Ханет

Часть III. Новая жизнь. Глава 11. Подарки

Близился конец аукциона. Несмотря на успокаивающие зелья, Ханет с каждой ночью спал все хуже. Ему снились огры — огромные, потирающие лапищи и скалящие зубы, снились котлы с кипящей водой, сковороды, раскаленные на огне. Он просыпался и больше не мог уснуть, гадая, правду ли рассказывал Далий о богатстве, что ждет их всех в этих краях, правду ли сказал агрх-гзартма Кэйл, правду ли говорят Оскат и гостиничные слуги? А может быть, это все обман, наживка для дураков? Но, когда он поделился своими сомнениями с Нейтаном, тот лишь пожал плечами.

— Не думаю, что моя леди-бабушка отправила бы старшего внука на обед какой-то огре, не настолько была безвыходной… не настолько она выжила из ума, я хочу сказать. Ее пророчества всегда сбываются, а значит, со мной все будет хорошо, да и со всеми остальными, вероятно, тоже. Полагаю, многоуважаемый Оскат лишь понапрасну обеспокоил всех нелепым рассказом об укусах. Пока огры кажутся мне не людоедками, а существами вполне цивилизованными, хоть и не похожими на нас. Да и текст контракта, который нам показали, составлен весьма разумно.

Ханет сделал вид, что не заметил оговорку и спросил:

— Оно так, но как узнать, тот ли подписать дадут, который показали? Я-то грамоте не обучен, не разберусь сам!

— Значит, скажешь, что подпишешь только когда тебе прочтет контракт тот, кому доверяешь. Я, например. Скажи об этом Оскату, а он пусть передаст той, кто тебя купит. И молись своим богам, чтобы тебе досталась покладистая и разумная хозяйка.

Это немного успокоило Ханета, а еще больше успокоило, что Оскат лишь пожал плечами и кивнул, когда он слово в слово повторил ему сказанное Нейтаном. К сожалению, торговец не стал говорить, кто хочет купить его, сославшись на то, что с аукционом-де никогда ничего нельзя предугадать заранее, всякие, мол, бывают сюрпризы. По его словам, в финальный день огры, желающие приобрести у торговца того или иного человека, должны были собраться возле павильона и начать торговаться.

— Иногда дело может дойти даже до драки или поединка, но чаще всего им все же удается уладить дело мирным путем, — посмеиваясь и потирая руки, сказал Оскат. Поединки, после которого он сможет получить более высокую цену за свой товар, ему явно нравились.

О чем Оскат не упомянул, так это о том, что, беря в свой дом нового гзартму, огра должна объявить об этом в присутствии трех свидетельниц, которые подпишут вместе с ней все бумаги. Поэтому, увидев возле своей клетушки четырех огр, Ханет вообразил, что те сейчас начнут спорить и драться. Однако ничего подобного не случилось. Уже знакомая ему огра с пучком на макушке величественно вручила Оскату объемистый кожаный кошель и прорычала что-то трем другим ограм. Те в ответ поклонились, порычали в ответ, поставили подписи внизу свитка и ушли. Из сказанного Ханет разобрал одно единственное слово «гзартма». Судя по всему, торг был окончен. Оскат посыпал подписи песком, чтобы быстрее высохли чернила, свернул длинный лист, перевязал шнурком и с поклоном передал огре.

— Это госпожа Миджирг Аппватауир[1], — объявил он, повернувшись к Ханету. — Твоя хозяйка.

Огра была огромна — выше Ханета примерно на две головы. Ханет лишь на миг поднял взгляд — и поспешно отвел глаза

— А как же мой контракт?

— Подпишешь уже дома у своей госпожи, сегодня или завтра, — пожал плечами Оскат и поспешил к другой группе покупателей.

— Идем, — рявкнула на общем огра и, схватив Ханета за руку, поволокла к выходу из зала.

Ханет оглянулся. Этим утром они с Нейтаном на всякий случай попрощались, пожелали друг другу удачи и договорились постараться сразу же разузнать друг о друге, как только представится возможность. Однако ему все же хотелось увидеть Нейтана напоследок. Увы, перед их павильоном столпилось не меньше десятка огр, и разглядеть происходящее внутри было невозможно. Ханету ничего не оставалось делать, кроме как следовать за хозяйкой к выходу из Аукционного дома. Хватка у огры оказалась железная, рука — горячая и крепкая, кожа сухая и чуть шершавая.

