Ханет

Глава 6. Задаток

— Он умеет и писать, и читать! — стоял на своем Оскат. — Умеет рисовать и играть на клавикордах! Он даже петь умеет!

Торговец не желал продавать Нейтана Тилшарг. Кого угодно, но только не его! За этого юношу он собирался получить солидный куш на аукционе. Однако теперь этим мечтам пришел конец. Вот уже который год Тилшарг становилась победительницей боев на Ярмарочном турнире. О ее силе ходили легенды, а о задиристости складывали застольные байки. Если она внесет за Нейтана залог, никто больше не осмелится перебить ее цену.

— И что? — Теперь уже Миджирг взяла дело в свои руки, тогда как Тилшарг, как ни пыталась выглядеть серьезной и внимательной, то и дело отвлекалась, умильно и мечтательно посматривая на Нейтана.

— А то! Он стоит намного дороже простого гзартмы! Он из дворянского рода и…

— Это нам тут совершенно не важно, — нахмурилась Миджирг. — За происхождение мы не платим!

— Хорошо, виноват! — переменил тактику Оскат. — Он не так-то хорошо все это делает, признаться, потому что учился на боевого мага в Академии Ондола! Нужен вам в доме такой гзартма?

Нейтан вскинул голову и возмущенно уставился на Оската. Тилшарг сделала рукой знак: успокойся, мол, все будет хорошо.

— Давайте отойдем подальше, — оробев под негодующими взглядами покупательниц, сдавленно предложил торговец. Те кивнули и прошли в сторону, туда, где находилась пустая комнатка.

— Так вот, он боевой маг-недоучка и избалованный аристократ! В доме от него толку никакого не будет! Я предупреждаю! — снова принялся гнуть свою линию торговец. — Я его привез сюда только потому, что его бабка валялась у меня в ногах, умоляя забрать мальчишку. Слыхали, небось, уже, что случилось в Табирнии?

— Слыхали, слыхали. Только все это значит, что стоить он должен гроши, — Миджирг ухмыльнулась, демонстрируя острые клыки.

Тилшарг, не выдержав, гулко рассмеялась, хлопнув подругу по плечу.

— Я… — Оскат переводил взгляд с одной на другую: их смех совершенно не вдохновлял. Их веселье — его убытки.

Словно почувствовав настроение торговца, покупательницы посерьезнели и даже нахмурились. Оскат то и дело демонстрировал типичный пример человеческой алчности, которую дарды терпеть не могли. Одной из причин, по которой Табирния была единственной державой, поддерживающей с Забрагом официальные торговые отношения, стало то, что все переговоры вел Дарин, главный военачальник и советник короля Пундера. Именно благодаря его умению вести дела с дардами, Табирния получала руду, драгоценные камни и обладавшую невероятными целебными свойствами минеральную воду из недр гор Забрага. Поговаривали даже, что в жилах Дарина течет кровь снежных дард — расы, которую северяне практически истребили несколько тысячелетий назад, заселяя острова. Как бы там ни было, а дардам нравилось вести с ним дела.

— Не нервничай, Оскат! — прорычала Тилшарг. — Никто тебя не обидит! Мы с Миджирг заплатим стандартную цену для таких гзартм, плюс кинем пятнадцать процентов сверху за то, что ты не будешь выставлять их на Аукцион последнего дня и не получишь возможной прибыли, которая сейчас кажется тебе такой реальной.

Оскат поджал губы. Тилшарг предлагала хорошие условия и гарантированные пятнадцать процентов сверху были более чем щедрым предложением. Но почему-то Оскат все равно чувствовал себя обделенным. Он видел, какими глазами смотрели эти две огрихи на его товар. Они хотели купить этих юношей, а значит, условия тут должен был диктовать он.

— Двадцать сверх обычной цены — и договорились!

Тилшарг и Миджирг переглянулись.

— Послушай, — склонилась к торговцу Миджирг. — Мы можем заплатить и двадцать. Можем и тридцать. Только у тебя хватит смелости посмотреть нам в глаза и сказать, что такая цена справедлива?

