Голливуд истекает кровью

Глава 32

Пэрис

Мое тело неудержимо тряслось, мышцы и суставы сводило судорогой. Я чуть не взорвалась! Срань господня. Я чувствовала себя так, словно попала в боевик. Не только это… но и то, что происходило раньше. Преследуемая папарацци, моя охрана благополучно доставила меня обратно домой.

Я сглотнула; сколько человек погибло? Я знала, что с охраной все в порядке. Но наверняка поблизости были и другие, на кого это подействовало.

Я видела разрушения, когда мы бежали, оставив аварийные службы охранять районы и оказывать помощь раненым.

Была ли я виновна в тех потерянных жизнях? Нет. Но я была их предполагаемой целью. Часть вины должна была пасть на меня. Мне нужно было знать. Я должна была что-то сделать. Отправить открытку, деньги — что угодно! Просто… что-нибудь. Не для того, чтобы загладить свою вину, а чтобы помочь тому, кто в этом нуждался. Пожалуйста, скажите мне, что никто из детей не погиб и не получил травм. Я не смогла бы с этим жить.

— На войнах под перекрестным огнем оказываются невинные жизни, — Рейн озвучил мои мысли через наушники.

— Это не делает это правильным, — я шмыгнула носом, отворачивая голову в сторону, эмоции переполняли меня.

— Ты права, это не так. Взваливать вину на кого-то другого тоже тебе не поможет. Все, что это делает — это толкает тебя по спирали, без возможности двигаться вперед.

Он говорил разумно. Но мой мозг не позволил этому просочиться. Не сейчас.

— Прямо сейчас я слишком потрясена, чтобы понять твои логические рассуждения, — объяснила я, снова переводя на него взгляд.

С мусором, небольшими царапинами и порезами на коже, в грязной одежде я, вероятно, выглядела неважно. Оглядываясь назад, я была так счастлива.

Ответы — я должна была их получить, чтобы быть в курсе, выяснить, было ли это разовым. Или я могла ожидать этого на постоянной основе. У меня никогда раньше не возникало подобных проблем с безопасностью. Несколько преследователей, несколько чересчур рьяных фанатов, переступающих границы и не понимающих, что я была личностью, а не ролью, которую я разыгрывала, но не это.

Я чувствовала, что это не имело прямого отношения ко мне и моей карьере, не в этом смысле, но в большей степени к тому, как я была связана с Рейном, и почему это стояло за этим. Из того, что было пробормотано, и того, что сказал он, вырисовывалась более четкая картина. Господи, насколько все было плохо?

Моя голова в песке казалась хорошим местом для самоутверждения, но у меня не было такой возможности. Было важно, чтобы я была в курсе, поскольку моя жизнь, казалось, висела на волоске. Кто-то хотел моей смерти. На самом деле, в земле, сердце не билось, мертвая. Исчезла.

По моим рукам побежали мурашки, и резкими движениями я выскользнула из вертолета в направлении его дома, как только открылись двери. Моя спальня, это было безопасное место. Да, я бы пошла туда. Это было прекрасно. Я была в порядке.

— Тебе нужно показаться врачу, — потребовал Рейн, не имея возможности спорить, поскольку он шел рядом со мной.

— Моим… твоим охранникам нужно обратиться к врачу, не только мне, — заявила я, оглянувшись через плечо. Увидев, что они немного потрепаны, я почувствовала укол вины.

— Они будут. Но это их область знаний. Они осознают свои пределы. Помни, они солдаты. И, по их словам, они живы и дышат, так что все в порядке, — он пожал плечами, мягко взяв меня за локоть, чтобы направить туда, куда он хотел, когда мы добрались до его дома.

Спотыкаясь, я вошла в фойе, и мне показалось, что я никуда не уходила; ничего не изменилось. Но с чего бы это? Не то чтобы я оставила свой след в этом месте, в конце концов, я была просто гостьей. Возможно, теперь я была бы постоянной. У меня не было своего жилья, куда я могла бы вернуться, хотя это не означало, что я не могла позволить себе купить что-нибудь новое или арендовать на время. Часть меня отказывалась от этого не только по одной причине.

