Хорошая девочка. Версия 2.0

Глава 55 Когда некоторые заслужили право слова

'Зачем мне теперь заря,

Звёзды падают в моря

И срывая якоря,

Прочь летит душа моя…'

Олег Газманов «Единственная моя»

Бл*, гребаная защита, чертова бюрократия, проклятая обязаловка.

В гробу я видел эти симпозиумы, деловые встречи, бессмысленные околонаучные тусовки и вечера.

Три, сука, три!

Три про́клятые недели я проторчал в Томске.

Да, защитился и даже бумаги в Москву отправил. И там их внезапно приняли без проволочек — нонсенс! Спасибо Игорю Александровичу и его покровителям.

Но все это прах и тлен.

Как же меня ломает без неё. Каждый чертов день.

Не пойму, что стряслось, почему она так резко отдалилась.

Ей больно, я видел. Она неравнодушна, как раньше или как хотела бы показать.

Но что?

Хрен это узнаешь вдали от неё. Надо говорить.

Рус не в курсе. У них там карусель с разводом, переездом, да и его Ладу со страданиями никто пока не отменял.

Тяжко парню. Понимаю Руслана, но помочь не могу. Ни ему, ни себе.

Летел, бл*, впереди самолета, из аэропорта прямо на кафедру.

Как успел — сам не понял.

Рус писал, что эти ретрограды замшелые чем-то там Марго угрожают, судилище затеяли, с привлечением ректора. Поборники морали, мать их. На себя бы посмотрели, мегеры. Никому там, интересно, нимб не жмет, старые ведьмы?

Ввалился, весь такой, красивый, к самому финалу.

Глядя на довольного зав.кафа, ухмыляющегося почетного академика и подозрительно близко сидящего от Марго этого лощеного хмыря-проректора (надо прояснить, а то что-то слишком много у них стало общих тем и поводов собраться), понял — обошлось.

Душа моя сидит сияющая, как всегда, но с таким презрением к миру, что ой-ей-ей.

Кто-то явно отхватил. И не раз.

Моя ж ты прелесть.

Хватит, сейчас поймаю в укромном уголке, и выясним, наконец-то все эти непонятки. Сколько можно морозиться и страдать? Я, что обещал — сделал, мамонта добыл, документы привез.

Все, состоялся как молодой ученый. Пора бы уже и с семейным положением определиться.

Всегда знал, что вежливость и терпение к окружающим не доведут меня до добра, как бы там не говорила бабушка. За то время, что принимал поздравления от деятелей кафедры и обсуждал в изысканных междометиях защиту, эта волшебная женщина испарилась.

А пока я как безумный озирался по сторонам и собирался нестись на поиски, оказался сцапан почетным академиком. Заслуженного деятеля науки бить по рукам не комильфо, тем более что он не чужой человек для Марго.

— Тормози, Владимир Львович. Твой гениальный мозг сейчас очень понадобится для нужд кафедры, где ты планируешь свою дальнейшую трудовую и научную деятельность, я полагаю.

— Да, Реваз Равильевич, предполагаю продолжать работать именно на этой кафедре.

— Вот и славно. Пойдем-ка, обсудим дела наши срочные с Игорем, да коньячка за твою защиту и Риточкины гранты продегустируем. Новинку от родни привез.

Выдохнул.

Раз собрались в ее честь пить коньяк, значит, она где-то около зав.кафа.

А если опять с проректором куда подалась? И чего это он тут делал вообще?

— А чего проректора-то принесло на заседание кафедры вдруг?

— О, ты пропустил? — добродушно хмыкнул профессор, выруливая к кабинету Игоря Александровича. — Ректор на покой все ж таки собрали́сь, так что вот такое пока наше номинальное начальство будет. И. О. так сказать. А вообще, он Рите благодарственные письма от зарубежных коллег принес. Ну, тут ты должен лучше знать, это же она из поездки по китайским ВУЗам привезла улов.

А вот и нет. Я про это не знаю ничего, еб вашу м-м-м, да. Что-то случилось у нас странное и неизвестное прямо перед ее поездкой. Сколько ни анализировал три предыдущих дня — так и не понял, где прокол. Упускаю, видимо, что-то важное. У меня там мозг был занят только ею, ею, ею и еще чуть-чуть организацией защиты. Вот и лопухнулся.

Из кабинета начальства выскочил взлохмаченный Еров с безумными глазами. Хотел проскочить мимо нас, но был схвачен профессором Алиевым за грудки.

Опять я не успеваю за даму сердца вступиться. Незачет вам, Владимир Львович. Чтобы быть рядом с этой незаурядной женщиной, нужно улучшить реакцию. Там, помнится, и помоложе кандидаты имеются.

Рус говорил, что у того парня, его одноклассника, все серьезно. Вдвоем с приятелем теперь страдают неразделенными чувствами к прекрасным дамам. Рус, кстати, этому Марку завидует, ибо там все понятно: Марго обозначила свою позицию и ждет, когда пацана попустит. А бедолага Рус так и не может от Лады добиться ничего внятного. Одни лишь неоднозначные взгляды, румянец и нервный смех.

