Ханет

Глава 19. Вечерницы, гугдармы и ночной лес

— Вот теперь понимаю, что выражение «чертополох тебе под юбку» — и впрямь серьезное ругательство! — Денджирг, выбравшаяся вслед за Аджарг в сад артмы Вэйлинейла через лаз в высоченной живой изгороди, пососала палец, который уколола об колючку, прицепившуюся к подолу, стряхнула мелкие листочки и сор с рукава куртки, отряхнула колени.

Аджарг широко улыбнулась и пригладила растрепавшиеся волосы.

— Идем, хватит ворчать.

В саду было славно. Нежно пахли поздние осенние вечерницы, журчал среди камней ручеек, пели в траве сверчки, лился из окон дома, окруженного деревьями, неяркий свет, превращая в затейливое золотое кружево все еще густую листву. Аджарг протащила подругу через сад к беседке из живого дерева, густо увитой виноградом. Красные при свете дня, сейчас листья казались черными и глянцево блестели.

— А как артма узнает, что мы пришли? — спросила Денджирг, оглядываясь по сторонам. Высокая изгородь скрывала соседние дома. И впрямь не очень-то разглядишь, что творится в этом саду, разве что на дерево залезть. Только кто станет лазить по деревьям по ночам?

— Как-как, вот так! — подмигнула Аджарг, поднесла руки ко рту и заухала вдруг ночным филином.

Денджирг фыркнула. Ее душил смех и в то же время она чувствовала ужасающую неловкость, от которой вспыхнули жаром уши и щеки.

«Если бы наставница и Йоджинг знали, чем я занимаюсь…» — подумала она, но отступать было поздно.

— Ну вот, а теперь давай ждать, — Аджарг плюхнулась на скамейку и Денджирг, помедлив, села напротив, примостившись на самим краешке, погладила ладонью шершавое теплое дерево.

— Здесь… приятно, — выдавила из себя она.

— Очень даже, — согласилась Аджарг. — Итак, поговорим начистоту. Почему ты идешь против Йоджинг и сама копаешься в этом деле, когда все, кажется, более чем очевидно?

— Кажется, вот именно! — Денджирг снова вскочила на ноги. — Я понимаю, все указывает на агрх-гзартму Вадраг: он некрополец, Вадраг давно стала бы чемпионкой Забрага, если бы не Тилшарг, но это… — она пощелкала пальцами, подбирая правильные слова, и протянула вперед руку, ладонью вверх. — Это будто лежит на ладони, понимаешь? А если кто-то решил воспользоваться и происхождением этого Салилэта, и тем, что его мало кто любит, да и Вадраг, как я понимаю, не отличается особенным дружелюбием… посмотри, как все ополчились против них!

— Думаешь, кто-то мог подстроить, чтобы подумали на эту неприятную многим чету? — спросила Аджарг — спокойно спросила, небрежно даже, но темные глаза смотрели очень внимательно и на губах не было привычной улыбки.

— Я… допускаю такую вероятность. Мне кажется, нельзя просто взять и сказать: «Вот он некрополец — он и виноват. И она виновата, потому что ее агрх-гзартма — некрополец». То, что говорили сегодня в «Лисьем хвосте», то, что говорят в городе… предубеждение против этой пары очень сильно, а ведь их союз благословила Мать Удра…

— Ну, в деяниях Удры нам тоже далеко не все и всегда ясно, знаешь ли. И даже Верховная шаманка не может видеть сразу прошлое, настоящее и будущее, а значит, не может понять и объяснить, для чего именно нам посылаются те или иные испытания и почему именно такие. Для Удры же мы — щенки, что научились уже держаться на лапах, но еще не набрались ума. Она за нами приглядывает, конечно, но глупости делать особо не мешает. Умные и сильные выживут, слабые и дурные — сгинут. Если Великая Мать будет делать все за своих детей, они никогда ничему не научатся и не повзрослеют! Разве тебя в Академии берегли от всего, что может представлять опасность? Разве ты не проходила обряд взросления и не ждала своего видения на Пальце Великанши Забвар в одиночестве?

Аджарг была самой непочтительной и смелой в речах дардой, которую Денджирг встречала, от ее слов волосы на затылке становились дыбом, жались к черепу уши и ползла вверх губа, открывая клыки.

