Голливуд истекает кровью

Глава 20

Рейн

Я вернулся домой из деловой поездки с несколькими телами, увеличившими мое количество убитых, но с целой кучей врагов разобрался. Я знал, что скоро еще больше выползло бы наружу.

Я был в отвратительном настроении, в основном потому, что какая-то низкоуровневая змея напала на меня. Он всадил пулю мне в плечо и умудрился испортить рисунок моей татуировки. Гребаный Стронцо. Я был занят охотой на наемных рабочих, которых послали убрать людей, на которых я полагался в своем бизнесе. К счастью, мой хакер перехватил детали обращений в темной Сети и передал их мне, чтобы я мог добраться туда первым и вместо этого ждать их.

Загрузив компьютер, я прокрутил запись наблюдения за последние дни, сосредоточившись на том, чем занималась некая женщина с волосами цвета воронова крыла. Мои кулаки сжались, и предплечье неприятно заныло в том месте, где оно было зашито. Я отбросил это; у меня бывало и похуже. Зевс и Арес, эти маленькие предатели. Типичные собаки — покорены поглаживаниями и потиранием живота. Даже на них не осталось равнодушными ее присутствие.

Было что-то, чего я не мог уловить в ее поведении, пока я проносился сквозь временные рамки. Это было почти так, как если бы она была гипертрофирована, провод под напряжением вращался вокруг своей оси. Хм…

Что за черт… Я поставил видео на паузу, перемотал его назад и замедлил трансляцию. Я расхохотался, запрокинув голову. Merda (Прим. пер. Дерьмо). Это было неожиданно блестяще. Вытащив телефон из кармана, я набрал номер Чиро и продолжал посмеиваться, как только он ответил.

Ворчание.

— Полагаю, вы видели запись с камер наблюдения?

— Видел. Что все это значит?

Немногое заставало моих людей врасплох, но я предположил, что они не поверили, что Голливуд сыграла бы с ними детскую шутку, обложив их едой с кухни. Это довольно забавно.

— Ты не включал громкость? — спросил он, но продолжил, не обращая внимания на мой ответ. — По сути, это была расплата за то, что мы были ее телохранителями, находясь под вашим командованием, и накачивали ее наркотиками.

Честная игра. Он снова хмыкнул.

— Это было не единственное.

— Нет? — спросил я, вставая и направляясь к бару, встроенному сбоку от моего офиса.

Я бросил кубики льда в стакан, налил себе амаретто и вернулся в свое кожаное кресло.

— Нет. Несколько часов спустя она пришла к нам с извинениями. Она казалась искренней и предложила нам карамелизированные яблоки, которые приготовила сама. Мы все откусили по кусочку, чтобы успокоить ее, и чуть не подавились до чертовой смерти от вкуса лука. Брандо вырвало, как ребенка, убежавшего в ванную. Шейн и Лиам разразились страшными проклятиями, — он вздохнул. — Она дала нам лук, замаскированный под яблоки, Рейн.

Я сорвался. Эта женщина. Черт возьми, мне лучше прикрывать спину. Я повесил трубку, бросив ее на стол, и допил напиток, вкус которого пришелся по вкусу и заглушил приступ боли в руке, одновременно посмеиваясь.

Я стоял, наблюдая за тренировкой мужчин и отрабатывая их навыки стрельбы, в то время как Дарио маячил рядом со мной. Я потер большим пальцем губу, мысли проносились в моей голове.

По соображениям безопасности мы построили тренировочный центр на территории комплекса, вдали от семейного поселения. Вы все равно не могли попасть на тренировочную площадку, не получив разрешения, никто не мог бесцельно бродить здесь.

Я изучал инструктора, пока он ходил между шестью молодыми людьми в их отдельных кабинках, давая им советы, в то время как висящие бумажные мишени становились все меньше на расстоянии обзора.

Никогда бы я не стал небрежно отдавать оружие неподготовленному человеку — это означало напрашиваться на проблемы. Один из первых уроков, который им преподали, заключался в том, как безопасно обращаться с оружием — использовать подделки, прежде чем даже прикасаться к настоящему. Возможно, я возглавлял преступную организацию, но будь я проклят, если бы мы не дали моим людям инструменты для принятия взвешенных решений, чтобы они знали, как избежать несчастных случаев.

