Голливуд истекает кровью

Глава 8

Рейн

Я созвал встречу на своей территории, но достаточно далеко от комплекса, чтобы скрыть место для моей безопасности. Не говоря уже о поддержании безопасности тех, кто работал на меня, и семей, которые жили внутри. Я не хотел, чтобы это стало известно нашим врагам. Мысль о том, что основная тяжесть работы, которой я занимался, ложилась на плечи невинных людей, камнем упала у меня в животе. Нет, я бы никогда не позволил невинному, которого поклялся защищать, попасть в руки врага.

Через полтора часа после того, как мы отправились в путь в бронированном автомобиле, передо мной открылась дверца, и я вышел на полуденное солнце, небрежно надвинув солнцезащитные очки на лицо, чтобы не ослепнуть. Я застегнул пиджак от костюма и разгладил его спереди. Раз-два, раз-два.

Четные числа имели смысл, числа один и два. Они приносили мне чувство безмятежности. Доход и результат. Начало и конец. Жизнь и смерть. Это несколько успокоило меня, пролило свет на ненужные ситуации. Я был человеком, которому не нужно было промежуточное звено, путешествие, как сказали бы некоторые. Я был из тех, кто мог позволить себе пропустить эту часть в любой конкретной ситуации.

Войдя в здание вместе с Дарио и семью охранниками для безопасности, направился в назначенный зал для совещаний. Я ни на секунду не сбился с шага, когда обнаружил, что народу здесь больше, чем я ожидал.

Какой жалкий человек с рушащейся империей.

Хотя семья Говони жила и управляла несколькими штатами на Восточном побережье, в основном они проживали в Северной Каролине. У них не было ни авторитета, ни делового чутья, чтобы поддерживать часть итальянской мафии, вот почему даже мой отец, как бы я ни ненавидел каждую его частичку, увидел возможность установить господство имени Марчетти и подчинить их нашей власти, хотя я и не понимал почему.

Мы были в меньшинстве. Очевидно, Анджело Говони собрал целую армию для встречи, которая, как я ясно дал понять, была дружеской.

Настолько дружелюбно, насколько это вообще возможно.

Неужели он не понимал, что качество важнее количества? Возможно, он думал, что вел себя как умный ублюдок, но это продемонстрировало его трусость.

— Рейн Марчетти, — окликнул Анджело снисходительным тоном. Я проигнорировал его попытку вывести меня из себя.

Дарио сел рядом со мной. Язык его тела расслабился, но это означало "к черту все", когда он мог вскочить за миллисекунду. Он всегда был начеку, особенно в этой ситуации. Мои охранники выстроились вдоль стены, наблюдая.

Я поправил часы на запястье, позволив неловкой тишине повиснуть в комнате. Анджело был окружен сыновьями по обе стороны от него. Я презирал их — всех четверых — не только за то, что они Говони. У этой фамилии было достаточно веских причин для моего отвращения.

Все они сердито уставились на меня, в их глазах читалась враждебность. Кроме одного, Стефано, младшего из сыновей. Он заинтриговал меня по целому ряду причин, но в его пользу говорило то, что он всегда относился ко мне с уважением, независимо от того, как вели себя его отец и старшие братья. Когда-нибудь, когда у меня появилась бы такая возможность, я разгадал бы его игру во всем этом.

— Ты знаешь, зачем мы здесь, Анджело. Отбрось враждебность и делай то, что правильно для остатков твоей организации, — я ухмыльнулся.

Его лицо исказилось от гнева при моих словах. Хотя я не ошибся. Он довел бы дело до конца, даже когда ему по доброй воле подарили миллионы долларов в качестве половинной оплаты за выполнение контракта. Тот, который он силой разорвал, но при этом возложил вину на Братву.

— Кем, черт возьми, ты себя возомнил? — Альдо, старший брат, огрызнулся.

— Технически, твоим новым боссом, — честно заметил я.

Он вскочил со своего места, в то время как его отец проклинал меня. Обе группы охранников со стороны Говони и моей выступили вперед, готовые вмешаться.

Я поднял руку, и мои люди вернулись на свой пост у стены. Я бесстрастно окинул взглядом около двадцати солдат противника, которых они привели на эту встречу, которые были готовы вмешаться и выполнять свою работу, но я видел нерешительность в том, что им приходилось делать это против меня.

