Ханет

Глава 12. Прогулка

— Атэл, напрасно так перепугались вы! Совершенно напрасно! — укоризненно заметил Вагга, выслушав рассказ о том, что произошло во время обеда. Накинув Ханету на плечи длинный бархатный плащ, подбитый мехом, он завязал у шеи завязки. — Атир пошутила просто. Близко к сердцу это не принимайте. И капюшон накиньте, свежо на улице к вечеру.

— И вовсе я не перепугался! Просто ничего себе шуточки у вас тут! То торговец с укусами, а теперича энто! Мне, может, не есть при ней совсем?

— Об этом забудьте. У гзартмы хороший аппетит должен быть, больные только едят плохо. Рот теперь приоткройте, — скомандовал слуга. — Бальзамом губы, чтобы не обветрились, я смажу вам.

Ханет сунул в баночку палец, мазнул по губам бесцветной липкой жижей.

— Хороший аппетит должон быть, а толстеть нельзя? — уточнил он, не дав Вагге возмутиться. Тот вздохнул и положил баночку с бальзамом сумку, висящую на поясе. До этого в неё со столика уже перекочевала расческа, салфетки и еще куча всякой всячины. Слуга, судя по всему, намеревался во всеоружии встретить любые неприятности, которые могут случиться с его подопечным на улице.

— Все верно поняли вы. — Вагга протянул Ханету перчатки, надел куртку и открыл дверь. — Но не волнуйтесь. У гзартм много обязанностей, толстеть некогда. А теперь идемте.

— Да уж, я чувствую, что потолстеть будет сложно! — пробормотал себе под нос Ханет, спускаясь по лестнице. Длинная одежда мешала идти и не позволяла видеть, куда он наступает. Приходилось нащупывать ступени ногами и крепко держаться за перила, чтобы не скатиться по вниз, а тут еще капюшон то и дело норовил съехать на нос, а Вагга все пытался подхватить его под локоть, чем только усложнял задачу.

Наконец, спуск был завершен. Стоило им выйти на улицу, как длиннохвостые синие гуси разом повернулись к ним и распустили хвосты. Теперь они высились над ними большим полукругом и с кончика каждого пера будто глядел нарисованный черно-золотой глаз. Ханет так и застыл с открытым ртом.

— Это они красуются, чтобы их угостили, — хихикнул Вагга и, запустив руку в карман, бросил гусям горсть каких-то семян. — Но те продолжали горделиво стоять, глядя на Ханета.

— Скажите им, что они красивые, — подсказал Вагга.

— Ага, — согласился Ханет. — Того… красивые. А почему они так не делали, когда мы первый раз тут проходили?

— А это, чтобы вы не стеснялись. У вас простенькая была одежда же тогда. А сейчас вышли нарядный, вот и они хвастаются. Умные очень павлины эти. Ее Величество королева Уширг прослышала, что их любит король Лурии, вот и велела к нам их тоже завезти. Так что вот живут теперь. Только голоса у них дурные. Вы не пугайтесь, когда услышите. Очень уж противно орут.

— Понятно… — Ханет, опомнившись, направился к фонтану, в котором плавали рыбки, чтобы проверить свои способности, но Вагга решительно увлек его к выходу на улицу. И все же он почувствовал, как рыбы неторопливо плавают, шевеля плавниками — слабее, чем возле той реки, где они останавливались по дороге, но почувствовал!

Миджирг уже ждала их на улице, на том самом месте, где они расстались после того, как приехали в гостиницу. Она была одета все в ту же шерстяную юбку, длиной пониже колена, кожаную куртку, белую рубаху с отложным воротом, высокие ботинки и белые вязаные гетры. Огры любили разряженных в пух и прах гзартм, но сами, похоже, одежде не придавали особого значения. Ханет был уверен, что уже видел свою хозяйку одетой, как сейчас.

Окинув Ханета взглядом, Миджирг одобрительно кивнула и предложила ему руку, согнув ее калачиком, словно она, а не он был мужчиной. Что ж, если тут так принято… Да и из-за разницы в росте и размерах, пожалуй, ему самому сложно было бы предложить ей продеть ее ручищу под свой локоть.

— Вижу, ты готов к знакомству с достопримечательностями, — пробасила у него над ухом Миджирг, когда он неловко подсунул ладонь ей под руку. — В таком случае, тебе будет приятно узнать, что мы находимся на центральной площади Запопья.