Только в восемнадцать лет мужчинам разрешалось подавать заявление о том, чтобы стать пехотинцем. Это сделало меня лицемерным, поскольку к тому времени, когда я стал подростком, я знал, как метко стрелять. Я санкционировал правила, поэтому устанавливал их так, как мне заблагорассудилось бы.

Тем не менее, если их семьи хотели, чтобы они учились, я разрешал это и предлагал учебное заведение, но они знали, что в случае несчастных случаев ответственность лежала на них. В основном семьи солдат в моих рядах, у которых были дети, ценили возможность позволить им прожить свое детство, прежде чем углубляться в наш темный мир, где твоя жизнь не всегда была гарантирована.

— Они улучшаются, — прокомментировал я, мой голос был слышен только Дарио сквозь грохот выстрелов.

— Это третья группа из пяти, они прошли примерно четверть всего обучения, — Дарио быстро взглянул на них. — Быстро учатся, совсем неплохо справляются. Я впечатлен.

Как и я. Наш главный инструктор, Пит, был примерно того же возраста, что и я, с большим опытом военной службы и длинным списком квалификаций по всем видам вооружения. Он возглавлял наш учебный отдел вместе с другими сотрудниками, которые были отобраны мной лично. Мне нужны были те, кто мог бы не только обучать, но и поощрять, выдвигать на первый план свои природные навыки и развивать их.

Моя организация была построена не так, как мой отец построил свою. Я отменил большую часть его практики и гордился тем, что я честный, но твердый работодатель. Одной из немногих ситуаций, которым я не позволил бы остаться безнаказанными, было предательство. Кто бы это ни был, с ним бы разобрались — немедленно, без чувства вины или раскаяния. Кроме того, те, кто жил в моем комплексе, и особенно те, кто работал на меня, могли высказывать свое мнение, выдвигать предложения и улучшения для всей моей организации. Незаконные и легальные.

— Ты что-нибудь решил насчет женщин? — спросил Дарио.

Я буркнул уклончивый ответ.

Я обдумывал это несколько недель. Нет, технически месяцы. Выросшие в нашем комплексе дети солдат и других людей, работавших на меня, пошли по стопам своих родителей или заняли более подходящую для них должность.

Недавно несколько молодых женщин выступили с надеждой присоединиться к пехоте. Они были на передовой, в эпицентре насилия, и эти девочки хотели получить разрешение на участие в обучении.

Я не был сексистом и не испытывал отвращения к этому. Тем не менее, это выявило множество проблем. Одна из них заключалась в том, что женщины из мафиози Марчетти никогда не имели звания солдата. Другое дело, что им пришлось бы работать вдвое усерднее, чтобы превзойти естественное предположение, что их эмоции диктовали поведение, и что они слабее солдат-мужчин.

Честно говоря, меня не волновало, были ли мои солдаты мужчинами или женщинами, главное, чтобы работа выполнялась правильно, в соответствии с моими стандартами. Но я знал, что болтовня об этом вызывала чувство неловкости у моих мужчин. Однако перемены всегда приводили к этому, вызывая беспокойство по поводу неизвестности.

— Я все еще не определился. Что ты думаешь по этому поводу?

У меня в кармане завибрировал телефон, но я проигнорировал его, желая услышать мысли Дарио.

— Я думаю, что это шаг в правильном направлении, — признал он. — Ты скажешь "нет"? И они обидятся. Ты знаешь, когда это происходит, это вызывает постоянные проблемы. Предательство, уклонение от курса, — он загибал пальцы. — Они точно не подадут официальную жалобу в письменном виде.

Я фыркнул. Даже если сотрудник подал бы жалобу в письменном виде, я, вероятно, скомкал бы ее, прежде чем бросил в открытый огонь и проигнорировал их мелкие неприятности. Как я уже говорил, я был твердым и справедливым работодателем, но я все еще оставался боссом. Мы были мафией. Они были под моим началом и делали, как я говорил. Это была тонкая грань, которую я успешно преодолел. Возможно, меня боялись, но и уважали тоже.

— Я думаю, что это не что иное, как позитивный шаг…

Мой телефон снова завибрировал. Я стиснул зубы, доставая его и задаваясь вопросом, почему Чиро продолжал мне звонить.

— Да? — я ответил, поднося трубку к уху с раздражением в голосе из-за того, что меня прервали.

