Хорошая девочка. Версия 2.0

Глава 27 Время драмы

'Я тебя не брошу. Дыши, это просто боль

Я был там и прошел поперек и вдоль

Эта боль так глубока, как Тартар

Эта боль так коварна, как Рубикон'

Asper X «Держись»

Ребенок засиял, как новогодняя елка на Дворцовой. И вдруг здоровенный такой оказался, когда поднялся с места.

Отошли недалеко — в угол арены, в тупичок у выхода за кулисы: на виду, рядом, но не близко и лишних ушей нет.

— До того, как ты начнешь протестовать, я напомню вводные: тебе семнадцать, мне на двадцать три года больше; у тебя вся жизнь впереди, учеба, работа, путешествия, приятели и развлечения, а мне это уже не очень интересно; ты лучший друг моего сына, и для меня всегда в первую очередь ребенок. А теперь вдохни, выдохни и скажи — чего же ты на самом деле хочешь? От жизни?

Вскинулся, как жеребенок: глаза пылают, грива развевается, ушами прядает, ногами топает.

— Маргарита Анатольевна, вы не правы.

— Это естественно, что ты так считаешь. Давай, ты подумаешь хорошо во время второго отделения, а потом выскажешься. Соберись с мыслями, слова найди. Я тебя обязательно выслушаю.

— Но…

— Не спеши. Подумай.

И пошла назад, к народу.

Второе отделение прошло резвее. Но вот выводы относительно постановки мой мозг породил своеобразные. И вместо обычного восторга от шоу из меня лезли вредные и язвительные мысли и комментарии:

' История — зашибись! Вот прямо так!

Не будем о том, что сценарий есть гибрид заявленной «Спящей красавицы» и «Малефисенты», нет. Я про то, о чем эта история рассказывает и чему она учит! Возмущена!

«У влюблённых на двоих небеса одни и крылья…» — шикарно, конечно, аж слезу вышибает. Но в итоге: зло не наказано; отец дочь не растил, а всё равно молодец; принц женился на левой бабе, ребенка сделал, а Фея его, несмотря на все это, простила, хотя он вообще не раскаялся. А мать принцессы? Только родила ребёнка и умерла. Круто же?

Но шоу зачетное, да'.

Все это я бубнила себе под нос в процессе финальных выездов участников шоу под аплодисменты. Народ рядом со мной угорал:

— Тетя Рита, а пойдемте с нами на «Аватара»!

— Не, на нового Гая Ричи!

— Это вы еще не слышали ее комментарии, когда она «Хоббита» периодически пересматривает.

— На фиг эти забугорные глупости, я хочу послушать, что вы думаете про Чебурашку…

— Мама не любит ходить в кино, отстаньте.

Ну да, вот так бурно и радостно делясь впечатлениями, мы вывалились наконец-то на улицу. Все в сборе, большинство — счастливы. Попрощались у спорткомплекса, потому как дальше по предварительному плану должны разъезжаться кто куда. Но наша веселая компания продолжила путь вместе.

Рус и Марк шли по обе стороны от меня и лениво пробовали язвить. Я бы сказала: «На виражах слабовато, но орлы! Споемся…», но больно уж перспективы удручали.

Мне было так неловко, просто кошмар. В Универе, когда подкаты случались, то они чаще всего меркантильные: муж старый, протекцию на кафедре могу составить, зачеты-экзамены без проблем — договорюсь. Это я давила на раз. Иногда морально, иногда вербально, бывало, что и физически.

Нет, за мою педагогическую карьеру было два влюбленных юноши с серьезными намерениями и декларацией сильных чувств, но было это да-а-а-авны-ы-ым давно. Тогда и небо было голубее, и трава зеленее, да и я помоложе.

А тут что делать? Он же маленький совсем, хрупкий, нервный, сложный, как большинство подростков.

Как не испортить мальчику психику, не порушить веру в чувства, показать перспективы, соответствующие его возрасту?.. и все это свалилось на мою кипящую голову.

Страдания прервал телефонный звонок.

Влад.

О, мама мия… как всегда, вовремя.

Но не в то:

— Внимательно.

Мигом насторожились все.

А там Владимир Львович во всю мощь лекторского голоса:

— Марго, сверим часы: я заеду в восемь, предварительно наберу из такси. Сколько у тебя вещей? Документы все взяла?

Слегка оторопела от обращения на «Ты» и трансформации имени:

— О, как. Слушаюсь, мой генерал. Все готово: и документы, и чемодан. Жду звонка.

Убрала трубку в карман. Обвела взглядом народ, вопросительно изогнув бровь.

Рус махнул рукой и все как будто бы облегченно выдохнули:

— Это мамин аспирант и коллега по совместительству. Влад Львович. Мы с ним Новый год встречали, а завтра они улетают на два месяца в Китай. Как обычно.

Все снова загомонили: желали хорошей поездки, отличной погоды, больше гулять, меньше работать. Обещали, что будут молодцы и присмотрят за Русом.

