Голливуд истекает кровью

Глава 30

Пэрис

Прошло две недели с тех пор, как меня освободили из плена, и я была повсюду. Я намеренно появлялась на публике незапланированно, даже поддерживая шараду о своей реабилитации. Это вызвало проблему с запретом пить публично, если только я не хотела, чтобы на сайтах сплетен и в журналах появились фотографии, утверждающие, что я слетела с катушек. Воображаемый фургон. Я стиснула зубы. Этот человек создал для меня бесконечный список проблем.

Он изложил свои ожидания относительно меня, относительно нас. Но в конечном счете он выбросил меня, как и всех остальных — нежеланную, нелюбимую, — ожидая, что я подчинилась бы, как те, кто работал в его организации, когда он меня вызывал. Нет, я так не думала.

У меня был Стокгольмский синдром.

Да, я хотела, чтобы это стало чем-то особенным. И придерживалась этого оправдания.

Я была отвергнута.

Я никогда раньше не подпускала никого к себе настолько близко, чтобы развить в себе подлинный, более глубокий уровень эмоций по отношению к другим. Было дико неудобно, что человек, которого я выбрала, был, возможно, худшим выбором для меня. Не говоря уже о человеке, с которым я была связана целую вечность, что усугубляло дилемму.

Любила ли я Рейна? Честно говоря, я понятия не имела. Как это определять, если до этого никогда не испытывала ничего подобного ни к одному человеку.

Разве не собирались встречаться, разыгрывать сценарий с вином и ужином? Чтобы лучше узнать друг друга, секреты, страхи, достижения другого человека.

Секс был простым. Это? Не так уж и просто.

Что было нормальным? Я видела журналы с этими тестами, но почему-то чувствовала, что ситуация между ним и мной была более шаткой и не укладывалась в рамки.

Я всегда жаждала, чтобы кто-нибудь посмотрел на меня и увидел за очевидным того, кого я так хорошо скрывала. Но это также наполнило меня сжимающим внутренности чувством страха.

Грубая версия тебя, без всякого притворства, обнаженная для этого единственного человека. Чтобы они приняли тебя такой, какая ты была, или отвернулись в другую сторону, оставив тебя сломленной у них на пути. Это ужаснуло меня.

Я не была глупой. Я понимала, что открыться, позволить себе то, чего так жаждала, наивно надеяться — это то, через что пришлось пройти, чтобы перейти на другую сторону. Это был неподдельный страх того, что тебя никогда по-настоящему не полюбили бы и не приняли, даже те части тебя самой, которые ты ненавидел и хотел бы удалить.

Мог ли кто-то любить тебя, когда ты не любил себя полностью? Pinterest сказал "да", Facebook сказал "нет".

Я вздохнула, мое тело обмякло. Я знала, что не стоило возлагать надежды на то, что распространяли социальные сети. Не заставляйте меня начинать с Интернета. У меня были отношения любви и ненависти ко всему этому.

Несмотря на то, что я была благодарна за то, что это помогло резко продвинуть мою карьеру, удерживая меня в центре внимания и, следовательно, сохраняя крышу над головой, это также было источником ненавистного и откровенно подлого поведения. Настолько, что мне приходилось дистанцироваться, регулярно выходя из системы, чтобы защитить свой разум. В тот момент, когда я прокручивала, что угодно могло меня спровоцировать, поэтому я отключила это.

Раньше я заставляла себя терпеть, продолжать в том же духе, прислушиваясь к своему агенту и другим сотрудникам отрасли.

Будь активной во всех своих социальных сетях. Делай лайфы. Публикуй посты не менее трех-четырех раз в день в соответствии с алгоритмом. Общайся с каждым человеком. Отвечай на все сообщения и теги. Спланируй свою стратегию. Продвигай себя. Задавай вопросы. Опубликуй вдохновляющую цитату.

Нет, спасибо. Я отключалась.

Я не жалела о том, что делала все по-своему, полностью осознавая, что большинство людей в отрасли и даже за ее пределами сказали бы мне, что я делала это неправильно.

Быть популярным в социальных сетях — все равно что разбогатеть в Monopoly. Лайки не обязательно что-то значили. Миллиона лайков никогда не было достаточно, особенно если вы не являлись самым большим поклонником самого себя. Чувство, с которым я была хорошо знакома.