Мне нужно было знать, с чем я столкнулась. Была ли хоть малейшая вероятность того, что мое новое место подвергло бы невинных опасности. Возможно, пребывание здесь, в безопасном поместье Рейна, его доме, было лучшим выходом. Даже если это вызывало у меня смешанные чувства. Гребаные эмоции.

Я проворчала себе под нос, отводя взгляд, когда Рейн уставился на меня. Этот взгляд не давал ему права на мои мысли, так что удачи в попытках вырвать их у меня.

— Боже мой, Рейн! Что случилось? Ты в порядке?

Я узнала этот голос…

Дафна появилась из коридора, выглядя прекрасной, как всегда. Клянусь, эта женщина знала самые неподходящие моменты для появления, и обычно это было тогда, когда я не была одета по последнему слову моды. Ее незаинтересованный взгляд снова скользнул по мне, когда я выдернула свой локоть из хватки Рейн, взглядом призывая его объяснить, почему она здесь.

Не то чтобы у меня были хоть малейшие права на него, но прямо сейчас я была раздражена и на пределе сил. Мои чувства были настолько смешаны, что мне хотелось плакать одновременно с тем, чтобы швырнуть что-то ценное в стену и посмотреть, как оно разлетелось бы на куски.

Рейн поправил часы, несколько раз постучав по ним в своем привычном ритме, прежде чем соизволил ответить.

— Что ты здесь делаешь? — его голос был ледяным, лишенным эмоций.

Мое сердце бешено заколотилось, словно одобряя то, как он с ней разговаривал.

Он мой… не мой.

Мои охранники присоединились к нам, бросая на Дафну испепеляющие взгляды. Хм, думаю, она им тоже не нравилась. Очевидно, Рейн не уловил этой вибрации, видя, как он несколько раз вставлял в нее свой член.

— Пришла повидаться с тобой, конечно.

Она шагнула вперед, целясь в Рейна. Его поза изменилась. Даже я вздрогнула, когда его лицо стало непроницаемым, но жестоким, с уничтожающим взглядом в сторону Дафны.

— Убирайся нахуй с моей территории. Я предупреждал тебя в прошлый раз. Кажется, до тебя не дошло. Иди и начинай собирать вещи. Этот комплекс больше не твой дом. Тебя скоро выпроводят. Удачи тебе в большом мире, — он оскалил зубы, когда она отшатнулась.

Я посмотрела на свои ногти, заметив, что они нуждались в обработке. Из-под опущенных ресниц я заметила, что Рейн достал свой телефон, но я не могла разглядеть, что он отправлял, когда он снова убрал его.

Бессвязный рассказ Дафны был прерван. Мои охранники даже тихо рассмеялись над ее нелепыми комментариями. Я выбрала верный путь и проигнорировала ее, когда она несколько раз оскорбила меня. Я была полностью за женскую власть и воспитание других женщин, но эту я просто хотела растоптать, заставить ее замолчать навсегда. Не погибнуть, просто исчезнуть из моего поля зрения и слуха.

В фойе вошли еще несколько охранников, и Рейн жестом указал в сторону Дафны. Я с ликованием наблюдал и саркастически помахала рукой, когда ее наполовину выволокли из дома. Зная, что ее собирались выгнать со всего комплекса, я сделала мысленную пометку позже поинтересоваться, что происходило, чтобы прозвучали угрозы такого рода.

— Пошли, Голливуд, — Рейн снова схватил меня за локоть и повел в одну из комнат на первом этаже, где уже разместился медицинский работник.

Мужчина с седеющими волосами и добрыми глазами улыбнулся в мою сторону; ему, должно быть, было под пятьдесят, и это был уже не тот врач, которого я видела, когда впервые очнулась здесь.

— Вы, должно быть, Пэрис. Я доктор Махони, или вы можете называть меня просто Док, — он похлопал по кровати. — Обычно все просто называют Доком.

Я забралась на кровать, свесив ноги с бортика. Рейн закрыл дверь и прислонился к стене, скрестив руки на груди.

— Тебе обязательно оставаться здесь? — спросила я.

— Я не обязан это делать, но вся информация в любом случае будет передана мне. Так что я просто хотел бы прекратить лишние разговоры, оставшись здесь.

Я фыркнула, кашель покинул мой организм, отчего в горле стало першить. Я провела рукой по горлу, чтобы хоть немного облегчить дискомфорт. Не то чтобы это помогло, но все же.