Вот такие радостные мы и ввалились в метро. На эскалаторе тихонько рассредоточились. Сын вздохнул:

— А Ладу Юрьевну Бенедикт домой повез, гад! Мам, я после восемнадцати сразу на права сдавать буду.

— Да пожалуйста. Одобряю. Только помни, что упускать учебу нельзя, и я все ж таки желаю видеть тебя среди студентов. Пусть если и не моего ВУЗа, то хотя бы нашего города.

Стоящий ниже на две ступени Игнат весело заржал:

— Тетя Рита, а вы обрадуетесь, если мы все к вам подадимся?

Вздрогнула.

— Упасите Пресвятые Просветители, Игнат! Вам это не надо, а уж мне-то — тем более.

Въедливый Иван уточнил:

— Не надо из-за наших способностей и склонностей характера, или потому что мы вас за время школы достали?

С удовольствием посмеялась. Потом осмотрела настороженные мордочки и сделала то, что в принципе не люблю: начала каждому предметно излагать мое субъективное видение их пути развития.

Провозились с характеристиками аж до конечной станции. Было смешно, что ребята усадили меня в углу вагона, там, где трехместная лавочка, и по очереди присаживались — послушать тетушку Мудрую Сову.

Но совы, ну, вы помните…

Так что я не жестила, не настаивала и не навязывала. Была максимально объективна, опиралась на собственные выводы о каждом, сделанные за годы знакомства. Учла даже их школьные тесты, доклады и проекты, которые они делали совместно и преимущественно у нас дома: богатая библиотека, тишина, есть еда.

Отползали дети или задумчивые, или довольные. Ох, и будут мне названивать их родители.

Под конец пути с двух сторон от меня оказались все те же Рус и Марк, что всю дорогу просто стояли рядом, на расстоянии вытянутой руки.

— Да, пока не забыла: если вдруг родители захотят пообщаться со мной по вопросу вашей профориентации, то это уже после Восьмого марта. Или шлите письма.

Молодежь радостно покивала, а на выходе из метро уже начала прощаться, но тут влез-таки Марк.

Вот нет еще чувства момента у человека.

Не мог подождать, пока все разойдутся?

— Маргарита Анатольевна, я вас услышал, но не согласен. Все надуманные социальные преграды обсуждаемы и преодолимы, и нет невозможного для настоящих чувств.

О, молодежь взбодрилась и подтянулась в кружок.

— Марк, пункт про разницу в возрасте пропустил. Ты мне в достаточно поздние сыновья годишься. Сейчас у вас такое время, когда и гормоны бушуют, и движуха требуется срочно. Только объект приложения прекрасных чувств ты выбрал несколько неудачный. Да, разум тянется к понимающей мне, которая еще и готовит неплохо, но поверь моему опыту: это нормально и это проходит. Просто этап развития тебя, как личности. Прививка для дальнейшей счастливой жизни. Как раз повод научиться проживать новые прущие из тебя чувства. Узнать, как это бывает, переварить и, очнувшись от дурмана, открыть глаза и увидеть новый красочный и разнообразный мир.

— Мне он без вас не нужен, — вот ведь упертый пафосный барашек.

Рита, только не закатывать глаза!

— Это порыв, это эмоция, это нормально. Когда оно пройдет, включится мозг, и ты поймешь, что все к лучшему. Что ты стал еще осознаннее. Просто пока тяжело и трудно. Но будет легче, уверяю тебя. Несчастная любовь — это опыт, который учит принимать несовершенство мира и готовит к зрелым отношениям.

— Нет! Почему наша любовь… — Марк резко шагнул ко мне.

Перед моим лицом тут же вырос Рус, а рядом с ним внезапно оказался Игнат.

Пришлось вновь развести руками эти тучи и сделать-таки шаг навстречу:

— Нашей любви нет. Есть твои первые яркие чувства. Ты вырос, и пришло время пережить драму. Тебе будет проще, ведь ты знаешь, что придется испытать шок, отрицание, гнев, депрессию. Все они преодолеваемы, поверь мне.

Марк схватил меня за руку, потянул к себе:

— К черту эти стадии принятия.

— Это естественный процесс, — проворчала, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не начать выдирать руку из горячих тисков.

— Сейчас я редко Вас вижу, но это можно изменить, — Марк притягивает кисть к губам.

Пора прекращать это полоскание душевных тайн. Поднапрягшись, высвободила руку, отступила, и меня тут же с двух сторон окружили Руслан и Игнат:

— Ничего менять не нужно. Скоро я стану размытой тенью на периферии твоего сознания, а потом исчезну вовсе. Это хорошо и правильно.

Юноша, напротив меня резко дернул подбородком в отрицании. В серых глазах клубился гнев и категорическое неприятие реальности:

— Нет! Все равно! Через год приду просить у Руслана Вашей руки! — и, под мое обалдевшее молчание и заливистый свист Игната, Марк-Адриан удалился прочь.

За ним тут же сорвались жалостливая Маша и энергичная Таня. Видимо утешать, разрабатывать стратегию и тактику.

Ну ладно, дети тут без меня хоть заняты будут какое-то время.