Женщина, которая легла в постель на год

Глава 68

Руби извинилась перед двумя врачами и медсестрой за невыметенные с крыльца опавшие листья.

– Только их смету, как сюда мигом залетают другие.

– Такова природа вещей, – кивнул доктор Проказзо.

Когда все собрались у подножия лестницы, Руби сказала:

– Не помню, когда она в последний раз ела горячее. Еду в комнату приходится закидывать.

– Вы так говорите, будто миссис Бобер сидит там, как лев в клетке в зоопарке, – заметила сестра Спирс.

– Память меня то и дело подводит, – посетовала Руби. – Да и по лестнице мне уже не так легко взбираться, ведь я до сих пор жду того нового бедренного сустава!

Она перевела взгляд на доктора Проказзо, который отмел упрек:

– Вы в списке, миссис Сорокинс.

– Как считаете, может ли миссис Бобер причинить вред себе или другим? – вернулся к цели посещения доктор Бриджес.

– Я только однажды видела ее в ярости, когда она злилась на мамашу, тащившую своего малыша коленками по мостовой, – ответила Руби.

– Во всех моих встречах с миссис Бобер присутствовал несомненный агрессивный подтекст, – вмешалась сестра Спирс.

– Но никаких конкретных проявлений неприкрытой агрессии? – уточнил доктор Бриджес.

– Наедине я бы не рискнула поворачиваться к ней спиной, – поджала губы сестра Спирс.

Коллегия поднялась по лестнице и встала у двери в комнату Евы. Затворница съежилась в углу, образованным изголовьем кровати и стеной. Она уже много дней не мылась и слышала исходящий от своего тела земляной едкий запах, не кажущийся ей неприятным.

Ева так изголодалась, что ощущала, будто плоть на ее костях тает. Она приподняла белую сорочку и ощупала ребра – на них вполне можно было сыграть минорный этюд. У двери пропадала еда. Местные доброхоты приносили ей бутерброды, фрукты, печенье и пироги, но Ева не поднималась с постели, чтобы взять угощение. В отчаянии Руби кидала в комнату яблоки, апельсины, сливы и груши, надеясь, что те угодят в кровать.

Когда снаружи у Евы спросили, кто нынче премьер-министр, она ответила неопределенно:

– Это на самом деле так важно?

Доктор Проказзо усмехнулся:

– Нет, все наши премьер-министры – болваны.

– Вы когда-нибудь причиняли себе вред? – поинтересовался доктор Бриджес.

– Только когда делала восковую эпиляцию области бикини, – отозвалась Ева.

На вопрос о желании навредить кому-нибудь она ответила:

– Ничто не имеет значения в сравнении с бесконечностью, не так ли? Взгляните на себя, доктор Бриджес, вы состоите из множества клеток, а те – из неуловимых частиц. В одно мгновение вы можете быть в Лестере, а через восьмую долю секунды – уже на другом конце Вселенной.

Врачи обменялись заговорщическими взглядами, и доктор Проказзо прошептал доктору Бриджесу:

– Возможно, ей показано немного отдыха в Брэндон-Юнит?

– Нам потребуется специалист в области психиатрии, – занялась оргвопросами сестра Спирс. – И могу я предложить четвертую статью[34]?

* * *

Позже, после ухода врачей, Руби надела пальто и шляпу и пошла к дому Стэнли Кроссли.

Когда хозяин открыл дверь, Руби выдохнула:

– Они хотят забрать Еву.

Она не могла заставить себя выговорить «приют для умалишенных». От отвратительного слова «приют» ее бросало в дрожь.

Стэнли провел гостью мимо книг в коридоре и усадил в уютной гостиной, где книги стояли стопками вдоль стен.

– Она вовсе не сумасшедшая. Я знавал сумасшедших и сходил с ума сам, – сказал Стэнли, хмыкнул и спросил: – А Александр об этом знает?

– Я его сто лет не видела, – покачала головой Руби. – И Брайан совсем не бывает дома с тех пор, как ушла эта женщина, Тит. Ивонн в лучшем мире, а от близнецов уже несколько месяцев нет ни единой весточки. Мне кажется, будто я совсем одна за все про все.

Стэнли приобнял Руби и почувствовал, как она в нем нуждается. Женщина показалась ему приятно мягкой и податливой.

– Скажите, Руби, вас пугает мое лицо? – спросил он.

– Глядя на вас, я вижу то лицо, каким оно было раньше, – прошептала она. – Да и к тому же в нашем-то возрасте уже у всех физиономии маленько потрепанные, разве нет?

* * *

Теперь, когда возможность получить аудиенцию у Евы пропала, ее приспешники разъехались, и остались лишь Сэнди Лейк и Уильям Уэйнрайт.

Они подолгу беседовали вполголоса, чтобы не тревожить соседей. Оба пришли к согласию, что принцессу Диану убил принц Филипп, что первая высадка на Луну была заснята в голливудском павильоне, а приказ разрушить башни-близнецы отдал лично Джордж Буш.

Сэнди приготовила какао на примусе. Попивая горячий напиток, Уильям рассказал Сэнди о рабах, до потери сознания собирающих зерна какао.

– Без чашки какао я не могу уснуть! – пожаловалась Сэнди.

– Значит, стащим следующую банку, а? – подмигнул Уильям.

Он обнял Сэнди за широкие плечи, а она припала щекой к его колючей щетине. Над ними заухала сова. Сэнди встревоженно дернулась, и Уильям стиснул ее покрепче, прижимая к себе.

– Это всего лишь сува, – сказал он.

– Сова, – поправила единомышленника Сэнди.

– Ага, – кивнул он, – сува.