Оскат стушевался. Именно из-за таких моментов он ненавидел торговать с огрихами. Кто знает, что у них на уме? Сейчас как вдарит своим зеленым кулачищем, и все, пиши-пропало. Или молча заплатит свои двадцать процентов сверху, а на следующий год караван Оската не пропустят в Запопье. Знавал он таких торговцев! Все, что им оставалось — нелегально сбывать привезенное в Барыгане за полцены.

— По рукам, — нехотя согласился он и вздохнул. — Ваша взяла. Треть цены сейчас, треть после рубашечной среды и остаток после дугжи.

Тилшарг смотрела на купца и дивилась: как тот смеет вести себя так, будто его обобрали и унизили? Он получает за свои товары в Забраге в десять раз больше, чем на любом другом рынке Доминиона. Ему платят столько… Тут Тилшарг почувствовала, как по спине пробежал холодок. У нее не было с собой достаточно денег, чтобы заплатить за гзартму! Ну конечно, ведь она не собиралась никого покупать!

— Нам надо посоветоваться, — сказала Тилшарг Оскату и кивнула подруге: отойдем, мол, в сторону.

— Что случилось? — спросила Миджирг на гшхаре, когда Оскат остался за их спинами. — Ты раздумала?

— Я не раздумала.

Ситуация была — хуже не придумаешь. Дарды ненавидели брать в долг, равно как и давать взаймы, но делать было нечего.

— Я не планировала делать покупки… — начала Тилшарг, но Миджирг перебила:

— Послушай! Тут такое дело… Помнишь, ты говорила, что с удовольствием продала бы мне часть своей земли? Ту, что с мандариновым садом? И раз уж сегодня рыночный день, я подумала, а не купить ли мне и ее прямо сейчас? Гзартме ведь полезно бывать на воздухе.

Тилшарг с благодарностью улыбнулась и стукнула кулаком о кулак Миджирг, подтверждая свое согласие. Подруга на то и подруга, чтобы понимать все с полуслова.

— Идет!

Они вернулись к торговцу и, сообщив, что готовы внести залог, потребовали свидания с гзартмами.

— Доброе утро, Нейтан! — поздоровалась Тилшарг, опускаясь на табурет. Чувствовала она себя непривычно скованной и, пожалуй, даже смущенной. Такого с ней прежде не бывало! Да и не утруждалась она разговорами с другими гзартмами — покупала того, что приглянется, да и все.

— Доброе утро, госпожа! — Нейтан поднялся, поклонился и снова сел на место, держась с уверенностью воспитанного человека, привыкшего быть любезным с собеседниками, какими бы те ни были. — Я надеюсь, что утро… На мне браслеты, нейтрализующую магию, и я не знаю, который час.

В его прямом изучающем взгляде не было неприязни и это понравилось Тилшарг. «Может, он тоже чувствует, что встретил свою судьбу?» — с надеждой подумала она.

— Избавить тебя от браслетов пока не в моей власти, а вот со временем помогу, — Тилшарг отстегнула от пояса часы и вложила их в ладонь Нейтана. — По правилам не полагается забирать гзартму домой раньше конца аукциона, но я внесла задаток, так что ты мой и делать тебе подарки я уже вправе!

Тилшарг улыбнулась. И, хотя на многих неподготовленных людей улыбка дард действовала устрашающе, Нейтан улыбнулся в ответ искренне и открыто.

Попрощавшись с Нейтаном, хоть это и далось ей непросто, Тилшарг вышла от него и сразу увидела Миджирг, важно прохаживающуюся перед комнаткой гзартмы в розовом.

— Ты поговорила с ним?

— Нет.

— Нет?! Удры ради, скажи мне, почему?

— Не знаю… — Миджирг подцепила пояс большими пальцами, чуть оттянув его вперед и повернулась так, чтобы гзартма смог по достоинству оценить черненую серебряную пряжку. До этого, судя по всему, она, повернувшись боком, демонстрировала модную поясную сумку с застежкой в виде желудя.

Тилшарг посмотрела на подругу, на ее будущего гзартму, снова на подругу, покачала головой и изрекла:

— Спорим, он вообще не понимает, как ты ради него прифрантилась? Он вообще хоть разок взглянул на тебя, а? Он тебя, небось, и не запомнит! Иди, поговори с ним.

— Запомнит, — буркнула Миджирг.