Стоило им выйти на улицу, как рядом с ними остановилась большая крытая повозка, запряженная парой огромных белых козлов. Размером эти звери не уступали быкам, их волнистая шерсть была ухожена и расчесана, черные рога и копыта отполированы до блеска. Один из козлов равнодушно воззрился на Ханета, второй ударил копытом по вымощенной зеленоватым камнем мостовой, словно ему не терпелось снова двинуться в путь. Слуга, сидящий рядом с возницей, — высокий, тощий, облаченный в бархатную коричневую куртку, скромную юбку того же цвета, ботинки и шерстяные гетры, — спрыгнул на землю и с поклоном распахнул дверь. Миджирг, взяв Ханета за пояс, подняла его так, словно тот ничего не весил, подсадила внутрь и сама забралась следом. Слуга закрыл дверь, возница гортанно выкрикнул что-то, поводья звонко щелкнули, и повозка тронулась с места.

Очень скоро Аукционный дом остался позади. Копыта козлов весело цокали по мостовой, возок покачивался и поскрипывал. Огра, сидящая рядом, пахла не по-человечески, а будто камень, нагретый солнечными лучами. Да и вся она была, словно каменная — гора мышц, бугрящихся под одеждой. Такая стукнет — и мокрого места не останется. По крайней мере, она хоть отпустила его руку, но он все еще чувствовал ее прикосновение, такое сильное, что от него даже онемело запястье. Спрятав пальцы в широкие рукава, он осторожно, чтобы не привлечь внимания хозяйки, пошевелил рукой. Вроде ничего… Несколько раз глубоко вздохнул, надеясь, что сердце успокоится и перестанет колотиться, как после долгого бега. Все, все уже случилось. Вот и началась его новая жизнь…

— Я сделала тебе больно? — спросила вдруг Миджирг. Голос у неё был низкий и раскатистый, а на общем она говорила куда лучше слуг из гостиницы при Аукционном доме — очень чисто и почти без акцента.

— А? — Ханет вздрогнул и тут же разозлился на себя. Будто девчонка! Мало того, что выдал себя, так еще и испугался, когда с ним заговорили! — Да нет, это я так…

— Боишься меня?

— Нет вовсе, — пробормотал Ханет, а потом, вспомнив, чему их учили, поспешно добавил: — госпожа.

— Я не собираюсь тебя обижать, — пробасила огра. — Но я не привыкла к людям. Вы такие… хлипкие с виду. Я постараюсь быть осторожнее.

— Спасибо. А вы… — Ханет с трудом сглотнул, — ну, насчет контракта моего…

— Оскат сказал, ты хочешь, чтобы тебе прочел его тот, кому ты доверяешь. Мы все устроим. Но тебе надо привыкать доверять нам. Мы д… в общем, если мы пообещали что-то, то держим слово и не обманываем, — многозначительно произнесла она.

Ханет кивнул.

— Что ж, хорошо, коли так. Спасибо, госпожа. А еще нам сказали, будто вы укусить можете. Вы предупредите токма, когда кусать станете, хорошо?

Миджрг гулко рассмеялась.

— Предупрежу, — пообещала она. — Но укус, знаешь ли, нужно еще заслужить!

— Как так? — удивился Ханет.

— Узнаешь со временем, — все еще посмеиваясь, отозвалась огра.

«Заслужить, вот еще! Скажет тоже…»

Однако её слова его успокоили. Раз эта громадина не собирается кусаться прямо сейчас, тем лучше! Он покосился на хозяйку. Огра сидела себе спокойно и, судя по всему, не собиралась продолжать разговор. Ханет, выждав на всякий случай немного, наклонился к окну. Улицы Запопья с круглыми домами под высокими куполообразными крышами выглядели непривычно, но вовсе не пугающе. Впрочем, если бы он не повидал сперва другие города, наверняка, здешние дома показались бы ему куда более странными, а теперь он не удивлялся ни тому, что они сложены из камня, ни высоте самих домов, ни даже каменным фигурам, украшавшим стены некоторых из них. Пожалуй, самыми странными казались пока только круглые окна, впрочем, такими были иллюминаторы на корабле Оската, так что Ханету это даже понравилось. Можно будет представлять, будто он живет на корабле, причалившим к далекому берегу. А еще он заметил, что купола над домами были сплошь увиты растениями с пестрыми красно-золотыми листьями. Заметил — и обрадовался: ну прямо будто дома, только крыши не плоские! В общем, город как город, по большей части все, как у людей, если не считать козлов, запряженных в возок, да огрих, прохаживающихся по улицам. Некоторые из них были с гзартмами, одетыми в длинные плащи с большими капюшонами, смешно топорщившимися на головах из-за собранных на макушках волос, заколотых длинными заколками. Может ли статься, что один из этих гзартм — Далий?