— Что? — подняла левую бровь Аджарг. — Не знаешь, как возразить? А вот сама подумай! Удра знает, что происходит? Знает, ей ведомо все. Знала ли она, давая позволение Вадраг взять Салилэта в агрх-гзартмы, что будет с ними дальше? Знала. Может быть, она испытывала их обоих, а может, испытывает нас сейчас. Что мы сделаем? Поддадимся ненависти? Или постараемся разобраться в этом деле по справедливости? Может быть, Йоджинг права. А может, права ты — и не так все просто. Что тебе удалось узнать?

— Я нашла кольцо во дворе дома Смелой-Мысли. О похожем кольце говорил хозяин одного из веселых домов в Барыгане — такое носил юноша, пропавший несколько дней назад.

— А сам юноша нашелся?

— Нет пока.

— Думаешь, он как-то связан с происходящим?

— Не знаю, — растерялась Денджирг, досадуя на себя за то, что сама об этом не подумала. Кто этот человек по имени Шанди, где он родился и вырос, как попал в Забраг, почему решил остаться? — Но все это подозрительно! Во дворе Смелой-Мысли, чей агрх-гзартма, по слухам, дружен с Салилэтом Лавиной, найдено кольцо пропавшего человека. Неподалеку от этого же дома ты, сестра, видела двух гзартм-слуг, тащивших в сторону Арены большую тыкву. Один из этих слуг носит в ухе три колечка, как слуга агрх-гзартмы Мэйриса. На тыкве, что появилась взамен сбитой на Арене, изображен бой Вилдшарг Путешественницы с Вадраг, в котором та проиграла, а Мэйрис-то — не кто-нибудь, а ее агрх-гзартма! И еще мы нашли в комнатах агрх-гзартмы Лалиэлля, с которым дружен Мэйрис, рисунок узора с той тыквы. Вопрос только, как все это связано? И связано ли вообще? Я и впрямь хочу во всем этом разобраться, да вот только…

— Боишься, что не справишься? — напрямик спросила Аджарг.

— У меня нет опыта в подобных делах, — не стала отпираться Денджирг.

— Зато хватка крепкая. Не зря же тебя так прозвали! Как по мне, так очень даже подходящее качество для будущей шаджадерры Забрага, а опыт — придет со временем. Может, у нас и не случалось прежде подобных происшествий, но это не значит, что их не будет. Не вечно нам жить затворницами, скоро все изменится… Я ничего не говорила об этом, учти! — Аджарг выставила перед собой руку ладонью вперед, останавливая вопросы, готовые сорваться с губ Денджирг. — Наш мир меняется, мы должны приспосабливаться, должны быть готовы. И к хорошему, и к плохому. Я вижу, ты загорелась этим делом и, сдается мне, все делаешь правильно.

— А я вижу, что две дарды пробрались в мой сад посреди ночи, видимо, не найдя другого места для беседы! — услышав красивый низкий голос у себя за спиной, Денджирг резко развернулась на месте и оказалась нос к носу с высоким артмой, стоящим в дверях беседки.

Глаза у артмы были темные, взгляд — насмешливый, запах от него исходил незнакомый, но приятный. Должно быть, так пахли какие-то цветы там, откуда он был родом.

— Если вы, почтенная, закончили ко мне принюхиваться, может, позволите пройти? — артма легонько ткнул пальцем в плечо Денджирг и та от неожиданности посторонилась, давая ему дорогу.

Артма прошел в беседку. Сел на скамейку напротив Аджарг и воззрился на нее не только без всякого почтения, но и даже очень неодобрительно. Денджирг только теперь заметила, что под теплым плащом на нем надета простая домашняя одежда, а длинные черные волосы не собраны в подобающую его положению скромную прическу, а небрежно перехвачены под затылком лентой. Впрочем, все это она отметила лишь мельком, невольно залюбовавшись точеным профилем и белизной его кожи. Конечно, с Наэминаэллем не мог сравниться никто, но артма Вэйлинейл и впрямь был очень хорош собой.

— Ну? — не очень-то любезно бросил Аджарг артма. — Я же велел тебе не появляться. Зачем пожаловала?