Ханет кивнул, соглашаясь, что ему это, конечно же, приятно.

Круглая площадь, окруженная многоэтажными домами и высокой башней из белого камня, и в самом деле производила впечатление. Широкие лестницы, высокие колонны, огромные круглые окна, через которые можно было видеть, что происходит в домах, куполообразные крыши, пламенеющие листья деревьев и пышные цветники, а главное — фонтан посредине, такой же, как во внутреннем дворе гостиницы, только намного больше.

Кроме них с Миджирг по площади прогуливалось множество огр, эмрисов и людей. Ханет заметил несколько знакомых по Аукционному дому гзартм. Сопровождающие их огры раздувались от гордости, медленно шли рядом со своими спутниками, примериваясь к их шагам, и бросали на встречных вызывающие взгляды, словно предлагая оценить свое приобретение. Приобретения явно чувствовали себя столь же неловко, как и сам Ханет, отчего он сразу почувствовал себя лучше, а потом покосился на Миджирг, пытаясь понять, гордится ли та им? Огра, увидев, что он поднял голову, вопросительно вскинула густые брови.

— Что энто за дома вокруг площади, госпожа? — отчего-то смутившись, спросил Ханет.

— Опять это «энто!» Я еще во время обеда хотела сказать, что ты забавно говоришь… Вот, смотри, напротив нас, за фонтаном, ратуша. С колоннадой и часами над входом, видишь?

Фонтан и здание с колоннами Ханет видел, а вот часы, хоть умри, нет. В Баргадре солнечные часы были установлены посреди площади… Может быть, у огр их роль выполняет фонтан? Ханет уставился на бьющие вверх струи воды, пытаясь понять, как можно определить по ним время, убедился, что это невозможно и снова взглянул на Миджирг. Ему очень не хотелось признаваться в этом, но делать было нечего. Врать и притворяться он не любил.

— Я не вижу часы, госпожа.

Миджирг раскатисто расхохоталась.

— Да вот же они, глупенький! Круг со стрелками на башне, теперь видишь?

Круг на башне действительно имелся. Пожалуй, больше всего он походил на огромную плоскую тарелку, расписанную по краю черточками и какими-то значками. А от центра «тарелки» тянулись в разные стороны две заостренные на концах палочки — короткая и длинная. Короткая указывала острым концом направо и находилась параллельно земле. А длинная вдруг пошевелилась и встала к ней под прямым углом, указав вверх. И тут же над площадью разнесся басовитый звук, повторившийся затем еще два раза.

— Это и есть часы, — пояснила Миджирг. — Они отбивают время. Сейчас три пополудни, поэтому было три удара.

— Я уже слыхал энтот… этот звук раньше, да думал, что звонит колокол, как в других городах, — с сомнением в голосе заметил Ханет. Ему не слишком понравилось, что огра придирается к тому, как он говорит и назвала его «глупеньким», но хоть не дурнем — и на том спасибо. — А эн… эти часы совсем не походят на солнечные, которыми пользуются у нас, на островах. И на магические тоже не похожи. Я такие на корабле Оската видал.

— Мы пользовались солнечными часами очень давно, до того, как изобрели механические. — Миджирг задумчиво посмотрела на Ханета. — Значит, на островах магическими часами не пользуются. Почему?

— Оттого, что там слабо действует магия, госпожа.

— Как и здесь, в Запопье. Что ж, значит, тебе будет нетрудно привыкнуть к ее отсутствию, когда мы уедем на Западное побережье, где я живу.

— Да, должно быть, — ответил Ханет, мысленно содрогнувшись. Он так обрадовался, когда Миджирг сняла с него нангарн и совсем не подумал, что, уехав в глубь Копей, снова потеряет свою силу. Он даже не стал мысленно тянуться к фонтану, чтобы не расстраиваться.

— Эти часы больше похожи на солнечные, чем на магические, — продолжала меж тем объяснять Миджирг и Ханету пришлось сделать над собой усилие, чтобы слушать внимательно, не отвлекаясь на свои мысли. — Стрелки показывают время, точно так же, как и тень от шеста или стелы. Ты разберешься со временем. Получился каламбур, верно?

Ханет не имел ни малейшего представления, что такое каламбур, но решил не признаваться — потом спросит у Нейтана. Когда найдет его. Если найдет…

— А что заставляет двигаться э… эти стрелки? — спросил он.