— Я уверен, что ты захочешь вернуться сюда, — ответил Чиро.

— Есть какая-то особая причина? — спросил я.

Он прочистил горло.

— Из-за нее персонал чувствует себя неловко, в основном мужчины.

Пэрис.

Мой палец постукивал по телефону в ритме, который успокоил меня.

— Не хочешь рассказать подробнее?

Пауза.

— Я говорю это без малейшего неуважения. Единственное, как я могу это объяснить, это то, что она ведет себя как сучка в течке.

Мой голос стал ледяным.

— Чиро, — практически прорычал я. — Тебе лучше следить за своим…

Он прервал меня, поскольку я изо всех сил старался не делать ему выговор.

— Рейн, я не проявляю неуважения. Я говорю тебе, как я это вижу. И как я наблюдал это несколько раз раньше, когда ты назначал меня ответственным за ее охрану.

Дарио шел рядом со мной, пока мы шли обратно к дому.

— И как она себя ведет?

Краем глаза я заметил, как Дарио поджал губы, сдерживая смех или бесполезный комментарий. Более чем вероятно и то, и другое. Ему это слишком нравилось.

— Ну, она нашла библиотеку.

— Она нашла библиотеку, — повторил я, как попугай, повторяя его слова, которые придавали смысл и объясняли ситуацию.

Я уловил бормотание на заднем плане, но недостаточно, чтобы разобрать слова. Я нетерпеливо ждал объяснений, пока мы обходили дома на обратном пути, который длился полчаса.

Чиро громко вздохнул.

— Просто приезжай сюда. Она читает вслух эротические фрагменты из различных книг и журналов, даже доходит до того, что разыгрывает очень реалистичные звуки наряду с диалогами, — я фыркнул, когда он продолжил, прежде чем закончил разговор. — Принцесса талантливая актриса, надо отдать ей должное.

Сунув телефон в карман, я набрал скорость, Дарио следовал за мной по пятам с вопросами, горящими в его взгляде. Ни на один из них я не соизволил ответить. Несмотря на это, я был уверена что он увидел бы все своими пытливыми глазами, как только мы пришли бы. Как и я. Я был заинтригован.

Фойе, казалось, служило сценой для Пэрисского шоу. Мы с Дарио бесшумно проскользнули внутрь. Я внимательно наблюдал за женщиной, чей рот я хотел использовать для гораздо более приятных целей. А именно, вокруг моего члена.

— Что это за чушь? — ни к кому не обращаясь, спросила она, вцепившись в раскрытую книгу и качая головой. Но все же с улыбкой.

— У ее холмика были самые кудрявые завитки. Когтистая хуха укусила мою ракету с тепловым наведением, пока мы занимались сексом, — она сделала паузу, смех покинул ее, прежде чем продолжить. Я едва сдержался. — Мои руки упали ей на грудь, сжимая мясистые украшения на капюшоне, — она прервалась. — Она. Блять. Захрипела.

Чиро стоял в стороне с Брандо, поджав губы в попытке не отвечать ей. Или смеяться. Я заметил горстку других охранников, разбросанных по фойе, которые смотрели прямо на нее. И тогда я понял, о чем говорил Чиро, когда она держала книгу перед собой, воспроизводя звуки. Дарио снова выскользнул за дверь, и я услышал, как он отрывисто рассмеялся.

Я покачал головой, мой член затвердел от наигранных стонов, пока она продолжала читать. Книга, о которой шла речь, заставила меня внутренне содрогнуться от того, что она объявляла. Я потер пальцем нижнюю губу, зная, что избавился бы от этого вызывающего отвращение материала. Я понятия не имел, как он вообще сюда попал. Вероятно, кто-то из персонала или что-то осталось от моих родителей, когда я забрал все из их библиотеки и переехала сюда.

— Я ласкал ее еще. Бутон ее розы затрепетал, требуя внимания, но я сказал ему "нет". Мы разбудили соседей. Я захихикал, мои выделения полетели в ее щели, когда я сказал им "плыви свободно, маленькая сперма". Работа выполнена.

Она захлопнула книгу, крепко сжимая ее и сгибаясь в приступах смеха. Должен признать, это не лучшее произведение, которое я когда-либо слышал, и я не уверен, попало бы оно когда-нибудь в список бестселлеров. Даже у охранников в глазах плескалось веселье, которое я мгновенно подавил. Бросив один многозначительный взгляд на охранников, собравшихся посмотреть на это мини-шоу, они быстро ретировались, скрывшись из виду.