Я прокрутила список контактов на своем телефоне, жалея, что не могла связаться с одним из сотен запрограммированных, чтобы поговорить с ними по-настоящему. Что это обо мне говорило, что я не могла позвонить ни одному из них? Что им было бы все равно? Что они только хотели знать, когда мы смогли бы в следующий раз сходить на вечеринку?

Сидя в кресле на возвышении, пока визажист болтала со своей подругой, которая делала макияж моим коллегам рядом со мной, я отключилась, закрыв глаза и открывая их по указанию. Глядя вверх для прорисовки подводкой для глаз и туши, мягкие кисточки для нанесения косметики на мое лицо погрузили меня в мир грез, куда совсем недавно уносились мои мысли.

Как это было возможно, что все казалось измененным, но ничто снаружи меня не изменилось? Все это было свернуто внутри меня, где никто не мог видеть.

Вернувшись к работе, я должна была поблагодарить людей за их беспокойство по поводу моей вымышленной проблемы с алкоголем, которая отправила меня в воображаемую реабилитационную клинику. Это было неловко. И из-за этого они запретили мне употреблять алкоголь на работе. Мне пришлось стиснуть зубы, не позволяя словам вырваться наружу там, где я признала, что это было не так. И все же я этого не сделала.

Я не была уверена почему. Защищала ли я Рейна? Себя? Обоих? Почему я не побежала искать авторитетную фигуру, которой не было в его платежной ведомости? Почему, почему, почему. Все хорошие вопросы, над которыми я размышляла. Ты знаешь почему. Возможно, я действительно знала. Но меня оттолкнули. Избавились, как от заплесневелой пищи, которую больше нельзя употреблять. Опасный риск для здоровья. Это было то, что он подумал? Нет, да. Даже находясь в другом от него городе, он завладел моими мыслями, превратил меня в одну из тех женщин, которые тосковали по мужчине, которые чувствовали.

Большое вам спасибо, чувства. Вам просто нужно было привязаться к одному из худших возможных мужчин? Да. Спасибо, что трахаете меня на этом фронте. Разве вы не могли бы выбрать парня, работающего с девяти до пяти, который вовремя подавал свои налоги, говорил то, что имел в виду, и был открытым и честным?

Нет, явно нет. Конечно, это был бы один из самых неприятных мужчин, которых я когда-либо встречала, который выглядел как воплощение секса и соответствовал ему. Это сводило с ума.

— Ладно, мы все закончили.

Я несколько раз моргнула, разглядывая себя в зеркале, прежде чем отправиться на первый этаж, где проходила фотосессия. Это была рекламная съемка ключевых актеров в связи с выходом сериала в эфир в ближайшее время. Все, что угодно, лишь бы поднять эти рейтинги. Именно здесь я чувствовала себя наиболее спокойно, как дома. Это стало моей второй натурой.

Притворяться. Скрывать. Я была экспертом в этом. Если говорить серьезно, я не могла дождаться, когда вернулась бы домой, где смогла бы снять с себя маску публичности и насладиться нормальной жизнью.

Меня ставили в разные позы, выкрикивали инструкции для различных снимков, пока мы более часа позировали перед камерами.

Комфорт и знакомство успокоили эмоции, которые бушевали во мне неделями. Они улеглись, как только я оказалась в своей зоне, в своем личном пространстве.

Это было мое призвание. Это было мое. Я упорно трудилась, чтобы достичь того, кем я была, не отказываясь от любой возможности, если только это не было запланировано или не противоречило другой работе, которой я посвятила себя. Возможно, Генри помог мне, дал толчок для старта, но ежедневная рутина была полностью моей. Это было то, чем я всегда буду гордиться. Одной из немногих других вещей была моя благотворительность, которую я держала в секрете. Я была таинственным партнером, не называя себя, потому что не хотела, чтобы что-либо сказанное обо мне было отражено и принижено на фоне невероятной работы, которую они проделали для детей с психическими заболеваниями.

Переодевшись в джинсы и майку после окончания съемок, я собрала все свои вещи и попрощалась со всеми. Мои охранники, как обычно, следовали за мной.

Я прикусила нижнюю губу, и теперь, когда я не была занята, все это снова обрушилось на меня. Такова жизнь.

У меня были ограниченные возможности. Выйти замуж за Рейна и позволить этому архаичному контракту быть выполненным, связав наши родословные воедино, что означало, что я буду официально связана с ним на всю жизнь. Или сбежать от всего, что я построила для себя, начать новую жизнь.

