Глава двадцать четвёртая.
Мне некуда спешить. Меня никто не ждёт,
С улыбкой на лице, у тёплого порога.
И где он этот дом, куда мой путь ведёт?
И как длинна она, моя дорога?
06 октября. 1974 год.
США. Штат Монтана.
Индейская резервация Блэкфит.
— Почему ты пришёл к нам? — лицо Койота, как всегда не выражало никаких эмоций.
— Белый Человек Говорящий с Медведем посоветовал мне придти к тебе. — ответил ему гигант.
— Ты много пьёшь спиртного… — не то спросил, не то констатировал Койот Без Следа.
— Я уже целую луну ничего не пил. Мне так посоветовал Белый брат.
— Что он тебе сказал?
— Он сказал «Не пей!»
— У него много правильных слов. Нам понадобится помощь такого воина как ты, Бизон.
— Я готов.
— Скоро наступит время предсказанное предками, и мы сможем вернуть себе свою землю. Но для этого нам понадобится помощь всех племён. Ты сможешь донести наше слово до пикани?
— Бизон всё сделает.
— Тогда слушай внимательно, что я тебе скажу…
06 октября. 1974 год.
США. Штат Флорида. В окрестностях Таллахасси…
Александр Тихий.
— Всё живы?
Вопрос риторический и ответа на него я не жду. По кряхтению и матюкам, и так всё понятно. Пытаюсь продиагностировать себя, хотя в таком подвешенном положении это сделать не так-то и просто. Но вроде бы руки-ноги целы, да и голова в порядке. Хотя шумит в ушах до сих пор. С чего бы вдруг? Сам не понимаю. Скорее всего, после того, как «клюв» нашей Сессны упёрся в землю, голову тряхнуло так, что шейные позвонки еле-еле справились с такой нагрузкой. В боксе такое состояние называется, кажется «грогги». Так что это скоро пройдёт.
Я пытаюсь отстегнуться, и это мне с трудом удаётся. Вываливаюсь вниз головой, умудряясь при этом ею ни обо что не удариться. Мне, наверное, хватит уже использовать голову в качестве ударного инструмента, а то скоро всяких шрамов будет больше, чем волос…
Ладно. Всё в порядке. Худо-бедно, но мы приземлились. Лёшка тоже, хоть и с матюками, но выбирается сам, и уже помогает Маринке освободиться от ремней.
— Все целы? — снова задаю вопрос.
Но на этот раз мне нужны ответы.
— Нормально всё, брат. — отвечает Лёшка. — Синяки и царапины — не в счёт.
— Тебе-то, да… — фыркнула Маринка. — А у меня, кажется, губы разбиты… Ухом ещё ударилась… В голове всё шумит.
— Дай, поцелую! И всё пройдёт… — утешая расстроенную девушку, лезет к ней Лёха, целуя ушко.
Вспоминаю старый анекдот.
— Молодой человек! А Вы случайно таким же способом геморрой не лечите?
Секундная пауза… И дружный смех разносится над полем.
Да, блин, анекдот. Самолёт вверх тормашками, люди побитые, тростник поломанный… И просто гомерическиий смех, раздающийся в утренней тишине.
Вспоминая местность, которую я наблюдал сверху, за какое-то время до нашего, так сказать, благополучного приземления, мы бредём сквозь заросли сахарного тростника. Чувства, что мы движемся в правильном направлении, у меня нет. Из ориентиров — только солнце, которое, как всем известно, восходит именно на востоке.
Самолёт мы бросили. Он своё уже отлетал. Забрали из багажного отделения сумки с нашими вещами и остатками денег, да и потрусили куда глаза глядят. А куда им глядеть-то, если кругом высоченные стебли тростника да и только. Даже кукуруза — и то растёт пониже, да и пореже.
Вот чего сейчас больше всего не хватает, так это пару мачете для меня и для брата. С этим длинным полуножом-полумечом путешествовать сквозь густые заросли тростника было бы гораздо сподручнее. И хотя за неимением гербовой пишут и на туалетной бумаге, но вот, увы, если нет мачете, то перочинным ножичком или моим балисонгом тут не обойдёшься.