У Денджирг от удивления буквально отнялся дар речи. Так говорить с принцессой — да где же такое видано? Однако по какой-то непонятной причине, негодование, которое она испытывала, не вызвало желания нарычать на дерзкого, да и уши не прижались к черепу, и верхняя губа даже не дрогнула, как будто… как будто тот имел полное право разговаривать именно так. Это была не бездумная дерзость, нет… Приглядевшись внимательнее, Денджирг отметила то, что прежде ускользнуло от ее внимания: гордую посадку головы, скупую четкость жестов, уверенность, с которой держался артма, а главное, исходящее от него ощущение силы… да, именно силы. Теперь она и впрямь верила, что он в одиночку прошел сквозь Проклятые земли. Была ли сама Денджирг или любая другая знакомая ей дарда способна на такое?.. Кто-то, может, и был, но вот за себя она, пожалуй, положа руку на сердце, не поручилась бы.

Аджарг, видимо, тоже думала о чем-то подобном, а может, просто любовалась сидящим перед ней эмрисом.

— Вейл, — протянула она, откинувшись на спинку скамьи, — ты шокировал будущую шаджадэрру Забрага. Денджирг Крепкая Хватка, артма Вейлинейл, познакомьтесь.

— Я бы сказал: «Добро пожаловать в мой дом», но, поскольку вы сами себя сюда пригласили, пожалуй, воздержусь, — Вейлинейл скользнул по Денджирг взглядом, от которого ей стало жарко и еще больше неловко, хотя больше, казалось, уже и некуда. — Так что вам обеим нужно?

— Ты знаешь агрх-гзартму Тепраг Смелой-Мысли — Кейла? Так его зовут, верно, Денджирг?

— Да, верно. Прошу простить нас за вторжение, почтенный артма, но вы, должно быть, слышали о том, что произошло сегодня в городе. Нам… мне нужна помощь в расследовании этого дела. Вы можете рассказать об агрх-гзартме Кэйле? Вы с ним знакомы?

Показалось или нет, но в глазах артмы мелькнуло что-то похожее на одобрение. И он ответил:

— Хорошо, если вы пришли за этим, я расскажу. Садитесь, будущая шаджадерра Забрага, это долгая история.

Денджирг вновь опустилась на краешек скамьи возле выхода, зажав между коленями ладони, как делала всегда в минуты волнения.

— Много лет назад в деревню, где жил Кэйл, приехал торговец. Он не нашел там подходящих юношей, которых мог бы продать в Забраге, но отчего-то запомнил хромого паренька с бельмом на глазу и седой прядью в волосах. Несмотря на свои увечья, тот был удивительно отзывчив и приветлив. Весь год Кэйл (так звали юношу) не шел у торговца из головы и, вернувшись в его селение следующим летом, он предложил ему службу в обозе, пообещав, что со временем тот сумеет заработать денег на хорошего лекаря. Кейл подумал немного и согласился. Вся его семья погибла при пожаре, вспыхнувшем в доме от удара молнии. Он уцелел лишь потому, что отец успел выбросить сына в окно. С тех пор Кейл жил на подачки соседей, подрабатывая то у одного, то у другого. Что ему было терять?

Он оказался хорошим помощником — исполнительным, услужливым, готовым днями и ночами напролет присматривать за теми, кого вез в Забраг хозяин. Помогал торговцу убеждать семьи юношей, чтобы те согласились отпустить их, а после подбадривал тех, кто уезжал с ними, помогал и рассказывал о дардах так, что люди забывали обо всех сомнениях и страхах.

Прошло несколько лет. Однажды Кэйл увидел в Запопье молодую стражницу по имени Тэпраг, охранявшую гостиницу при Аукционном доме, и впервые позавидовал тем, кого привозили на продажу в Забраг. Но Тэпраг и не смотрела на калеку — да и кто бы стал думать о таком, как о гзартме? Так тогда думал Кэйл. Он надеялся, уехав из Запопья, выбросить из головы Тэпраг, но не смог. Тогда юноша решил оставить службу и больше не возвращаться, но вскоре понял, что согласен довольствоваться хотя бы встречей с Тепраг раз в год.

Кэйл никому не рассказывал о своих желаниях, думая, что его поднимут на смех, или, еще хуже, расскажут обо всем Тэпраг. Он по-прежнему оставался внимательным, предупредительным и отзывчивым, и помогал торговцу ничуть не хуже, чем прежде.