— К тому же, я хочу убедиться, что с тобой все в порядке, — признался Рейн, беспокойство исходило от него волнами. Это было по-другому.

Я кивнула. Подавив улыбку, Док вполголоса пробормотал в сторону Рейна:

— Наконец-то, черт возьми, со всей честностью.

Я не обращала внимания на Рейна, пока меня подвергали целому ряду вопросов и проверок. Меня убедили переодеться за ширмой в больничный халат, чтобы можно было проверить мое тело на наличие порезов и ссадин. Нескольким моим рукам требовался шов бабочкой, остальные были очищены и со временем зажили бы. Мне посоветовали принять душ, чтобы смыть мусор и мелкие осколки стекла с тела, особенно с волос. Кашель продолжался бы от нескольких дней до недели. Если бы нет, мне нужно было бы снова увидеть его или пройти сканирование.

В целом, никаких долгосрочных физических повреждений быть не должно. Психически… здорова.

Поблагодарив Дока, я в легком больничном халате направилась в выделенную мне спальню. Сняв ткань, я быстро сунула ее в мусорное ведро и повернула ручку душа. Я на мгновение включила воду, пока рассматривала себя в огромном зеркале.

То, что я увидела, напомнило мне дни в приемной семье — нечистоплотные, грязные. По крайней мере, тогда груз вины не давил мне на грудь так болезненно, как сейчас.

Позволяя теплой воде омыть меня, грязь темной лужей растеклась под моими ногами, прежде чем я схватила немного геля для душа, морщась от ран, пытаясь игнорировать их существование. Могло быть гораздо хуже.

Когда я мыла голову, мелкие осколки стекла дождем посыпались вниз, прежде чем попали в отверстие для пробки. Я старалась не двигаться, чтобы ни на что не наступить. На самом деле в тот момент я не представляла себе еще одну травму. Кроме того, я должна была проверить своих охранников, посмотреть, как они себя чувствовали, и поблагодарить их всех за спасение моей жизни, особенно тех, кто принял на себя основной удар и навалился на меня сверху.

На кровати меня ждал комплект из спортивных штанов и футболки большого размера с нижним бельем. Быстро натянув их, я высушила волосы полотенцем, чтобы убрать наибольшую влажность, и оставила их распущенными, чтобы они сделали свое дело. В кои-то веки последнее, о чем я думала, было мое тщеславие.

Подойдя к шкафу, я открыла ящики комода, озадаченная тем, что на меня никто не смотрел. Что? Я распахнула еще кое-что, а также дверцы шкафа, где висела одежда, когда я видела ее в последний раз, но там ничего не было. Это было странно, зная, что я ничего не брала домой и что для некоторых из них я также не принимала никакой доставки.

Я потерла рукой лоб. О, о! Вот почему. Тогда я подумала, что он просто шутил, но, возможно, его последние слова перед моим уходом были правдой. Возможно, мою одежду, ну, одежду и все, что он купил для меня, перенесли в его спальню. Теперь в мою спальню? Наша спальню? Тьфу, я была слишком измотана для этого.

Усталость давила на меня, но я не была готова поддаться сну. Не тогда, когда в моей голове роилось так много вопросов без ответов и мне нужно было проверить, как там другие.

Оставив спальню позади, я рискнула спуститься вниз, следуя на звуки, и обнаружила своих охранников все в той же комнате.

Я облизала пересохшие губы.

— Как у вас дела?

Взгляд Рейна остановился на мне.

— С ними все в порядке, как я и говорил тебе.

Я усмехнулась в его сторону.

— Я спросила их, а не тебя. Так что прости меня, если я хочу услышать это из их уст.

Рейн собрался ответить, вероятно, едким замечанием, которое сразило бы меня наповал. Но Брандо оборвал его.

— Мы в порядке. Несколько порезов, царапин и ушибов, но ничего опасного для жизни.

Я слегка улыбнулась ему, окидывая их всех взглядом.

— Спасибо всем, кто склонился надо мной. Я ваша должница.

— Ты нам ничего не должна, — подтвердил Чиро. — Мы рады, что с тобой все в порядке.

— Знаешь, ты молодец, — прокомментировал Шейн, имея в виду прием, которому меня научили некоторое время назад.

Тот, который, без сомнения, спас мне сегодня жизнь.