На самом деле, последнее было бы практически невозможно. Я была слишком хорошо известна. Но, возможно, брак с ним выполнил бы условия контракта, а также вернул бы мне свободу.

Уход потребовал бы от меня отказаться от всего, чего я на данный момент добилась. Отталкивая все это, как будто это не имело значения, как будто я могла легко это отбросить. Актерская игра, возможно, и спасла меня, но она также сделала меня лучше. Она дала мне более высокую цель, позволила моим эмоциям выплеснуться наружу здоровым путем, похоронив их в сюжетных линиях. Моя карьера заставляла меня вставать с постели в те дни, когда мне хотелось свернуться калачиком и никогда не выходить за пределы комфорта четырех стен моего дома.

Мой выбор был невелик. В любом случае, я бы что-то потеряла. Склоняясь к одному варианту больше, чем к другому, моя интуиция подсказывала мне довести дело до конца и продолжить как обычно, с некоторыми корректировками. В любом случае, я была бы в растерянности. Получила бы я что-нибудь, в данный момент казалось спорным.

Я достала из сумки солнцезащитные очки и надела их, когда солнце начало садиться. Выйдя из студии, Лиам рискнул выйти первым, когда остальные окружили меня. Я привыкла к тому, как они функционировали как единое целое вокруг меня.

Мы прошли через парковку, направляясь к их машине. Очевидно, к их бронированному автомобилю, что было обязательным условием, которого мне нужно было придерживаться. Придурок Рейн. Поэтому в настоящее время мне не разрешали водить свою машину, оставляя меня постоянным пассажиром. Это было не идеально.

Внезапно наплыв папарацци, несколько высококачественных вспышек сбили меня с толку от этого натиска.

— Пэрис, верна ли информация о том, что ты неуравновешенна, более того, твой недавний курс реабилитации усугубил состояние твоего психического здоровья?

Все внутри меня, казалось, замкнулось.

— Я… что? — я запнулась, смысл слов, которые он бросил в мой адрес, молотом бил по моему разуму.

— Вы можете подтвердить, что вас поместили в психиатрическую клинику, а не в ту, где лечат наркоманией? — подал голос другой.

Я повернулась в его сторону с открытым ртом.

Что, черт возьми, происходило?

Мои охранники сомкнулись вокруг меня, но они не могли остановить крики и ругательства. Нет, этого не было на самом деле.

— В отчетах утверждается, что вы не в себе.

— Вы представляете опасность для общества?

Чиро схватил меня за руку; я охотно последовала за ним, позволяя ему ускорить темп и труся рядом. Брандо, Лиам и Шейн оттеснили орду репортеров, поскольку вспышки продолжали появляться. Слова продолжали сыпаться и засели в моем сознании, как будто оно решило отреагировать на стигматизированные комментарии и обидные заявления, которые они делали, и все это для того, чтобы вызвать реакцию.

— Так вот почему вы заставили замолчать людей, которые говорили о вашей юности?

— Надежные ресурсы утверждают, что вы уже проходили секционирование. Не хотите уточнить?

— Зачем лгать своим фанатам? Чего ты добиваешься?

— Это что, рекламный трюк?

Откуда они знают? Почему сейчас?

Я забралась в машину. Чиро придержал дверь открытой, забираясь на заднее сиденье вместе со мной, а Шейн зашел с другой стороны, удерживая меня. Лиам и Брандо плюхнулись на передние сиденья, и через несколько секунд мы на небольшой скорости выезжали со стоянки. Брандо был за рулем, сигналил "стервятникам", чтобы они убирались с дороги, пытался провести машину, никого не задев, и громко ругался.

Через несколько минут, когда он выезжал со стоянки, берег был чист. Сильно вдавив ногу в акселератор, я выглянула в заднее окно, заметив, как несколько папарацци запрыгивали в свои машины, чтобы последовать за мной. Черт. Это должно было стать цирком в СМИ и отбраковкой, с моей головой на плахе.

Этот вопрос. Зачем лгать своим фанатам? Я этого не делала. Я решила не посвящать их в определенные факты. Личные факты, которые никто, даже я, не должен разглашать, если только это не удобно. Я имела право на личную жизнь, на то, чтобы держать состояние своего здоровья под замком. Это было мое гребаное право.

