 тыс. беженцев, поэтому предложение предполагало переселение на постоянное место жительства в Сирию еще 200 тыс. беженцев, оказавшихся в других арабских государствах. Взамен он просил изменить международную границу и отдать Сирии половину Галилейского моря. Заим также предложил встретиться с Бен-Гурионом лицом к лицу, чтобы преодолеть затор в переговорах на более низком уровне.

Бен-Гурион отверг предложение Заима. Он поручил израильским представителям прямо сказать сирийцам, что сначала они должны подписать соглашение о перемирии на основе старой международной границы, и только после этого Израиль будет готов обсуждать вопросы мира и сотрудничества. Он также держал в поле зрения военные планы по вытеснению сирийских войск с их позиций на израильской стороне международной границы. Поскольку прогресса достичь не удалось, 17 мая переговоры о перемирии были приостановлены.

Следующим шагом Заима стала передача Израилю по каналу ООН секретного предложения, включавшего следующие элементы: прекращение огня на существующих военных линиях, мирное урегулирование в течение трех месяцев на основе старой международной границы и расселение 300 тыс. палестинских беженцев в Сирии. Требование о перекройке международной границы, очевидно, было снято. Моше Шаретт, который 24 мая доложил об этом кабинету министров, придал большое значение предложению Заима, особенно идее расселения 300 тыс. беженцев, и настоял на встрече с Заимом на высоком уровне. Бен-Гурион, напротив, подозревал, что это может быть дипломатической ловушкой, и упорно отказывался от встречи с Заимом. Бен-Гурион зачитал кабинету министров свой ответ Бунше, который убеждал его удовлетворить просьбу Заима о встрече. В нем говорилось, что Бен-Гурион готов встретиться с полковником Заимом, чтобы способствовать установлению мира между двумя странами, но не видит смысла в такой встрече до тех пор, пока сирийские представители на переговорах о перемирии не заявят однозначно о своей готовности отойти на довоенные рубежи.

Тогда Бунче перехватил инициативу, предложив компромиссное предложение, которое удовлетворило обе стороны. Его предложение заключалось в демилитаризации территории между международной границей и линией прекращения огня после вывода сирийских войск с передовых позиций. Это предложение компенсировало Сирии возможность полного вывода войск и одновременно избавляло Израиль от присутствия сирийских войск на его территории. Компромиссная формула Бунче была сложной и неоднозначной по многим важным вопросам, например, по статусу демилитаризованных зон. Она стала источником бесконечных споров и столкновений в последующие годы. Но в итоге 20 июля Израиль и Сирия подписали соглашение о перемирии. Через три недели Хусни Заим был свергнут в результате кровавого военного переворота.

С заключением 20 июля соглашения между Израилем и Сирией переговоры о Родосском перемирии были завершены. Первая арабо-израильская война была официально завершена. В ходе войны Израиль увеличил свою территорию с 55% обязательной территории Палестины, выделенной ему ООН, до 79%. Кроме того, Израилю удалось изгнать из Палестины все арабские войска, за исключением Арабского легиона, который остался контролировать Западный берег реки Иордан. Тем самым была решена судьба плана ООН по созданию независимого палестинского государства. Палестинцы были оставлены на произвол судьбы. Название Палестина было стерто с карты. Интересно, что в основу послевоенного урегулирования был положен тот же принцип, о котором в ноябре 1947 года договорились король Абдалла и Голда Меир: раздел Палестины за счет палестинцев. Это был яркий пример несентиментальной реальной политики, которая диктовала поведение Израиля на протяжении всей первой арабо-израильской войны.

Неуловимый мир

Соглашения о перемирии должны были стать шагом на пути к миру. В идентичной преамбуле всех четырех соглашений говорилось, что их цель - "способствовать переходу от нынешнего перемирия к постоянному миру в Палестине". Однако ни в одном случае соглашение о перемирии не стало предвестником официального мирного урегулирования. Почему после того, как умолкли пушки, не было достигнуто политического урегулирования между Израилем и его соседями? Почему мир оказался таким труднодостижимым? Это один из самых спорных вопросов в дискуссии о 1948 годе.

Традиционный сионистский ответ на этот вопрос можно сформулировать в двух словах: неуступчивость арабов. Согласно этой версии, после страшного испытания 1948 г. израильские лидеры неустанно стремились к мирному урегулированию конфликта, но все их усилия разбились о скалы арабской непримиримости. Израильские лидеры отчаянно пытались достичь мира, но с другой стороны им не с кем было разговаривать. Непроницаемая стена враждебности арабов поставила их в ситуацию ein breira, когда у них не было никакого выбора в отношении достижения мира.

Ревизионистские израильские историки, напротив, считают, что послевоенный Израиль был более неуступчив, чем арабские государства, и поэтому несет большую долю ответственности за политический тупик, возникший после формального окончания военных действий. В основе ревизионистской версии событий лежит понятие "йеш брейра", т.е. реального политического выбора, который должен был сделать Израиль в отношении будущих отношений с арабами. Реальный вопрос, стоявший перед Израилем в тот критический момент его истории, заключался не в том, возможен ли мир с арабскими соседями, а в том, какой ценой.

Доказательства в пользу ревизионистской интерпретации исходят в основном из официальных израильских источников. Например, досье израильского МИДа трещат по швам от свидетельств арабского стремления к миру и арабской готовности вести переговоры с Израилем, начиная с сентября 1948 года. Основными спорными вопросами были беженцы и границы. Каждое из соседних арабских государств было готово вести прямые переговоры с Израилем и торговаться о границах.

По другому центральному вопросу - о палестинских беженцах - отдельные арабские государства имели меньшую свободу действий. Здесь существовала четкая и последовательная панарабская позиция, обязательная для всех членов Лиги арабских государств. Она заключалась в том, что Израиль сам создал проблему беженцев и не должен уклоняться от ответственности за ее решение. Решение должно осуществляться в соответствии с резолюциями ООН, предоставляющими самим беженцам выбор между возвращением в свои дома и получением от Израиля компенсации за их имущество. Коллективная позиция допускала сотрудничество отдельных арабских государств с Ближневосточным агентством ООН для помощи палестинцам и организации работ (БАПОР), но только при условии, что это сотрудничество не будет ущемлять основные права беженцев.

Позиция Израиля по проблеме палестинских беженцев была диаметрально противоположна позиции Лиги арабских государств. Израиль утверждал, что арабы сами создали эту проблему, начав войну, и что сам Израиль ни в чем не виноват. Поэтому он не принял резолюции ООН, предоставляющие беженцам право на возвращение или, наоборот, право на компенсацию. Израиль был готов сотрудничать с международными организациями в поисках решения проблемы беженцев, но только при условии, что основная масса беженцев будет переселена за пределы страны. В пропагандистской войне, сопровождавшей конфликт, израильские представители неоднократно обвиняли арабские правительства в том, что они заинтересованы не в решении проблемы беженцев, а лишь в наживании на ней политического капитала. В этом обвинении была доля истины: проиграв войну, арабские правительства использовали любое оружие для продолжения борьбы с Израилем, а проблема беженцев была особенно эффективным средством для того, чтобы поставить Израиль в оборонительное положение на суде международного общественного мнения. С другой стороны, коллективная позиция Лиги арабских государств основывалась не на политической целесообразности, а на принципе. Каждое арабское правительство проводило свою собственную политику в отношении беженцев, проживающих на его территории. Иорданское правительство проводило политику реабилитации палестинских беженцев, предоставления им иорданского гражданства и интеграции их в жизнь страны. Египетское правительство, напротив, мало что сделало для 200-300 тыс. беженцев, проживавших в секторе Газа, и отказалось предоставить им египетское гражданство. Но ни одно арабское правительство не посчитало себя вправе пойти на сепаратный мир с Израилем, полностью игнорируя права палестинских беженцев.

