Хроники отряда Кси. Братство

Глава 24. По сирмийским правилам

Ксанте Ке-орн всегда знал – космос молчит. Молчит не в переносном, таинственном смысле, а в самом что ни на есть прямом – мертвая пустота вакуума не передает звуков. Внутри корабля, разумеется, вибрировали двигатели, электромагнитные колебания превращались в слова приказов, гудела вентиляция, звенели и выли тяжелые бластеры, стучали солдатские сапоги, но извне сквозь обшивку фрегата не проникало ни звука.

Обитаемые планеты – совсем иное дело. Крошечные по сравнению с бесконечным космосом, они не ведали его торжественного молчания, и густую атмосферу буквально пронизывали богатейшее разнообразие звуков – плеск воды, шелест сухих трав, птичье пение, голоса бесчисленных сирмийцы.

В первую ночь на Сирме капитан «Фениксо» внезапно понял, что слышит море. Рев прибоя заглушали слои бетона и тонны земли, тем не менее, тончайший отзвук оставался и даже в отгороженном силовом поле боксе создавал иллюзию открытого пространства. Под эти звуки Ксанте Ке-орн уснул, но почему-то не видел снов, если не считать искаженных усталым сознанием событий прошлого дня.

«Почему я заперт здесь? Я арестован? – раздался сквозь звуки прибоя его собственный голос». «О, нет, лишь задержаны для вашей же безопасности до начала разбирательства», – ответил безупречно-вежливый голос сублейтенанта Ни-кантро. «Что это за место? Тюрьма?». «Нет, закрытая от посторонних зона под зданием Сената». «Где сейчас Сой-карн?». «Вам не следует этого знать. Вы не покинете закрытую зону и не увидите его вплоть до заседания Комиссии». «Почему?». «Дело об измене генерала Консеквенсы слишком серьезно, чтобы спорить».

После этих слов Ни-кантро-во-сне, попрощавшись, исчез, а Ксанте Ке-орн очнулся, разбуженный негромким, но достаточно уверенным звуком чужих шагов.

Ночную темноту рассеивала тусклая лампа на потолке. Темная фигура остановилась по другую сторону тончайшей, но непроницаемой преграды. Держался гость прямо, был одет не в мундир, а в гражданский костюм. Он был уже сед, коротко стрижен, имел правильный и резкий, словно выточенный из мрамора профиль.

– Кто здесь? – спросил едва очнувшийся Ксанте Ке-орн. – Ах, это вы... Приветствую, сенатор Конда Ал-вон. Простите, я не могу приблизиться и не могу предложить вам кресло.

Он встал с кровати, поправил мундир и шагнул к прозрачной преграда.

– Оставьте лишние формальности. – Конда махнул рукой. – Вы в порядке физически? Нет тошноты, слабости, галлюцинаций?

– Нет, все в порядке.

Ксанте не спросил, имеет ли сенатор в виду яд – намек и так выглядел недвусмысленным.

– Что ж, охрана лояльна Империи, по крайней мере одной проблемой меньше...

Ал-вон вплотную приблизился к силовому полю. Теперь отблески свечения играли на залысинах высокого лба, множились бликами в холодных светло-серых глазах.

– Я не стану зря тратить отчасти ваше, но, главным образом свое собственное время – его слишком мало. Перейду к сути дела. Высшая комиссия сирмийского народа собирается обвинить генерала Сой-карна в государственной измене.

– Значит, справедливость восторжествует.

– Не торопитесь радоваться. «Обвинить» не означает «осудить». Генерал богат, влиятелен, имеет заслуги и сторонников. В случае доказанной измены это его не спасет, но, если улики сомнительны – его оправдают. Во втором случае противостояние Сой-карну становится опасным... даже для меня. Для вас оно окажется смертельным. Поэтому, капитан, я хочу узнать полную правду до того, как ее огласят публично. Увертки мне не нужны, осторожные ответы тоже. Это как раз тот случай, когда осторожность губительна, поэтому, прошу, просто говорите правду. Группа инакомыслящих на Минахане действительно существовала?

– Да.

– Она была создана Сой-карном или возникла сам по себе?

– Сначала люди Сой-карна фальсифицировали мятеж, но потом в среде обиженных возникла настоящая ненависть и готовность противостоять несправедливости с оружием в руках.