Поэтому, сменяя друг друга, мы с братом по очереди пробиваем узкую тропу сквозь заросли, и движемся куда-то в том направлении, где по моим прикидкам должна находится автодорога.
Солнце уже жарит совсем не по-детски, и пот стекает по телу. Скоро уже в ботинках хлюпать начнёт. Спина-то вся уже мокрая насквозь. Рубашка прилипла к телу. А всё тело зудит и чешется…
На дорогу мы выбрались, задолбавшись в конец.
Странно. На дороге было пусто. А что странного? Да то, что тут уже почти как час назад с неба грохнулся самолёт, и это никого совсем не волнует. То есть не волнует абсолютно совсем. И не волнует абсолютно никого. Правда и дорога была, скажем, так себе… Не хайвей и не автострада. Совсем обычная такая дорога местного значения с хреновым покрытием…
— Ну и куда нам теперь идти? Налево? Направо? — интересуется Маринка.
Даже странно. Она не ёрничает, не вредничает, а просто интересуется. Видимо укатали Сивку крутые горки, а Маринку укатала вусмерть долгая дорога в зарослях сахарного тростника.
Ориентируясь по положению солнца. Тыкаю пальцем направо.
— Туда?
— Ты уверен?
Это уже брат подключился. Несмотря на вполне приличную физическую подготовку, Лёшка тоже выглядит не ахти. Наверняка и у меня вид не лучше. Блин. Да нас даже попутная машина подбирать не станет, поскольку мы больше всего похожи на хиппи, которые больше месяца прожили вдали от людей, ночуя в стогу сена.
— Я уверен. — отвечаю ему. — Вон солнце. Видишь? Значит там восток. Туда и пойдём.
— А вдруг до города ближе в другую сторону?
— А тебе не всё равно?
— Маринка устала. Да и я тоже уже на пределе.
— Понимаю. Но, что ты от меня вообще хочешь?
— Ничего. Просто… Ты точно уверен, что мы идём в правильном направлении.
— Лёха! Я уже ни в чём не уверен. Знаю только, что везёт нам в последнее время, как утопленникам. Куда ни пойдём, везде во что-нибудь вляпаемся.
— Саня! Это наверное от того, что у них тут везде насрано.
— Братишка. А что, там в Москве у нас лучше что ли было? То гопники, то опять какие-то гады… И потом у меня в Европе тоже, то понос, то триппер…
— Может, мы что-то не так делаем?
— Не знаю, брат. Может быть… Ну и что ты предлагаешь?
— Сашок! Это ты у нас генератор идей. Вот ты и предлагай!
— Пускай вон конь думает! У него голова больше…
— Какой конь?
— Во-он тот!
Лёшка повернулся в указанном направлении. А там и действительно, лениво перебирая ногами, двигался конь… Хотя может и лошадь. Отсюда не видать Коняга-доходяга тащила за собой какую-то повозку и ме-едленно… очень медленно приближалась к нам по дороге.
Мы трясёмся в скрипучей повозке, а я пытаюсь «допросить» нашего возницу. Оказалось, что это местный пастор. Я уже прояснил для себя кое-какую информацию о том, почему мы так долго брели по дороге в полном безлюдном одиночестве.
Мы приземлились на краю заповедника, а потом ещё и пошли не в ту сторону. И наш маршрут протекал по заштатной местной просёлочной дороге. Короче… Двигались мы практически параллельно основной магистрали, причём постепенно от неё отдаляясь.
Ну а местность тут была малонаселённая, зато это малое население было уж больно набожным. Тут от одной церкви до другой было от пяти до семи километров. Но все какие-то не такие, как у нас. Пара методистких церквей, одна пятидесятников, и ещё одна, тоже каких-то баптистов-кальвинистов.
На мой вопрос, где тут можно купить машину, пастор посмотрел на меня, как на инопланетянина. И я понял, что попали мы конкретно.
10 октября. 1974 год.
США. Штат Флорида. Венеция.
Александр Тихий.