Если панарабская позиция по проблеме беженцев была одним из сдерживающих факторов, препятствующих заключению сепаратного мирного соглашения с Израилем, то другим фактором стало арабское общественное мнение. В этой связи важно провести различие между арабской общественностью и арабскими правителями. Ненависть и враждебность к еврейскому государству на народном уровне усилились до предела после потери Палестины и военного поражения. С другой стороны, арабские правители после тех же событий проявили удивительный прагматизм. Действительно, пережив отрезвляющий опыт военного поражения от младенческого еврейского государства, они были готовы признать Израиль, вести с ним прямые переговоры и даже заключить с ним мир. У каждого из этих правителей была своя территориальная цена за мир с Израилем, но никто из них не отказался от переговоров.

С израильской стороны военная мощь расширяла поле для политического выбора. Здесь доминирующей фигурой был премьер-министр, как в силу своего положения, так и в силу своей личности. Как в мирное, так и в военное время Бен-Гурион держал разработку политики в своих руках. Он не поощрял обсуждение в Мапай или в правительстве различных политических вариантов, имевшихся у Израиля по окончании Войны за независимость. Он также не хотел публично обсуждать плюсы и минусы соперничающих ориентаций на Египет, на палестинцев и на Иорданию. И в очень большой степени ему удалось сохранить монополию на проведение высокой политики в области обороны и иностранных дел. Именно он в основном определял гранд-стратегию и национальные приоритеты Израиля в конце войны. Институциональные атрибуты премьерской власти помогали Бен-Гуриону сохранять жесткий контроль над выработкой политики в отношении арабов, но еще более важным было то, что он формулировал политику, с которой была согласна большая часть израильской элиты и особенно армии.

Мир с арабами, безусловно, был желанным для Бен-Гуриона, но в данный момент он не являлся для него главным приоритетом. Его главными приоритетами были строительство государства, масштабная иммиграция, экономическое развитие и укрепление только что завоеванной независимости Израиля. Он считал, что соглашения о перемирии удовлетворяют основные потребности Израиля во внешнем признании, безопасности и стабильности. Он понимал, что за официальные мирные соглашения Израилю придется заплатить уступкой территории соседям и согласием на возвращение значительного числа палестинских беженцев, и не считал это достойной ценой. Правильный ли выбор сделал Бен-Гурион - это вопрос мнения. То, что у него был выбор, не вызывает сомнений.

Таким образом, важным фактором, не позволившим перейти от соглашений о перемирии к договорным мирным соглашениям, стала негибкость Бен-Гуриона. И главной причиной этой негибкости была его уверенность в том, что время на стороне Израиля. 29 мая 1949 г. он изложил эту точку зрения кабинету министров. В начале своего выступления он отметил, что неудачу в достижении официального мира с арабами не следует рассматривать как большую катастрофу. Время работает на пользу Израиля по всем важнейшим вопросам: границы, беженцы, Иерусалим. Во-первых, с течением времени мир привыкнет к существующим границам Израиля и забудет о границах ООН и идее ООН о независимом палестинском государстве. Аналогичным образом, в отношении палестинских беженцев положение Израиля продолжало улучшаться, несмотря на моральное давление со стороны ООН с требованием разрешить им вернуться. То же самое можно сказать и об Иерусалиме. Люди привыкали к существующему положению и начинали видеть абсурдность идеи внезапного установления международного режима над городом.

Затем последовала двойная речь: "Действительно, эти вещи не должны мешать нам ускорить мир, потому что вопрос мира между нами и арабами важен, и за него стоит заплатить немалую цену. Но когда дело затягивается - это приносит нам выгоду, как в свое время нам помог муфтий". Только в случае с Египтом, продолжал Бен-Гурион, потребовались действительно серьезные усилия по достижению мира. Это объясняется тем, что между двумя странами нет объективного конфликта интересов, их разделяет огромная пустыня, а "Египет - единственное государство среди арабских стран, которое представляет собой реальное государство и формирует внутри себя народ. Это большое государство. Если бы мы смогли заключить с ним мир - это было бы для нас огромным завоеванием". Весьма показательно, что, говоря о достижении мира, Бен-Гурион невольно использовал военную терминологию завоевания. В любом случае, его вывод был достаточно ясен: «Но в целом нам не стоит сильно сожалеть о том, что арабы отказываются заключить с нами мир».

Моше Шаретт был более серьезно настроен на достижение мира, поскольку считал, что в долгосрочной перспективе Израиль не может жить в великолепной изоляции и отказаться от многочисленных экономических выгод, которые может принести только мир. Бен-Гурион был согласен с Аббой Эбаном, который дважды был послом в США и в ООН, что соглашения о перемирии вполне адекватны, что, казалось бы, торопясь с заключением мира, Израиль только подтолкнет арабов к ожиданию уступок по границам и беженцам, и что поэтому лучше подождать несколько лет, поскольку всегда будет возможность поговорить с арабскими лидерами. В интервью корреспонденту газеты New York Herald Tribune Кеннету Билби Бен-Гурион лаконично резюмировал свою противоречивую позицию: «Я готов встать посреди ночи, чтобы подписать мирное соглашение, но я не тороплюсь и могу подождать десять лет. Мы не испытываем никакого давления».

Реакцию Бен-Гуриона на арабские предложения о мире следует рассматривать в свете убежденности в том, что с течением времени положение Израиля на переговорах может только улучшиться. Именно поэтому он отклонил предложение короля Фарука о мире в конце сентября 1948 года и мирную увертюру Хусни Заима весной 1949 года. Заим отчаянно нуждался в прямом диалоге на высшем уровне, но с другой стороны говорить было не с кем. Бен-Гурион отклонил все его приглашения к переговорам, и в конце концов время для него истекло. Конечно, неизвестно, что могло бы произойти, если бы Заиму удалось продлить свое пребывание у власти. Но за время своего недолгого пребывания у власти он предоставил Израилю все возможности для того, чтобы зарыть топор войны и заложить основы мирного сосуществования. Если его предложения были отвергнуты, если его конструктивные предложения не были реализованы, если возможность прорыва была упущена, то ответственность за это должна быть возложена не на Заима, а на Израиль. И ответственность за это лежит непосредственно на той школе мысли, наиболее влиятельным сторонником которой был Бен-Гурион и которая утверждала, что время на стороне Израиля и что Израиль может прекрасно обойтись без мира с арабскими странами и без решения проблемы палестинских беженцев.

Глава 2. Консолидация (1949-1953)

В период 1947-49 гг. сионистское движение было главным проводником преобразования статус-кво на Ближнем Востоке. В 1949 году, добившись независимости, Государство Израиль стало державой статус-кво. Оно приняло послевоенный статус-кво и стремилось сохранить его перед лицом попыток арабских стран изменить его. Два основных аспекта этого статус-кво - демографический и территориальный. На территории Государства Израиль к концу Войны за независимость проживало 716 тыс. евреев и 156 тыс. арабов, причем 700 тыс. арабских жителей страны в ходе войны оказались беженцами в соседних арабских странах. Приверженность Израиля новому демографическому статус-кво выразилась в жестком неприятии возвращения беженцев.