– Терране взяли вас в плен. Они склоняли вас стать их агентом на Сирме? Вы согласились, чтобы спастись?

– Сенатор! Ваши подозрения оскорбительны.

– Да бросьте! Здесь никого нет, системы слежения я отключил, я вам не враг, а, может быть, единственный союзник. Известно, что мятежники с Минахан относились к вам с уважением...

– Это всего лишь уважение к капитану корабля..

– Но вы посещали Минахан?

– Один раз, когда собирал сведения о Сой-карне.

– Контактировали там с лидерами еретического мятежа?

– Тогда я не подозревал об их существовании.

– А позднее?

– Позднее майор Эр-сай рассказал мне о создании подложной секты и о замыслах генерала.

– Но вы не сообщили о своих подозрениях триумвирам?

– Я не мог, потому что являлся пленником Кси. Моя свобода была ограничена.

– Эти ограничения не помешали вам бывать на территории Империи.

– Один раз, с разрешения Кси. Я дал слово вернуться.

– А вам не приходило в голову, что слово, данное террано, держать не обязательно?!

– Приходило, сенатор, – Ке-орн не сумел сдержать улыбку. – Приходило, и не раз.

– Впрочем, кто владеет крепитием, , тот и диктует условия, – продолжил он, ощущая, как секундная вспышка веселья меркнет, уничтоженная жестокими воспоминаниями последних месяцев.

– В письменных показаниях вы утверждали, что потеряли крепитий на Гиркане. Расскажите подробнее, при каких обстоятельствах?

– Мои специалисты сопровождали штурмовую группу землян, которая с боем проникла на нижние уровни шахт. Руководителя Кси я оставил заложником на «Стеллуме».

– Разумная мера.

– Вероятно, но не самая честная по отношению к союзникам. Во всяком случае, он сбежал, а моих специалистов на Гиркане бывшие союзники нейтрализовали.

– Убили?

– Мне сказали, что только оглушили, но беспомощный сирмиец в самом центре империи Гиркан обречен.

– Тогда почему выжили вы сами?

– Меня пощадили из практических соображений – я представлял для Кси оперативный интерес.

– Что вы им сказали на допросе?

– Ничего.

– С вами плохо обращались?

– Они не сделали ничего такого, чего не сделал бы я сам с землянами при малейшей возможности.

– Однако из-за вашей неподатливости к вам применили телепатию?

– Да.

– Очень интересно... мы, сирмийцы, относимся к псионикам с опаской. Каким образом на вас отразилась эта... связь?

– Я был какое-то время парализован, сначала полностью, потом частично.

– Сочувствую, но вы уверены, что не подверглись дополнительному внушению? Своего рода тонкой ментальной обработке? Поверьте, мой вопрос очень важен.

– Я полностью отвечаю за свои поступки, и уверен, что мои мысли – только мои.

– Хорошо, продолжим... Каким образом вы сбежали из плена?

– Об этом написано в показаниях – мне удалось угнать «Фениксо».

Конда Ал-вон кивнул.

– Согласен, оставим эту тему, вижу, вы утомлены, а я очень занят, но необходимо прояснить еще кое-какие детали. Дело об измене Сой-карна вовсе не такое простое, каким кажется на первый взгляд. Он отрицает большую часть обвинений, а для прочих фактов находит свои, совершенно иные объяснения. Вину за неудачу феснийской операции он возлагает на вас. Кроме того, он обвиняет вас в организации мятежа на Минахане и в сотрудничестве с Кси.

– Сенатор!

– Держите себя в руках. Вам я верю больше, чем Сой-карну, но для высшей комиссии сирмийского народа вы оба лишь провалившие операцию офицеры, один повыше рангом, другой – пониже. У благородного собрания может возникнуть желание казнить вас обоих. Радуйтесь, что Империя не выдает своих граждан инопланетникам, как это делают бесчестные терране, в противном случае вам угрожала бы смерть на Гиркане.

– Я не боюсь никакой судьбы, потому что следую правилам чести. Не думаю, что ложь Сой-карна способна повлиять на Комиссию.

– Громкие слова... но точно ли ваша страсть ведет к победе? Вы член старшего дома, а низвержения семьи вашей жены добиваются многие. Закулисные интриги, безусловно, могут повлиять на триумвиров, а через них – на Комиссию.

