Хроники отряда Кси. Братство

Глава 32. Смерть — удел слабых

Планета Сирма

Яхта стояла у причала, двигатель уже заглушили, и Конда Ал-вон, который, несмотря на шторм, провел ночь на борту, медленно и осторожно спустился по сходням. Двое легионеров приветствовали сенатора принятым жестом, утреннее солнце сверкнуло на пластинах легкой брони. Азан, с смиренно топтался поодаль, но хозяин лишь отвернулся, и слуга все с той же почтительной гримасой терпеливо двинулся следом.

«Сой-карн теперь не опасен, он умрет в тюрьме – с облегчением размышлял Конда. – Место в генерала в в Сенате свободно, нужно обдумать новую кандидатуру из моих сторонников. Триумвир, кажется, доволен, хотя очень любезным его не назовешь».

Лифт виллы бесшумно раскрылся, приготовившись принять людей и перенести их от линии прибоя к площадке верхней террасы. Притихший океан сверкал темно-голубым. В комнатах стояла тишина.

– Где Кайра? Где все остальные? – коротко и не оборачиваясь спросил Ал-вон.

– Госпожа дома закрылась в своих покоях, – почтительно отозвался Азан, – старшая дочь в академии, ваш советник еще не вернулся из рейда, референт прибудет к обеду.

– Очень хорошо. Остальным передай, чтобы меня не беспокоили.

– Явился Эс-маро, он ждет вас в тренировочном зале.

– Вот как? Я не настроен сегодня на тренировки.

– Эс-маро ждет вас не поэтому. Он говорит, дело срочное.

«Кажется, из-за этого надоедливого Эс-маро не удастся в одиночку насладиться триумфом». Ал-вон резко развернулся и прошел под аркой. Дверь тренировочного зала, отреагировав на приближение сенатора, ушла в стену. Здесь, как и во всем особняке, царила приятная полутьма. Установка виарума сегодня не работала, но крючья на стенах по-прежнему занимало настоящее оружие – в основном холодное, и не только сирмийское. Легионер ждал стоя, вероятно, уже не один час, он встретил сенатора почтительным приветствием.

– Доброго дня, сенатор.

– Привет, Эс-маро, – нехотя отозвался Конда Ал-вон, – в чем дело? Я крайне занят и не приглашал тебя сегодня.

– Простите, вчера вечером мне вручили письмо и сказали, что это для вас. Я не мог его передать, охрана виллы сказала мне, что вы провели ночь на яхте.

– Так и было. Показывай. Что там?

Конда Ал-вон взял тонкий планшет и поднес его ближе к глазам, непроизвольно скривившись. Текст, набранный ровным угловатым шрифтом, гласил:

Нам нужно срочно встретиться, сенатор. Дело крайней важности, приходите завтра в полдень к памятнику на северной стороне.

Ксанте Ке-орн Аль-саэхир

Ал-вон отложил письмо в сторону и перевел взгляд на Эс-маро, который молча ждал указаний.

– Ты узнал гонца?

– Нет, господин, лицо прикрывал капюшон.

– Очень странная записка, капитан Ке-орн склонен действовать отрыто, он мог явиться лично или написать мне через систему связи. Ты хорошо знаешь привычки капитана?

– За время, проведенное на «Фениксо», я отлично изучил капитана. Этот текст едва ли написан Ке-орном.

– Если письмо не от капитана, а от кого-то еще – в чем состоит цель?

– Не знаю, сенатор. Наверняка он хочет, чтобы в полдень вы очутились возле памятника на северной стороне.

– Прекрасно, Эс-маро. Великолепный вывод – как раз его мне подсказывает интуиция.

– Прикажете сопровождать вас на эту встречу?

– Зачем? Раз автор письма вовсе не Ксанте, я остаюсь дома. Если автор именно он... ничего, мы назначим другую встречу. Это не твоя забота, Эс-маро, на сегодня ты свободен, иди.

Когда легионер ушел, Конда Ал-вон приблизился оружию, снял со стены саблю, взвесил ее в руке, оценил балансировку и заточку, сделал несколько выпадов и вернул оружие на стену. «До полудня еще два часа, – подумал он, прислушиваясь к тишине зала, в котором уже умолкли шаги Эс-маро. – Если на северной стороне приготовлена ловушка, капитан «Фениксо» наверняка получил такое же приглашение. Пожалуй, следовало бы связаться с Ксанте, расспросить его, а заодно предупредить... Но стоит ли вмешиваться? Смерть единственного наследника Ке-орнов создаст новые интересные возможности. Капитан слишком открыт, поэтому, возможно, слаб. Слабые опасны, поэтому должны умереть или доказать, что сильны, в конце концов мы – сирмийцы.