— Часовой механизм. — Миджирг снова взглянула на Ханета, словно прикидывая, стоит ли углубляться в объяснения. — Если захочешь, дома я покажу тебе механизм своих часов.

— Благодарствую, госпожа!

— Хм-м-м, ну хорошо. Ты, похоже, любознательный гзартма, — с непонятным Ханету выражением, пробасила она.

— Это плохо? — спросил он. Кто их знает, этих огр, может, они не любят гзартм, задающих слишком много вопросов?

— Нет, это хорошо. Ну что, идем дальше?

Они подошли к фонтану. Из огромного цветка, выложенного в его середине разноцветной мозаикой, било вверх множество струй воды. Центральные взлетали вверх, расходившиеся кругом от них били с наклоном в сторону, и падали в воду бассейна, вспенивая её. В облаке водяной пыли сияла в солнечных лучах радуга. Рыбы в фонтане не оказалось и все же Ханет улыбнулся, почувствовав на лице и губах крошечные капельки воды. Это было все равно, что стоять во время легкого шторма на корме корабля и смотреть, как расходятся за ним по воде две широкие пенные волны. Ханет невольно сделал шаг вперед, но Вагга, о котором он успел позабыть, вдруг вскрикнул:

— Атэл, намокнете!

В его голосе звучала такая неподдельная мука, что Ханет нехотя подался назад, хотя едва ли мог серьезно намокнуть от водяной пыли. Однако Миджирг, оглянувшись на Ваггу, сурово нахмурилась и тот, проглотив все свои возражения, поспешил склониться в поклоне, признавая свою неправоту.

— Ежели у вас здесь нету магии, как же действует фонтан? — спросил Ханет, чтобы разрядить обстановку. — Снова какой-нибудь ме-ха-низм?

Последнее слово он произнес по слогам, но, кажется, верно.

— Ты не только любознательный, но и сообразительный гзартма. Ты знаешь, что такое насос? — снисходительно спросила Миджирг и Ханет с трудом подавил желание пожать плечами. Миджирг, похоже, не считала его особо умным. Или, возможно, так огры относятся ко всем людям? Довольно странно… Их ведь тут немало, неужели же никто из них не может сходу сообразить, что магию здесь заменяют какие-то таинственные механизмы?

— Не знаю, госпожа, — ответил он и добавил: — У нас никто не пользуется ме-ха-низ-ма-ми и на-со-са-ми. Я прежде никогда о них не слыхал.

Сказал — и рассердился на себя за то, что оправдывается. Огра уже заплатила Оскату, так к чему теперь пытаться выглядеть в её глазах лучше, чем есть на самом деле?

— Ну, конечно, не слышал! — Миджирг фыркнула. — Вы все пользуетесь магией, не задумываясь над тем, что станете делать, если в один прекрасный день вам придется обходиться без нее.

Ханет промолчал и, отвернувшись, снова стал смотреть на фонтан. Отчасти Миджирг была права: с исчезновением магии жизнь стала бы намного труднее. Лекари не смогли бы лечить людей, строители — возводить дома, повара — готовить, корабли — быстро плыть по морям и рекам в безветренную погоду… Маги не могли бы останавливать бури и штормы, не сумели бы колдовать над полями, чтобы добиваться хорошего урожая. Наверное, на какое-то время все погрузилось бы в хаос. Людям пришлось бы оказаться один на один с природой и полагаться лишь на милость богов. Даже сейчас, лишившись дара, он чувствовал себя очень неуютно, а что же было бы, лишись своих способностей все люди на земле? И все же Ханет чувствовал себя задетым, хоть и не мог понять, что в словах огры показалось ему столь обидным.

— В чем дело? — спросила Миджирг, видимо, заметив его недовольство.

— Ни в чем. Я смотрю на фонтан. Он красивый. И так ли нужно знать, что заставляет воду бить вверх — магия, как у нас, или меха-низмы, как у вас?

Миджирг неожиданно подняла его и, пронеся несколько шагов, поставил на парапет фонтана.

— Я хочу видеть твое лицо, а не капюшон плаща, — заявила она. — Мои слова тебя расстроили. Почему?

Насупленные брови и выдвинутая вперед челюсть хозяйки вблизи выглядели еще более угрожающе, но вот уши, настороженно вставшие торчком, словно у собаки, почуявшей что-то интересное, неожиданно заставили Ханета улыбнуться.