Статус Кво

Послевоенный территориальный статус-кво был закреплен соглашениями о перемирии, которые Израиль подписал с Египтом, Ливаном, Иорданией и Сирией в первой половине 1949 года. Все эти соглашения, за исключением одного, получили широкую поддержку населения и парламента. Исключение составило соглашение с Иорданией. В ходе дебатов в Кнессете 4 апреля правительство подверглось жесткому обстрелу со стороны правых и левых по поводу этого соглашения. На повестку дня были вынесены два вотума недоверия правительству - от Херута и от Мапама. Критики утверждали, что соглашение о перемирии равносильно признанию присоединения Западного берега реки Иордан и Старого города Иерусалима к королевству Абдаллы. Правая партия Херут, созданная после распада Иргуна Менахемом Бегином и другими учениками Зеэва Жаботинского, придерживалась ревизионистской сионистской идеологии, утверждавшей, что еврейский народ имеет историческое право на всю Землю Израиля. Свой первый вотум недоверия Бегин выдвинул на том основании, что правительство Израиля передало Хашимитскому королевству Трансиордания огромную часть западной части родины.

Давид Бен-Гурион был очень невысокого мнения о Менахеме Бегине и других сторонниках исторических границ и всей Земли Израиля, пренебрежительно называя их словесными максималистами. В Кнессете Бен-Гурион заявил Бегину, что предпочтительнее иметь демократическое еврейское государство без всей Земли Израиля, чем всю землю без еврейского государства. По его мнению, еврейское государство на всей территории Земли Израиля невозможно, если это государство должно быть демократическим, поскольку число арабов там превышает число евреев. Выбор стоял между демократическим государством Израиль на части территории и еврейским государством на всей территории и изгнанием арабских жителей.

Левые оппоненты Бен-Гуриона - Мапам и коммунисты - обвиняли его в том, что он открыл Израиль для англо-американского влияния, позволив королю Абдалле захватить Западный берег реки Иордан. Тавфик Туби, арабский член Израильской коммунистической партии, назвал соглашение о перемирии краеугольным камнем политики, проводимой правительством Бен-Гуриона на протяжении всей Войны за независимость, - политики активного сопротивления созданию независимого палестинского государства. Предложение Мапам отвергало соглашение на том основании, что оно признает аннексию королем Абдаллой части Земли Израиля и экспансию англо-американского империализма на эти части. Мапам полушутя выступала за захват Западного берега и создание там независимого палестинского государства под руководством "прогрессивных элементов", которые заключили бы мир с Израилем. Она даже предлагала мобилизовать палестинских боевиков и поддержать их в борьбе за создание собственного государства.

Это предложение заставило Бен-Гуриона заметить, что создание государства для арабов Палестины не входит в обязанности Израиля. "Мы не являемся подрядчиками по созданию независимого палестинского государства", - с сарказмом заявил он. «Мы считаем, что это дело самих арабов». Будучи всегда реалистом, Бен-Гурион в своей дневниковой записи от 18 января 1949 г. свел свои размышления к одному простому правилу: «Мир жизненно необходим, но не любой ценой. Мир с существующими, а не воображаемыми арабами. Никакой войны за арабское государство. Никакой войны за приход к власти той или иной арабской группировки. Если такая война необходима, пусть это будет война между арабами и арабами, а не с нами».

На завершающем этапе Войны за независимость командующий южным фронтом Игаль Аллон навязывал Бен-Гуриону различные планы захвата Западного берега реки Иордан, но Бен-Гурион отверг их все. Он знал, что на Западном берегу помимо собственного населения проживает значительное число беженцев, и опасался последствий захвата. В условиях 1949 г., когда на первый план выходила необходимость масштабной абсорбции иммигрантов, он рассматривал соглашения о перемирии как весьма многообещающее начало пути к безопасности и международному признанию. Полностью готовый заключить мир на основе нового территориального статус-кво, он надеялся, что соглашения о перемирии проложат путь к миру. По крайней мере, на начальном этапе Бен-Гурион принял соглашения о перемирии в полном объеме. В этом отношении он был пуристом. Он считал, что эти соглашения означают окончание войны, и ожидал, что они будут соблюдаться обеими сторонами в точности.

Не было серьезных разногласий и между МИДом и оборонным ведомством по поводу нового территориального статус-кво. Некоторые представители последнего считали, что Израиль не использовал свое военное преимущество в полной мере и что, по выражению Игаля Аллона, «Израиль выиграл войну, но проиграл мир». Но это было мнение меньшинства. Доминирующая точка зрения израильского истеблишмента - кабинета министров, Министерства иностранных дел и Министерства обороны - заключалась в том, что Израилю нужно больше людей, а не земли. Что касается соглашений о перемирии, то, по общему мнению, они представляли собой очень позитивный шаг на пути к миру и что мир действительно не за горами.

Однако вскоре выяснилось, что Израиль и арабы трактуют соглашения о перемирии совершенно по-разному. Израиль утверждал, что соглашения предоставляют ему три неоспоримых права. Первое - право на абсолютное прекращение огня, обязательное не только для регулярных армий, но и для нерегулярных сил и гражданского населения. Второе право заключалось в том, что до заключения окончательных мирных соглашений линии прекращения огня должны рассматриваться как международные границы во всех смыслах и целях. Это означало полный суверенитет над израильской территорией, единственным ограничением было введение вооруженных сил в демилитаризованные зоны. Третье право - поселить евреев на всех землях, входящих в его владения, и развивать экономику, не считаясь с правами прежних владельцев, ставших беженцами.

С другой стороны, арабы заявили о трех правах, вытекающих из соглашений о перемирии. Во-первых, они утверждали, что соглашения не прекращают состояние войны с Израилем и что поэтому международное право не запрещает им отказывать Израилю в свободе судоходства, объявлять ему экономический бойкот и вести против него пропагандистскую кампанию. Во-вторых, они настаивали на том, что линии перемирия являются лишь линиями прекращения огня, а не международными границами, и что поэтому Израиль подлежит ограничению в правах на развитие демилитаризованных зон и эксплуатацию их водных ресурсов. В-третьих, они утверждали, что соглашения о перемирии не отменяют права перемещенных палестинцев на возвращение на свои земли, и поэтому использование Израилем этих земель не является легитимным. Более того, утверждали они, палестинцы имеют право бороться против оккупации своей земли, и арабские государства не обязаны сдерживать эту борьбу.

Задача примирения этих двух радикально различных трактовок и превращения соглашений о перемирии в мирные договоры была возложена ООН на Палестинскую согласительную комиссию (ПКС). ПКК пригласила Израиль и его соседей на конференцию в Лозанну, которая продолжалась с перерывами с апреля по сентябрь 1949 года. Израильтяне участвовали в ней неохотно, поскольку с самого начала рассматривали конференцию как бесплодный дипломатический ход и не возлагали на нее никаких надежд. Что касается процедуры, то Израиль предпочитал прямые двусторонние переговоры с каждой из арабских сторон спора, тогда как ПКК могла предложить лишь непрямые переговоры между Израилем и арабскими делегациями в целом. Что касается существа вопроса, то было предсказуемо, что на Израиль будет оказано давление с целью заставить его пойти на уступки ради мира, когда его основополагающей позицией является сохранение демографического и территориального статус-кво. Поэтому израильтяне подошли к Лозаннской конференции в настороженном и оборонительном настроении, потратили все свое время на борьбу с давлением со стороны ПКК и правительства США и вздохнули с облегчением, когда конференция закончилась безрезультатно. Вся конференция, по словам одного из членов израильской делегации, была «упражнением в тщетности».