– Во имя Космоса... Чего вы требуете, сенатор? – устало спросил Ксанте.

– Хочу выиграть эту схватку, уничтожить Сой-карна и спасти вас, но вы плохо помогаете мне, капитан.

– Если корень зла в моих связях, то могу порадовать. Я вступил в повторный брак и больше не принадлежу к клану покойной жены.

– Что?! – явно пораженный Конда Ал-вон коротко хмыкнул. – И когда это вы успели-то? Надеюсь, ваша супруга не мятежница?

– Нет, она землянка из их Космофлота.

– Мать моя! Я еще понимаю, зачем легионеры ловят женщин терран на подбитых кораблях Альянса... Но как вы умудрились в такой короткий срок затащить в постель кого-то из Кси, да еще жениться на ней?!

– Сенатор! Осторожнее, это моя жена.

– Я уже понял. Даже не знаю, чего больше в таком поступке – величайшей глупости или случайной удачи. Супруга-консорт без клана не будет играть в политике Сирмы никакой заметной роли. Вы возвращаетесь в клан родителей, лишаетесь возможности заключить союз через брак с каким-нибудь влиятельным старшим домом... Очень интересно. Даже сохранив свою жизнь, вы, вероятно, никогда уже не станете сенатором, зато враги клана Эгелин потеряют к делу Сой-карна всякий интерес.

– Пусть будет так.

– Рад, что добился от вас хоть какой-то помощи, но она невелика. Вернемся к главному вопросу – нам необходимы существенные, весомые доказательства измены Сой-карна.

– Он создал поддельную подпольную организацию.

– Возможно, но свидетели – только сами мятежники.

– Он экспериментировал с сознанием подданных Империи.

– Да, но свидетель только вы, а с вашим мозгом поработали в Кси.

– Генерал вступил в союз с неизвестной нам расой, он называет их и тайно платил за помощь жизнями сирмийцы.

– Уточните, как именно он платил...

– Ксеносы использовали тела сирмийцев в собственном, довольно отвратительном цикле размножения, – быстро ответил Ке-орн и заметил, как правильное лицо Конды перекосила гримаса.

– Мерзость. Вот это действительно очень серьезно, хотя, насколько я понимаю, Сой-карн безудержный лжец, а вещественных доказательств у вас нет.

– Все улики остались на Сурката и, скорее всего, уничтожены.

– Благодарю за откровенность, наше время истекло. Я сделаю все возможное и прослежу, чтобы вам не подбросили яд. Остальное – как решит Космос. До встречи, капитан.

– До встречи, сенатор.

Как только Конда Ал-вон ушел, Ке-орн без сил рухнул на койку. «Я сделал все возможное, – подумал он в холодном отчаянии. – Решительный бой с Сой-карном случился слишком быстро, мы не успели подготовиться. Ал-вон не поинтересовался судьбой Марта – он или не знает о нем, или ему все равно. На прямой вопрос я бы ответил ему правдиво, но естественная для меня честность, на посторонний взгляд выглядит как помощь врагу».

Тусклый свет в камере медленно угасал. Эта искусственная ночь вызывала тоску. Силовое поле зловеще мерцало во тьме. Ксанте не помнил, когда в последний раз ел.

«Аппетита, но Ал-вон вообразил, что это страх отравления. Он не видит правды, и вся Империя так же слепа. Мы ритуально ненавидели Терру, не понимая, что причина бед — в нас самих. Кротовая норма открылась. Настоящий враг на пороге. Чтобы изменить ситуацию, я заплачу любую цену».

Ксанте Ке-орн закрыл глаза, ощущая, как тоску сменяет странная смесь восторга и отчаяния. «Я встретил Ли и и снова хочу жить, но смерть будет справедливой ценой. Казнь — только сон, а потом пробуждение в Лимб, где меня давно ждет Арси».