Однажды, придя вечером в свою комнату, Кэйл увидел, что все его вещи разбросаны, а сундучок, в котором хранились деньги, разбит. Кэйл рассказал все торговцу и тот позвал шаджйаранг. Среди тех, кто пришел искать вора, оказалась и Тэпраг. Обыскали все комнаты они и нашли пропажу у одного из юношей, привезенных на продажу. Вечером Кэйл пришел к торговцу, которому принадлежал незадачливый воришка, и спросил, что тот собирается сделать с ним.

— Оставлю в Барыгане, там найдутся те, кто захочет за него заплатить, — зло ответил торговец. Воришка был красив, торговец рассчитывал получить за него хорошую цену во время аукциона, но понимал, что теперь вряд ли кто-то захочет взять в свой дом вора.

— Здесь достаточно денег, чтобы заплатить за хорошего гзартму, — сказал Кэйл, протянув торговцу кошелек, который вернули ему шаджйаранги. — Пожалуйста, возьми и отвези этого парня обратно домой…

— Да этот юноша просто сиял благостью Тау! — присвистнула Аджарг. — А что торговец?

— Взял деньги и отпустил воришку.

— Ну хоть что-то осталось неизменным в этом мире! — Аджарг подмигнула Денджирг. — Если бы торговец проявил благородство и не взял денег, Йоджинг Свирепая лишилась бы покоя и сна, ведь ей бы пришлось пересмотреть свое отношение к людской расе.

— Те не должна так говорить о Йоджинг! — вскинулась Денджирг, но Вейлинейл поднял руку, останавливая ее.

— Аджарг хоть и непочтительна, но, по сути, права. Многоуважаемой Йоджинг приходится чаще иметь дело с теми, кого сложно назвать лучшими представителями человеческой расы. А об этом происшествии толковали до конца ярмарки, самые азартные даже бились об заклад, споря о том, что заставило Кэйла совершить подобный поступок.

Денджирг невольно подалась вперед:

— Почему же он сделал это?

Вэйлинейл сдержанно улыбнулся.

— На следующий день, когда Кэйл шел через двор, кто-то окликнул его. Это была Тэпраг. Она подошла к Кэйлу и сказала:

— Я слышала, ты отдал все свои деньги, чтобы выкупить того, кто тебя обокрал. Почему ты так сделал?

— Я слышал о Барыгане и знаю, что там ждет таких, как он, атир.

— Ты добр, возможно, даже слишком, — проворчала Тэпраг и вернулась обратно к воротам.

Однако на следующий день она вновь окликнул Кэйла и заговорила с ним, а потом снова и снова.

За два дня до окончания аукциона она исчезла. Кэйл думал, что уже не увидит ее до следующего года, однако на заставе Тэпраг догнала караван верхом на гугдарме и положила на колени Кэйлу, сидевшему на козлах повозки, странный цветок с пушистыми белыми лепестками и черными тычинками.

— Эти цветы растут на отвесных скалах, — сказала он. — Я подумала, что хочу подарить тебе такой.

Кэйл заметил, что ее руки и ноги покрывают ссадины, представил, как Тэпраг карабкается по отвесной скале и задрожал, хотя бояться уже было нечего.

— Вы ведь могли сорваться, атир, — сказал он. — Не стоило вам так рисковать.

— Они делают так, чтобы показать серьезность своих намерений, — с досадой проворчал торговец, сидящий рядом с Кэйлом. Он знал кое-что об обычаях дард и, понимая, что вот-вот лишится помощника, с трудом сдерживал досаду. — Эта госпожа хочет взять тебя в свой дом, Кэйл.

Багрово покраснев, Кэйл принялся отнекиваться, и Тэпраг еще долго убеждала его в том, что не шутит над ним, а после, устав убеждать, бросила на колени торговцу увесистый мешок с золотом.

— Отдай его родным выкуп.

— Но у него нет родных, — сказал торговец, но Тэпраг махнула рукой:

— Значит, оставь себе. Я ведь забираю твоего помощника.

С этими словами она пересадила Кэйла на спину своего гугдарма и увезла обратно в Запопье.

— Дарды видят сердцем, а не глазами, — сказала она Кэйлу по дороге. — Наши илльх-гзартмы вылечат тебя, если захочешь, но знай, что ты и сейчас прекраснее всех, кого я встречала прежде.