— Сходи, поговори, — с нажимом повторила Тилшарг, но, услышав лишь грозное рычание, примирительно махнула рукой. Не хочет, пусть не идет, Удра с ней! У Тилшарг было прекрасное настроение, она разве что не пела от счастья.

Дарды поставили витиеватые подписи под контрактами, после чего настроение поднялось и у Оската. А когда отборные, идеальной огранки бриллианты перекочевали из поясной сумки Миджирг в карман торговца, тот тоже едва не запел.

— Знаешь, — сообщила Тилшарг, когда они вышли из Аукционного дома и направились обедать, — пожалуй, я поддержу денежную реформу. Пусть торговцы обналичивают чеки в банке. Это куда цивилизованней, чем таскать с собой пригоршню самоцветов или золото. Чушь какая-то!

— Ты же знаешь, министрисса финансов считает, что люди начнут жулить и будут пытаться подделывать чеки.

Тилшарг кивнула. Столько хлопот с людьми бывает, но все-таки среди них попадаются такие, как Нейтан. За его рождение она была готова сейчас простить человеческой расе все прегрешения.

Тилшарг и Миджирг сидели в таверне «Лисий хвост» и поглощали обед: холодное овощное рагу — в меру острое, в меру пряное; густую чечевичную похлебку с большими, сочными кусками баранины; картофельные оладьи с подливкой из грибов, сыра и козьего фарша.

Занятые своими мыслями, они не замечали ничего вокруг. А таверну меж тем еще утром украсили к празднику Последнего урожая. Под куполообразным потолком в самом центре висела большая оранжевая тыква. Ее ровные, гладкие бока покрывала вязь растительного орнамента. Где-то кожура была прорезана насквозь, где-то снят лишь слой или два. По вечерам, когда в такую тыкву помещали свет-кристаллы, узоры начинали сиять белым, золотистым или оранжевым светом.

Вокруг главной тыквы свисали, образуя симметричный рисунок, тыквы всевозможных размеров — от крупных, величиной с голову взрослой дарды, до маленьких — размером с гзартмовий кулачок. Тонкие, но прочные нити, удерживающие тыквы на весу, были почти не видны, а оттого казалось, что они парят под потолком сами по себе.

По стенам главного зала тянулись гирлянды из кленовых листьев, сосновых веток, небольших яблок и красной рябины. Барную стойку украшали собранные на полях и в садах Запопья овощи и фрукты, стояли в вазах букеты из ярких осенних листьев. Не обошлось и тут без покрытых резным орнаментом тыкв-светильников.

К празднику Последнего урожая все дома и заведения в Забраге украшались подобным образом, а поскольку дарды относились к еде бережно, помня о голодных временах шестисотлетней давности, тыквенные сердцевины никогда не выбрасывали. Семечки пускали в масляное производство, а мякоть применяли для приготовления разнообразных блюд. Это было время тыквенных пирогов, тыквенного рагу и тыквенной икры с помидорами и луком, тыквенного пюре, тыквенного сока и тыквенного мусса. Тыкву добавляли в кашу по утрам и в овощной суп днем; из нее варили варенье, а также употребляли и в сыром виде. А потому совершенно неудивительно, что Тилшарг и Миджирг закончили обед большими кусками тыквенного пирога, украшенными шариками мороженого и взбитыми сливками.

— Мне кажется, наши гзартмы — весьма приятные юноши, не склонные к интригам и коварству, — заявила Миджирг, покончив со своей порцией. Она улыбалась, хотя в ее словах на самом деле было мало забавного. Гзартмы действительно порой враждовали, плели друг против друга заговоры и вообще чудили. Не всерьез, конечно, а по-своему, по-гзартмовьи. Дард это чаще забавляло, чем раздражало, однако ненавидящие друг друга гзартмы лучших подруг могли создать немало проблем.

Тилшарг хмыкнула.

— Интриги и коварство? Скажешь тоже! Хотя, положим, илльх-гзартма Маэль фору даст кому угодно, даже дарду сможет перехитрить.

— Да уж, насчет него ты совершенно права, хитрости ему не занимать. Шадраг теперь не отвертеться от гзартмы, хочет она или нет. Хотя лучше бы Маэль купил гзартм для Аджарг, чтобы та, наконец, перестала донимать чужих.