Арабские правительства также подошли к Лозаннской конференции в бескомпромиссном настроении. Им удалось в определенной степени сплотить ряды перед лицом общего врага и горьких последствий поражения; они координировали свою политику и выступали единым фронтом в отношениях с ПКК. Отвергнув резолюцию ООН о разделе территории от 29 ноября 1947 г., они теперь хотели вернуть время назад и использовать ее в качестве основы для урегулирования отношений с Израилем. Послевоенный статус-кво был для них абсолютно неприемлем в качестве основы для урегулирования. На самом деле их позиция была гораздо более экстремальной, чем это казалось в то время. Выработанная Лигой арабских государств, она была обязательной, по крайней мере, теоретически, для всех стран-участниц. Из внутреннего отчета генерального секретаря Лиги арабских государств следует, что официальная позиция заключалась в том, что территория еврейского государства должна быть такой, как определено в резолюции ООН о разделе, но с двумя оговорками. Во-первых, некоторые части еврейского государства должны быть отделены, чтобы освободить место для беженцев, которые не воспользовались своим правом вернуться в свои родные места. Во-вторых, если Израиль решит оставить за собой часть территорий, захваченных в ходе войны, он должен будет компенсировать это арабам, передав им другие части, выделенные ООН еврейскому государству. Одним словом, Лига арабских государств после проигранной войны предложила предоставить Израилю еще меньше территории, чем это было сделано картографами ООН в 1947 году.

На Лозаннской конференции двумя основными предметами спора были беженцы и территория. Позиция Израиля по первому вопросу была ясной и четкой: арабские государства ответственны за проблему беженцев, поэтому ответственность за ее решение лежит на них. Израиль готов внести скромный финансовый вклад в решение этой проблемы, но только в рамках общего урегулирования конфликта и только при условии, что беженцы будут переселены в арабские страны. По второму вопросу позиция Израиля заключалась в том, что постоянные границы между ним и его соседями должны быть основаны на линиях прекращения огня, с незначительными корректировками.

Арабские представители отказались вести прямые переговоры с Израилем и настаивали на том, чтобы иметь дело с ПКК как с единой, объединенной делегацией. Они хотели поставить проблему беженцев на первое место в повестке дня, утверждая, что только Израиль несет ответственность за исход палестинцев. Они также требовали, чтобы всем беженцам был предоставлен выбор между возвращением в свои дома и получением компенсации. Предложение Израиля установить постоянные границы на основе линий прекращения огня было отвергнуто, и каждая арабская делегация потребовала далеко идущих изменений в границе своей страны с Израилем.

По инициативе израильских официальных лиц были организованы секретные встречи с отдельными членами арабских делегаций, но они не привели ни к какому прогрессу и вызвали лишь упреки со стороны ПКК. КПК обвинила израильских чиновников в том, что они действуют за ее спиной; израильтяне ответили, что именно собственные процедуры комиссии вынуждают их искать прямых контактов с арабскими коллегами. Элиас Сассон доложил своему начальству о серьезности ситуации и призвал его к иному подходу. По его мнению, Израиль не может рассчитывать на то, что арабские страны выполнят все его требования в полном объеме, если сам Израиль не готов пойти навстречу им.

Вначале Моше Шаретт отверг совет Сассона, но неослабевающее давление со стороны Америки заставило его предложить кабинету министров опубликовать декларацию о готовности Израиля принять 100 тыс. беженцев. В это число входило около 30 тыс. беженцев, которым уже было разрешено вернуться, чтобы воссоединиться со своими семьями. Однако Бен-Гурион выступил против этого предложения, мотивируя это тем, что оно не удовлетворит ни американцев, ни арабов и нанесет ущерб безопасности Израиля. В итоге кабинет министров разрешил Шаретту опробовать на американцах смягченный вариант своего предложения. Американцы одобрили идею, но выразили разочарование по поводу небольшого числа беженцев, которых Израиль был готов принять обратно. Арабы сочли предложение принять 100 тыс. беженцев совершенно недостаточным, и официальные переговоры в Лозанне вновь зашли в тупик.

Провал Лозаннской конференции не стал для Израиля неожиданностью. Он лишь укрепил убежденность в том, что прямые двусторонние переговоры дают больше шансов на прогресс, чем посредничество третьих сторон. В Лозанне Израилю удалось отстоять статус-кво, но не удалось добиться какого-либо прогресса в урегулировании отношений с соседями. Во второй половине 1949 года продолжала преобладать жесткая линия Бен-Гуриона. Согласно этой линии, Израиль не может позволить себе идти на уступки ради мира, тем более на уступки, которые могут нанести ущерб его безопасности, и на данный момент соглашения о перемирии являются удовлетворительной заменой мира.

Одним из важнейших вопросов, по которому ПКК не удалось заставить Израиль пойти на уступки, был статус Иерусалима. Иерусалим имеет огромное значение для еврейского народа в силу его библейских, религиозных и духовных ассоциаций. Он также лежит в основе стремления еврейского государства быть "светом для народов". Однако дипломатическая позиция Израиля в отношении Иерусалима была исключительно неудобной. Приняв резолюцию ООН о разделе, Еврейское агентство согласилось с положением о переходе Иерусалима под международный режим. Тем не менее, новорожденное еврейское государство отчаянно хотело, чтобы Иерусалим стал его столицей. В конце 1948 года Иерусалим был фактически разделен по линии прекращения огня между Израилем и Иорданией. К концу 1949 года угроза интернационализации все более зловеще вырисовывалась на горизонте. В политическую борьбу за Святой город вступили два нечестивых союза. Израиль и Иордания были союзниками в борьбе за сохранение своих частей Святого города в собственных руках. Против них возник союз трех блоков стран, выступающих за интернационализацию: почти все мусульманские государства, Ватикан и католические государства, а также Советский Союз и его сателлиты.

В то время как израильские дипломаты вели активную кампанию против интернационализации, в кабинете министров шли активные внутренние дебаты. Премьер-министр хотел объявить Иерусалим столицей Израиля и перенести туда как можно больше правительственных учреждений, министр иностранных дел призывал к осторожности. 5 декабря 1949 г. премьер-министр зачитал в Кнессете заявление, призванное дать понять, что Израиль никогда не согласится с иностранным правлением над Иерусалимом. Он согласился на контроль ООН над святыми местами, но добавил: "В то же время мы считаем своим долгом заявить, что еврейский Иерусалим является органической и неотъемлемой частью государства Израиль, как он является неотъемлемой частью истории Израиля, веры Израиля и души нашего народа. Иерусалим - это сердце сердец государства Израиль". Однако это заявление не смогло удержать сторонников интернационализации. 9 декабря Генеральная Ассамблея ООН подавляющим большинством голосов приняла резолюцию, призывающую рассматривать Иерусалим как отдельное образование и передать его под управление ООН.

Решение ООН вновь вызвало дискуссию в израильском кабинете министров. Премьер-министр отреагировал не только словами, но и делами на церковное неповиновение. Он предложил решительно денонсировать резолюцию ООН, а также принять немедленные практические меры по установлению фактов на местах и утверждению суверенитета Израиля. Шаретт, представлявший Нью-Йорк, согласился с практическими мерами, но выступил против объявления войны ООН. После бурных дебатов кабинет министров одобрил представленный премьер-министром текст декларации с незначительными поправками. На заседании депутатов Кнессета от партии "Мапай" подавляющее большинство вновь высказалось в пользу предложения премьер-министра. Поэтому 13 декабря с трибуны Кнессета Бен-Гурион объявил о решении перенести Кнессет и правительственные учреждения из Тель-Авива в Иерусалим. Между объявлением этого решения и его реализацией не прошло и минуты.