— Хорошие учителя, — я рассмеялась, но смех перешел в кашель, когда я ударила себя рукой в грудь.

Пробормотав извинения, я вышла из комнаты, а надо мной нависла моя собственная тень.

Он провел меня в столовую, усадил и через мгновение исчез. Но он вернулся и поставил на стол бутылку воды. Я почувствовала его пристальный взгляд прямо на своих губах, когда проглатывала жидкость.

Что бы ни было между нами, оно излучало собственную энергию даже в самые неподходящие моменты.

Он сел рядом со мной, и я почувствовала, что находилась под микроскопом. Что это значило? Возможно, он беспокоился обо мне; не мог допустить, чтобы его будущая невеста умерла, а сделка пошла насмарку. Что ж, это немного испортило мое и без того плохое настроение. Я поморщилась от собственных мыслей, тех, что всплывали у меня в голове. Временами я была сама себе злейшим врагом.

Передо мной поставили подогретую тарелку, полную еды, от которой поднимался пар.

— Ешь, — потребовал Рейн тем голосом, который заставлял людей подчиняться его воле.

— Я не голодна, — я с опаской посмотрел на еду.

— Ты съешь, или это отправится в мусорное ведро, — он ухмыльнулся, закатывая рукава и устраиваясь поудобнее рядом со мной, наблюдал за мной.

Какой засранец, использующий мою слабость против меня.

Я чувствовала себя так, словно ходила по яичной скорлупе, не зная, чего ожидать, а Рейн предоставил мне уединение только для того, чтобы принять душ и переодеться. Однако даже это не было полной приватностью. Мне просто нужно было игнорировать всепоглощающие, доминирующие вибрации, которые, казалось, были на переднем плане его действий прямо сейчас.

В некотором смысле это усугубляло то, что обо мне заботились, поскольку это было то, чем я занималась самостоятельно всю свою жизнь. Я принялась за еду, подув на то, что взяла вилкой. Ммм, так вкусно. Еда здесь всегда была на высоте. Не стала бы врать, было приятно, что кто-то присматривал за мной, но это неудобно давило на грудь. Маленькая часть меня знала, что не стоило полагаться на это, не стоило к этому привыкать. Потому что эта небольшая доброта не компенсировала всего; она также не создала прецедента для будущих событий.

Съев еду за считанные минуты, я отодвинула пустую тарелку. Должно быть, я была голоднее, чем думала. Мое тело тоже стало более сонным, глаза закрылись сами по себе.

— Тебе нужно поспать. Мы все обсудим завтра, — заявил Рейн, поднимая меня на руки, когда я вцепилась в его плечи, а затем обвила его шею, чтобы обрести устойчивость.

— Ты же знаешь, я могу ходить, — я зевнула, пытаясь заглушить звук, прикрыв рот рукой.

— Конечно. Мне кажется, ты заснешь на полпути к месту назначения. То, что я несу тебя, имеет смысла, — его голос был полон веселья, и он действительно высказал хорошую мысль.

— Хорошо. Пообещай мне, что мы поговорим завтра, — потребовала я, когда он уложил меня на кровать.

Я слишком устала, чтобы даже спорить о местоположении и требовать свою обычную спальню.

— Ты поверишь моим обещаниям? — он задумчиво потер подбородок.

— На этот раз я так и сделаю, — пробормотала я, закрывая глаза и уютно устраиваясь под одеялом.

Его дыхание овевало мое лицо, когда его губы нежно прижались к моему виску.

— Я обещаю.

Моя ночь была полна сна и поворотов, я засыпала, а через некоторое время просыпалась, и мой разум был полон кошмаров. Реальность смешивалась со сценариями, которых не было, охватывая меня щупальцами паранойи.

Отбросив покрывало в сторону и заметив, что рядом со мной никого нет, я встала у окна, любуясь восходом солнца, стоящего низко над горизонтом, и красными и желтыми оттенками, освещающими небо. Я предпочитала закат, но восход солнца всегда давал тебе такой толчок по утрам, встаешь и наслаждаешься ощущением дня.

Мое тело почувствовало усталость, когда я снова зевнула, но я отказывалась ложиться обратно в постель, где часами ничего не делала, только снова ворочалась с боку на бок. Из-за того, что у меня слишком много забот, я всегда страдала от недостатка сна, как будто это был способ тела заставить меня встать и разобраться во всем.