— Просто к вашему сведению, — обратился я к охранникам Говони, отпуская их работодателей. — Более двадцати лет назад между Марчетти и Говонисом был подписан кровавый контракт. Они, — я указал на позорную упомянутую семью, — намеренно аннулировали контракт объединиться под моим именем, стать единым целым. Что принесло пользу и всему вашему народу тоже.

Они попятились, глядя друг на друга, дистанцируясь от сложившейся ситуации.

— Умный ход, — похвалил я, проводя языком по передним зубам. — Теперь, когда у меня есть то, что мне нужно, я вскоре свяжусь с вами, чтобы договориться об упрощении передачи. Вам повезло, что я все еще придерживаюсь контракта и позволяю вам жить. Даже если сейчас, это по моему приказу, — в моем голосе звучали торжествующие нотки.

— Это вымогательство! — Анджело закричал, пнув свой стул так, что он пролетел через всю комнату.

Я недоуменно приподнял бровь.

— Нет, — заявил Дарио твердым и непреклонным голосом. — Это контракт, который вы подписали добровольно. Никакого принуждения. У нас даже есть оригинальные записи, подтверждающие подлинность, подтверждающие, что вы пошли на это по собственному выбору, а не силой.

— К тому же… — я вмешался. — Вы получите остальную часть своей компенсации.

Я ухмыльнулся, не заботясь о том, чьи перья это взъерошило бы. Это было черным по белому. Я даже был там в тот день, когда они решили присоединиться и заключить контракт, обещанный кровью; который они не могли разорвать без серьезных последствий.

Однако я знал, что это было бы не так просто, как дать ему понять, что теперь у меня преимущество. Они пытались бы найти лазейку, где только могли, но у меня были планы не допустить, чтобы эти плоды когда-либо появились. Вся семья Говони были скользкими, грязными ублюдками и испробовали бы все возможные уловки, чтобы отступить от этого контракта. Не имело никакого смысла, зачем они вообще его подписали.

Возможно, они думали, что реальность на самом деле не сбылась бы, особенно после всего, что Анджело предпринял, чтобы избежать этого. Но я был не из тех, кто сдавался и делал шаг назад, не сейчас, когда я лидировал в этой гонке. Вскоре он оказался бы у меня под каблуком, преклоняясь перед боссом, которым стал бы я. Я тоже брал на себя его долю в мафиози.

Завершая эту встречу, я встал.

— Это была встреча вежливости; она состоялась, несмотря на твои жалкие вспышки гнева. Попробуй еще раз выпутаться из этого обмана, и я сделаю тебя живым примером перед моими недавно приобретенными людьми, чтобы показать им, что перечить мне не в их интересах.

Я позволил этой угрозе попасть в цель, когда подставил ему спину, не выказав ни капли уважения и не дожидаясь ответа, когда выходил из здания. Победный гул разлился по моим венам.

— Он не собирается сдаваться и позволять этому случиться просто так, — прокомментировал Дарио, щелкнув пальцами, когда скользнул на сиденье рядом со мной, и мы поехали.

— Теперь все в игре. Я созову конференцию с другими организациями, чтобы они тоже могли проконтролировать его. У него нет выбора, — я ухмыльнулся, и Дарио улыбнулся в ответ.

Прошло более двадцати лет, и я приобрел Восточное побережье и Сицилию. Наконец-то.

Я стиснул зубы, открывая непрочитанное сообщение от моей двоюродной сестры, отправленное час назад. Я проигнорировал это, решив разобраться с Говони и быстро уйти, но мне следовало догадаться открыть его раньше.

Милла: Есть ли причина, по которой ты не сказал мне, что у тебя остановилась Пэрис Блю? Что ж, я предлагаю остаться…

Рейн: Где ты?

Милла: У тебя. Знакомлюсь с твоим кхм гостем.

Рейн: Я собираюсь удалить тебя из списка одобренных посетителей.

Я серьезно относился к той угрозе в адрес моей кузины Миллы… ну, я говорил "кузина". Больше похожая на ее отца, Дин Росси был моим троюродным братом, когда-то переехавшим или что-то в этом роде. Он был со стороны моей матери и никогда не имел отношения к мафиозному бизнесу. Я действительно не знал, как его классифицировать, поэтому отнес его и его дочерей к категории двоюродных сестер.

Разве не в это были втянуты самые дальние родственники? У каждого был двоюродный брат; гарантированная половина этих людей утверждала, что у них нет кровного родства. Дин был примерно на десять лет старше меня, в то время как его старшая дочь Милла была примерно на десять лет моложе меня.