Миджирг махнула слуге-официанту и когда тот подошел, попросила еще чашку кофе с ореховой настойкой и шапочкой взбитых сливок. Получив ее, она продолжила:

— Все равно ведь Маэль потакает дурным склонностям Аджарг, вот пусть и найдет ей подходящих гзартм. Раньше я как-то не особо задумывалась об этом, но теперь считаю, что они Аджарг совершенно необходимы!

Тилшарг прекрасно понимала, о чем толковала Миджирг. По милости принцессы Аджарг многие гзартмы были с позором изгнаны из Забрага, а некоторые и вовсе угодили в ритуальную похлебку — муссомол. В старину ее варили из сердец врагов, а теперь все чаще — из гзартм, опозоривших хозяек.

— Боюсь, какие-то абстрактные гзартмы не решат проблему. Нужно, чтобы Аджарг, наконец, нашла своего единственного, прекратила смущать умы юных гзартм. Да и где прикажешь брать тех, кто согласится мириться с ее прихотями? — спросила Тилшарг. — В Барыгане-то, конечно, хватает всяких людей, но сомневаюсь, чтобы илльх-гзартма Маэль согласился поселить во дворце кого-то из этих отщепенцев. К тому же он, как я слышала, считает, будто бы во всем виноваты нездоровые нравы людей, которые те привносят в наше общество.

— Мне кажется, было бы весьма разумно издать закон, согласно которому в гзартмы можно будет брать лишь добродетельных юношей, — заметила Миджирг.

Тилшарг покачала головой и махнула официанту, чтобы нес счет.

— Боюсь, Ее величество никогда не подпишет подобный закон.

Миджирг выразительно пошевелила ушами. Обсуждать пристрастия королевы считалось делом не слишком приличным, но ни для кого не было секретом, что многие гзартмы Уширг чрезвычайно походят на короля Лурии Флориана, отличающегося, по слухам, не только редкостной красотой, но и на редкость легкомысленным нравом.

Несмотря на то, что дарды вот уже почти шесть веков не покидали горы, они знали о других королевствах намного больше, чем могли представить люди. Дарды черпали сведения из рассказов тех, кто приезжал в Забраг, а также из книг с картинками-волшебками. Правда, изображения на волшебках то и дело подергивались, шли рябью, а то и вовсе застывали или двигались так медленно, что терпения досмотреть хватало далеко не у всякой. То ли дело волшебки Забрага, всегда превосходно работающие! Но тут уж поделать было ничего нельзя — местные волшебки создавались по совсем иной технологии, а на людские оказывали влияние нангарновые залежи.

— Скорее бы уже дугжа, никаких сил нет ждать! — меняя тему, посетовала Миджирг.

— Скорее бы последний день аукциона! — отозвалась Тилшарг. — Я хочу забрать Нейтана домой. Очень злит, что в рубашечный день все будут пялиться на него.

Достав из кошельков деньги и, отсчитав нужные суммы, подруги положили их в принесенный официантом кожаный футляр.

— Злит — не то слово! — Судя по тому, как прижались уши Миджирг к голове, а верхняя губа дрогнула, приоткрывая зубы, и ее совершенно не радовало то, что Ханет будет выставлен на всеобщее обозрение в одной лишь рубашке. — Лавина на эти аукционные правила! Не могу понять, почему нельзя забрать гзартм, как только внесешь задаток? Само собой, для ожидающих аукциона торги — развлечение, единственное, надо сказать, оставшееся азартным, учитывая, что из-за вас с Шадраг они всегда точно знают, чем закончатся бои на Арене и турниры по затрикию…

Тут Тилшарг на всякий случай приподняла губу, демонстрируя клыки. Ну сколько можно твердить об одном и том же! Миджирг рыкнула и тоже оскалилась, показывая клыки в ответ. Тилшарг покачала головой и фыркнула. Миджирг дружески ткнула ее кулаком в плечо — ладно, мол, тебе, уж и пошутить нельзя!

Встав из-за стола, они надели куртки, и вышли на улицу.