Небольшая задача по математике. Расстояние от окрестностей Таллахаси, где мы «приземлили» наш самолётик, до небольшого городка с гордым названием Венеция, что расположен в окрестностях Тампы всего-то каких-то четыреста с небольшим километров. Скорость движения пешехода — примерно пять километров в час. Делим, считаем, получается, что если бы мы двигались пешком без сна и отдыха, то дня за четыре точно бы дошли. Сегодня десятое октября. А теперь вопрос: Как мы сюда смогли добраться за такой срок?
Придётся рассказывать всё по порядку.
Шестого было воскресенье. Поэтому жизнь в малонаселённой местности вообще замерла. Да и мы были усталые донельзя… Вот и пришлось нам воспользоваться гостеприимством местного священнослужителя. Ещё и удивлялись такой его радости от того, что в его доме живут гости.
Следующий день выпал из календаря, потому что мы отсыпались, отлёживались, отмывались… Отдыхали, в общем…
И весь день седьмого, а потом и восьмого октября нам стали ездить по ушам и развешивать всякую религиозную лапшу.
На наши вопросы по поводу приобретения машины и продолжения нашего путешествия, мы так и не получили никакого внятного ответа.
Девятого октября мы просто напросто поблагодарили гостеприимного пастора за такой радушный приём, и ушли в обратном направлении, в сторону Таллахасси. Так как до него было ближе всего. Мелкие посёлки мы решили проигнорировать, потому что не фига там делать. Выйдя на «большую дорогу», нам повезло поймать попутку. Какой-то фермер подвёз нас на своём грузовике до города.
Но оказалось, что и в Таллахасси, тоже делать было особо нечего. Даже, несмотря на то, что этот городишко, с населением меньше ста тысяч человек, фактически является столицей штата Флорида. Где переночевать-то мы нашли, но покупку машины нам тоже пришлось отложить на следующий день.
Зато Маринка на радостях оторвалась, устроив себе и нам шопинг в местных магазинах. Не так уж и много денег потратили, зато сменили имидж. Теперь мы уже выглядели совсем не так, как ещё день назад. А это нам скоро очень пригодится.
И вот, десятое октября. Переночевав в местном отеле мы пошли за машиной. Выбор был невелик, но и мы особо не капризничали. Купили Додж Чарджер шестьдесят восьмого года выпуска. Двухдверный, купе. Мощный, агрессивный и прожорливый.
А что? Русский понт — дороже американского доллара. Мы заправились до полного бака, и примерно часа за три уже были далеко от слишком уж гостеприимной столицы штата Флорида.
Дорога была нормальная, погода солнечная, настроение… А вот настроение было не ахти. Потому что мыслей разумных не было от слова совсем.
Ну, добрались мы до Флориды… А что дальше? Куда пойти, куда податься? Тупик.
Двигаться в сторону юга, чтобы постараться добраться до точки максимально близкой к Острову Свободы? Кажется, там есть такое местечко — Ки-Уест… И до Гаваны там всего-то каких-то двести километров… А дальше что? Вплавь? Я столько не проплыву. Купить яхту? Боюсь, что денег не хватит. Угнать корабль или самолёт? Да… Голливуд отдыхает от моих нереальных сюжетов.
Но, как всегда, случайность рулит. Проезжая мимо города, название которого пишется Venice, что созвучно с итальянской Венецией, я обратил внимание на указатель «Venice Municipal Airport», и мы решили посмотреть что там и как…
Интерлюдия.
10 октября. 1974 год.
США. Штат Техас. Хьюстон.
— Сэр! Есть новые сведения. Обнаружен угнанный самолёт.
— Где, в Мексике?
— Нет, сэр. Совершенно в противоположной стороне. Около Таллахасси. Он упал на поле с тростником.
— Когда?
— Судя по всему шестого числа. Но обнаружили только сегодня.
— А те, кто были в самолёте, погибли?
— Нет, сэр. Там не обнаружено никаких тел.
— Самолёт сгорел?
— Нет. Тогда бы его обнаружили раньше. Да и повреждений у самолёта особых нет. Похоже на то, что приземлились на поле ночью, а самолёт, коснувшись земли, перевернулся. Люди ушли, бросив Сессну на поле.