Она привезла Кэйла прямиком к артмам Древнего Дома и те одобрили ее выбор, а вскоре и Удра простерла над Кэйлом свою благословляющую длань. Со временем Кэйл избавился от бельма на глазу, а через несколько лет — и от хромоты… Я удовлетворил ваше любопытство, будущая шаджадерра Забрага?

— А? — Денджирг встрепенулась, не сразу поняв, что рассказ уже закончился. — Да-да, благодарю, почтенный артма, вы очень мне помогли…

— Но сказанное мной нисколько не приблизило вас к отгадке, — улыбнулся Вэйлинейл и Денджирг вынуждена была согласиться:

— Верно. Мне есть над чем подумать…

— Что ж, постарайтесь выйти незамеченными, как и вошли, — артма Вэйлинэйл поднялся и, даже не взглянув на Аджерг, исчез в темноте — лишь аромат нездешних цветов еще пару мгновений напоминал о том, что он был в беседке.

Облачившись в костюм для верховой езды — шаровары, высокие сапоги, ладно облегающие ноги, рубашку и длинный кафтан с разрезами по бокам, Нейтан вышел в гзартмовий двор, где — невероятно! — в этот час не оказалось ни души. Даже павлины — и те удалились на свои насесты в специально построенном домике, практически незаметном среди листвы местного то ли плюща, то ли дикого винограда. Впрочем, обрадовался он рано. Хлопнула дверь и на соседнем крыльце появился кто-то высокий и остроухий.

— Добрый вечер! — слегка поклонившись, поздоровался первым Нейтан.

— Рад быть с вами в одном пространстве! — эмрис неторопливо спустился по ступеням и направился к нему. Ноздрей Нейтана коснулся свежий аромат незнакомых трав. — Собираетесь кататься верхом? Похоже, с вашей атир все в порядке?

Теперь, когда эмрис подошел ближе, Нейтан узнал его. Это был тот самый очень смуглый гзартма, которого они с Ханетом видели сегодня в ложе вместе с другим эмрисом — блондином.

— Отвечу сразу на оба вопроса — да, — улыбнулся Нейтан. — Но, кажется, у вас есть преимущество передо мной, ведь я не знаю вашего имени, атэл.

Эмрис остановился в нескольких шагах, рассматривая Нейтана. Его зеленые глаза светились в полумраке, как у кошки.

— Мое имя Мейрис. Мэйрис Путешественник. Агрх-гзартма Вилдшарг Путешественницы.

— Очень приятно! Будет ли с моей стороны невежливо, если я спрошу, откуда вы родом?

— С юга… с южного побережья. Могу я тоже задать невежливый вопрос? Ваша госпожа действительно… а впрочем, постойте! Вы ведь маг огня, верно?

— Да.

— Любопытно… — эмрис окинул его взглядом с ног до головы и негромко рассмеялся. — Она вас укусила сегодня, не так ли? Можете не отвечать, я и сам вижу. Вашей госпоже повезло: некропольская магия боится огня. Позвольте ей в эти дни кусать вас почаще. Ваша кровь станет для нее лучшим лекарством.

— В самом деле? — Нейтан помедлил, не зная, как реагировать на эти странные речи. — Я знаю, что некропольцы боятся огня, нас этому учили в Академии. Но не про кровь, конечно, это для меня новость… У нас с вами очень странный разговор, атэл. Но раз так, давайте зайдем еще дальше. Не знаю, правда, могу ли я рассчитывать на искренний ответ, но скажите, эти укусы, с ними все не просто, верно?

— Верно. Но вы не пожалеете, хотя поначалу они могут пугать.

— Что ж, надеюсь, это так. А теперь, прошу простить, но я должен идти, боюсь, Тилшарг заждалась меня.

— Разумеется, — эмрис отступил в сторону, хотя и так не загораживал дорогу. Поклонившись, Нейтан поспешил выйти на улицу. Пожалуй, в словах Мэйриса что-то было… но как и у кого узнать правду? Кому здесь он может доверять полностью?.. Тут он поднял голову и буквально остолбенел, увидев, как Тилшарг идет к нему, ведя в поводу двух невероятного размера козлов с длинными, мощными ногами и густой, белоснежной шерстью. Конечно, именно козлов, а не лошадей запрягали здесь в экипажи, но…

— Мы поедем на них? — стараясь скрыть беспокойство, небрежно спросил Нейтан. Все мысли о крови, темной магии и укусах мигом вылетели у него из головы.