— Кого ты там пытаешься высмотреть? — пророкотала Миджирг. — Знакомого гзартму?

— Друга моего прода́ли в первый же день, — пояснил Ханет, удивленный тем, что огра оказалась столь наблюдательной. — Вот я и подумал, может, того… увижу его… госпожа.

— Нет, не увидишь.

Убедившись, что пояснять свои слова Миджирг не собирается, Ханет рискнул спросить:

— Почему?

— Да потому, что турнир по затрикию еще не закончился, — ответила та.

Затрикий? Ханет открыл было рот, чтобы спросить, при чем тут затрикий, но так и не спросил решив, что, пожалуй, и сам может сообразить — и безо всяких подсказок.

«Ну-ка, ну-ка, погоди! Кто там из огрских принцесс приезжает в Запопье ради турнира по этому самому затрикию? — принялся размышлять он, откинувшись на спинку сиденья, и вспоминая, что рассказывал им Оскат. — Кажется, средняя — Шарджарг или Шарджирг. Нет, Шадраг. Вот, значит, ей Далий и достался! А может, принцессы вообще не ходят по улицам? Не иначе как они для этого слишком важные особы…»

Тут повозка остановилась и Миджирг объявила:

— Приехали.

Открыв дверь, огра вылез наружу и помогла Ханету спуститься на землю. Не то чтобы ему было нужно помогать, но спорить и уверять, что может преотлично спуститься сам, он не стал. Мало ли, какие тут порядки? Да и полы дурацкого халата в ногах путаются, не хватало еще растянуться и разбить нос о мостовую.

— Благодарствую, госпожа, — неловко поблагодарил Ханет и огляделся.

Возок стоял возле широченной башни — аж пяти этажей в высоту! — и с множеством круглых окон. Это было самое большое и странное строение, которое до сих пор ему приходилось видеть. У входа выстроилось несколько повозок, в двери с непривычно закругленным верхом, входили и выходили огры. Некоторые с интересом поглядывали в их сторону.

— Энто ваш дом, госпожа? — спросил Ханет, чтобы сказать хоть что-то.

— Нет, — явно позабавленная, ответила Миджирг. — Это гостиница. Слуга проводит тебя в наш номер.

Слуга? Проследив за её взглядом, Ханет повернул голову и увидел, что в двух шагах от них, склонившись в поклоне и прижав к груди сложенные руки, стоит тот самый тощий тип, открывавший для них дверь повозки. Был он пониже Миджирг и лысый, как все слуги, которых довелось увидеть Ханету.

— Его зовут Вагга, — сообщила Миджирг, и Ханет поспешно кивнул.

— Он при гостинице служит или он ваш, госпожа?

— Он твой, хотя принадлежит мне.

— Та атэл, в одном пространстве находиться я счастлив с вами! — взволнованно выпалил слуга и, выпрямившись, восторженно воззрился на Ханета.

— Ну да… я тоже рад… — выдавил из себя Ханнет и оглянулся на Миджирг, не очень-то представляя, что делать дальше. — А вы не пойдете с нами… госпожа?

— Вход для гзартм находится с противоположной стороны здания, — пояснила Миджирг. — Любой дом здесь и в Забраге делится на половину дар… огр и половину гзартм. У нас с тобой смежные покои. Общие — только гостиная и столовая.

И, хотя такая манера жить по отдельности показалась Ханету довольно странной, он счел, что это не так уж и плохо. Да какой там плохо? Отлично! Не придется постоянно быть на глазах у хозяйки.

— Встретимся за обедом, через два часа. — Миджирг сурово посмотрела на Ваггу, развернулась и ушла. Ханет проводил её взглядом. Какая же все-таки громадина! Плечи широченные, словно у гребца, икры, видные между краем белых вязанных гетр и краем складчатой юбки, крепкие — ну прямо что твои булыжники шевелятся под зеленой кожей! Но шагает легко и при этом в вразвалочку, как будто…

— Атэл, идемте! — окликнул его Вагга. — Столько успеть нужно нам с вами!

— Идем, — вздохнул Ханет. — А что такое «атэл»?

Подвижные уши слуги зашевелились, безволосые надбровные дуги собрались складками.

— К гзартме вежливое обращение это, — чуть помедлив, сказал он. — Да, вот так. А к хозяйке обращаясь, «атир» надо говорить. Но рано это все знать вообще-то пока вам. От новенького гзартмы таких тонкостей никто не требует. Идемте, идемте!