Естественно, я хорошо ладил с обоими. Была еще его младшая дочь, Делани, но я видел ее нечасто, за исключением нескольких семейных встреч. Дин хотел, чтобы она была достаточно далеко от незаконной деловой практики, и я не держал на него зла за это. Я понимал это.

Милла, с другой стороны, стала занозой в моей заднице, причем самым приятным из возможных способов. Она привыкла к темной стороне жизни, особенно со своими тремя мужчинами. Да, с тремя парнями. Я не понимал, как складывались их отношения, но все они были преданы друг другу на протяжении многих лет, поэтому, пока она была счастлива и ей не причиняли боли, я бы не стал заказывать пулю им между глаз или делать это сам.

Тем не менее, когда я встречался с ними пару раз, я признавал себя мудаком. Было очень приятно выводить их из себя и наблюдать, как они прикусывали язык, чтобы не подступиться к кому-то, кто намного выше их по уровню. Мой двоюродный брат даже признал, что для их эго было полезно немного снизиться. Грубо говоря из-за их девушки, но это правда. Ей нравилось позволять этому разыгрываться, пока она хихикала, скрываясь из виду.

Мне не хотелось оправдываться, но я понял, что сделал бы это, когда столкнулся с ней лицом к лицу, как только вернулся бы домой.

— В твоем доме находится известная голливудская актриса. Она утверждает, что ее похитили и держат в плену, — Милла обратилась ко мне, как только я вошел в фойе, ее глаза сузились, глядя на меня. — Не Потрудишься объяснить?

Не особенно.

Когда я направился в офис, она последовала за мной, и я сел на один диван, а она скользнула на противоположный, пронзая меня своим пристальным взглядом. Холлис, ее парень, бесшумно проскользнул в комнату, плюхнулся рядом с ней и положил руку ей на бедро, как будто не мог вынести разлуки.

Я хотел общества ее парня так же сильно, как хотел, чтобы в мою задницу засунули острый фаллоимитатор без смазки. Чего, как ни странно, не происходило никогда. Но куда бы она ни пошла, по крайней мере, одна из ее теней следовала за ней. Остальные, более чем вероятно, удерживали оборону дома.

Мне уже приходилось иметь дело с разгневанной Дафной, так что это был двойной удар по женщинам, охотившимся за мной. Добавьте к этому еще и Пэрис; женщины иногда доставляли больше хлопот, чем того стоили. Характер Дафны чудесным образом возник из воздуха, что мне совсем не нравилось.

— Ты собираешься ответить ей? — Холлис осмелился заговорить. Милла ухмыльнулась, и я, прищурившись, посмотрел на них обоих.

Я терпеть не мог, когда употребляли неподобающий английский язык, и не пытался скрыть насмешку над этим словом, которое он произнес. Собираюсь. Я съежился от отвращения, когда один из других ее мужчин однажды прислал мне сообщение с такими словами, как: собираюсь, убираюсь, должен.

Я искренне вздрогнул и быстро отправил Милле сообщение, посоветовав ей найти более образованных парней, поскольку все они говорили одинаково. Вы бы не поверили, что все они учились в престижном университете и получили привилегированное образование. Я думал, вы не всегда могли отчитаться за класс.

Наклонившись вперед, я налил ледяной воды из кувшина, который горничная поставила с тремя стаканами.

Мне действовало на нервы, когда люди предполагали, что члены преступных организаций, таких как мафиози, необразованны и ничего не знали о том, как устроен мир. Я не упрекал их. Пусть они продолжали недооценивать меня. Они научились или скоро научились бы.

Я получил лучшее частное образование в одной из самых уважаемых школ штата Невада и окончил уважаемый университет со степенью в области бизнеса. Я разбирался в книгах и жизни. Смертельная комбинация.

Вот почему с тех пор, как мой старик встретил своего создателя, вся империя Марчетти не только сводила концы с концами. Мы процветали. Прибыль наших незаконных и легальных предприятий росла по всем направлениям, и с каждым днем к моим ногам становилось все больше преданности.

Я обдумывал объяснение, которое мог бы дать своей кузине. Такое, которое удовлетворило бы ее любопытство, не выставляя мою голливудскую пленницу за дверь.

— Она здесь отчасти для собственной безопасности.

— А другая часть? — Милла настаивала, зная, что я утаивал информацию.

— Другая часть, маленькая кузина, является личной, — твердо сказал я ей, прекращая любой дальнейший разговор.