— На них. Это гугдармы, — ответила Тилшарг. — Не бойся, они славные.

— Гугдармы, — повторил Нейтан. — Хм… Вы не пользуетесь седлами?

Спины гугдармов были накрыты неким подобием ярких попон, застегивающихся под брюхом. К «попонам» крепились широкие стремена, а упряжь была совсем не похожа на ту, к которой привыкли люди. Несколько плетеных ремней охватывали грудь животных, проходили под передними ногами и крепились на спине к кольцам, от которых шел короткий повод. Еще один кожаный ремешок, украшенный разноцветными бусинами, был закреплен между рогами.

— Таким как вы — нет. Гугдарм — твой друг. Ты не должен делать то, что его унижает. — Тилшарг подошла к одному из животных и потрепала челку. — Юззэ, тах диврмару, — заворковала он. — Ахейлы гугдарм. Ахэйлы Юззэ!

— Что вы ему говорите? — с любопытством спросил Нейтан.

— Говорю, что рада его видеть, — улыбнулась Тилшарг. — Я сама объездила Юззэ пять лет назад. Он выше и крепче обычных ездовых гугдармов, и, пожалуй, только королева может похвастаться таким же красивым гугдармом.

— Хм-м-м…

— Иди сюда, — позвала Тилшарг. — Не бойся его.

— Я не боюсь. Трудно объездить такого?

— Не трудно, — скромно ответила Тилшарг, но по ее важному виду было понятно, что это занятие очень непростое.

Огра взяла руку Нейтана в свою, и коснулась морды Юззэ.

— Тыэй танах-эла, — опять обратилась она к гугдарму, — Нейтан-эла. Мвангэ, аррх-мвангэ.

Шерсть у гугдарма оказалась такой мягкой и шелковистой, что Нейтану тут же захотелось снова погладить его.

— А сейчас, что вы говорили? — спросил он.

— Сказала, что ты его друг. И что тебя зовут Нейтан.

— Понятно. — Нейтан еще раз погладил гугдарма по челке. Ему понравилось, что Тилшарг так по-доброму относится к этим рогатым скакунам. — А мой гугдарм, как зовут его?

— Шравунг. Это значит «смех». Уж больно голос у него похож на хохот. — Тилшарг погладила второго гугдарма. — Он маленького роста, но гзармам так только удобнее. Да и норов у него спокойный. Многие гзартмы впервые катались именно на нем.

— Значит, это гугдарм-пони, хотя размером как раз с наших лошадей. Очень надеюсь, что он в самом деле спокойный и милый. Вы даете им какие-нибудь лакомства? Мы угощаем лошадей сахаром, яблоками или морковью.

— Да. — Тилшарг достала из кармана куртки несколько маленьких яблочек, одно протянула Нейтану. — Держи. Дай ему, и скажи, как тебя зовут.

Нейтан, взяв яблочко, протянул угощение на открытой ладони Шравунгу.

— Здравствуй, Шравунг, — ласково сказал он, подражая Тилшарг. — Меня зовут Нейтан. Я рад тебя видеть.

Гугдарм внимательно выслушал человека, помедлил, будто обдумывая сказанное, а потом взял мягкими теплыми губами яблоко и принялся жевать.

— Он понимает на общем? — запоздало поинтересовался Нейтан.

— Он понимает сердце. — Тилшарг коснулась его груди. — Когда слова идут отсюда, тебя поймет любое существо, будь то гугдарм или даже зар.

— Вот как! А вы понимаете животных сердцем? Люди этого не могут…

— Могут, просто не хотят. Если ты прислушаешься, если позволишь гугдарму заглянуть в твое сердце, то увидишь, как он открывает тебе свое. У тебя все получится. Я ни минуты не сомневаюсь!

Нейтан не очень-то представлял, как открыть гугдарму сердце, но надеялся, что со временем и в самом деле сможет научиться этой премудрости. Потрепав гугдарма по шее, он с удивлением почувствовал, что под длинной шерстью скрываются костяные наросты. Именно к ним, а не к рогам, как ему показалось вначале, и крепился повод.

