Живи, солдат

* * *

В Большую Зимницу прибыли на третьи сутки. Гажалу похоронили в центре села, на площади.

Не заметил, как без шапки вышел за село. Долго бродил без дорог, без тропинок, по цельному снегу. Анатолий... Толя... Друг мой. Часть и моей жизни унес ты с собой, И какой жизни!

Смотрю на запад, откуда доносится оглушительная орудийная канонада. Закипает в груди ненависть, сжимаются кулаки.

Стемнело, когда я вернулся в деревню. Площадь. Свежий холмик. От свежепокрашенной граненой колонки со звездой отделилась фигура девушки. Поравнявшись с ней, я остановился.

— Люба, ты?

Она молча приблизилась. Положила руку на мое плечо — ей было трудно держаться на ногах после ранения. Гажала ушел из жизни, так и не узнав, какие чувства он разбудил в душе Любы.

— Идем, я провожу тебя. Полежишь несколько дней. Рана, конечно, заживет.

Прихрамывая, опираясь на мою руку, она шла рядом. Новые, необычные для Любы нотки послышались в ее голосе:

— Такие раны не заживают...