Конда осмотрел рапиру, а потом пару фехтовальных ножей, прибрал оружие, жестко выпрямился и вышел из зала, стальная дверь лязгнула за спиной.

* * *

Столицу Сирмы, тоже Сирму, когда-то строили кольцами – здание сената в верхней точке города, прилегающие к нему дворцы, перемежающиеся полосами зелени, каналы, отделивший внешнюю часть города от предместий. Мосты и вспомогательные конструкции чередовались с домами, башнями и террасами на склонах холмов. Отправляясь на встречу, Ксанте не использовал флайер и ограничился городской сетью локальных телепортов, но последнюю часть пути пришлось проделать пешком.

Толпа понемногу редела. Мемориальную часть города в эти часы посещали редко. «Интересно, зачем Конда такая секретность? Он намекал на судьбу команды «Фениксо, но решение Комиссии вполне определенно и не кажется суровым». Ксанте остановился на краю площади, на некотором расстоянии от огромной статуи из белого камня, потом подошел к изваянию вплотную. Вблизи он он мог разглядеть лишь сапог истукана, и край высеченного из камня плаща, издали – фигуру целиком, с мечом в правой руке и сферой Сирмы в левой. Несмотря на общую чрезмерность изваяния, каменное лицо выглядело благородным. Застывшие каменные глаза, казалось, рассматривали стаю морских птиц, налетевших с залива.

Ксанте Ке-орн вернулся к подножию монумента и сел на каменную скамью. Таймер браслета показывал без семи минут полдень.

* * *

Более полусуток назад

– Выходи, – сказал охранник, и силовое поле исчезло.

Мио молча встал и прошел серыми коридорами, и шел так до тех пор, пока под стрельчатой аркой не замерцал солнечный свет. Уже близ выхода машинально взял те немногие вещи, которыми он обладал, и которые Империя пожелала ему вернуть – ремень с пустой кобурой от бластера, планшет с автоматически записанным в память текстом оправдательного приговора, фонарик и потертый браслет земного образца.

Стоял теплый вечер. Мио брел сначала наугад, а потом знакомыми переходами, пока не добрался до окраины Сирмы, где дома были пониже и ощущалась близость равнины. Ветер здесь нес запах травы, а не металла, и шпили башен больше не закрывали горизонт. Дом, наполовину окруженный даже не каналом, а забетонированной канавкой, он заметил издали. Незнакомая женщина остановилась в дверном проеме, разглядывай бурый от заката горизонт.

– Доброго вечера, – вежливо сказал Мио, которого уже охватили нехорошие предчувствия.

Женщина обернулась. У нее оказалось резко очерченное лицо с выцветшими остатками татуировки на лбу. Незнакомка носила комбинезон и грубые сапоги на шнуровке. «Возможно, старшая дочь из шахтерского клана, высматривает в небе челнок».

– Здравствуй-здравствуй, парень, – сухо ответила она.

– Возможно, я заблудился, госпожа, – вежливо продолжил Мио, – никак не могу найти один дом...

– Скорее всего, дом ты нашел тот самый, просто клан Ли-мана в нем больше не живет.

– Почему?

– Не хочу об этом распространяться, какое-то преступление родственника, должно быть. В общем, им запретили оставаться на Сирме и выгнали в колонии. Думаю, тебе лучше уйти и поискать себе других друзей.

«Великий Космос! Я был так наивен... – думал совершенно подавленный Мио, не глядя под ноги и шагая наугад. – Все мои родственники – мама, отец, бабушка братья и сестры... Сой-карн не пощадил никого и всех отдали ксеносам». С трудом приобретенное душевное равновесие уходило, будто зажатый в горсти песок. Закат превратился в полосу вдоль горизонта, окрашенную в цвет крови. «Космос, помоги! Я не могу сдержаться... Я сейчас сойду с ума». Щеки сделались влажными, зрение помутилось, Мио все еще брел наугад, запинаясь и шарахаясь от встречных. Полностью очнулся он лишь через полчаса, когда обнаружил, что сидит за незнакомой распивочной, облокотившись о стол и прижав к мокрому лицу ладони. Вокруг гудели чужие голоса, во рту до сих пор оставался вкус напитка, полупустой стакан стоял на столе. «Мне нечем будет платить», – понял он, и загоревшиеся от смущения щеки мгновенно высохли.

Огни Сирмы сверкали в вечернем небе по другую сторону огромного окна. Обычные прохожие и взявшиеся за руки пары брели по темнеющим улицам.

– Доброго веера, приятель, – раздался на этот рез легко узнаваемый голос, и Мио вздрогнул.