Обогнув здание по усыпанной опавшими листьями дорожке, они оказались у арки, ведущей во внутренний двор — круглый, просторный, залитый солнечным светом. В самом центре двора находилась здоровенная лоханка, из которой били вверх струи воды. Сверху двор закрывал огромный прозрачный купол. Вдоль внутренней стены, увитой до самого верха с красно-зелеными листьями, находилось около десятка дверей, к каждой из которых вели ступеньки. В промежутках между дверями стояли кадки с деревьями, а над ними выглядывали из листьев круглые окошки. По двору, волоча за собой пышные хвосты, важно прогуливалось сине-зеленые птицы размером с хорошо откормленного гуся. Одна из дверей вдруг открылась и во двор, весело переговариваясь, вышло несколько человек — нарядных, красиво причесанных, с ожерельями из сверкающих камней на шеях. Нет, несколько человек и эмрис, понял Ханет, когда те подошли ближе. Эмрис был выше ростом, его заостренные уши украшали тяжелые серьги, прическа из множества кос, замысловато уложенных на голове, напоминала прически артм.

— Какой славный малыш, — улыбнулся он, заметив, что Ханет смотрит на него. — Только с аукциона? И чей же ты? Я не вижу кэиакит[2] твоего слуги.

Клыков у этого эмриса, в отличие от артм, не было. Не по-человечески красивый, но не пугающий. Ханет улыбнулся в ответ. Да, молодые эмрисы, определенно, нравились ему больше древних.

— Госпожи Миджирг Апп-ва-та-у-и-р, — с трудом выговорив сложную фамилию, ответил он, а Вагга, почтительно поклонившись, продемонстрировал гзартмам выполненную золотыми нитями вышивку на рукаве своей куртки.

— Ах, вот, значит, как! — рассмеялся эмрис. Остальные гзартмы с любопытством разглядывали Ханета. — Интересно, чем же ты её покорил?

Однако прежде, чем Ханет успел ответить, Вагга, поклонившись гзартмам еще раз, произнес несколько фраз на своем языке, а после, обернувшись к Ханету, вновь заговорил на общем:

— Та атэл, извинить меня прошу нижайше, но всего через два часа атир ждет вас. Спешить надо нам.

Говорил он вежливо, но твердо, и спорить с ним явно было бессмысленно. Впрочем, Ханет и не собирался. Он уже знал, сколько времени занимают сборы у гзартм, а потому, извинившись, направился вслед за Ваггой к одной из дверей.

Войдя в просторный холл, он замер, глазея по сторонам. Эта гостиница была совершенно непохожа на те, где он бывал прежде. Никакого полутемного зала со стойкой, хозяина, спешащего навстречу новым постояльцам, длинных столов и шумных приезжих, поглощающих пищу и эль. Здесь было светло, чисто, безлюдно, в воздухе витал аромат свежей зелени. Ведущую на верхние этажи лестницу из белого камня устилал зеленый ковер, а перила, на которые Ханет обратил внимание лишь после того, как на них указал Вагга, росли прямо из пола.

— Живое дерево это, — очень довольный его удивлением, пояснил слуга. — Во всех наших домах так. Перила сажают, когда дом строить начинают, быстро-быстро они растут. Нет ветвей у них, а крона — на крыше. Там живая ограда получается, красиво очень. Свожу вас потом взглянуть.

— Да, я видал на некоторых крышах растения, покуда мы ехали, — сказал Ханет, подошел к лестнице и погладил живые перила. Древесина была теплая и очень гладкая, будто отполированная нарочно. Он удивленно покачал головой. Чего только не бывает в жизни!

— Атэл, идемте, еще насмотритесь, — позвал Вагга.

Комнаты Миджирг находились на четвертом этаже. Вот только этажи здесь были настолько высокие, что один стоило считать за два. На каждую лестничную площадку выходило по две двери с непривычным полукруглым верхом и блестящими металлическими ручками, на подоконниках стояли цветы в горшках, на стенах висели огромные зеркала … Ханет до сих пор и не представлял, что на свете бывают такие богатые дома! Но вот Вагга остановился возле одной из дверей и распахнул ее.

— Атэл, покои ваши! — объявил он.

Ханет не без опаски вошел внутрь. Однако светлая комната с большим круглым окном, обставленная красивой, пусть и непривычно округлой мебелью, сразу пришлась ему по душе. И все же… эта огромная комната — для него одного? Неужели такое может быть?