* * *

Сирмийские космические территории, планета Рудалак

Неказистую лачугу, вероятно, построили из остатков разбившегося челнока – в этом убеждал характерный тусклый металл стен и распорки по углам. Зеркало оказалось маленьким, маленьким, мутным и, возможно, сделанным без участия синтезатора. Ангелина ногтем отковырнула колпачок флакона, смазала левую бровь мыльной жидкостью, а потом тщательно сбрила ее острым десантным ножом. С правой бровью она проделала то же самое. Безбровое лицо показалось до странности чужим. «Сантос или Влад, в два счета сделали бы из меня истинную сирмийку, но они далеко, так придется обходиться собственными силами». Ангелина вспомнила усталое лицо хирурга, его чуткие, осторожные пальцы. и стороной ладони, вытерла покрасневшие от бессонной ночи веки, потом аккуратно приклеила накладные брови, немного задрав их к вискам.

– Неплохо, госпожа, – раздался за спиной голос внезапно вернувшегося Эр-сая, и этот голос заставил ее вздрогнуть.

Сублейтенант переоделся в гражданскую куртку, на широких плечах осел иней, принесенный мешок с вещами он аккуратно поставил в угол.

– Неплохо, получилось, госпожа, – повторил Алек, – по счастью, вы брюнетка, и теперь вас уже не примут за терро, но могут заподозрить смешанную кровь. Не сочтите за плохую примету, но траурная татуировка на лбу усилила бы сходство с сирмийкой. Если хотите, я могу...

– Она прочная?

– Возьму самую слабую краску и сделаю минимальные проколы.

– Хорошо, я готова сделать татуировку, но мне кажется, ты встревожен.

– Скорее, озадачен. На местном рынке я встретил Курата и Хироки. Они сбежали с «Фениксо» тем же способом, что и мы, тоже в последнюю минуту.

– Чего они хотят?

– Встретиться с вами.

– Как они догадалась, что я жива?

– Никак. Просто сильно верили в это. Фанатики, что с них взять.

– В добавок ты злишься на Хироки?

– Нет, не злюсь, вопрос в другом – вы готовы им довериться?

– Задам встречный вопрос – имеет ли это смысл?

Эр-сай чуть задумался.

– Путешествуя в компании трех сирмийцев, вы привлечете меньше внимания и вызовете меньшие подозрения, – ответил он наконец. – Хироки и Курат преданы капитану, а с Сой-карном у них личные счеты.

– Тогда приведи обоих сюда.

– Если честно – они уже за дверью, остается только пригласить, – смущенно признался Алек.

Дверь заскрипела и медленно отворилась. В проем ворвался ледяной ветер, он принес пригоршню чистого снега, которая тут же растаяла, став мокрым пятном на полу.

– … Привет, госпожа, – поприветствовал Ангелину Курат, который куталась в длинный плащ, а ремень вместительной дорожной сумки перекинул через плечо.

В таком бесформенном балахоне бывший шахтер ничем не отличалась от обычного колониста на Рудалаке – потрепанный вид и замерзший кончик носа.

– Тебе, Алек, тоже привет, – буркнул он, как только вошел. – Сразу хочу сказать, что Гилмота и всех остальных забрали. Пока братья колебались, можно ли сражаться с легионерами флота, нас окружили со всех сторон. Тех, кто потянулся за бластерами, оглушили. Возможно, кого-то убили, я слышал выстрелы на машинной палубе. Теперь судьба капитана неизвестна, а братья могут снова попасть в руки Консеквенсы. Вот такие вот дела.

-- Почему они застали нас врасплох?

-- Кто-то телепортировался на «Фениксо» при помощи терранского устройства, -- проворчал Хироки. -- Того самого, которое, говорят, было у капитана Марта, когда его взяли.

-- Откуда ты знаешь?

-- Я видел, как внезапно появились враги, -- стрелок вздохнул. — Да и вообще — у меня есть уши и глаза, а Мио дружит с вашими землянами и довольно болтлив.

-- Есть ли информация о судьбе капитана?

-- Есть. Он сейчас на Сирме и Сой-карн тоже там. Говорят, намечается суд. По крайней мере, говорят, что будет суд над знатными военными, а над кем -- я и сам догадался. Странно только, что, Сой-карна тоже арестовали. Об этом болтала планетарная стража.

– Силой Ксанте не вытащить… Отряд Кси ту не поможет.

– Силой не вытащит никто, но есть другой план, -- заговорил Курат. Алек сказал, на планете Солито есть еще одна лаборатория Сой-карна. Если найти там что-то от ксеносов, это докажет измену генерала.