На свое тройное поражение в ООН, в кабинете министров и в партии Шаретт отреагировал телеграммой из Нью-Йорка: он подал заявление об отставке с поста министра иностранных дел. Бен-Гурион, однако, отказался принять его, и Шаретт остался на своем посту. Этот драматический шаг Шарета должен был продемонстрировать его недовольство действиями правительства и пренебрежением к его авторитету. Он также должен был предупредить своих коллег о том, что непродуманные заявления могут нанести ущерб престижу и международному положению Израиля. Сам Шаретт считал, что резолюция ООН неосуществима и не будет принята, поэтому Израилю неразумно и не нужно идти на конфронтацию с этой всемирной организацией. Бен-Гурион отверг эти аргументы. Он гораздо серьезнее относился к резолюции ООН и считал, что ответ Израиля должен быть незамедлительным и решительным. В его глазах высшей целью было закрепление Иерусалима в качестве столицы Израиля, и ради этого он был готов пойти на риск столкновения с ООН.

В то время даже близким коллегам Бен-Гуриона по партии не было ясно, что за его напористой публичной позицией скрываются глубокие внутренние сомнения и тревоги. В своем дневнике он признавался, что решение по Иерусалиму было одним из самых сложных и судьбоносных решений, которые ему когда-либо приходилось принимать, поскольку оно предполагало не просто неповиновение ООН, а конфронтацию с мусульманским, католическим и советским миром. Это была кампания, в которой Израиль, впервые за всю свою недолгую историю, был поставлен против всего мира. Если бы мир пошел своим путем, рассуждал Бен-Гурион, то 100 000 евреев оказались бы за границами государства Израиль. Более того, потеря Иерусалима была бы только началом. За ней последовало бы международное давление с требованием вернуть беженцев и поставить под международный контроль другие религиозные места, а в итоге - потеря независимости и анархия. Таким образом, Иерусалим стал важнейшим пробным камнем. Если бы Израиль победил резолюцию ООН, то вопрос о границах был бы решен, и давление по поводу репатриации беженцев прекратилось бы: «Наш успех в Иерусалиме решит все международные проблемы вокруг государства Израиль».

Последующие события показали, что Бен-Гурион сильно преувеличивал опасность, заложенную в резолюции ООН. Столь же необоснованными были и его надежды на то, что успех в Иерусалиме решит все международные проблемы Израиля. Израиль выиграл эту конкретную битву, но война за Иерусалим должна была продолжаться десятилетиями. Как и давление на Израиль с целью заставить его уступить территорию и принять беженцев. Оценка Шаретта была гораздо более взвешенной и реалистичной. Неразрешенные разногласия по этому вопросу надолго отбросили тень на отношения между этими двумя людьми.

Мирные переговоры с Иорданией

Холодная война привела к усилению участия и соперничества великих держав на Ближнем Востоке. Это, в свою очередь, осложняло поиск путей урегулирования между Израилем и арабами. Так, во время Лозаннской конференции на Израиль было оказано сильное давление со стороны американских членов ПКК с целью заставить его пойти на уступки арабам. Несмотря на то, что ПКК не был распущен, Лозанна стала сигналом того, что ООН не удалось добиться всеобъемлющего урегулирования арабо-израильского спора. Мирные переговоры продолжались и после Лозанны, но в основном это были секретные переговоры между Израилем и отдельными арабскими государствами.

Из всех двусторонних переговоров наиболее продолжительными и перспективными были переговоры с Иорданией. Секретные встречи израильских и иорданских делегатов в Лозанне подготовили почву для прямых переговоров, которые начались в ноябре 1949 года и продолжались с перерывами до смерти короля Абдаллы в июле 1951 года. Большинство встреч проходило в зимнем дворце короля в Шуне, недалеко от моста Алленби. Главным иорданским участником переговоров, помимо короля, был Самир Рифаи, занимавший пост министра королевского двора, а затем премьер-министра. Главными представителями Израиля на переговорах были сотрудники МИДа Реувен Шилоах и Элиас Сассон. В некоторых переговорах также принимали участие генеральный директор МИДа Вальтер Эйтан, начальник Генштаба Игаэль Ядин и генерал-майор Моше Даян. Когда Элиас Сассон стал министром в Турции, его место занял его сын, Моше Сассон, чтобы обеспечить элемент личной преемственности в отношениях с королем Абдаллой. Сэр Алек Киркбрайд, британский министр в Аммане, дал следующий обзор этих переговоров на высшем уровне:

Гость [Реувен Шилоах] приезжал из Иерусалима на машине, присланной королем, обедал за королевским столом вместе с премьер-министром, а затем удалялся с ним в предбанник для обсуждения, которое казалось бесконечным. Король Абдулла обычно не спал до тех пор, пока мог держать глаза открытыми, надеясь на какой-то положительный результат. Обмен мнениями обычно заканчивался около трех часов ночи, после чего Шилоах возвращался за линию фронта. Я удивлялся тому, как много времени удавалось отнять у двух участников дискуссии.

Первый этап переговоров начался в ноябре 1949 г., целью которого было общее мирное урегулирование. Израильская сторона надеялась, что мир с Иорданией будет ценен не только сам по себе, но и откроет дорогу к миру с Египтом и Ливаном. Однако свобода действий правительства в отношении уступок была ограничена различными внутренними соображениями. Мапам и коммунисты возражали против переговоров с Иорданией, считая Абдаллу британской марионеткой, а Херут выступал против признания его суверенитета над Западным берегом реки Иордан, поскольку считал эту территорию частью Земли Израиля. Бен-Гурион, по-видимому, разделял как подозрительность левых к Абдалле и его британским хозяевам, так и беспокойство правых по поводу отказа Израиля от притязаний на всю обязательную Палестину. Но как прагматичный политик он понимал, что мир невозможен без некоторых уступок со стороны Израиля, и был готов к изменению границ на основе обмена территориями.

В ходе переговоров Рифаи подчеркивал, что королю нужен мир, который он мог бы отстаивать перед арабским миром, и требовал, прежде всего, южного Негева и, как бы во вторую очередь, сухопутного коридора от Иордании до побережья Средиземного моря под полным иорданским суверенитетом. Серьезный прорыв был достигнут 13 декабря, когда Израиль в конце концов предложил королю выход к морю. На этой встрече был подготовлен документ под названием "Принципы территориального урегулирования". Его принципы предусматривали раздел Иерусалима, передачу западного берега Мертвого моря под суверенитет Израиля, изменение границ в районе Латруна и, самое главное, создание сухопутного коридора из Хеврона в Газу под суверенитетом Иордании. Предложение о создании коридора, однако, было обусловлено тремя условиями: Израиль получит возможность свободного пересечения границы в ряде пунктов, Иордания не будет содержать армию и возводить военные объекты в коридоре, а англо-иорданский договор не будет применяться к коридору.