— Ну и чёрт с ними! Дело уже закрыто. Молодой О,Нил не подавал заявления о похищении самолёта. Тем более он застрахован. Старого Питера убили эти «Бандидос», а потом их всех перестрелял племянник. Если фермер из Таллахаси захочет возмещения ущерба за свой тростник, то пусть владелец самолёта сам с ним решает этот вопрос. Незачем больше ворошить эту историю.
Интерлюдия.
10 октября. 1974 год.
Республика Куба. Варадеро.
— Шикарная гостиница. Прям дворец.
Павел Анатольевич Судоплатов сидел в деревянном шезлонге на небольшом балкончике с видом на пляж.
— Так это и есть почти что дворец, товарищ генерал. — сообщил ему помощник. — Бывшая вилла какого-то миллионера. Дю Понт его фамилия. Ну а теперь всё национализировали. И виллу эту и поле для гольфа…
— Эх… Скинуть бы лет двадцать… Вон как молодёжь резвится.
Невдалеке, на примыкающем к вилле песчаном пляже, действительно было шумно. Молодые крепкие ребята играли в нечто напоминающее волейбол, только без сетки. А в лазурных водах тёплого моря Сергей Карпин, которому совсем недавно присвоили звание капитана госбезопасности, учил плавать совсем юную девочку, лет двенадцати на вид.
— Сергей — молодец. Нашёл подход к девочке. А то иногда больно на неё смотреть. Сядет, и сидит, глядя куда-то вдаль. А глаза у неё такие грустные и взрослые. Чья она дочь, товарищ генерал?
— Сирота она. Мать её погибла вместе с Авдеевым. До последнего ему патроны подавала.
— А кто её отец?
— Да не было у неё никогда отца.
— Ну и как же она здесь, с нами?
— А она теперь наша… Как дочь полка. Но ничего. Скоро её жених приедет. Вот она и повеселеет.
— Какой жених? Она же ещё маленькая…
— Да и он тоже не большой…
— Вы про Сашу или про Лёшу?
— Про Сашку, конечно. У Лёшки своя невеста есть.
— Товарищ генерал! Вы думаете, что они смогут вот так вот запросто попасть на Кубу?
— Сам скоро увидишь.
— А если у них не получится?
— Получится. Не сомневайся!
— А если…
— Если не получится, значит, я в нём ошибался. А ты знаешь, что я редко ошибаюсь в людях.
13 октября. 1974 год.
США. Штат Флорида. Венеция.
Александр Тихий.
Хорошо, что сегодня не пятница, а воскресенье. Уж больно много планов у нас на нынешний день. И пятница тринадцатое, хоть и суеверие, конечно, но уж больно сильно бы давило на психику. Так бывает, когда человек сам себя накручивает. Чёрная кошка дорогу перебежала. Ерунда вроде бы. Но начинаешь думать о всяком таком, и всякое такое обязательно случается. И сразу же возникает мысль: «Кошка виновата». А причём тут кошка? Сам виноват, потому что верит дурак во всякую суеверную хрень.
Но сегодня такого не будет и быть не должно. Воскресение — день пустой. Нормальные люди развлекаются, отдыхают, трахаются и бухают… А мы что? Мы как все… За три дня в Венеции, уже заработали себе репутацию богатеньких буратин, у которых денег куры не клюют. И они, эти буратины, не стесняясь, тратят их направо и налево. Мы уже полетали со разными местными пилотами. Маринка с Лёшкой уже даже вчера совершили свой «первый» прыжок с парашютом. Я отказался. У меня были другие дела. Но об этом чуть позже.
Ну а сегодня, мы летим на Ки-Уэст, самую южную точку Штата Флорида. Пилот, с которым мы договорились, этому совсем не удивлён. Там и море почище, и отели побогаче. Как раз для таких бездельников, как мы.
У нас вещей совсем немного. У каждого всего лишь по одной небольшой сумке. И лишь моя сумка была побольше. Но на этот раз у нас была не четырёхместная Сессна-сто семьдесят два, а шестиместная Сесна двести шестой модели, тем более с поплавками. Так что вещи у нас все были в салоне.