— Атэл, одна из лучших в городе гостиница эта. Но в доме атир Миджирг намного удобнее покои будут ваши, я уверен, — извиняющимся тоном произнес Вагга, закрывая дверь. — Гостиница, даже самая хорошая, все равно не дом, да?

— Да…

Подойдя к одному из окон, Ханет выглянул во двор. Листья растения, которым была увита стена, касались снаружи стекла, а от того казалось, что он выглядывает из кроны дерева. Прогуливающиеся по двору гзартмы отсюда выглядели маленькими, словно дети, зато лоханка с водой оказалась как на ладони. Струи, бьющие в разные стороны, сверху походили на цветок с шестью лепестками. Ханет покачал головой: вот ведь чудеса! Будто несколько тавов притаились в глубине и разом выпустили вверх струи воды — он такое видал в море, правда, только издали.

— А сколько мы еще в Запопье будем? — спросил он, отвернувшись от окна.

— После праздника Последнего Урожая уедем мы. В конце следующей х’пеи состоится он. Х’пеи вашей человеческой недели чуть длиннее наша. Бои на арене и турнир по затрикию к этому времени закончатся как раз. После чествования победителей в городе гуляния и последняя ярмарка начнутся. Вечером на озере фейерверк устроят. Что такое фейерверк знаете вы? Нет? Как бы объяснить вам… Во время фейерверка в небо много — много разноцветных огней запускают. Впечатляющее зрелище, понравится обязательно вам! — с энтузиазмом заверил Вагга.

Несмотря на манеру ставить слова не в том порядке, на общем он тоже говорил куда лучше прежних слуг.

Отвернувшись от окна, Ханет посмотрел на Ваггу, решив, наконец, как следует разглядеть того, кому предстояло заботиться о нем. Вагга был такой же, как и слуги в гостинице: длиннорукий и длинноногий, нескладный, словно подросток. Тонкие и будто смазанные черты лица казались малосимпатичными, однако, когда слуга простодушно улыбнулся в ответ на изучающий взгляд, Ханет заметил, что зубы у него хоть и такие же длинные, как у гостиничных слуг, но клыки самые обычные. Почему-то именно звериные клыки казались ему самой пугающей чертой огр, а постоянно находиться рядом с тем, кто тебя пугает, хотелось не очень. А вот пальцев на руках у Вагги было не пять, а шесть.

— Вы все такие — шестипальцые? — с любопытством спросил Ханет.

— Дар… огры и гзартмы Древнего дома, да. По шесть пальцев у нас всех.

— А чем еще вы от нас отличаетесь? — продолжал расспрашивать Ханет.

— Ещё? — слуга шевельнул ушами. — Ну, мы, слуги, бесполые.

— Как это? Слуги в гостинице говорили об энтом, но я не понял.

— Не мужчины и не женщины, если по-вашему. Мы не служим Плодоносящему чреву Удры, лишь тем, кто служит Ей… Ну все, вам рано знать такое, да и времени нет! — спохватился Вагга. — Делом займемся давайте. Я расскажу потом все, что позволено, вам.

— Мы в гостинице думали, что слуги женщины, но они сказали, что слуги — это слуги. Но правильно все ж к тебе как обращаться-то, как к мужчине? Али как к женщине?

— Как к мужчине. У нас в языке есть особый род для слуг, а в вашем языке такого нет. Но ваш мужской род ближе будет, пожалуй.

— Да? А почему?

— Атэл, я все же давайте вам потом объясню, хорошо? Правда-правда, совсем времени нет у нас!

Ханет недовольно хмыкнул. Прерывать столь увлекательный разговор ему совсем не хотелось.

— Сейчас, должно быть, в ванну? — спросил он, помня о том, как во время аукциона их заставляли мыться по два — три раза на дню. Дома зимой он, конечно, не мылся так часто, но летом бегал к морю, чтобы искупаться и утром, и вечером, поэтому ничего такого в постоянном мытье не видел. Не тяжел труд, поди, не поле пахать и не в каменоломне добывать руду.

— Разумеется! Наверняка привести себя в порядок не терпится вам. И от этого простенького наряда избавиться. Атир наряды купила для вас. В восторге будете вы, уверен я.

— Как же она могла купить мне наряды, ежели купила меня самого толкмо утром? — скрестив руки на груди, спросил Ханет, изо всех сил стараясь сохранить серьезность и не прыснуть, представляя огромную огриху, любовно выбирающую ему цветастые халаты. — Может быть, она купила их просто на всякий случай? Не для меня, а для того гзартмы, которого удастся получить, а?