— Я не знаю, — ответил он, впервые глядя ей в глаза — такие темные, что почти невозможно было различить разницу между зрачком и радужкой. На лице огры не было морщин и складок. Ханет вдруг подумал, что та, видимо, еще очень молода.

— Вы словно бы относитесь к нам, к людям… — он замолчал, не зная, как правильно выразить свою мысль и, наконец, придумав, закончил: — …не как к ровне.

— Конечно, нет! — снова фыркнула Миджирг и улыбка Ханета увяла. — Вы слабее нас и живете намного меньше.

— А еще вы думаете, что мы глупее, да?!

— Сколько тебе лет, Ханет? Мне — триста шестьдесят два. Жаль тебя огорчать, но да, я умнее. Как и любого, пусть даже самого старого человека.

— Ну, если дело только в возрасте, — выпалил юноша, — то эмрисы, которые, говорят, живут вечно, должно быть, умнее огр?

Вагга, стоящий за спиной Миджирг, вдруг начал отчаянно трясти головой и жестикулировать. Понять его знаки не составляло никакого труда. «Замолчи немедленно!» — подсказывал он и Ханет подумал, что и в самом деле, наверное, зашел слишком далеко.

— Не должон был я этого говорить, — вздохнул он. — Извиняйте, госпожа.

— Верно, не должен был, — мрачно согласилась та и сняла его с парапета. — Ладно, идем дальше.

Они прошли через площадь и свернули на одну из улиц. Миджирг снова по-хозяйски продела руку Ханета под свой локоть, но больше не говорила с ним. Ханет тоже молчал, глядя по сторонам и пытаясь убедить себя в том, что так даже лучше. Вот только истина заключалась в том, что ему не нравилось молчание Миджирг, и он куда больше думал о том, как помириться с ней, чем о красотах города. С женщинами вечно все одинаково: надуются — и думай потом, что сделал не так! Хотя тут-то и думать было нечего. Вот только он никак не мог понять, как же себя вести с этой великаншей, которая, как оказалось, годилась ему в пра-пра-пра-бабушки, пусть даже кожа у нее на морде — на лице! — была гладкая. Северяне не тратили слов попусту и не повторяли одно и то же дважды, но молчание затягивалось и Ханет начинал склоняться к тому, чтобы извиниться еще раз. Но тут улица закончилась, и они оказались на берегу большой реки, окруженной красными и желтыми кленами, отражающимися в ее зеленоватой зеркальной глади. Возле берега сновали проворные утки, чуть дальше, горделиво изогнув длинные шеи, плавали лебеди.

— Хочешь покататься на лодке? — спросила Миджирг, и только теперь Ханет заметил вдалеке небольшую пристань, у которой покачивалось на воде несколько суденышек.

— Очень хочу!

Они прошли вдоль берега по усыпанной опавшими листьями дорожке, вымощенной плитами из серого камня с красноватыми прожилками. Сухие листья тихо шуршали под ногами и Ханет вдруг понял, что напряжение отступило. Вокруг почти никого не было — лишь вдалеке прогуливалось две пары, да из-за изгиба реки вдруг появилась красная деревянная лодка с высокими, загнутыми кверху носом и кормой. Огра отложила весла и склонилась к гзартме, сидящему на корме, принялась что-то говорить, то и дело трогая его — то за плечо, то за колено. Ханет уставился на них, пытаясь понять, в самом ли деле гзартме это нравится? Однако гзартма, кажется, ничуть не возражал, да еще вдруг громко рассмеялся. Ханет задумчиво нахмурился. Сможет ли он когда-нибудь так беззаботно чувствовать себя рядом с Миджирг, смеяться над её словами? Сколько лет надо прожить здесь, чтобы научиться такому?

Миджирг тем временем прошла по доскам пристани и, бросив монету смотрителю, выбежавшему навстречу, потребовала лодку. Помогла Ханету спуститься по ступенькам, ведущим к воде, и добраться до места на корме. Он не возражал, понимая, что иначе рискует наступить на подол и свалиться в воду. Вагга кинулся вслед за ними, но, как оказалось, исключительно для того, чтобы помочь Ханету усесться, не измяв плаща, а после поднялся обратно на пристань. Смотритель отвязал лодку, Миджирг взялась за весла прежде, чем Ханет успел открыть рот и сказать: «Дайте мне». Всего несколько взмахов — и лодка отошла чуть ли не на середину реки. Да, таким гребцом он не был, Миджирг, пожалуй, только посмеялась бы над ним, сядь он на весла… А вода в реке была чистая — настолько, что на дне можно было разглядеть каждый камешек. Несколько раз он замечал скользящие в глубине гибкие тени, но понять, что это за рыба, не мог.