Я быстро собралась и неторопливо спустилась вниз, чувствуя, как ступни мерзли на роскошной лестнице. Я несколько раз моргнула; солнечный свет, пробивающийся со всех сторон, почти ослепил меня. Я позаботилась о том, чтобы держаться за перила, не желая скатиться с этой лестницы.

В это утреннее время здесь было так тихо. Ни охранников, торчащих в фойе, ни персонала, спешащего на помощь. Хотя я была уверена, что они были где-то спрятаны при выполнении работы, ну, некоторые из них, в зависимости от того, в какую смену они были. Я знала, что у охранников тоже был свой мини-офис.

Налив себе кофе, я достала из холодильника немного еды. Затем проглотила ее, вздохнув от блаженства, когда кофе попал в нужное место. Давайте мне кофе каждый день моей жизни, и я бы любила вас вечно. Женщина, которой легко угодить. Ха, я фыркнула. Я действительно не была такой.

Я спрыгнула с табурета, роясь в ящиках и шкафчиках. Почему бы им не быть здесь? Я постукивала ногой, думая, что лекарства наверняка должны быть на кухне. Они было там, где я оставляла свои дома. В прошлый раз, когда я была здесь, их подавали вместе с едой или доставляли мне, так что я никогда этого не забыла бы. Это было довольно кстати.

Я знала, что вчерашнего приема у меня не было; это тоже было не совсем то лекарство, которое можно принимать в двойном дозировании. Один пропущенный день обычно ничего не менял, но я никогда не мог этого гарантировать. Я больше не могла пропускать ни одного дня.

Звякнула банка, и мои глаза распахнулись, когда Рейн поставил ее на остров.

— Ищешь это?

Я покачала головой, отсыпая нужное количество таблеток из банки и запивая их небольшим количеством воды. Я сморщила нос с дрожью отвращения. Легче от этого не становилось. К сожалению, мне отказали в жидких лекарствах. Так что мне просто приходилось довольствоваться. Очевидно, жидкие лекарства были в десять раз облегчали преднамеренную передозировку, поэтому меня вычеркнули из списка почти сразу, как я об этом попросила.

— Спасибо, — добавила я, не зная, что еще сказать ему в этот момент.

Так много всего переплелось воедино, позволив нам прийти в это место, каким бы оно ни было. Где я была здесь, у него дома, добровольно. Ну, я не совсем пыталась сбежать.

Телефон скользнул ко мне через остров, когда я подняла его. Он выглядел точно так же, как мой, за исключением другого защитного чехла. Как?

— Я все восстановил с твоего другого телефона. Там ничего не должно пропасть, — он указал на новый телефон.

Мой язык прошелся по нижней губе.

— Ты позволяешь мне пользоваться им сейчас? — донесся мой смущенный тон.

— Думаю, это уже в прошлом, тебе не кажется? — он бросил вызов. Я резко кивнула.

Я зарядила телефон, сразу перейдя к новостным статьям, желая знать, о чем шла речь. По одному вопросу за раз. Я прикусила нижнюю губу, откидываясь на спинку сиденья, чувствуя на себе его взгляд.

Я нажала на одну из статей, чуть не зарычав от написанного ими дерьма.

Шокирующее открытие! У Пэрис Блю, получившей прозвище одной из голливудских принцесс, выявлено скрытое психическое заболевание.

Источники утверждают, что ее средства к существованию находятся под угрозой из-за намеренного замалчивания этой ключевой информации в ее трудовых контрактах. Представитель сериала, съемки которого только что завершились, заявил: — Ее продолжающееся поведение теперь имеет больше смысла. Ее ненадежность была предметом громких разговоров на съемочной площадке, и то, как она обращалась с окружающими, говорило о многом.

Ложь, которая сделала имя этой голливудской принцессы нарицательным.

Я встала, сжимая телефон в руке, и уставилась на полную чушь, которая теперь циркулировала вокруг меня.

— Я могу это отредактировать и стереть, — небрежно заявил Рейн, прислоняясь к столешнице.

Я вскинула руки в воздух.

— В этом нет смысла. Ты не можешь ограничить свободу слова людей сейчас, когда информация стала общедоступной. Не имеешь права закрывать комментарии в Интернете, записи в блогах, новостные каналы.