— Ну что такое говорите вы? — воскликнул Вагга, вытаращив на Ханета блекло-зеленые в коричневую крапинку глаза, явно шокированный подобным предположением до глубины души. Его заостренные уши зашевелились, двигаясь туда-сюда. Глядя на него, сохранять серьезность становилось все труднее.

— Конечно же, нет! Покупать никого другого не собиралась она. Если бы ей не достались вы… Хотя, что говорю я! — оборвал слуга сам себя и даже всплеснул руками, похоже, озадаченный собственной глупостью. — Возможно разве такое? Атир сразу предложила за вас… Впрочем, опять слишком разболтался я, простите. Спешить нужно нам.

Через полтора часа, Ханет стоял перед огромным — во всю стену зеркалом, облаченный в нежно-розовый шелк и бархат, расшитый серебряными нитями. Слуга перетянул ему талию широким поясом из плотной серебристой ткани, и отступил в сторону с восхищенным восклицанием.

— Атэл, нравится вам? — с ноткой самодовольства в голосе поинтересовался он.

Ханет повернулся к зеркалу одним боком, потом другим, осторожно коснулся волос, зачесанных в высокий хвост, украшенный красивой серебряной заколкой. Смешно ему уже не было. Ну, волосы — ладно, у огр и гзартм тут тоже разные прически, можно привыкнуть, что уж там, но вот розовое… просто проклятье какое-то!

— Хотите взглянуть? — Вагга тут же засуетился и подал ему небольшое зеркальце в резной оправе из кости. — К большому зеркалу спиной повернитесь. Как красиво, посмотрите!

Ханет подчинился и стал смотреть на себя, чтобы порадовать слугу. Очень уж тот старался, ну как тут скажешь, что увиденное его совершенно не радует?

— У тебя… э-э-э… золотые руки, Вагга, — вздохнул он стараясь не думать о том, что похож на разряженную куклу, которую видал как-то в витрине одной городской лавки для богатеев.

— Атэл, да будет вам! — зардевшись от удовольствия, потупился тот. Хотя, в его случае, пожалуй, стоило сказать «потемнев от удовольствия», поскольку назвать болотный цвет его щек «румянцем» просто не повернулся бы язык. — Когда времени у нас с вами побольше будет, вот тогда, что я умею, увидите!

— Хорошо… а теперь обед? — с надеждой спросил Ханет. В животе уже подсасывало от голода.

— Обед, — забрав у него зеркало и положив на столик, уставленный банками и склянками с какими-то неведомыми зельями, ответил Вагга. — С госпожой Миджирг пообедаете вы. После на прогулку отправитесь. Хозяйка довольна будет, увидев вас, надеюсь я.

— А может быть недовольна? — забеспокоился Ханет. Вот еще не хватало! Демоны с этим розовым нарядом, лучше уж так, чем еще полтора часа переодеваться. Ему не терпелось увидеть Запопье — не из окна повозки, а по-настоящему.

— Да нет, это так я! — Вагга хихикнул, прикрыв рот ладонью. — Ей не понравиться не можете вы. Раз уж в Аукционном доме, в простеньком понравились, так теперь и подавно! Будет она…

— В восторге, небось?

— Да, — очень серьезно кивнул слуга. — Именно так.

Ханет и Миджирг одновременно вошли в столовую через противоположные двери, и остановились, глядя друг на друга. Называть выражение сурового лица Миджирг восторженное, Ханет, пожалуй, не стал бы, но, кто знает? Может, восторг огр как раз и выражается насупленными бровями и выдвинутой вперед нижней челюстью? Как в таком случае выглядят их негодование или злость, думать не хотелось.

— Поздорову будьте, госпожа Миджирг, — поклонившись, как учили их в Аукционном доме, неловко произнес он, мельком отметив, что стол и стулья, стоящие посреди комнаты, куда выше тех, что ему доводилось видеть тут прежде. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, ведь огры были намного крупнее людей.

— Разве мы еще сегодня не здоровались? — пророкотала Миджирг. В руках она держала большой плоский бархатный футляр. Само собой, розовый.

— Нет, госпожа, — покачал головой Ханет. — В Аукционном доме вы просто сказали мне: «Идем».

— В таком случае, здравствуй, Ханет.

Огра, подошла к столу, накрытому белой скатертью, и, видя, что Ханет продолжает стоять на месте, поманила к себе.

— Я ведь говорила, что бояться не нужно, — напомнила она. И, когда Ханет приблизился, протянула ему футляр. — Может быть, это немного поможет тебе расслабиться?