Всего через неделю после этого драматического прорыва переговоры столкнулись с серьезным кризисом. Основным камнем преткновения стала ширина коридора: иорданцы требовали несколько километров, а израильтяне уступали не более пятидесяти-ста метров. Другая проблема заключалась в том, что Израиль предлагал всего три километра морской полосы в районе, покрытом песчаными дюнами и непригодном для строительства порта. Бен-Гурион поручил МИДу письменно уведомить Абдуллу, что его концепция коридора абсолютно неприемлема и что если он хочет продолжать переговоры, то должен выступить с новым предложением. Самир Рифаи воспринял этот шаг как отсрочку переговоров на неопределенный срок. На протяжении всех переговоров Рифаи был гораздо более жестким и требовательным, чем его хозяин.

Второй этап переговоров начался в середине января 1950 г. по инициативе короля. Не добившись общего урегулирования, участники переговоров перешли к достижению соглашения по Иерусалиму. Израиль представляли Шилоах и Даян. Израильтяне с самого начала заявили, что их основной целью по-прежнему является достижение общего мира и что именно эта цель диктует их подход к проблеме Иерусалима. Однако и здесь переговоры зашли в тупик, поскольку иорданцы потребовали восстановления арабских кварталов в Новом городе, а взамен предложили лишь ограниченные уступки. Третий этап переговоров начался в середине февраля и достиг кульминации в парафировании пакта о ненападении 24 февраля.

Идея пятилетнего пакта о ненападении была выдвинута самим королем Абдуллой на встрече в Шуне 17 февраля, что стало личным драматическим вмешательством, спасшим переговоры от кораблекрушения. Поскольку Рифаи уклонялся от ответа, король продиктовал свое предложение Шилоаху. Его основными элементами были заключение пакта о ненападении между Израилем и Иорданией сроком на пять лет на основе существующих границ, обозначенных в соглашениях о перемирии; гарантии ООН, что Израиль и Иордания будут уважать право всех религий на отправление религиозных обрядов в святых местах Иерусалима; специальная компенсация жителям Иерусалима за их собственность; переговоры о возобновлении торговых отношений между двумя странами и создании свободной зоны для Иордании в порту Хайфы; разрешение всем владельцам собственности вернуться в Израиль или послать адвоката для распоряжения своей собственностью; назначение смешанных комитетов для разработки деталей окончательного урегулирования.

Израильское правительство приняло предложение короля в качестве основы для переговоров, и следующая встреча в Шуне состоялась 24 февраля. Иорданское правительство, помимо короля и Рифаи, представлял министр обороны Фавзи аль-Мульки. Король попросил Шилоа зачитать свое предложение для Мулки, чтобы они могли обсудить его и уточнить свой личный текст. После доработки были изготовлены два чистых экземпляра соглашения, после чего царь обратился сначала к Рифаю и Мулки, а затем к Шилоаху и Даяну и велел им поставить автографы на обоих экземплярах, добавив с улыбкой: "Вы подпишите, а я буду свидетелем". Было решено, что на следующую встречу обе делегации принесут проекты соглашений, основанные на этой директиве, с целью выработки единого текста. Король проявил бурную радость и назвал достигнутое соглашение поворотным пунктом в переговорах, что, собственно, и произошло.

Но это был поворотный момент в истории израильско-иорданских отношений, в который история не смогла повернуть. Через четыре дня состоялась еще одна встреча, на которой обсуждались оба проекта соглашения. Израильтяне подготовили длинный и законспирированный текст, но, по крайней мере, в нем были учтены все пункты предложения короля. В иорданском же тексте "модификация перемирия" была заменена на "пакт о ненападении", а "свобода торговли и коммерции" вообще отсутствовала. Израильтяне дали понять, что не намерены подписывать вторую редакцию соглашения о перемирии, и, несмотря на все усилия короля, встреча закончилась без достижения каких-либо договоренностей.

На следующей встрече 7 марта стало очевидно, что королю не удалось преодолеть противодействие правительства страны заключению сепаратного соглашения с Израилем. Иордания подвергалась враждебной пропагандистской кампании, а за отношения с Израилем ей грозило исключение из Лиги арабских государств. Король был готов игнорировать это давление, но его правительство - нет. На встрече король объяснил, что Иордания была вынуждена снизить темпы, но это снижение означает скорее приостановку, чем разрыв переговоров. Израильтяне испытали разочарование, граничащее с отчаянием: так много было сделано, и так мало достигнуто. Однако они не винили короля в провале их совместных усилий. Шаретт, в частности, видел в Абдалле представителя тенденции к примирению с Израилем, противостоящей доминирующей в арабском мире тенденции к непризнанию реальности Израиля, и отдавал ему должное за проявленное мужество убеждений.

Пока переговоры были приостановлены, ситуация на протяженной и неестественной границе Израиля с Иорданией неуклонно ухудшалась, что вылилось в конце года в вооруженное столкновение между ЦАХАЛом и Арабским легионом. В отсутствие сдерживающей дисциплины мирных переговоров ЦАХАЛ стал проводить весьма агрессивную политику в отношении вторжений на израильскую территорию, которые совершались в основном палестинскими беженцами по экономическим причинам. Таким образом, дипломатический тупик привел к военной эскалации, что, в свою очередь, стимулировало надежды на территориальную экспансию, по крайней мере, в некоторых кругах.

На конференции послов Израиля в июле 1950 г. произошло одно из самых ранних противостояний между сторонниками мира, основанного на статус-кво, и сторонниками территориальной экспансии. Моше Шаретт в своем выступлении остановился на необходимости мира и нормальных отношений с соседями страны. Он подчеркнул, что мир с Иорданией важен не только как самоцель, но и, учитывая разумную позицию Иордании по вопросу о беженцах, как прецедент для мирного урегулирования, не предполагающего возвращения беженцев. Генерал-майор Даян, последовавший за министром иностранных дел, поставил под сомнение ценность официальных мирных соглашений с арабскими странами. По его словам, только Иордания была конкретно заинтересована в мире, поскольку могла получить компенсацию. Остальные арабские государства не были вынуждены по каким-либо практическим соображениям заключать мир с Израилем, напротив, заключение мира нанесло бы ущерб их престижу. С точки зрения Израиля, утверждал Даян, важнее было экономическое проникновение в регион, вхождение в ближневосточную экономику, чем достижение формального мира. Далее Даян предложил, что вместо того, чтобы вести переговоры с Иорданией о заключении официального мирного договора и платить за это деньги, Израилю следует захватить всю территорию до реки Иордан. Это предложение было высказано скорее косвенно, чем прямо, но встретило жесткий отпор со стороны министра иностранных дел. «Государство Израиль, - сказал Шаретт, - не будет втягиваться в военный авантюризм, сознательно проявляя инициативу по захвату территорий и расширению территории. Израиль не пойдет на это как потому, что мы не можем позволить себе быть обвиненными миром в агрессии, так и потому, что мы не можем, по соображениям безопасности и социальным причинам, принять в свою среду значительное арабское население... Мы не можем жертвовать еврейскими бойцами, а также произвольно причинять вред другим людям только для того, чтобы удовлетворить аппетит к экспансии».