— Эти наросты закрывают не только шею, но и грудь гугдармов, защищая их от когтей и зубов хищников, — пояснила Тилшарг. — Ну что, попробуешь сесть? Или помочь?

— Помочь! — с той же хитрецой отозвался Нейтан. Конечно, он мог бы все сделать сам, не так уж это было и сложно. Но на лошадей, к которым он привык, накладывали чары для того, чтобы те были послушны и не сбрасывали неумелых всадников, демонстрируя норов. А гугдарм, кто знает, как он себя поведет?

— Хорошо. — Тилшарг опять сказала что-то гугдарму, а потом, подхватила Нейтана и усадила ему на спину.

— Как же этим пользоваться? — растеряно спросил тот, когда Тилшарг вложила повод ему в руки.

— Это эдтунитрэн, по-вашему, наверное, узда. Если перевести дословно с гшхара — «двое соединены вместе». Эдтунитрен не для того, чтобы управлять, просто, чтобы держаться. Потом я научу тебя командам, а пока просто сиди и наслаждайся.

С этими словами огра вскочила на Юззэ. Погладив гугдарма по холке, она приказал:

— Дазэ! — и цокнула языком.

Юззэ двинулся вперед и Шравунг последовал за ним. Гугдармы неспешно направились прочь от гостиницы, цокая копытами по мостовой. В этот вечер народа на улице было совсем немного и лишь стражницы, вооруженные топорами, то и дело попадались им по пути.

Тилшарг и Нейтан свернули на набережную, пересекли реку по мосту. Дул легкий ветерок и волны тихонько перешептывались о чем-то с могучими золотистыми кленами. Кажется, это была та самая дорога, по которой караван торговцев прибыл в Забраг.

Через какое-то время, приноровившись к шагу гугдарма, и убедившись, что его шерсть создает удобную мягкую прослойку под попоной, Нейтан и в самом деле начал получать удовольствие от поездки.

— Госпожа моя! — окликнул он Тилшарг. — А далеко ли от Запопья до Вязаного города?

— Огр-р! — приказала Тилшарг и Юззэ остановился. Они дождались, когда Нейтан поравняется с ними, и дальше продолжили путь бок о бок. — Смотря на чем ехать. На гугдармах — три дня.

— Неблизкий путь, — заметил Нейтан. — Хотя по горам, наверное, на гугдармах путешествовать удобнее всего. Они ведь горные, верно?

— Удобнее всего на паровой повозке, или паровозке. И быстрее, — не согласилась Тилшарг. — Или на летающем пузыре. Но красивее всего и интереснее — на гугдарме. Я всегда приезжаю сюда верхом. Гугдарм может пройти во-о-от по такусенькой дорожке в скалах. — Огра развела руки на ширину своей груди, наглядно показывая, какой узкой может быть тропинка.

— Летающий пузырь? Паровозка? Что это такое? И как все-таки поедем в Забраг мы с вами? Я, наверное, вполне смогу перенести трехдневное путешествие на гугдарме, раз вы говорите, что так интереснее.

Тилшарг с сомнением посмотрела на Нейтана, потом вперед, на дорогу, опять на Найтана, и мотнула головой.

— Поедем на паровозке, а потом полетим на воздушном пузыре. Ночи сейчас уже холодные, да и неизвестно, какая будет погода. Ты еще не привык к поездкам на гугдарме. Нет, паровозка и пузырь — однозначно. А Юззе отлично прокатится вместе в грузовом вагоне с другими гугдармами.

Тем временем они свернули в лес с дороги, тянувшейся вдоль реки. Ветви с золотыми, багряными и охристыми листьями филигранной вязью закрывали темнеющее небо. Две луны — синяя и белая, поднимались на небосвод, пока еще едва различимые в свете угасающего солнца.