Кстати, здесь в Универе зевать опасно: все плюшки и благодарности быстро достанутся другим. То проректору, будь он неладен, выпендрежник — метросексуал, то любимому науч.руку или же, как в предыдущем столкновении с Еровым — зав.кафу. Вот уж кто удивил физической формой и моральными принципами. Силен мужик.

— Не знаю, чего тебе сказал заведующий, но слушай меня, — рыкнул в лицо Константина злющий Алиев. — Еще раз к Рите сунешься, я тебя, бюрократа и блюдолиза, не по судам затаскаю, а так ославлю на весь научный мир — в жизни не отмоешься. Лентяй, вор и наркоман — чудесная характеристика, правда? В твоем родном ВУЗе оценят, обещаю. Чтобы духу твоего завтра здесь не было, понял?

Еров мелко затрясся. То ли согласен, то ли тремор.

С удовольствием перехватил это тело у почетного академика:

— А если ты вдруг плохо понял уважаемого профессора, то я тебе на простых армейских приемах объясню, кто ты и где твое место. Почки, они хоть и парный орган, но иногда отбиваются обе. Случайно. И с носом на сторону ты явно будешь выглядеть брутальнее, да? Уловил? Исчезни.

Встряхнул это недоразумение и отпустил. Не мараться же прилюдно?

Подворотни в ночи, они лучше подходят по антуражу для сурового мужского разговора о смысле жизни и месте во Вселенной. Тем более что я случайно узнал, где это чучело обитает. Не исчезнет завтра — сам виноват.

Все, теперь вперед, меня ждет моя Королева. А если она уже отмечает свой заслуженный успех, то, возможно, необходимые разборки пройдут быстро и в стиле «лайт».

Хрен на палочке меня ждал, как выяснилось.

Когда я зашел к зав.кафу в кабинет, то обнаружил там только довольных жизнью и алкоголем Реваза Равильевича и Игоря Александровича. И ни следа Марго.

— Выдохнул, салага. Устраивайся, обсудим тут пару тем, — повелело непосредственное начальство.

Вдохнули. Выдохнули. Выпили.

Заведующий отодвинул рюмку в сторону, глянул остро:

— Значит так, тут у нас внезапно ставок освободилось — преподавай не хочу. Выберешь, чего нравится и вперед. Про исследовательскую часть я даже не волнуюсь, тут под тебя уже и «РЖД», и «Роскосмос» пару грантов готовы подогнать, только возьми. С этим нормально будет, так?

Условия отличные, естественно, с радостью согласился:

— Так.

— Теперь давай про серьезное, — Игорь Александрович снял очки, повертел в руках, потом почему-то покосился на дверь.

О, как. Гранты «Роскосмоса» — это так, детские игрушки, судя по всему. Уже интересно, что же для этих монстров от науки действительно «серьезное».

— Что ты собираешься делать с Ритой?

Простите, что?

Оба зубра смотрели на меня, как на дебила.

Зав.каф покачал головой:

— Хорошо, переформулирую, для особоодаренных: ты что-то собираешься предпринять в отношении Риты. И что там у вас к чертям случилось в Китае? Чего ты учудил, что, цитирую: «я узнала о принципиальном моменте, который напрочь лишает все наши возможные отношения будущего», а?

— Это я и сам хотел бы узнать. Фактически это, конечно, не ваше дело, а наши личные взаимоотношения. Но у меня насчет Маргариты Анатольевны исключительно серьезные намерения.

Академик хмыкнул:

— Что именно они включают в твоем понимании: написание и защиту докторской?

— Брак, совместную педагогическую и научную деятельность, две докторские — для начала. И, в перспективе, внуков на выходные в старости.

Профессора переглянулись, и Игорь Александрович криво усмехнулся:

— Шустрый ты парень, но она-то пока еще замужем.

— Она разводится, — зло отрезал.

Бесит. Любое упоминание о ее статусе бесит.

— Но муж ей развод не дает, — хитро протянул Алиев.

Не время являть своих демонов, да и публика не заслужила, так что только скрипнул зубами:

— Даст.

— Мне нравится твоя уверенность, — удовлетворенно заключил Реваз Равильевич.

А мне — ваша поддержка, интриганы старые.

— Вы же понимаете, что я не только науку могу двигать? Но и некоторых непонятливых тоже. Так что сейчас мы с вами решим все горящие вопросы, и поеду я к любимой женщине.

Тут зазвонил внутренний телефон начальства. Игорь Александрович был явно удивлен:

— Да? Что? О, спасибо! Ждем тогда.

И повернувшись к нам злорадно сообщил:

— На ловца и зверь бежит. Миронов прибыл. С цветами мчит на кафедру. На проходной сказал — спешит жену поздравлять.

Вот сейчас и я его поздравлю, пожалуй.