В апреле 1950 г. Иордания официально аннексировала Западный берег реки Иордан, а в декабре Абдулла предложил возобновить переговоры с Израилем. Эти переговоры вели Шилоах и Рифаи, ставший за это время премьер-министром. Целью переговоров было полное выполнение соглашения о перемирии, особенно статьи 8, которая предоставляла Израилю право доступа к гуманитарным учреждениям, таким как университет и больница на горе Скопус, а также к Стене Плача в Старом городе Иерусалима. Существовал территориальный спор по поводу Нахараима на севере и Вади Араба на юге, и король пообещал выполнить статью 8 в качестве первого шага к миру, если эти споры будут урегулированы к удовлетворению Иордании. Однако к этому времени Бен-Гурион стал сомневаться не только в возможности, но даже в желательности политического урегулирования с Иорданией. В беседе с Шилоахом, который пришел проконсультироваться с ним перед встречей с Абдаллой 13 февраля 1951 г., Бен-Гурион назвал не менее семи причин своих сомнений. Во-первых, Иордания - это не естественное и стабильное политическое образование, а режим, основанный одним человеком, который может умереть в любую минуту и который полностью зависит от Великобритании. Во-вторых, политическое урегулирование с Иорданией могло помешать урегулированию с Египтом. В-третьих, соглашение с Абдаллой без мира с Египтом не могло снять осаду, в которой находился Израиль на континентах Азии, Африки и Европы. В-четвертых, такое соглашение укрепило бы позиции Великобритании в окружающем пространстве. Пятая причина была представлена в виде вопроса: "Заинтересованы ли мы в том, чтобы взять на себя обязательства по установлению таких нелепых границ?". В-шестых, соглашение с Египтом урегулировало бы отношения Израиля со всем арабским и исламским миром и обеспечило бы важные экономические связи. Наконец, Египет - естественная и стабильная страна, не имеющая реальных конфликтов с Израилем. Явно подразумевалось, что в поисках мира предпочтение должно быть отдано Египту, а не Иордании.

Отсутствие у Бен-Гуриона стремления к политическому урегулированию с Иорданией стало одним из главных факторов провала переговоров. Переговоры продолжались буквально до последнего дня жизни Абдаллы, но позиции были скорее потеряны, чем приобретены. Обмен официальными нотами между Шилоа и Рифаи в апреле 1951 г. не решил ни одной из остававшихся проблем и породил новые в связи с горой Скопус. В мае отношения между двумя странами зашли в тупик на официальном уровне. Контакты поддерживались, но встречи взглядов не произошло, и реальных переговоров не было. Некоторое время король вел все дела, но даже его вмешательство и попытка выступить посредником между Шилоа и Рифаи не спасли переговоры. Хотя решимость короля двигаться вперед к урегулированию отношений с Израилем не ослабевала, он становился все более изолированным и бессильным в поисках мира. Его предложение поехать в Иерусалим и лично встретиться с израильским премьер-министром вызвало каменное молчание. Бен-Гурион, в свою очередь, не проявил ни фантазии, ни дальновидности в своем подходе к Иордании. Все, на что он был согласен, - это незначительные изменения границ на основе взаимности, в то время как королю нужна была щедрая сделка, которая подтвердила бы его позицию в пользу принятия Израиля арабами. Таким образом, поиски общего урегулирования были обречены в основном потому, что Израиль был слишком силен и негибок, а Абдулла - слишком слаб и изолирован.

Это была печальная история с трагическим концом. В пятницу, 20 июля 1951 г., король Абдалла был убит мусульманским фанатиком у мечети Аль-Акса в Старом городе Иерусалима. Со смертью короля закончилась эпоха личной дипломатии в иордано-израильских отношениях. Узнав об этом, Бен-Гурион первым делом решил воспользоваться возможностью исправить ошибки 1948 года, изменив границу с Иорданией. Он попросил своих военных советников подготовить план действий на случай захвата Западного берега реки Иордан. Не удовлетворившись этим планом, Бен-Гурион задумался о том, чтобы обратиться к Великобритании с просьбой разрешить Израилю захватить весь Синайский полуостров, чтобы превратить Суэцкий канал в международную водную артерию. Изгнание египтян с Синая позволило бы создать там британские базы. Чем больше Бен-Гурион думал над идеей захвата Синая с помощью британцев, тем больше она ему нравилась, тем более что Синайский полуостров, в отличие от Западного берега реки Иордан, не был густо заселен арабами. В итоге ему пришлось отказаться от идеи совместных англо-израильских действий против Египта лишь через пять лет, а захват Синая и Западного берега реки Иордан был оставлен преемникам Бен-Гуриона через шестнадцать лет.

Убийство Абдуллы, таким образом, привело к определенным изменениям в мышлении Бен-Гуриона. До 1951 года он принимал территориальный статус-кво и ничего не предпринимал для его нарушения. После устранения Абдуллы его приверженность статус-кво начала колебаться, и он предался мечтам о территориальной экспансии. Убийство также заставило его более пессимистично оценивать перспективы мира с остальным арабским миром. Он пришел к выводу, что мир с арабами не может быть достигнут путем переговоров; вместо этого их нужно сдерживать, принуждать и запугивать.

Убийство короля Абдаллы стало важнейшим эпизодом в истории израильско-арабских отношений. Бен-Гурион подытожил его последствия на переговорах по арабской политике, состоявшихся более года спустя: "У нас был один человек, который, как мы знали, хотел мира с Израилем. Мы пытались вести с ним переговоры, но вмешались англичане, а потом прилетела пуля и положила конец этому делу". С устранением фактора Абдаллы все дело было закончено.

Конфликт с Сирией

Если король Абдулла был самым умеренным арабским правителем по отношению к Израилю, то сирийцы были самыми непримиримыми и непримиримыми врагами Израиля. По крайней мере, так считали в Израиле. Обычно забывают, что после заключения соглашения о перемирии в июле 1949 года Израиль полтора года находился в мирных отношениях с Сирией и что первое военное столкновение весной 1951 года было ответом сирийцев на попытку Израиля изменить статус-кво в приграничной зоне. Широко известно также, что в начале 1950-х годов между Израилем и Сирией велись серьезные, хотя и безуспешные, переговоры в попытке мирного урегулирования разногласий между ними.

Линия перемирия между Израилем и Сирией способствовала возникновению конфликта, поскольку проходила по жизненно важным для Израиля истокам реки Иордан, из-за сложного рельефа приграничной территории и, главное, из-за наличия трех демилитаризованных зон (ДМЗ), статус которых не был четко определен в соглашении о перемирии. Первопричиной спора между Израилем и Сирией и их вооруженных столкновений стал вопрос о суверенитете в ДМЗ. Сирия утверждала, что эти зоны должны оставаться под контролем ООН до заключения мирного соглашения. Израиль же настаивал на том, что эти зоны находятся на его суверенной территории и что ему запрещено только вводить туда оружие. Само соглашение о перемирии лишь призывало к возобновлению нормальной гражданской жизни в этих зонах до заключения окончательного мирного урегулирования. В нем ничего не говорилось о суверенитете Израиля над этими зонами. Таким образом, представители ООН были в целом согласны с сирийцами и не согласны с израильтянами относительно правового статуса демилитаризованных зон.

В демилитаризованных зонах было всего несколько еврейских поселений и значительное количество арабских крестьян, и Израиль опасался, что Сирия будет манипулировать этим населением для расширения своего влияния. Поэтому сразу после подписания соглашения о перемирии Израиль начал проводить энергичную и беспощадную политику по установлению фактов на местах в демилитаризованных зонах. Главными архитекторами этой политики были Моше Даян, занимавший в 1949-50 гг. пост офицера штаба ЦАХАЛа по вопросам перемирия, и Йосеф Текоах, директор по вопросам перемирия в МИДе и еще один ведущий "ястреб". Текоах изучал международное право в Гарварде, и на него всегда можно было положиться в плане юридических аргументов для оправдания даже самых возмутительных действий Израиля. Он придерживался бескомпромиссного подхода оборонного ведомства, которое было гораздо больше озабочено расширением контроля Израиля над земельными и водными ресурсами, чем его имиджем за рубежом. Военнослужащие ЦАХАЛа воспринимали его как одного из них, как военного в гражданской одежде. По сути, он был их троянским конем внутри преимущественно англосаксонского дипломатического братства. По его мнению, основная функция израильской дипломатии заключалась в обеспечении безопасности страны.

