HPO

Глава 6. Воля к смерти

Вторая жизнь — это проклятье. Так думал Маш'ог. Он не помнил, кем был и что делал, но эта мысль прочно засела у него в голове, как только он увидел слово «воскрешены». Мерзкие небеса отняли у него вожделенную смерть. Теперь всё нужно начинать сначала. Заслужить смерть — дело не из простых. И не из быстрых. Маш'ог вздохнул. Всё воспоминания стёрты и прежний мир с его народом утерян.

Но Маш'ог отличался от остальных восходящих. Его народ научился передавать некоторые знания и умения прямо по факту рождения, что делало их одними из самых опасных воинов и это помогло Маш'огу вспомнить кто он и какова была его цель.

«Я — Маш'ог. Вождь. Воин. Моя цель — защитить народ и умереть самой достойной смертью, ставпо–настоящему великим. Я прославлю свой народ даже в другом мире, чего бы мне это ни стоило, я не пожалею жизнь. Ни свою, ни чужую.» — повторил он наставление самому себе, записанное в крови.

Народ Маш'ога — орки. Мужественные существа, знаменитые в своём мире безудержным влечением к битвам. Эти гуманоидные существа обладают развитой мускулатурой и мощным телосложением, которое им привили шаманы — вторые по значимости люди в обществе орков после вождя. Именно они «программировали» будущих воинов, рабочих, матерей и вождей. Каждый немощный или старый орк добровольно шёл жертвой в ритуал шаманов, ведь жертва в подобной магии необходима, а будущее важнее прошлого. Таким образом существовала великая раса орков, которые покорили свой материк и даже в отсутствии врагов оттачивали мастерство боя.

Из тьмы Маш'ог перешёл во тьму. Орк было подумал, что небеса просчитались, но вскоре ощутил лёгкий ветерок. Он бы его вовсе не заметил, если бы до этого не находился в абсолютно статичной атмосфере.

«Пещера?»

Нащупав каменную поверхность, Маш'ог начал двигаться вперёд, повинуясь изгибам поверхности. Свет не заходил в эти места уже многие сотни лет. Орк чувствовал это. Их зрение было остро и легко приспосабливалось к темноте или свету, но сейчас ни один лучик света не доходил до его глаз.

«Вот значит, каково быть слепым.»

Чувство времени покинуло орка, он брёл вперёд, пока не заметил сужение пещеры. Та стремительно превращалась из просторов туннеля в узкий лаз. Но это не стало проблемой для Маш'ога. Тот начал протискиваться вперёд, а лаз становился всё уже, но это уже не интересовало его. Свет. Впереди был свет. Совсем слабый, но он просачивался сквозь какую–то щель. Его было столь мало, что он не мог осветить и сантиметра перед трещиной, но он был и орку этого хватало. Медленно, как вода точит скалы, тот пробивался сквозь, казалось, непреодолимую преграду.

«Напрячь все мышцы тела. Освободиться от мыслей… повторить.» — Маш'ог проговаривал в голове все свои действия, это помогало ему сосредоточиться.

Время шло, а камни двигались. Огромная масса булыжника сдвигалась. Мало по малу он прорывался вперёд. В какой–то момент пришёл голод, а за ним и жажда. Но это совсем не волновало орка. Какая разница, ведь у него нет другого выхода, кроме как продираться сквозь каменную гущу дальше.

Монументальное слово «время» стало столь бесполезным в данной ситуации, что Маш'ог усмехнулся.

Всё хорошее когда–нибудь заканчивается, но это относится и к плохому, так что орк всё же достиг расщелины. Она была с ноготь шириной, но для того, кто продрался сквозь камень, это не вызвало негодования. Вот пролом расширяется и бывший вождь своего народа подставил лицо лучам света. Глаза слезятся, но это быстро прекращается. Выбравшись из пещеры, Маш'ог осмотрелся. Он находился в преддверии какой–то шахты. Видимо когда–то её запечатали, завалив камнями. Вокруг простиралась небольшая поляна, а дальше следовал лес. Обычный лес даровал непонятные ощущения, будто в нём таилось что–то тёмное. Маш'ог с радостью бы размялся, сразившись с монстром, но ему нужно было утолить жизненно важные потребности. То есть поесть, попить и поспать.

«Помни три правила. Спи, ешь, пей и тогда ты сможешь существовать. А что нужно для того, чтобы жить, я расскажу тебе позже.» — слова отца вспыли в голове. Видимо небеса не учли эту особенность орков и допустили ошибку. Это снова позабавило Маш'ога. И воспоминание было приятным. Он не мог вспомнить отца, но его неуловимый образ внушал спокойствие и детскую радость. Маш'ог знал четвёртое правило, позволяющее жить. Борись. Борись с врагами, борись с незнанием, борись с самим собой, оттачивая себя, словно меч и не давая затупиться разуму. Борьба — и есть жизнь. Без борьбы мы лишь существуем, но не живём.

Освежённые в памяти заветы помогли сосредоточиться на цели. Но здесь то уж точно не возникнет никаких трудностей. Маш'ог смотрел на кабана, лежащего под деревом у поляны и на его лице впервые заиграла улыбка.