В отличие от вчерашнего дня, сегодня погода стояла удивительно теплая. Солнце мягко касалось лучами-ладонями затылков, заставляя забыть о том, что скоро выпадет первый снег. В канале, проходившем через центр Запопья, плавали лебеди. Багряные и золотые кленовые листья казались особенно яркими на фоне лазурно-голубого высокого неба. Клены посадили вдоль мощеной гранитом набережной триста лет назад, а теперь слабые, тонкие прутики превратились в сильные деревья с раскидистыми кронами. Набережная была одним из любимых мест горожан и приезжих, и обе дарды представляли, как скоро, поведут гулять вдоль канала своих новых гзартм, а опавшие листья будут шуршать у них под ногами.

Больше всего посетителей стекалось в Аукционный дом в Рубашечный день. Серьезных стычек, грозящих перерасти в массовые драки между покупательницами давно уже не случалось, но Йоджинг Свирепая настояла на том, чтобы в залах на всякий случай дежурили шаджйаранги — по одной на каждый нгар[1].

Суровые законы и религиозные убеждения сдерживали звериную натуру дард: никто не хотел быть осужденной и изгнанной за проступки, совершенные от излишней горячности. Однако Йоджинг придерживалась принципа «Береженую Удра бережет» и сокращать количество шаджйаранг наотрез отказывалась. В конце концов, королеве Уширг надоело тратить время на бесполезные споры, и она позволила ей поступать так, как та считает нужным.

— Я очень взволнована, — сообщила Миджирг Тилшарг утром за завтраком, уныло глядя в тарелку. Она заказала лепешку с тыквой и омлетом, но даже не притронулась к ней.

— Да не волнуйся ты! Будем, как договорились, прохаживаться перед кабинками наших гзартм, а Оскат никого близко к ним не пустит. Понятное дело, это злит, но выбора-то у нас нет.

Тилшарг, в отличие от Миджирг, аппетита не потеряла и, с удовольствием умяв порцию тыквенных оладий с яблочным джемом, принялась за тыквенный торт.

Миджирг кивнула и без особого энтузиазма откусила кусок лепешки.

На самом деле ее опасения оказались напрасны. Видимо, кто-то пустил слух, что Нейтан и Северный цветок (так уже прозвали Ханета) проданы до аукциона и ни одна дарда не выказывала к ним неподобающего интереса. Только один раз Тилшарг пришлось рыкнуть на заместительницу министриссы сельского хозяйства, и то, тут же между ними встала шаджйаранга. Хмуро посмотрев на высокопоставленных дард, она напомнила, что в Аукционном доме закон обязаны соблюдать все, а несоблюдающим придется заплатить штраф. Удостоверившись, что конфликт разрешился, едва начавшись, шаджйаранга удалилась прочь, горделиво вскинув голову. Она и правда выглядела очень эффектно во введенной недавно новой форме: темно-синей складчатой юбке, длиной по колено, поверх которой была надета кольчужная сетка — больше для красоты, чем для пользы дела; темно-синего цвета куртке из шерсти; нагруднике из прессованной кожи со стальными накладками и высоких, черных ботинках, плотно охватывающих ноги до самых коленей. Вышивка на плече куртки, свидетельствовала о принадлежности ее хозяйки к специальному подразделению Йоджинг Свирепой, хотя и так было ясно, чья это подчиненная: обычные шаджйаранги не носили ни кожаного доспеха, ни устрашающего вида топора на поясе.

Меж тем Рубашечный день шел своим чередом. Гзартмы прохаживались по своим клетушкам, облаченные в тонкие шерстяные рубашки, не скрывающие достоинств или недостатков продаваемых, которые в другие дни невозможно было разглядеть под многослойными одеждами. Это помогало тем, кто еще не сделал окончательный выбор, склониться к тому или иному решению.

— Добрый день, госпожи министриссы! — рядом с Тилшарг и Мижирг возник сияющий Оскат. — Ах, какой сегодня у меня шдаржд, не правда ли?

— И вам доброго дня, — сдержано поздоровались те. Поправлять в очередной раз ошибившегося торговца им не хотелось, хотя его пассаж звучал более чем нелепо.

— Шдаржд! Ты подумай! — Тилшарг хлопнула себя по бедру, и рассмеялась. — Когда он использует слова не по назначению, еще полбеды, но такой пердимонокль с ним впервые на моей памяти.