Подойдя к ней, я спросил:

— Тебе нравится?

— Мне скучно, — она пожала плечами, выпрямляясь и глядя на меня. — К тому же, я должна оставаться на высоте своих актерских способностей. Учитывая, что я скоро вернусь к работе.

Принимает желаемое за действительное.

Оглядевшись, она заметила, что остальные ушли, и драматично надула губы.

— Ты испортил мне веселье, — ее попытки проверить меня не были незаметными.

Я окинул ее таким же оценивающим взглядом, как и она меня, только более очевидным.

— У тебя есть библиотека, — прокомментировала она.

— Удивлена? — спросил я, наблюдая, как ее тело, казалось, почти вибрировало от энергии.

Интересно.

— Так и есть.

— Почему?

— Ну… — она махнула рукой в сторону моего тела. — Ты преступник.

Это было высокое суждение, которого я, возможно, заслуживал, исходя из того восприятия, которое у нее сложилось обо мне до сих пор. Но кому не нравилась библиотека? Необразованные язычники, вот кому.

Ее карие глаза были полны желания и окутаны восхитительными невысказанными обещаниями, от которых я не собирался отказываться.

Я схватил ее за локоть и повел наверх, в свою спальню, расположенную прямо напротив ее. В то время как мой взгляд был направлен в переднюю часть дома, обозревая весь комплекс и видя любые надвигающиеся угрозы, ее взгляд выходил на заднюю часть.

— Я бродила по твоему прекрасному саду. Должна сказать, я не ожидала такого уровня заботы о живых существах. Особенно в таких условиях, — сказала она.

Я держал рот на замке. Она ни о чем не спрашивала, просто комментировала.

— Кто такая Стелла? Твоя мама? Я видела скамейку…

Моя челюсть задвигалась из стороны в сторону.

— Никто, — ответил я, желая покончить с этой темой.

Моя рука бессознательно сильнее сжала ее локоть.

— Угу, конечно.

Втолкнув ее в свою комнату, я пинком захлопнул за собой дверь, пока она осматривала мое личное пространство. Пространство, в которое я не впускал ни одну другую женщину. До сих пор.

Расстегивая запонки, я бросил их на стол, одновременно расстегивая пуговицы рубашки. Достаточно медленно, чтобы все ее внимание было сосредоточено на мне. Я сохранял невозмутимое выражение лица, но внутренне улыбался.

— Я не считал тебя застенчивым человеком, который не просит того, чего хочет. Давай продолжим то, что началось в моем офисе, — я отбросил рубашку в сторону. — Если ты хочешь, чтобы твои потребности были удовлетворены, тебе просто нужно попросить, Голливуд, — я ухмыльнулся.

Она уставилась на ткань, прикрывающую мое предплечье. В ее взгляде читалось любопытство, но также и множество других эмоций. Ничего, что меня волновало, кроме ее потребности в том, чтобы ее трахнули. Ее похоть. Поток энергии, который проносился между нами всякий раз, когда мы были рядом.

— Я далека от застенчивости. Но, позволив этому случиться, я почувствую себя так, словно я согласна с тем, что ты привел меня сюда, держал меня здесь. Без объяснений, — она нахмурилась.

Я проигнорировал то, что она отчаянно хотела, чтобы я затронул. Всему свое время. Не тогда, когда я собирался ввести свой член на несколько дюймов глубоко в нее, клеймя ее изнутри так тщательно, что никто не смог бы заполнить пустоту, которую я бы оставил. Боль, которую мог унять только я. Потому что никто другой не посмел бы прикоснуться к тому, что принадлежало мне. На самом деле она была моей.

Я намеренно провел рукой по своей подтянутой груди, расстегивая брюки. Покрытое татуировками тело, ради которого я усердно работал в тренажерном зале. Моя рука скользнула под боксеры, пока я неторопливо накачивался, мой член болезненно затвердел от внимания, которое она мне уделяла. Она зачарованно следила за каждым моим движением.

— Раздевайся, — приказал я хриплым голосом.

Она сбросила с себя одежду, отбросив ее в сторону. Глядя на меня горящим взглядом, она стянула стринги с ног, полностью обнажая себя. Я облизал нижнюю губу, когда она сняла лифчик следующим. Cazzo (Прим. пер. Блять).