— Ты уверена в этом? Думаю, ты обнаружишь, что у меня есть возможность сделать именно это, — он сунул руки в карманы.

Я просто хотела врезать ему прямо по носу. Потому что он этого не понимал. Моя карьера зависела от распространения новостей обо мне. Хотя я не заботилась о том, чтобы сведения о моем личном здоровье были на виду у общественности, сокрытие их вызвало бы сплетни. Они захотели бы узнать больше, потому что это скрывалось.

Умственное истощение тяжело давило на меня. Я не хотела просматривать сайты сплетен в социальных сетях, но знала, что это лучше, чем прятать голову в песок и притворяться. Я не была таким человеком, ну, во всяком случае, с моей карьерой. Я должна была это сделать. Я должна была знать все, о чем говорилось.

Моя карьера, мой жизненный путь помогли мне стать тем человеком, которым я была сегодня. Тот, где мне не нужно было беспокоиться о еде на столе, об оплаченных счетах, где это занимало место в моем сердце. И кто-то жестоко и неэтично раскрыл мои проблемы с психическим заболеванием. Это кошмар. Почему? Он получил деньги?

— Я не понимаю, — я покачала головой, уставившись на Рейна. Его присутствие действовало на меня как странная стабильность. — Что бы получил от этого мой психиатр? Я могла бы заплатить ему деньги — сверх того, что я ему уже плачу.

Не то чтобы я экономила на его платежах. Он получил частное финансирование в виде дополнительных услуг, чтобы сохранить это в тайне. Но нет… даже это не могло удержать его от грязных дел со мной. Я знала, что мне следовало начать судебное разбирательство, когда я вернулась домой в первый раз. Тогда ничего этого не произошло бы.

— Голливуд, прекрати, блядь, расхаживать по комнате, — его голос остановил мои движения.

Я даже не осознавала, что расхаживала взад-вперед. Его лицо исказилось чем-то холодным и жестоким.

— Я не думаю, что это обязательно были деньги. Или не только деньги.

Он полностью завладел моим вниманием; я махнула рукой в жесте "Продолжай". Эти глаза обожгли меня, прежде чем он продолжил.

— Он исчез. В данный момент даже я не могу его найти. Что означает, что кто-то помог ему, а также спрятал. Или он мертв, — он пожал плечами.

Я стояла, ошеломленная.

— Мертв? — я прошептала.

Тихий тон моего голоса, казалось, донесся к Рейну напротив меня. Он ничего не упустил.

— Я бы предположил, что его шантажировали и позаботились о нем.

Он имел в виду убит. Убит. Вот дерьмо. Что такое моя жизнь? Неужели кто-то высадил меня посреди съемочной площадки?

— Кто мог так поступить со мной?

Рейн посмотрел на меня так, словно мне не хватало жизненно важных элементов здравомыслия, как, впрочем, и было. Но суть была не в этом. Ведя один из тех загруженных тихих разговоров, когда между нами не произносилось ни слова, это, наконец, сработало.

— Моя семья? — спросила я. Он резко кивнул.

— Они несут ответственность за все, что произошло вчера, — он глубоко вздохнул. — Мне жаль, что ты стала жертвой их игр.

Мои губы скривились.

— Это их вина, не твоя. Мне нужно знать все, Рейн. Я имею в виду все…

Он с важным видом подошел ко мне, одетый в костюм, за исключением нескольких верхних пуговиц, оставшихся расстегнутыми, что позволило мне увидеть его покрытую чернилами кожу и татуировки, значение которых я хотела бы узнать. Я замерла. Осторожными движениями его большой палец провел от моего виска по щеке и несколько раз коснулся моих губ, как будто он был в трансе. Его брови нахмурились, рука опустилась, и он зашагал прочь, не сказав ни слова.

Я выдохнула воздух, который, казалось, задерживала. Что, черт возьми, это было?

Было ли странно признавать, что я скучала по нему больше, чем думала? Внимание, которое он проявлял ко мне с тех пор, как приехал за мной, было отрадным, даже в сложившихся вокруг нас обстоятельствах.

Было пространство, которое теперь было заполнено, пустота, его невероятным присутствием. Как недостающий фрагмент головоломки.