— Да уж! — подхватила Миджирг и, дав волю чувствам, тоже от души расхохоталась. — Знал бы он, что сказал! Удра Великая, если бы он только знал!

Но Удра осталась глуха к ее словам, а оттого Оскат продолжал мнить себя знатоком гшхара и не подозревал, что спутал два слова: шдаржд и джардж. И если второе означало «многолюдно», то первое — желудочную инфекцию.

— Ну-ка, давай посмотрим этого, — отсмеявшись, деловито сказала Тилшарг. Подруги находились в квартале Торговых рядов — Ангршде, где выбирали слуг для новых гзартм.

— Как тебя зовут? — обратилась Тилшарг к слуге средних лет, сидящему за одним из многочисленных столиков, предназначенных для ищущих работу. Миджирг встала рядом, напряженно вслушиваясь в каждое слово. Ей прежде не приходилось нанимать слуг для гзартм, а потому она вознамерилась перенять опыт у более опытной Тилширг. Миджирг слабо представляла себе все обязанности гзартм-слуг, но понимала, что их список равен бесконечности.

Лысый слуга со светло-зеленой кожей впился взглядом в герб, вышитый на рукаве куртки Тилшарг. Кончики его острых ушей встали торчком, щеки потемнели от волнения.

— О-о-о! — воскликнул он и, вскочив, склонился в низком поклоне. — Атир[2] Гора, для меня честь, что вы обратились ко мне! Мое имя Тодда.

— У тебя есть альбом с твоими работами? — не обратив внимания на его возбуждение, спросила Тилшарг и села по другую сторону стола на скамью, предназначенную для посетителей.

— Конечно! Конечно, есть.

Тодда достал из-под стола увесистый альбом, обтянутый бархатом салатового цвета, украшенный аппликацией из атласных розочек и сердечек, выполненной с безусловным мастерством.

«Красивый альбом — плюс в копилку слуги», — отметила про себя Тилшарг.

— Вот, посмотрите, атир. Первая часть — прически, а вторая — наряды, — благоговейно произнес слуга.

Тилшарг кивнула и принялась перелистывать твердые страницы. Все работы впечатляли. Судя по всему, даже из самого невзрачного гзартмы этот слуга мог сделать настоящего красавца.

— Неплохо-неплохо, — пробасила Тилшарг.

— К сожалению, лучшие мои модели здесь не представлены, — затараторил слуга извиняющимся тоном. — Они шились на заказ и для весьма высокопоставленного аргх-гзартмы и делать с них волшебки не разрешили.

— Понятно, — многозначительно отозвалась Тилшарг и, захлопнув альбом, подвинула через стол обратно к Тодде. Повисло молчание. Дарда сурово смотрела на гзартм-слугу. Тот какое-то время сумел выдержать взгляд, но в итоге сдался, отвел глаза, и его уши поникли, демонстрируя полную покорность. Ритуал был завершен.

— Отлично! — Тилшарг хлопнула по столу ладонью. — Будешь работать на моего гзартму — атэл[3] Нейтана.

— Это честь для меня, атир Гора! — воскликнул Тодда, расплывшись счастливой улыбке. — Вы и секунды не пожалеете, что взяли меня в свой дом. Ни секунды!

— Надеюсь, — с наигранной суровостью ответила Тилшарг и достала из поясной сумки кружок из плотной ткани, на котором был гладью вышит ее герб — высокая гора, с встающим над ней солнцем.

— Раз…

— Ваш гжагд… — любовно залепетал Тодда, с поклоном принимая герб, который отныне ему предстояло с гордостью носить на своей куртке.

— …и два! — Тилшарг положила на стол стопку золотых. — Это на ткани, гребенки, панталоны, кремы там, я не знаю! Короче на все, что понадобится моему гзартме, когда я заберу его в этот айджеб[4]. Он у торговца Оската, в Лиловом павильоне.

Тодда послушно кивал, торопливо упаковывая альбом в кожаный, квадратный рюкзак.

Теперь, когда у Тодды был гжагд Тилширг, его обязаны были пропускать и в Аукционный дом, и в лучшие лавки торгового квартала. Гжагд — своего рода удостоверение личности, доказывал, что Тодда действует по поручению и от имени своей хозяйки. Чуть позже он обзаведется своим штандартом, но пока гжагда было достаточно.