Тело, созданное, чтобы принять меня. Она была создана так, чтобы идеально подходить мне, создана с учетом всех моих желаний и потребностей.

Я кивнул в сторону кровати.

— Сядь задницей на край.

Она немедленно подчинилась. Мне понравилась эта ее покладистая версия. Подойдя ближе, я слегка надавил на ее грудь, мои пальцы были растопырены, удерживая ее в положении на спине, пока я двигался вниз, наклоняясь над ней, чтобы лизнуть один сосок, обводя его языком. Я вцепился в кончик, задевая зубами вершинку, прежде чем обхватил ее, исторгая из нее стоны. Перейдя к противоположному, я скопировал те же движения. Рука, не удерживающая ее, потянулась к другой, перекатывая ее между пальцами.

Я поднял глаза, поймав ее на том, что она следила за каждым моим движением, пока моя рука скользила вниз по ее напряженному телу, мучительно медленно. Я вернулся к другому соску, дразня его зубами и облизывая одновременно с сильным нажимом на ее клитор. Она вздохнула от удовольствия, запрокинув голову.

Мой большой палец зацепился за ее клитор, когда я снизил скорость, мои пальцы проникли во вход в ее мокрую киску. Погрузив один палец внутрь, я почувствовал, как она сжалась вокруг меня, пытаясь удержать. Я вышел, добавив еще два, открывая ее для себя. Ее тугие стенки обхватили мои пальцы. Боже, моему члену это понравится.

Я сел, одной рукой проводя взад-вперед между каждым заостренным соском, находя то, что ей нравилось, а другой рукой входя в нее и выходя из нее. Я обвел рукой ее клитор, когда она застонала, вцепившись в простыню с закрытыми глазами.

— Открой глаза, — приказал я.

Я хотел, чтобы она видела все, что я с ней делал, каждую вещь, которую я заставлял ее чувствовать.

Я вытащил один палец, оставив два внутри, и подрезал их ножницами внутри нее, загнув один обратно к передней части стенки. Ударяя по этому месту снова и снова и одновременно усиливая давление на свой клитор. Она взорвалась, протянув руки к моей руке, чтобы ухватиться за что-нибудь. Я еще не закончил.

Опустившись на колени на пол, я подложил руки под ее бедра, снова подтягивая ее ближе к краю. Эти ошеломленные карие глаза были прикованы к каждому моему движению.

Я хотел ее, граничащую с безумием, и сходил с ума от потребности.

Скользя руками по едва заметным шрамам на внутренней стороне ее бедер, я прочитал все о порезах, нанесенных себе подростком, она делала это в таком месте, где это было бы незаметно, если не знать, что искать. Она умело обработала их лазерной терапией, чтобы уменьшить постоянные рубцы.

Я наслаждался ее киской, обводя языком ее клитор и проводя по нему пальцами, прежде чем попробовал вытекающую из нее сперму. Горячую, сладкую и влажную. Такая готовая для меня. Я застонал от вкуса, когда ее руки запутались в моих волосах, хватая их и подталкивая меня к ее киске. Нуждающаяся женщина.

Прошло примерно десять лет с тех пор, как я в последний раз трахался так с женщиной. Все еще помню. Ее бедра задвигались, добиваясь большего, когда я снова добавил два пальца, сосредоточившись на покусывании ее клитора зубами. Лизать мягко, а затем жестко. Она крепко сжалась, прежде чем я вызвал ее освобождение.

С воплем срань господня, она запульсировала вокруг моих пальцев, пропитывая их. Вытащив их, я склонился над ней.

— Откройся.

Просунув несколько пальцев между этими губами, я заставил ее ощутить свою сущность. Ее язычок соблазнительно обвился вокруг каждого из моих пальцев.

Сняв штаны и боксеры, я наклонился. Ее рука сжала мой член, быстрыми движениями поглаживая его вверх и вниз. Я поцеловал ее, застонав ей в рот.

Я был чистокровным мужчиной, который свободно удовлетворял свои низменные потребности там, где это было возможно. Теперь ничто не остановило бы это.

Глубоко вдохнув через нос, я отстранился.

— Хватит.

Я перевернул ее гибкое тело на четвереньки и перенес ее на кровать. Мое предплечье давало о себе знать болью, но я стиснул зубы и прогнал ее.