Мои руки дрожали, когда я сунула их под ноги, пытаясь унять дрожь. Мой мир рушился.

Проезд, казалось, занял больше времени, чем ожидалось, даже несмотря на то, что ограничения скорости игнорировались, чтобы увеличить дистанцию между теми, кто ехал позади нас, и теми, кто собирался следовать за нами. К сожалению, было известно, в каком здании я живу.

Охрана самого здания была жесткой, для меня и многих других жильцов, а также с моей собственной охраной, ну, с охраной Рейна. Неважно. Они все еще были здесь, чтобы защитить меня любой ценой, что немного успокоило мои нервы.

— Черт, — пробормотал Лиам. — Продолжай.

— Что? — спросила я, желая знать.

Брандо обошел вход на подземную парковку моего здания, и я увидела. Дерьмо. Большое количество фургонов, некоторые из которых принадлежали известным новостным компаниям с их логотипами сбоку, блокировали вход, так что мы не могли въехать прямо и объехать их.

Взгляд Чиро метался туда-сюда по всем углам окон.

— Припаркуйся в нескольких кварталах отсюда. Не имеет значения, найдут ли они машину, мы вернем ее другим путем, чтобы избежать любого нападения.

Мне нужно было попасть в свой дом. Отчаяние вцепилось в меня.

Припарковываясь, один из них сунул мне бейсболку. Я намотала волосы наверх, заправляя их внутрь и распуская вниз. Солнцезащитные очки все еще на месте. Едва незаметная, но сойдет.

Не поднимая головы, мы пробирались по оживленным улицам средь бела дня, по одному охраннику сзади и спереди. Двое других с каждой стороны. Я знала, что мы привлекали внимание просто своим видом, но, надеялась, недостаточно, поскольку мы быстро обходили фанатов. Осталось пройти всего несколько кварталов.

Мое сердце бешено заколотилось, адреналин на мгновение смыл ситуацию в свете того, что я только что благополучно добралась туда. Остался один квартал, почти приехали.

— Они будут снаружи, это неизбежно, — заметил Чиро. — Пэрис, держись между всеми нами. Несмотря ни на что. Ты понимаешь?

— Ага, — согласилась я без промедления, полностью доверяя его способностям.

— Мы все выясним, оказавшись внутри, — объявил он.

Один из них направлял меня, положив руку мне на середину спины, и мы подошли ко входу. Вспышки камер прекратились, когда они стали бросать бурные комментарии и расположились недалеко от границы частной собственности. Границы, которые им не разрешалось пересекать по закону.

Я крепко стиснула зубы, чтобы не сказать то, о чем потом пожалела бы, зная, что это было бы повсюду, если я действовала бы в гневе.

Мы ввалились в фойе, автоматические двери закрылись за нами. Я вздохнула с облегчением, поворачивая направо к своему личному лифту, который доставил бы нас прямо на мой этаж.

— Это было… — начала я, оборвав себя испуганным криком.

Оглушительный грохот потряс фундамент там, где мы стояли, когда взорвалась вся правая сторона стекла здания. Прогибаясь, когда она разлетелась вдребезги.

Защищаясь, я обхватила голову руками, закрыв лицо руками. Осколки стекла вонзились в мое тело. Мгновение спустя меня повалили на пол, по одному охраннику прикрывали каждую часть меня. Их вес был тяжелым для моего маленького тела, когда они некоторое время нависали надо мной, кряхтя и перекатываясь в сторону. После исчезли в следующее мгновение. Как будто их никогда и не было рядом. Они приняли на себя основную тяжесть из-за меня?

Я уловила звуки волочения и шарканья, когда тела вокруг меня и звуки исчезли. Оставив меня в покое.

— Ребята, — прохрипел я. — Чиро… Брандо… Лиам… Шейн… — подавив кашель, я ударила себя кулаком в грудь.

Раздались крики, и я, продолжая кашлять, поползла вперед. В ушах звенело и пульсировало. Я игнорировала судороги и дискомфорт в своем теле, пытаясь добраться до безопасности. Где, черт возьми, была безопасность!?

Где были мои охранники? О боже, о боже. Пожалуйста, не умирайте.

Я похлопала рукой по земле в поисках чего-то, кого-нибудь. Но я только еще сильнее поцарапала кожу, когда мои глаза наполнились слезами, пытаясь сдержать кашель.