— Ты не собираешься раскрывать его намерения. Оставь все как есть. Ты провел с ней время. Помимо желания уйти и недоумения, какого хрена она здесь, она не пострадала и, казалось, о ней заботились, — сказал Холлис Милле.

Ее прищуренные глаза метнулись к нему, а не ко мне. Я спрятал ухмылку за своим бокалом, делая еще один глоток, не желая выдавать ничего больше.

Ситуация была шаткой. Холлис попал в самую точку. Я бы не стал раскрывать давно хранимые секреты. Несмотря на то, что она была моей семьей, это ее не касалось.

— Он прав, — подтвердил я, слегка кивнув Холлису в знак благодарности.

Из-за тайного общества, в которое он был вовлечен, он, как никто другой, знал, что некоторые вещи остались недосказанными, и лучше не настаивать на этих конкретных вопросах.

Милла рассказала мне о последних событиях в своей жизни и о том, чем занимались ее сестра и отец. Я воспользовался этим часом, чтобы расслабиться в комфорте, который она всегда обеспечивала, находясь рядом со мной. Она никогда не видела во мне лидера преступной организации, просто свою плоть и кровь. Я ценил это больше, чем когда-либо показывал.

Мой двоюродный брат болтал о последних эфирных шоу Пэрис и, как правило, просто сидел и крутил над ней клыками. Упомянув одного из своих коллег по фильму, с которым она казалась более чем дружелюбной, мужчину по имени Джаред. По какой-то странной причине мне не понравилась мысль об этом.

Вздохнув, я встал.

— Тебе пора идти, — я бросил на нее острый взгляд, который не допускал возражений. — В моем мире многое происходит, и, честно говоря, для тебя здесь сейчас не совсем безопасно.

— Хорошо, — уступила она, делая шаг вперед, когда я быстро обнял ее, коротко поцеловал в щеку и пожал руку Холлису.

Мой взгляд, как всегда, предупреждал его позаботиться о ней. Его ответный взгляд сказал мне, что он понял.

— Передай Пэрис мой номер. Она мне понравилась! — прокомментировала Милла, покидая мой офис.

— Когда ей разрешат контактировать с внешним миром. Возможно, — пробормотал я.

Она не слышала, но губы ее парня весело скривились, когда он последовал за ней.

Опустившись в мягкое кожаное кресло за своим столом, я пролистал список контактов и набрал того, кто мне был нужен.

— Рейн, — приветствовал меня голос на другом конце провода.

— Лео. Как дела на материке? — спросил я, наблюдая на экранах камер, как Милла и ее парень уезжали.

Узел в моей груди ослабел, когда я понял, что она снова была еще дальше от этой ситуации.

— Все хорошо, босс. Готовимся. Хотите передать что-нибудь новое? — поинтересовался он.

Лео был моим надежным помощником, который управлял Италией от моего имени, пока я жил в Штатах. Я родился и вырос в этой стране, и хотя я регулярно посещал Италию, она никогда не была моим домом. Итак, наше соглашение устраивало нас обоих.

Я налил себе еще один стакан ледяной воды, сделала маленький глоток, прежде чем ответить:

— Все в игре, все складывается удачно. Сообщите Сицилии и прямо в ряды Говониса. Договоренность выполняется. Дайте понять, что Анджело намеренно саботировал контракт.

Меня приветствовал мрачный смешок, и я знал, что Лео сделал то, что у него получалось лучше всего, одновременно получая удовольствие от игр с перебежчиками и распространения правды, которую Говони пытались скрыть столько лет.

Да, я хотел получить то, что мне причиталось, но его народ страдал и уже отвернулся от него. Количество людей, которых мы разместили в их организации и которые не были пойманы, беспокоило их. Но для нас это было блестяще.

— Предоставьте это мне, я свяжусь с вами, если мне что-нибудь понадобится, и наоборот, — подтвердил он.

— Аддио, — я отключил звонок, бросив телефон на стол.

Поводив плечами, я ослабил боль в них, покачивая шеей из стороны в сторону. Я зевнул, мое тело умоляло меня забраться в постель и проспать восемь часов подряд. Но даже несмотря на то, что мои веки были тяжелыми, мысли давили на меня. Бессонница гарантировала, что я не проспал бы больше четырех часов подряд, если это произошло бы.

Уже не в первый раз я задумался, был бы я все тем же закомплексованным мудаком, если бы почаще погружался в состояние, подобное сну. Более чем вероятно.