-- Нам не на чем лететь до Солито. Это далеко. На транспортниках — не успеем.

-- Ну, один способ есть. Те самые штучки Кси — устройства для дальней телепортации. Вам, Эр-саю, мне и Хироки. Мы попросим их на время, а потом вернем. Подпространственный передатчик я найду — на Рудалаке это можно сделать за деньги.

-- Как скоро?

-- Думаю, завтра.

-- А если Кси откажут?

-- А они могут отказать?

Ангелина вздохнула.

-- Я не хочу вас обманывать, -- тихо сказала она. — Мартин Рей обязан Ксанте, но доктрина Кси работает не так. Вступая в отряд, отказываемся от личных целей. По крайней мере, должны отказаться, хотя не все выдерживают. Я попрошу у Марта телепортеры. Но согласится он, только если решит, что это на ползу Земле...

***

Снежная буря полчаса накрыла небо Рудалака полчаса назад. Поселок утонул в метели. Стены стены хижины поскрипывали под напором ветра, стремительно холодало, установка обогрева не помогала, и косяки уже покрылись инеем. Ангелина задумчиво рассматривала стакан, из которого пила местный снотворный чай.

Потом она легла плашмя и прикрыла глаза, сосредоточившись на звуках. Чуть свистел ветер, но уже не ледяной, а теплый. Морской берег огибал бухту, пологие зеленоватые волны лизали песок непривычного, слишком белого для Земли цвета. Ксанте Ке-орн рассматривал воду и время от времени бросал в волны очередной плоский камешек. Ангелина приблизилась и села на песок рядом.

– Привет.

– Привет, жена. Не ожидал снова встретить тебя в Лимбе.

Страшная мысль поразила Ли вздрогнуть, но Ксанте покачал головой.

– Нет, я не мертв, всего лишь сплю в каком-то запертом помещении под зданием Сената.

– Тебя били?

-- Нет.

-- Ты в опасности?

– Ну, как тебе сказать… имперская политика – сложная штука.

– Что-то я не слышу в голосе сирмийского задора.

– Сердишься, любимая?

-- Нет. Сгораю от тревоги за тебя.

-- Не мучай себя зря. Давай смотреть правде в глаза. Потеряв «Фениксо», я проиграл и пойду на казнь. Знаю, тебя это ранит, но земляне по природе пластичны. Пройдет время, ты сумеешь вспоминать меня спокойно. Давай, проведем немного времени в Лимбе, а потом расстанемся навсегда.

«Ну вот, его потянуло в сирмийскую романтику... – уныло подумала Ли. – Мой супруг, которого я предпочла мужчинам Земли, собирается умирать».

– Послушай! Перестань верить в сказки, посмотри на меня настоящую. Я была среди агентов Кси, которые готовили феснийскую операцию. Ты мог бы ненавидеть меня, но вместо этого спас и никогда не упрекал. Теперь, если я позволю тебе погибнуть, это будет предательством, а предательство – грех.

– Да, я читал книги на эсперанто. Девятый круг. Самое страшное место ада.

– Я не хочу туда, и я тебя люблю, поэтому не отступлюсь.

– Ли, ты загоняешь меня в угол. Просто скажи – чего ты хочешь?

– Чтобы ты держался. Сделай все, что можно, чтобы выиграть суд. Или хотя бы потяни время. Ты не один. Со мною Эр-сай, Курат и Хироки, мы обшарим планеты Сой-карна и найдем доказательства измены.

– Ангелина! Нет. Это слишком опасно.

– Ничего, вся моя жизнь была риском.

-- Доктрина Кси запрещает такое.

-- К черту доктрину. Я полечу на Солито — разгадка находится там.

Ли прервала спор и поцеловала Ке-орна в висок. Ветер с моря метнул в лицо соленые брызги, начинался дождь, картина морского побережья таяла, словно размытая водой акварельная картина.

– Прощай навсегда, – сказал капитан «Фениксо» на сирмийском.

– До встречи... – упрямо ответила она.

Иллюзия Лимба внезапно исчезла. Ангелина открыла глаза и снова увидела насквозь промерзший тесный дом, металлический потолок и склонившегося над ней встревоженного Эр-сая.

-- Вы кричали во сне, -- сказал он.