С наступлением сумерек лес менялся. Возвращались в свои убежища те, кто бодрствовал днем, просыпались ночные звери, потягивались в берлогах и норах, встряхивались ночные птицы в гнездах, расправляя перья. Тишина, глубокая и всепоглощающая, путалась в кронах деревьев, ожидая, когда ее истреплет уханье филинов и вой верволкеров. Нейтан родился и вырос в городе, и в лес выезжал лишь во время охоты, служившей развлечением для высокородных вельмож. На закате все возвращались в поместья, пили вино, ели приготовленные слугами изысканные закуски, и развлекали друг друга небылицами, придуманными на ходу. Никогда ему не приходилось оказываться в лесу поздно ночью. Тем более в таком диком, совершенно незнакомом лесу без всякого оружия, даже без ножа, но, странное дело, Нейтан не чувствовал никакой опасности. Казалось, все вокруг существует в мире и гармонии, и хищные звери не свернут со своих троп, чтобы полакомиться незваными гостями или их гугдармами.

— Тут красиво, — сказал он и устыдился того, что его громкий голос нарушает покой древнего леса.

— Да, очень, — тихо отозвалась Тилшарг. — А сейчас будет еще красивее. — Она достал из жилета новые карманные часы и, сверившись со временем, добавила: — Минут через десять. Поехали, я хочу показать тебе кое-что.

Цокнула языком и приказала гугдармам:

— Дазэ! Доррэа нэ-вуриггу! Дазэ!

Оба гугдарма резво припустили вперед. Дорога, плутающая меж деревьев, поднималась в гору. Вскоре Нейтан понял, что лес вовсе не так дик и первобытен. Когда сгустилась темнота, Тилшарг подхватила на ходу какую-то длинную палку, ткнула ей вверх и среди листьев замерцали огоньки. Нейтан присмотрелся: вдоль дороги на ветвях деревьев подвешены были в маленьких сетках-гамаках стеклянные фонарики, разгоравшиеся все ярче с каждой минутой, и освещавшие им путь. Но вот всадники свернули с основной дороги в лес, на едва заметную тропинку. Расстояние между фонариками здесь стало больше и свет их казался уже не столь ярким, хоть они и продолжали мерцать среди листвы, словно путеводные звездочки.

Тилшарг вдруг приказала:

— Огр-р! — и гугдармы остановились.

— А почему ты говоришь им «огр»? — Нейтан и не заметил, что перешел на «ты».

— На гшхаре «огр-р» значит «стой», — рассмеялась Тилшарг и легко спрыгнула с Юззэ. — На самом деле мы зовемся дардами. Ограми нас назвали люди. Не трудно представить, как это было.

Нейтан спрыгнул вслед за ней на землю. Он уже вполне освоился с этим странным скакуном и, перекинув повод вперед, как это сделала Тилшарг, повел гугдарма за собой. Они шли по густому лесу, где уже не было ни тропинки, ни фонариков. Только две луны сияли на небосводе ясным, ровным светом.

— Увидев нашу сестру, человек, ясное дело, хватался за копье или меч. Он кидался в атаку, ну а ему: «Огр-р! Огр-р!» Стой, мол, не надо паники!

Нейтан рассмеялся. То, что говорила Тилшарг, и в самом деле было забавно, но в то же время и не очень.

— Похоже, эти люди были не очень умны, — заметил он. — А почему вы не… Впрочем, догадываюсь! Объяснять что-то испуганному человеку, вооруженному копьем или мечом, не самое разумное занятие.

— Да уж, верно. Занятие бессмысленное.

Некоторое время они шли молча. Постепенно деревья стали редеть и Тилшарг, отпустив поводья, повернулась к гугдармам, опять сказав им что-то на своем языке. Нейтан был готов поклясться, что те понимающе кивнули в ответ.

— Осталось совсем немного, — заговорщицким шепотом предупредила Тилшарг. Взяв Нейтана за руку, она уверенно повела его за собой между деревьев. Было удивительно, что кто-то, столь большой и тяжелый мог двигаться по лесу бесшумно, в то время как сам Нейтан то и дело спотыкался о корни, а сухие ветви так и трещали под его ногами. Но вот деревья расступились, и они оказались на самом краю обрыва. Под ними, словно открытая ладошка, раскинулась небольшая, уютная лощина. Окруженная со всех сторон высокими деревьями и отвесной стеной скалы, она была защищена от ветра и непогоды. Посредине поляны мелькали огоньки, играла тихая, нежная музыка, такая красивая, что от нее захватывало дух, и в солнечном сплетении все трепетало от восторга.

— Что это? — тихо спросил Нейтан. — Кто там живет? Духи леса?

Тилшарг улыбнулась, словно восхищенный ребенок.

— Это феи, лесные феи. Идем.