Homo Viridae: человек как вирус

Главный котел

В 1563 году Лондон переживает самую страшную в XVI веке вспышку чумы. Погибло по меньшей мере 25 % населения города, но больше всего от чумы пострадали пригород и беднейшие районы Лондона.

В 1563 году Лондон был переполнен, полон нечистот и был никому не нужен, он представлял из себя самый настоящий котел, в который со всего света стягивались не только купцы и товары, но и болезни и проблемы. В некоторых его местах, наверное, можно было заболеть чем-то таким, что немало удивило бы и сегодня. Елизавета I правила пятый год, и постоянно растущее несмотря ни на что население было головной болью для правительства. Когда стали возникать первые случаи чумы в июне, согласно рукописям Джона Стоу, хранящимся в Библиотеке Ламбета, еженедельные отчеты по смертности за 1563 год показывали 17 зарегистрированных смертей от чумы за первую неделю.

Но опыт минувших столетий был усвоен, и этого хватает, чтобы королева без единого промедления лично обратила внимание на своих подданных и начала координировать ответные меры правительства на начинающуюся эпидемию, общаясь с народом через Церковь. Старостам и священникам было приказано сказать прихожанам, живущим рядом с больными чумой, не приходить в церковь в течение нескольких недель после смерти или выздоровления их соседей. На местном уровне были приняты строгие контрмеры для борьбы с эпидемией, такие как нанесение синих крестов на дома инфицированных и правительственные приказы убивать и хоронить всех бездомных кошек и собак «во избежание чумы» с назначением специальных офицеров для охоты.

Зачем убивать бродячих животных? Может показаться, что это меры, направленные против переносчиков блох. Но нет. В то время в Лондоне ничего не знали о том, что именно блохи разносят чуму. А вот трупы, как мертвых животных, так и бродяг, фекалии и помои на улицах множились и росли. Через два столетия это приведет к явлению, известному как «Великая вонь». Но пока что Темза – и её языческое воплощение в виде бога реки – неотъемлемая часть города, канализационная и транспортная артерия одновременно.

Неудивительно, что многие люди считали, что чума вызывается вдыханием испорченного воздуха, известного как «миазмы». В рамках другой благонамеренной, но, вероятно, неэффективной попытки очистить Лондон, Совет королевы Елизаветы 9 июля приказал всем домовладельцам в семь вечера разводить костры на улице, чтобы разогнать испорченный воздух. Но это не помогло, и следующие несколько недель число случаев заболевания продолжает неуклонно расти: за неделю, закончившуюся 3 июля, чума убила 131 лондонца, к 30 июля увеличив это число в несколько раз. Придворный врач Уильям Буллейн записал для потомков впечатления современника, нищего, который был свидетелем паники на фоне эпидемии: «Я встречался с повозками, десятками повозок и лошадьми, загруженными под завязку, это всё страх перед черной смертью…»

Так исторически вышло, что город давно перерос городские стены, заложенные римлянами, но если рабочие оставались в центре или селились на востоке, где было дешевле, то богатые строились на западе, где воздух был чище. Отсюда и эпидемическая динамика. Городские кварталы в пределах стен Лондона были одними из наиболее пострадавших от эпидемии 1563 года. Переулки, заполненные помоями, рыбными потрохами и гниющими отходами, были ненавистны знати и докторам, но зато горячо любимы rattus rattus. Это логично делало самые бедные и грязные районы наиболее пострадавшими: приход Сент-Полкар, переулок Турнагейн Флит-Дитч и переулок Сикол. Районы вокруг реки Флит были печально известны своей перенаселенностью, антисанитарными условиями и болезнями и до чумы. А в момент пандемии они вымирали почти полностью.

К концу августа смертность в Лондоне достигла 1000 человек в неделю. В городе всецело царила паника. Елизавета и Королевский совет решили полностью покинуть город. Королева перенесла королевский двор в Виндзорский замок и установила на городской площади виселицу, угрожая повесить любого, кто последует за ними из Лондона. Она предусмотрительно запретила ввоз товаров в Виндзор из Лондона, так как тоже боялась заражения. К сентябрю смертность выросла до полутора тысяч человек, к октябрю достигла пика в 1828 смертей за неделю. Правительство 30 сентября издало новый приказ: двери и окна всех домов с инфицированными людьми должны быть заколочены, и никто внутри не должен вступать в контакт с людьми снаружи в течение 40 дней. И только такие меры начали быстро показывать положительную динамику. Уже на следующей неделе число смертей от чумы снизилось на треть. Конечно же, кроме строгого карантина благочестивая королева, Елизавета I, не избегала и божьей помощи, она лично написала архиепископу Йоркскому, чтобы тот рекомендовал всеобщую молитву и пост для ускорения «лечения и смягчения» чумы в ее государстве.

Постепенно смертность снижается, и, как и всегда, чума отступает. Уже в декабре смертность упала до примерно двухсот в неделю, но карантин не ослабевал. Общий совет издал приказ, запрещающий сдавать в аренду дома, в которых находились больные чумой, и при этом не отменял старые правила. Логично, что число случаев заболевания продолжало снижаться до тех пор, пока к январю 1564 года болезнь не рассеялась полностью.