'И на земле ей дико стало,
Очарование ушло…
Толпа, нахлынув, в грязь втоптала
То, что в душе ее цвело…'
Ф. И. Тютчев
Все. Спят усталые доценты, однако.
Темнота и тишина стылой супружеской спальни разбавляется иногда бликами от фар проезжающих по двору автомобилей и тиканьем часов на стене.
Наследственные. От деда, еще из Ижевска.
Как сейчас помню матушкину речь на первую годовщину нашей свадьбы:
— Александр! Как главе семьи передаем Вам фамильный раритет! Не только цены немалой, но еще и память поколений! Верю, что вы, как никто другой, сможете оценить их по достоинству.
Я тогда не поняла — это что намек на Сашин возраст? Или его финансовые возможности окружить себя дорогущим антиквариатом? Или же просто завуалированное послание: «А дочь моя — дура, ничего не понимает в семейных ценностях».
Естественно, мы привезли и повесили в спальне этот «повод для гордости» и источник бесконечного моего раздражения. Потому что бесят!
Что-то я дала маху с совами. Холодно в них как-то уж очень. Может, с батареями что-то?
Под теплым зимним пуховым одеялом я уже задубела. Уснуть в таких условиях вряд ли смогу. Надо пойти чаю горячего выпить, наверное.
Здорово, что хоть утром не еду никуда. Вместо скромного умывания надо будет в ванну кипятка набрать и залечь туда. Охать и ахать восторженно, пока кожа не станет вся такая красная-красная, распаренная и сморщенная. Хорошо бы горячая вода изгнала из моих внутренностей этот пугающий холод.
Почему предыдущая зима была не такой?
А ведь и одежда та же, и отопление в квартире стандартное.
Но что-то же не так?
Матрас за моей спиной прогибается в полной тишине.
Твердая горячая рука сжимает сзади шею, вторая ползет по бедру вверх. Прямо к слабой резинке, на которой нижняя часть сов держится.
Открываю рот, чтобы возмутиться. А звука просто нет.
Хотела получить новый чувственный опыт? Получи.
Теперь ты знаешь, каково это — быть надувной куклой.
Сжимаюсь вся от ужаса, паники и бессилия, погребенная под ворохом наставлений, указаний, поучений и установок далекого детства.
'Нельзя возражать. Нельзя отказывать. Нельзя быть против.
Дыши ровно. Старайся расслабиться. Жди.
Все скоро закончится.
Терпи. Все пройдет'.
Но я не…
Я же знаю, что все происходит не так! Что у нас с Сашей столько лет было не как мама сказала.
Мы же горели и согревались вместе. И нежность обволакивала, и тепло бежало во все стороны от соприкосновения двух тел. Нам же было хорошо?
Мы же можем…
Нет. Не сегодня.
Я не хотела верить своим ощущениям весь прошедший месяц. А зря. Наглядная демонстрация истинного отношения мужа ко мне впечатлила.
До самой глубины меня.
Слышу свой полузадушенный хрип.
Мне так горько, что хочется не просто плакать: рыдать, кричать, выть. Но давно мой удел — безмолвные слезы. Так вышло.
В моей жизни не было мужчины, который показал бы мне, что я ценна сама по себе. Такая, какая есть. Но те, которые были, показали, что нет.
А секс для меня — это не про удовольствие. Удовольствие я доставляю себе сама.
Секс — это попытка подтвердить свою ценность, важность, нужность. И согреться. Физически и душевно. Прочувствовать, ощутить, осознать общее тепло. Участие в каком-то интимном объединяющем мероприятии. Хоть ненадолго покинуть свое ледяное одиночество.
В этот раз однозначно — не удалось.
Никогда. Никогда у нас не было вот этого — отстраненного, механического.
Страшно.
Но происходящее происходит.
Странное. Чужое. Непонятное.
Больно. Тянет. Холодно.
Горько. Холодно. Обидно.
Холодно. Тихо. Противно.
Холодно.
Все.
Горячая ванна экстренно переносится с утра на два часа ночи наступившего понедельника. И досыпать я сегодня, пожалуй, буду в кабинете на диване.