Посреди хаоса раздался рев сирены. Я огляделась и увидела полоску света, пульсирующую в такт. Аварийная сигнализация.

Заставив себя подняться, я устояла на ногах, проведя рукой по лицу. Мои солнцезащитные очки и кепка упали, а сумка бог знает где. Мне нужен был мой телефон. Кому мне позвонить? Рейну. У меня не было его номера. Черт.

Осторожно ступая, я направилась в сторону входа. Думаю, это тот самый путь. Мой обзор был затянут пеленой дыма или тумана… что бы это ни было, я едва различала шаги перед собой. Где были мои охранники?

На меня навалилась тяжесть. Я зажала рукой нос и рот, стараясь ничего не вдыхать, моя грудь вздымалась в приступе кашля. Я должна была немедленно убраться отсюда.

Отблески пламени пробивались сквозь обломки и пыль. Огонь был повсюду. О боже. Конструкция здания рухнула бы или полностью загореться. О боже, о боже.

Бах! Бах! Бах!

Я застыла на месте, снова услышав звук.

Выстрелы. Это были выстрелы…

Это продолжалось, пронзая звон в ушах наряду с ревом вокруг. Мои чувства обострились.

Я всхлипнула, страх охватил каждую частичку меня. У меня закружилась голова, перед глазами заплясали черные точки, колени угрожали подогнуться. Мне хотелось упасть на пол и свернуться в клубок. Нерешительность укоренила меня, и мне по-прежнему было трудно дышать. Шевели своей задницей, Пэрис!

Я не могла пошевелиться. Я, блядь, не могла пошевелиться!

Одну ногу перед другой. Сделай это сейчас.

Тяжесть сдавила мне грудь, дыхание участилось. Меня закручивало по спирали. Не в силах контролировать свою реакцию, я прокручивала в голове каждый наихудший сценарий, и мне казалось, что время замедлилось.

Двигайся или умри!

Нетвердой походкой я побрела вперед в том направлении, которое, как я надеялась, было правильным, чтобы выбраться из здания.

Что, если бы я оказалась в ловушке? Нет, я не могла придумать такого сценария.

Мои шаги были тяжелыми, поскольку я слепо доверяла своему внутреннему компасу. Я сжала губы, сдерживая хныкающий звук, который хотел вырваться, когда выстрелы продолжились. Осталось пройти всего несколько футов. Почти пришли.

Ты так близко, — мой внутренний голос подталкивал меня вперед.

Внезапно что-то тяжелое врезалось мне в бок, выбив меня из равновесия, и я рухнула на пол. Все мое тело напряглось от дискомфорта, когда дыхание вышибло из моих легких. Я подняла голову и прищурилась, но этот человек был достаточно близко, чтобы разглядеть черную матерчатую маску, закрывавшую его лицо, и пистолет, направленный мне в голову. Приняв решение за долю секунды и даже не осознавая, что делала, я развернулась на полу и перекатилась. Выстрел прошел мимо. Если бы я задержалась еще на секунду…

Я дрыгала ногами, пытаясь искалечить этого человека, причинить ему боль, достаточную, чтобы он ушел. Мне нужно было избавиться от пистолета. Адреналин разлился по моему телу. Выжить.

Он наклонился, пытаясь обхватить мои ноги, и я боролась изо всех сил, чтобы он не вывел меня из строя. Я воспользовалась случаем, вскочив, не сводя глаз с пистолета, и пнула его по яйцам. Он отвернулся, так что это не возымело желаемого эффекта. Черт.

Его рука, сжимавшая оружие, слегка ослабла, в том месте, куда я ударила его, возникла небольшая боль, но недостаточная.

Он с силой схватил меня за волосы и поставил перед собой, когда я взмахнула рукой. Пистолет закачался, но он усилил хватку. Нет!

Его рука сжалась вокруг моего горла, как раз в тот момент, когда мое тело прижалось к его телу. Пистолет был приставлен к моему виску. Я снова замерла.

Я не хотела умирать. Разве не в этом заключалась ирония ситуации? Каждый божий день мой собственный разум боролся с мыслями о смерти и о том, чтобы покончить с ней самому навсегда. И все же кто-то другой, забравший мою жизнь и забравший право принимать решения из моих рук, заставил меня захотеть жить.