Выстроившись позади нее, я провел головкой своего члена по гладкости ее киски. Merda (Прим. пер. Дерьмо).

— Презерватив, — потребовала она.

— Нет. Мы оба чисты, и ты в ударе.

— Черт возьми, Рейн. Ладно.

Я облизал нижнюю губу, проталкивая в нее небольшое количество.

— Упрись руками в спинку кровати, Голливуд, — скомандовал я. — Твое имя не выбито звездой на асфальте, но я трахну тебя так сильно, что ты увидишь свои личные звезды.

Схватив ее за бедра, я вонзился в нее одним плавным движением.

Merda. Без презерватива я почувствовал все. Ее жар притягивал меня к себе. Сжав руки на ее бедрах, чтобы удержать ее на ногах, я потянул вниз и врезался в нее взад-вперед, пока она изо всех сил вцеплялась в спинку кровати.

— Знаешь, ты права, — небрежно заметил я, ухмыляясь. — Трахаясь со мной, ты принимаешь то, что произошло. И твое место такое, которое в буквальном смысле ниже меня.

Она собралась ответить, повернув голову через плечо, открыв рот как раз в тот момент, когда я вышел и снова вошел внутрь, обхватив бедра и заставив ее вместо этого застонать. Слишком правильно. Я нашел способ успешно заткнуть ей рот, поимев ее отношение.

Когда я положил руку ей на спину, она опустила свое тело. Нижняя половина ее тела приподнялась, когда я почувствовал, что погружался в нее глубже под этим углом. Она вцепилась в меня, когда я вонзился в нее, медленно вытаскивая себя и быстрыми движениями толкаясь снова и снова.

Я играл с ее клитором, кружа, поглаживая, она крепко сжалась вокруг меня, ее упругая попка подпрыгивала в такт моим яростным ударам.

Я внезапно вышел, перевернув ее тело, затем скользнул обратно в нее неумолимым толчком, перемещая все ее тело вверх по кровати.

— Ты дышишь только потому, что я тебе позволяю, — сказал я ей, крепко сжимая правой рукой ее горло.

Ее глаза расширились.

Одна рука метнулась к моему плечу, затем к спине, другая вцепилась в руку, которая держала ее, пока я скользил в ней. Ее короткие ноготки царапали мою кожу.

Даже для моих ушей вырвавшийся у меня смешок был зловещим.

— Дыши через нос, — приказал я, с удовольствием наблюдая, как ее грудь быстро поднималась и опускалась в панике, прежде чем взяла себя под контроль. Сделала то, что ей сказали.

Я не был глупым человеком. Я понял, что она подталкивала меня к потере контроля. Но эта сдержанность также служила страховочной сеткой. Стоп-слово здесь не допускалось. Она хотела, чтобы этот контроль был утрачен. Она получила это, только вместо этого в отделе спален.

— Это именно то, чего я хочу от тебя, — поддразнил я, наклоняясь вперед, чтобы слизнуть слезы паники, которые скатились из ее глаз. — Уничтожена, разорена, раздроблена, уничтожена. Подо мной.

Четко произнося каждое слово, пока я пронзал ее. Эти водянисто-карие глаза закатились от удовольствия. Высвободив одну руку из моей, она скользнула ею к своему клитору, ловко потирая себя. Ей нравилось, когда ее душили.

— Эти руки… те, которые без угрызений совести оборвали бесчисленное количество жизней, теперь идеально обхватывают твою нежную шею. Как тебе это нравится, а?

Я повернул бедра, чувствуя, как ее горло упирается в мою ладонь. Она прижалась ко мне. Я стиснул зубы. Грязная женщина.

Ослабив хватку, я дал ей время глотнуть воздуха ртом, затем замедлил шаг.

— Еще, — прохрипела она. — Пожалуйста.

Что ж, она сказала "пожалуйста". Схватив ее еще раз, я заменил ее руку своей. Я глубоко вонзился, обводя кругами ее клитор и ожидая подходящего момента.

Cazzo. Ускоряя темп и на мгновение задержал свое освобождение. Я сильнее сжал свою руку на ее горле, другой рукой быстро потирая ее, пока она извивалась, прижимаясь, согласовывая каждый толчок с моим. Челюсть отвисла, рот приоткрылся, когда она кончила, ее тело сотрясалось от напряжения. Я усилил пульсирующую хватку на ее горле, усиливая ее удовольствие. Громко застонав, толкаясь в нее еще раз, я разбился вдребезги, высвобождаясь в ее теплое влагалище.