Маринку мы посадили рядом с пилотом, и она строила ему глазки. Ну а мы с Лёхой вальяжно разместились позади них и в общем-то делали вид, что нам всё глубоко по фигу…
Да. Но только первые часа полтора полёта. Я тщательно следил за временем и приборами. Пилот летел над водами Мексиканского залива, держа в поле зрения береговую линию. Мы видели яхты и всякие другие суда. Богатые люди отдыхали по полной программе.
А потом я приставил пистолет к голове пилота и предложил ему не дёргаться, если он хочет сохранить свою жизнь.
Маринка ловко перехватила управление, а пилота мы с братом перетащили на задние сидения.
— Не убивайте! — в глазах пилота плескался ужас.
— Если ты будешь себя хорошо вести. Ты понял?
Пилот усердно закивал головой.
— Плавать умеешь?
— Д-да…
— Не переживай! Мы тебе ещё и спасательный жилет дадим. Они же есть у тебя тут?
— Да, конечно. Там. За сиденьем.
Мы нашли спасательный жилет с пробковыми вставками и напялили его на нашего пленника. Всё это время Марина, вместо того, чтобы снижаться, заходя на посадку вблизи Ки-Уэста, поднимала крылатую машину всё выше, и выше, и выше…
Это же наша песня. Вот ей мы и руководствовались.
Отсюда до Кубы километров сто восемьдесят примерно. А граница проходит примерно посредине Флоридского пролива. Так что при нашей скорости, нам надо всего лишь, чтобы хотя бы полчаса на нас никто не обращал внимания, и мы уже будем почти у берегов Острова Свободы.
У нас было два варианта. Лететь низко-низко, чтобы не попадать на радары, или набрать высоту побольше, находясь на территории США, а потом соколом с высоты набирая скорость снижаться в сторону Кубы.
Я очень долго сомневался, как быть и что делать, но в конце концов решил положиться на наш русский авось. Авось и получится.
Из своей большой сумки я извлёк, купленный сутки назад парашют.
— Ты знаешь Брукса? — спросил я у пилота.
— Да. Давно знаю.
— Так вот. Этот парашют я приобрёл вчера у него. Он заверял меня, что с ним всё в порядке. Ты доверяешь ему?
— Да. Пол — нормальный парень. И пилот неплохой.
— Передашь ему привет, когда вернёшься в Венецию!
— Вы меня отпустите?
— Конечно. Нам надо на Кубу попасть. А убивать тебя у нас и в планах не было. Ты же нормальный парень… Самолёт у тебя застрахован?
— Застрахован.
— И от угона тоже?
— Кажется…
— А вот это тебе от нас, так сказать, за моральный ущерб.
Я протянул ему пачку стодолларовых купюр.
— Ты же не в обиде на нас.
— Нет. Что вы…
— Надевай парашют!
Глядя, как выпавший в дверь самолёта на высоте больше двух километров, его бывший пилот раскрыл парашют, Лёха спросил:
— Сколько у нас времени?
— Сам считай! Минут семь-восемь он будет болтаться под куполом. Купол не особо управляемый. Это тебе не «крыло». Так что куда приземлится, туда и приземлится, скорее всего, на воду. Береговая охрана его подберёт если что. Он парень вроде бы опытный. Избавится от парашюта, побултыхается в спасжилете какое-то время. Не замёрзнет. Море тут тёплое.
— Думаешь, что за это время успеем долететь до Кубы?
— По крайней мере, границу почти пересечём. Думаешь, что они будут поднимать истребители из-за нас? Вряд ли. Пока прочухаются, пока поднимутся…
— Дай-то бог… — задумчиво пробормотал брат.
— Ладно. На бога надейся. А сам не плошай! Ну, что? Ты за руль или я?
— Давай сначала ты лезь туда. А потом Маринка сюда, а я к тебе рядом.
Я забрался на место пилота и перехватил управление. Наша боевая подруга ещё какое-то время сидела рядом, а потом Лёха помог ей перебраться назад. Всё это время я поднимал наш самолёт ещё выше. Когда брат разместился рядом со мной и пристегнулся, я спросил его:
— Ну что? Начнём?
И перевёл самолёт в пологое пикирование, набирая при этом скорость всё больше и больше.