— А что там?

— Открой и увидишь.

Внутри, на белой атласной подушечке лежало ожерелье, серьги, два браслета из ограненных розовых полупрозрачных камней.

— Это все мне? — с сомнением спросил Ханет. Конечно, артмы в Аукционном доме и гзартмы, которых он видел во дворе гостиницы, носили такие же драгоценности, но то какие-то другие гзартмы, а то он — парень из рыбацкой деревушки на краю мира.

— Нет, мне! — хмыкнула Миджирг. — Как думаешь, я буду хорошо в них смотреться?

— Это вряд ли, честно говоря! — выпалил Ханет прежде, чем успел прикусить язык, и поспешно добавил: — Кажись, я не видал тут ни одну э-э-э… огру в таких украшениях, но… видал гзартм, которые носили такие.

— Правильно, — важно кивнула Миджирг, кажется, ничуть не обиженная. — Драгоценности предназначены для гзартм, а гзартмы — для них.

С этими словами она сняла с его шеи и запястий металлические кольца, блокирующие магию, и надела вместо них ожерелье и браслеты из футляра. Ханет с рудом сдержал шумный вздох облегчения, который рвался из груди. Его сила пробуждалась лишь вблизи водоемов, и здесь, в доме, он не почувствовал никакой разницы, но теперь ему еще больше не терпелось выйти на улицу, чтобы убедиться, что она по-прежнему с ним. Если цена за владение магией — вот эти вот бабские цацки… Пусть их. Жалко только, что на прогулку они пойдут только после обеда. Теперь он и голод согласен был потерпеть, лишь бы скорее оказаться у воды.

— Твоя магия безобидна, полагаю, можно обойтись и без нангарна, — сказала Миджирг. — Драгоценности идут тебе больше.

Новые браслеты были тяжелей и шире прежних. Прохладная лента ожерелья, сплетенная из камней и серебряных нитей, легла на грудь приятной тяжестью. Ханет поднял руки, разглядывая браслеты. В Килдерейне мужчины носят драгоценности, Далий говорил ему об этом. У богатых свои причуды.

— Как зовутся энти камни?

— Топазы, — в голосе Миджирг снова послышалась улыбка. Однако, когда Ханет обернулся, лицо огры выглядело все таким же суровым, как и прежде.

— Спасибо, — пробормотал Ханет. — Хоть я и не знаю, с чего заслужил такой подарок.

— Это традиционный подарок гзартме от госпожи. Жаль, у тебя не проколоты уши, и ты не можешь пока носить серьги. Но завтра мы пригласим лекаря и все исправим.

Ханету почему-то стало легче от того, что этот подарок — всего лишь дань традициям. Значит, взамен не требуется ничего особенного, разве что проколоть уши. Серьги носили многие моряки, правда, чаще гладкие кольца из металла, кое-кто из капитанов носил крупные жемчужины. А тут камушки… но, что возразишь. Другая страна, другие обычаи и нравы. За те деньги, что он тут заработает, можно и побрякушки поносить, поди, от него не убудет.

— Твой контракт принесут к вечеру. Сможешь прочесть его и подпишешь, когда будешь готов. А теперь давай поедим. — Прервав его размышления, Миджирг хлопнула в ладоши и тут же в комнату вошел слуга, явно постарше Вагги и куда более кряжистый.

— Это Грэббс, — представила огра и велела слуге подавать на обед. Тот поклонился, исчез из комнаты и тут же вернулся, неся в руках огромную супницу. Следом за ним рысил Вагга с большой плетеной корзинкой, издающей аромат свежеиспеченного хлеба.

Ханет потянул носом. Хлеб пах одуряюще вкусно, дымящийся суп, который Грэббс уже разливал по тарелкам, — непривычно, но не противно. Вот только… Ханет с некоторой растерянностью сделал шаг к столу, накрытому белоснежной скатертью. Стол доходил ему почти до груди, стул стоял на подставке с парой ступенек. В другое время Ханет с легкостью забрался бы на него, но сейчас, облаченный в непривычно длинную одежду с широченными рукавами, не знал, как поступить. Миджирг шагнула к нему, подала руку и как-то само собой вышло, что он оперся на нее и забрался на стул, не успев даже толком смутиться или рассердиться.

— Потом научишься садиться сам, — хмуро сказал она и направилась к своему месту, находившемуся по другую сторону стола.