Тяжело дыша, все еще находясь внутри нее, я убрал руку с ее горла, напевая при виде оставшегося красного следа, который скоро стал бы невидимым.

Пэрис хотела утолить зуд и трахнуть меня. Это определенно пошло обоими путями. Чего она не смогла увидеть, так это того, что независимо от того, как сильно она пыталась бы вырвать меня, я был бы похоронен внутри нее. Во многих отношениях.

— Мне это понравилось, — прошептала она, как будто произнесение этих слов громче означало бы ее осуждение.

У меня было предчувствие, о чем она говорила, но я хотел, чтобы она подтвердила. Сказать это вслух. За себя и за меня.

— Какая часть?

Медленно моргая, она покачала головой.

— Твоя рука на моем горле. Мой оргазм был интенсивным. Сумасшедшим, но очень насыщенным.

— Рад, что тебе все очень понравилось.

Отодвинувшись от нее, я со странным чувством удовлетворения наблюдал, как моя сперма капала из ее киски. Я побрел в ванную. Мгновение спустя она присоединилась ко мне, все еще не приведя себя в порядок. При этом виде мой пульс громко застучал.

Обнаженная и преисполненная уверенности, она приблизилась. Легкое прикосновение ее рук пробежало по моей спине. Я автоматически напрягся. Я знал, что она и раньше ощущала неровность кожи, но теперь она исследовала ее глубже.

— Что случилось? — спросила она с любопытством.

— Ничего.

Ничего особенного. Просто моему отцу доставляло удовольствие сдирать с меня кожу, даже не в наказание. Под любым предлогом, иногда даже не нуждаясь в причине. Годы такого лечения в его руках оставили у меня множество шрамов, которые он никогда не позволял медицинским работникам зашивать обратно.

Разорванная плоть давала ему возможность создавать еще большие уродства, зная, что она всегда оставалась бы там. Он намеренно оставил свой след навсегда.

Естественно, я скрыл это между несколькими долгими сидениями на столе татуировщика, охватив всю верхнюю часть моего тела. Я не хотел, чтобы это напоминание было на виду у других людей. Достаточно того, что это жило в моем сознании. Люди не могли воспользоваться тем, чего не знали.

— Эта боль, сынок, — это слабость, покидающая твое тело. Скоро ты не почувствуешь, когда из этих ран течет твоя кровь.

Он был прав. Я чувствовал физическую боль, не такую, как раньше. Боль была приглушенной.

— Ладно… — она замолчала.

Развернув тканевую повязку на руке, я стоял, наблюдая за каждым ее движением в зеркале.

— Давай снимем это. Сквозь нее сочится кровь. Полагаю, тебе нужно ее поменять или что-то в этом роде.

Или что-то в этом роде. Возможно, я порвал несколько швов из-за напряженной работы. Я ни о чем не жалел.

Она зашипела, вытирая кровь, которая почти не текла из раны. Я повернул голову, чтобы посмотреть. Да, разошлись несколько.

— Что произошло? Это было недавно? — ее любознательность говорила о многом.

Ей было не все равно. Это было то, чего ты хотел, Рейн. Заставь ее влюбиться, заставь ее поверить. Желать меня. Возможно, любить меня. Это упростило все.

— Огнестрельное ранение. Кому-то неожиданно представился шанс ударить меня.

Ее встревоженные глаза выпучились, а горло перехватило. Неужели она думала, что я сидел в своем кабинете и бездельничал? Вся моя империя была залита кровью.

— Аптечка первой помощи в том ящике, — указал я. — Ты сможешь меня подлатать?

Позволив ей направлять меня, я сел на сиденье унитаза. Ее руки порылись в наборе, отыскав упаковку нитей для зашивания с бабочками. Она убрала все вокруг и аккуратно расставила их по местам, зная, что, скорее всего, их вскоре пришлось бы заменить, потому что я не хотел никаких оправданий, чтобы не трахать Голливуд до тех пор, пока у нее не затряслись бы ноги при ходьбе.

— Хорошо, — я схватил набор и бросил его на туалетный столик из ее рук, когда она закончила. — Иди в душ.