Посмотрев вперед, он увидел, что Миджирг направила их лодку в сторону от той, другой. Впрочем, огра и гзартма, сидящие в ней, казалось, не замечали ничего вокруг. Теперь огра взяла гзартму за руки и склонилась к самому его уху, что-то нашептывая. Гзартма слушал, кивал и по-прежнему смеялся. Ну не дать, ни взять парочка влюбленных! Ханет, чувствуя, что краснеет, поспешил отвернуться.

— Что такое? — не переставая грести, спросила Миджирг.

— Ничего, госпожа, — ответил Ханет. — Просто, ну…удивился. У нас люди не ведут себя этак.

— Как — этак? Они ведь просто разговаривают.

— Вовсе и не просто, — пробурчал Ханет.

— Может быть, и не просто. Впрочем, если захочешь, сможешь расспросить потом своего друга, о чем они говорили.

— Что?! — вскинулся Ханет и обернулся, пытаясь рассмотреть получше сидящих в лодке, но не сумел — их надежно скрывала высокая корма.

Миджирг рассмеялась.

— Да, это Нейтан Свитграсс. Вы с ним жили в одной комнате у Оската. Его купила Тилшарг Гора, моя сестра. Но сейчас, как видишь, они заняты. Было бы невежливо их прерывать.

— Ага… точно… то бишь, правы вы, госпожа Миджирг, — ответил Ханет. Он все еще не мог прийти в себя от изумления. Окажись на месте Нейтана Далий, он бы ничуть не удивился, ведь тот и в самом деле относился к ограм иначе, чем все они, но Нейтан?.. А с другой стороны, если эта огра Тилшарг — в самом деле сестра Миджирг, значит, они с Нейтаном и впрямь смогут видеться? А может быть, у огр сестры даже живут вместе, как это принято в Деригаре и Градигаре, где в одном доме несколько поколений делят кров? Хотя, если он постоянно будет видеть, как эта парочка держится за руки или еще что похуже, не так уж это будет и хорошо. Неужто похабные намеки Паоло и скабрезные шуточки, которые они все отпускали по дороге в Копи, на самом деле вовсе и не шутки? Ох!

— Почему… почему вы покупаете мужчин? — он тут же пожалел о своих словах, едва они слетели с языка, но менять что-то было уже поздно. Лучше бы спросил, как огры строят свои лодки! Мог бы рассказать, как строят лодки у них на островах, покрывая кожей легкий каркас: ведь столько деревьев, чтобы целиком лодку из дерева построить, у них сроду не водилось! Потому и корабли для рыбной ловли закупали на верфях Ондола… Однако, как ни странно, Миджирг на этот раз совсем не рассердилась.

— Тебе будет сложно разобраться во всем сразу, но потом, когда поживешь здесь, многое станет понятно, — не переставая грести, ответил она. — Мы, огры, дети Удры, она наша богиня и наша мать. Другим женщинам не место рядом с ней. Да и зачем тут вообще могли бы понадобится другие женщины?

— Ну… для разных вещей… Женщины детей рожают, готовят еду, шьют одежду…

— Человеческих детей пусть рожают у себя дома, а наших детей тут есть кому рожать и без них. Что до остального, так ведь и мужчины тоже отлично могут и вести дом, и готовить, и шить. К тому же, у нас есть слуги.

— Верно, — вынужден был признать Ханет. — Шить все рыбаки умеют, да и готовить тоже. Просто как-то странно, что нет у вас на улицах детей. Где они?

— Наши дети растут среди наставниц, пока не станут взрослыми. Их можно увидеть лишь в Благословенном городе.

Ханету очень хотелось расспросить поподробнее о том, кто же все-таки рожает всех огр, неужели одна лишь мать — Удра? Но отчего-то не решился и лишь кивнул.

— Разве нет у вас, людей, мест, куда допускаются только мужчины? — спросила Миджирг.

— Есть, — удивленно ответил Ханет. — У нас на севере говорят, что женщинам не место в море…

— Это, конечно, спорное утверждение, но вот, видишь! Не так все и сложно, если об этом хотя бы немного призадуматься, — заметила Миджирг и направила лодку к берегу, где их терпеливо дожидался Вагга.