В Текоа Бен-Гурион нашел человека по своему сердцу. Бен-Гурион считал полный контроль над демилитаризованными зонами жизненно необходимым для безопасности Израиля. Поэтому он хотел вытеснить сирийцев из ДМЗ, даже если это не соответствовало ни духу, ни букве соглашения о перемирии. В данном случае его политика была направлена не на сохранение территориального статус-кво, а на его изменение. Эта политика преследовала три основные цели: установить физический контроль над спорными территориями, сдержать влияние Сирии и отказаться от контроля ООН. Для достижения первой цели Израиль выкупал землю у арабских жителей, развивал еврейские поселения, создавал новые сельскохозяйственные поселения, строил вокруг них укрепления, вводил туда солдат, переодетых в гражданскую одежду или полицейских. Для достижения второй цели в марте 1951 г. Израиль воспользовался случаем и принудительно переселил несколько сотен бедуинов, отказавшихся принять израильские удостоверения личности, из центральной части ДМЗ в арабские деревни на севере Израиля. Преследуя третью цель, Израиль отказался признать юрисдикцию ООН в отношении гражданской деятельности и даже установил блокпосты, чтобы не допустить людей ООН в демилитаризованную зону. И Сирия, и наблюдатели ООН чувствовали себя обманутыми и были обеспокоены направлением израильской политики.

В начале 1951 г. Израиль приступил к реализации крупного проекта: осушению озера Хулех, которое должно было вернуть 15 тыс. акров земли под сельскохозяйственные угодья. Хотя само озеро находилось за пределами демилитаризованной зоны, на первом этапе проекта работы велись на землях, принадлежащих арабам в центральной части демилитаризованной зоны. До тех пор пока работы велись на землях, принадлежащих евреям, даже в пределах демилитаризованной зоны, Сирия не возражала. Но когда тракторы достигли земель арабских деревень, Сирия обратилась с жалобой в Смешанную сирийско-израильскую комиссию по перемирию (ССПК). Председатель комиссии генерал-майор Уильям Райли отклонил заявление Сирии о том, что проект даст Израилю военное преимущество, но при этом распорядился приостановить работы до достижения взаимного соглашения о компенсации арабским землевладельцам. Израиль истолковал это решение довольно избирательно и начал проводить политику балансирования на грани войны, которая привела к разрыву с ООН и сирийцами. Встреча заместителей начальников штабов Сирии и Израиля, состоявшаяся 26 марта, не только не разрешила спор, но даже повысила уровень напряженности.

30 марта на совещании под председательством премьер-министра, на котором из-за болезни отсутствовал министр иностранных дел, было принято решение продолжить дренажные работы, воздержаться от военных действий, но открыть ответный огонь, а также предпринять ряд практических шагов по утверждению суверенитета Израиля в центральной части ДМЗ. Одним из таких шагов стала принудительная эвакуация из ДМЗ восьмисот жителей двух арабских деревень. Представители ООН осудили эту акцию. Последовали неофициальные переговоры, в ходе которых был достигнут определенный прогресс. На 4 апреля была назначена встреча MAC. Однако в тот же день на высоком уровне было принято решение об отправке в Аль-Хамму, расположенную на самом дальнем конце южной демилитаризованной зоны, патруля солдат, переодетых в полицейскую форму. Патруль должен был продемонстрировать флаг в районе, находящемся под полным сирийским господством. В ответ на это сирийская армия открыла огонь, убив семерых членов патруля и помешав эвакуации остальных.

Отправка патруля в Аль-Хамму подверглась резкой критике со стороны членов комитета Кнессета по обороне и иностранным делам и высокопоставленных чиновников МИДа. Руководство ЦАХАЛа критиковали за то, что оно не проконсультировалось с политическими экспертами и не приняло во внимание политические последствия военных решений. Шаретт счел отправку патруля "очень поспешным и непродуманным действием" и обвинил ответственных за него в поразительном отсутствии чуткости и в том, что они сознательно посылают людей на смерть. Он также предложил более тесную координацию на повседневной основе между ЦАХАЛом и МИДом в решении вопросов, связанных с перемирием.

Кабинет министров собрался 5 апреля и в отсутствие министра иностранных дел принял рекомендации премьер-министра уничтожить три арабские деревни в демилитаризованной зоне, разбомбить с воздуха сирийский пост и полицейский участок в Аль-Хамме, бойкотировать MAC и подать жалобу в Совет Безопасности ООН по факту убийства семи "полицейских". Такая реакция на спровоцированный Израилем инцидент была удивительно агрессивной. Это был первый случай применения израильских ВВС (IAF) с момента заключения соглашения о перемирии. Эти действия должны были очистить приграничную зону от арабского гражданского населения, продемонстрировать решимость Израиля не принимать никаких ограничений суверенитета, на который он претендует в демилитаризованной зоне, и удержать сирийцев от повторного применения военной силы.

Однако сирийцы не остановились. В начале мая сирийские войска пересекли центральную демилитаризованную зону и заняли Таль аль-Мутилла, стратегически важный холм к северу от Галилейского моря, в одной миле к западу от линии перемирия. ЦАХАЛу удалось отвоевать этот холм в ходе плохо проведенной операции, которая стоила жизни сорока солдатам и подорвала моральный дух армии. Израиль подал жалобу в ООН, но 18 мая Совет Безопасности осудил Израиль за нападение на Аль-Хамму, приказал вернуть арабских жителей, изгнанных из ДМЗ, и поставил возобновление дренажных работ в зависимость от согласия председателя MAC. Переговоры с генералом Райли были длительными и ожесточенными, что привело к задержкам и изменениям в проекте, который считался очень важным для экономического развития Израиля. Весь этот опыт убедил Бен-Гуриона в том, что отношения с Сирией - это игра с нулевой суммой и что Израиль должен действовать в одностороннем порядке, чтобы завершить проект дренажа Хулеха. Когда проект был завершен, после большого кровопролития и ущерба для международного авторитета Израиля, эксперты пришли к выводу, что он не только не нужен, но и наносит вред сельскому хозяйству и экологии Израиля.

Военное противостояние между Израилем и Сирией завершилось в мае, но без решения ключевого вопроса о суверенитете над демилитаризованными зонами. Через месяц сирийцы предложили израильскому делегату MAC провести политические переговоры на высоком уровне о разделе демилитаризованных зон. Израильский делегат отверг эту идею, сославшись на то, что Сирия не имеет права вмешиваться в дела демилитаризованных зон, но позже его убедили передать это предложение своему правительству. Шаретт положительно отнесся к этому предложению, но Шилоах посчитал его полным опасностей, а военные предупредили, что согласие на переговоры с сирийцами по ДМЗ само по себе будет означать признание определенных прав Сирии на эти территории. По их мнению, сирийское предложение было продиктовано исключительно стремлением к территориальной выгоде, а не к всестороннему пересмотру отношений между двумя странами. Израиль согласился на переговоры, но при условии, что они не будут ограничиваться пограничным вопросом. Предложенная Израилем повестка дня, включающая экономические отношения и заключение мирного договора, не устроила сирийцев, и, соответственно, встреча не состоялась.