Мои охранники научили меня нескольким вещам на случай наихудшего сценария развития событий. Я отшутилась, никогда не веря, что это произошло бы. Но теперь я поняла, почему этот конкретный урок был важен.

Появился Шейн, выглядевший еще хуже и прихрамывающий. Из его носа текла кровь. Он направил пистолет в мою сторону, прямо над моей головой. И все же он не выстрелил. Осознание обрушилось на меня. Я загораживала путь; должно быть, шанс, что он смог бы попасть в меня, был слишком высок.

Обменявшись быстрым взглядом с Шейном, я взяла себя в руки, насколько это было возможно. Я должна была взять себя в руки. Это была жизнь или смерть.

Я обмякла в руках мужчины. Он ослабил хватку, пытаясь удержать меня. Я превратилась в сплошной мертвый груз, мое тело слегка опустилось, открывая…

Бах!

Его тело упало на пол, когда я стабилизировала равновесие, покачиваясь к Шейну, пока он держал мое дрожащее тело. Я обернулась, чтобы посмотреть назад.

— Не смотри, — посоветовал он, обнимая меня, словно защищая. — Мы должны выбраться. Сейчас мы собираемся уходить. Хорошо?

Я кивнула.

Я вгляделась в тело прямо позади, прежде чем дым закрыл мне обзор. Неподвижное тело мужчины лежало там, в маске прямо между глаз зияла дыра. Мне кажется, меня сейчас стошнит.

К моему горлу подступила желчь, но я подавляла ее, пока мы не вышли на улицу. Воцарился хаос, и я отвернулась от Шейна, когда меня вырвало. Закончив, я вытерла рот, и он даже не поморщился, пока мы пробирались сквозь толпу людей. Мои глаза ничего не воспринимали; я была в состоянии, подобном трансу, когда мы пересекали то, что обычно было оживленной дорогой, но сейчас было пустынно, и только начали подъезжать службы экстренной помощи.

Добравшись до противоположной стороны дороги, мы смогли разглядеть разгром на большем расстоянии. Казалось, что больше всего пострадала вся правая сторона здания. Я не сомневалась, что там было еще что-то, чего я не могла разглядеть.

Мой дом, мое уютное место. Его разбили.

— Нам нужно уходить отсюда. Мы не можем продолжать слоняться без дела, — глаза Чиро забегали по сторонам. Всегда наблюдая.

— Босс скоро будет здесь, — подал голос Лиам.

Мои эмоции, казалось, перепутались, смешиваясь друг с другом. Я не знала, что чувствовать, особенно из-за того, что так скоро увидела бы Рейна. Часть меня жаждала этого, но он был не из тех мужчин, к которым бежишь, когда у тебя нервный срыв. Когда ты ломалась.

Он был из тех мужчин, которые ломали тебя. Ему определенно нравилось заранее играть моими чувствами. Так почему же часть меня хотела его непоколебимой силы и того, чтобы он взял под контроль всю ситуацию и провел меня через это?

— Как он узнает, где нас искать? — спросила я, зная, что у меня нет с собой телефона, а остальные не достали свои.

— Выход есть всегда, — прокомментировал Чиро, ничего больше не добавив к этому зловещему заявлению.

Мы отдалились еще дальше от моего дома, мое сердце бешено колотилось. Я хотела вернуться в то место, где я была спокойна последние четыре года. Возможно, это было просто здание, но для меня это было нечто большее.

В уголках моих глаз выступили слезы. Я поняла, что, возможно, не смогла бы попасть в здание, чтобы забрать свои вещи. Возможно, оно надолго потеряло бы конструктивную устойчивость, но я надеялась, что какой-то выход нашелся бы.

— Что только что произошло? — я выдохнула, мое тело начало ощущать воздействие того, через что ему пришлось пройти. Мои движения были вялыми.

Все мои охранники обменялись понимающими взглядами, они выглядели помятыми. Одежда изрезана, грязная, на большинстве из них была кровь, их или других, я не была уверена. Но все они выбрались оттуда живыми.

Возможно, я и ненавидела их шпионаж и то, как они обманывали меня раньше, но я отплатила им за это. Я бы никогда не пожелала им смерти.

— Это была целенаправленная атака, — произнес Брандо, подавляя кашель.

— И кто был целью? — спросила я дрожащим голосом. Я знала ответ еще до того, как он был подтвержден вслух.

— Ты.