Ханет дождался, пока хозяйка возьмет ложку и только после этого взялся за свою. Густой коричневый суп с какими-то листьями, грибами и чем-то вроде кусочков мягкого сыра, оказался вовсе неплох, хоть и непривычен на вкус. Вместо хлеба в корзинке лежали горкой тонкие лепешки, хвала всем богам, самые обычные, без трав. Ханет с удовольствием взял несколько. Миджирг ела молча и, к некоторому удивлению Ханета, очень тихо, а заговорила огра только раз, спросив, нравится ли Ханету еда.

— Нравится, спасибо. А из чего это? Я такого прежде не едал.

— В основе — паста из забродивших бобов, ну и добавлено всего понемногу. Из непривычного тебе, пожалуй, водоросли. Для Запопья это деликатес, а у нас, в Западном Забраге, самая обычная еда. Здесь сейчас больше едят блюда из тыквы, но я хочу, чтобы ты привыкал к нашей пище.

Ханет удивленно уставился в опустевшую тарелку. У них никто водоросли не ел. Надо же! Но не из жуков же и не из змей — и то хорошо.

На второе подали мясо и овощи. Ханету — уже знакомую птицу с нежным белым мясом и блюдо со свежим салатом. Правда, приготовлены они были, куда вкуснее, чем в прежней гостинице. Миджирг же подали кусок говядины с кровью и тушеные овощи. Видимо, огры и их гзартмы питались по-разному. Да и порции у них были разные. Тарелка Миджирг была больше похожа на внушительное блюдо, в то время как у Ханету досталась по размеру самая обычная.

Наблюдая исподтишка за огрой, он подметил, насколько её поведение за столом походит на то, как вели себя Далий и Нейтан. Миджирг пользовалась ножом и вилкой, причем, куда более умело, чем сам Ханет, привыкший есть ложкой или руками. К счастью, его еда заранее была порезана на небольшие кусочки, их оставалось только наколоть на вилку и сунуть в рот. Возможно, это даже было сделано нарочно, с учетом его неотесанности? Ханет мысленно дал себе зарок как можно скорее научиться есть вилкой и ножом. Хорошо хоть, боги послали ему в попутчики пару знатных господ, от которых он успел кое-что перенять! Мысленно вознеся короткую благодарственную молитву, Ханет вернулся к трапезе.

Напитки, которые им подавали, тоже различались. Слуга наполнил стакан Ханета легким яблочным сидром, в то время как Миджирг пила маленькими стопками (размером с добрую человеческую кружку) прозрачный напиток с резким запахом — судя по всему, куда более крепкий. Оставалось надеяться, что огры не буйны во хмелю. Впрочем, пока никаких признаков опьянения Ханет у Миджирг не видел. На десерт слуга подал чай и пирожные из рассыпчатого теста с шоколадной и молочной глазурью. Ханет съел четыре штуки и лишь потом сообразил, что перестарался.

— Извините, — пробормотал он. — Я вовсе не обжора. Просто больно уж вкусно.

Миджирг наблюдала за ним, откинувшись на спинку кресла.

— Ты можешь есть, сколько захочешь, — ответила она, побарабанив по краю стола всеми шестью пальцами. — Но учти, толстых людей у нас в Забраге могут и съесть.

Пирожные встали в животе у Ханета колом. Перед глазами вновь замаячили котлы с кипящей водой и раскаленные сковородки.

— Я пошутила, — Миджирг растянул губы в улыбке. — Хотя такие прецеденты действительно бывали. Однако я все же буду рада, если ты не станешь толстеть, Ханет.

— По… постараюсь, — с трудом выговорил он, не в силах отвести взгляда от белоснежных клыков хозяйки. Оказалось, что клыки у огр росли не только на верхней, но еще и на нижней челюсти.

— Что ж, если ты сыт, думаю, самое время прогуляться, — сказала, встав Миджирг.

И подошла к Ханету, чтобы помочь ему спуститься со стула.

— Ступай в свои комнаты и скажи Вагге, что мы уходим. Я буду ждать вас через десять минут… нет, конечно, не так скоро. Полчаса вам хватит на сборы?

— А то ж… То есть, да, госпожа! — заверил Ханет и поспешил выйти из столовой, чувствуя спиной изучающий взгляд огры.

____________________________________________________________________________________________

[1] Значение фамилии Миджирг «Всё-Учтено» на языке дард — гшхаре звучит как «Аппваутир»

[2] Киакиат (на языке эмрисов — гиайе) или гжадж — нашивка, на которой изображен «герб» хозяйки. «Герб» повторяет рисунок на яйце, из которого вылупилась дарда. Как и отпечатки пальцев у людей, эти рисунки никогда не повторяются