— Как ты сразу поняла, что он хороший гзартм-слуга? — поинтересовалась Миджирг, когда Тодда умчался исполнять поручения. Все это время она молча поражалась тому, как Тилширг удалось с первой попытки найти такого великолепного слугу. Особенно сильное впечатление на нее произвел его альбом. А она еще удивлялась, отчего Тилшарг не перепоручит выбор гзартм-слуги своему слуге Грэбсу? Ведь, казалось бы, это куда более прилично для дард их положения! Однако, как выяснилось, выбор слуги, который будет заботиться о гзартме — дело чрезвычайно ответственное. Пожалуй, едва ли не менее ответственное, чем выбор самого гзартмы.

— Тодда прислуживал аргх-гзартме Талаэлю, пока они с Вурджаг Носатой не ушли в долины Аргхайна, — с удовольствием пояснила Тилшарг. — Вспомни, какие наряды и прически были у Талаэля. Загляденье! Я бы могла и не смотреть его альбом, но слуга, каким бы хорошим он ни был, должен знать свое место.

— Да, конечно, это ты верно подметила, — согласилась Миджирг, стараясь скрыть охватившие ее растерянность и панику. Ведь ее собственные знания о гзартм-слугах сводились к тому, что те бесполы, суетливы и старательны. Однако, побродив по торговым рядам, она убедилась, что суетливость и старательность — качества присущие далеко не каждому.

Миджирг переходила от одного слуги к другому, подолгу и с пристрастием допрашивала каждого, давала им немыслимые задания, требовала разыгрывать шарады и отгадывать загадки. Тилшарг, которую тоже привлекли к изобретению самых каверзных вопросов и заданий, недоумевала. Дарды всегда заботились о гзартмах, но чтобы до такой степени… Когда Миджирг перешла к разыгрыванию по ролям сценок из повседневной, как ей казалось, гзартмовьей жизни, Тилшарг была уже готова провалиться от стыда сквозь землю. Ничем более глупым она никогда не занималась, но — увы! — и отказать Миджирг тоже не могла. Пришлось ей сыграть роль хамоватой владелицы мясной лавки и хитрой торговки тканями, вознамерившейся обсчитать покупателя.

Близился вечер. Мечты Тилшарг об ужине постепенно превратились в навязчивую идею. Она уже был готова плюнуть на дружеский долг и отправиться в харчевню одна, когда — о, славься Удра! — слуга для Ханета был найден.

— Храни это, — пафосно изрекла Миджирг, протягивая тощему пареньку по имени Вагга свой гжагд.

— Я буду с честью служить вам, атир Все-Учтено, — дрожащим от радости голосом ответил тот. — Я докажу, что вы не прогадали!

— И в чем был смысл твоих поисков? — поинтересовалась Тилшарг, закончив ужин тремя порциями тыквенного мусса. — Ты устроила весь этот сыр бор, чтобы под конец нанять неопытного юнца?

— Во-первых, Вагга, несмотря на молодость, обладает многими достоинствами: великолепно шьет и вышивает, умеет поддержать беседу на любую тему, может ста тридцатью тремя способами уложить волосы и многое другое. Он ведь при тебе все это рассказывал, ты разве не слушала?.. Во-вторых, я полагаю, ему будет проще найти общий язык с Ханетом, поскольку разница в возрасте у них не так уж и велика. А в-третьих, я абсолютно уверена: впечатленный тем, что сразу после Академии попал в услужение к столь важной персоне, он будет куда преданней, чем все опытные гзартм-слуги вместе взятые. В-четвертых, что касается его рекомендаций, которые я изучила самым внимательным образом…

— Ох, ты ж Удронька моя, — пробормотала Тилшарг, не зная, как остановить этот поток красноречия. Миджирг всегда отличалась педантичностью, но сегодня, воистину, превзошла саму себя.

____________________________

[1] нгар — 1 нгар=12 метров; 1 ар=6 метров

[2] атир — обращение к дарде

[3] атэл — обращение к гзартме

[4] айджеб — седьмой день недели, предшествующий трем выходным