Алек Эр-сай подошел и присел через стол напротив.

– Рад, что тебя выпустили так быстро. Мы доказали свою правоту.

– Да, – машинально отозвался Мио, понимая, что в замешательстве растерял слова.

– Я заплачу за всю нашу выпивку на двоих, – словно бы по наитию предложил Эр-сай, обернулся и и жестом подозвал слугу. Сублейтенант еще что-то говорил, вероятно, рассказывал о событиях на Солито. Время шло, и Мио потерял нить беседы.

– Ты уже видел родных? – продолжил сублейтенант Эр-сай, снова облокотившись о стол. – Мне кажется, они должны оценить твои качества.

– Да, –солгал Мио, старательно глядя в сторону. – Мы воссоединились так, будто никогда и не расставались.

Алек в ответ доброжелательно, но рассеянно улыбнулся.

– Знаешь… Тебе стоит поговорить с Ке-орном. Я прямо сейчас иду на к нему на виллу. Если хочешь, мы могли бы явиться вместе, а то тебя не пропустит охрана...

– Только не сейчас, пожалуйста. Давайте, завтра. Мне нужно побыть в одиночестве.

– В таком случае, пока. Встретимся в другой раз.

Эр-сай, кажется, слегка обиделся, и Мио проводил его грустным взглядом. «Я не мог сказать сублейтенанту правду. Его мертвый брат был причастен у делам Сой-карна. Лучше мой обман, чем то, что Эр-сай посчитает упреками».

… Вскоре Мио выбрался из бара и отправился в сторону залива пешком, не имея определенной цели. Огромные башни и статуи города почти скрыла ночь. Он брел, представляя себе родные лица – тех, кого пытался забыть, но так и не смог. Скорбное отчаяние сменилось гневом, этот бессильный гнев жег как огонь.

«Великий Космос! Я хочу убить Сой-карна, но не могу – до него не добраться. И подавить чувства не могу -- я же сирмиец». Он бродил по улицам около часа, в конце концов достиг побережья, в темноте почти на ощупь спустился к воде и лег прямо на песок, рассматривая небо.

Гнев понемногу растаял, сменился сначала апатией, а потом тихой грустью. «Месяцы на базе и в космосе, сколько жертв, сколько страданий, сколько крови... А потом дни на Сирме, когда я ждал суда...» Млечный путь раскинулся в небе и горел очень ярко, ярче, чем ночные огни столицы. Пытаясь подавить остатки боли, Мио опустил воспаленные веки. «И все-таки, не смотря ни на что, полет на «Фениксо» – лучшее время своей жизни... Которое теперь закончилось навсегда».

… Очнулся Мио близ полудня следующего дня, к тому же от резкого толчка. Незнакомая старуха ткнула его тростью и прошамкала невнятные упреки.

– Простите, госпожа, – пробормотал Мио, поспешно вставая и пытаясь счистить влажной одежды песок.

Голова слегка ныла, во рту пересохло, старуха еще раз взмахнула тростью, ткнула в сторону крутого обрыва, словно указывая на кого-то, а потом неловко побрела прочь, придерживая подол длинного платья. На лестнице, устроенной на крутом склоне, стоял Эс-маро, и душа Мио дрогнула от предчувствия.

– Здравствуй, – сказал агент Конды Ал-вона. – Плохо выглядишь, дружище.

– Как ты отыскал меня?

– Не важно, как, но легко. Ты же у нас беспечный дурачок.

– Пришел, чтобы поругаться? Я не стану.

– Ну да, конечно, не станешь. Ты же у нас адепт всякой терранской чепухи. Впрочем, ты прав. Мы тут по другой причине. Ходят слухи – твой капитан вчера получил приглашение от одного влиятельного сенатора. К несчастью, сенатор то письмо не писал, кто писал – даже и не знаю, но едва ли у этого парня добрые намерения.

– Что?!

– Именно то, что ты слышал. Я сейчас на службе, мне несподручно караулить возле особняка Ке-орнов, так что отряхни грязь со штанов, поищи капитана и предупреди. Думаю, он уже на северной стороне, близ большого памятника, про который все знают. Давай, торопись, недобитый приспешник терран.

– Большое спасибо.

– Пожалуйста.

Мио миновал лестницу бросился бежать со всех ног.

* * *

Таймер на браслете показывал полдень и еще четверть часа, к полудню площадь наполнялась прохожими и становилась слишком оживленной для тайной встречи. «Ал-вон не явился, – подумал Ксанте, наблюдая как в вышине, возле гордой головы памятника, медленно парят птицы. – Что, если сенатор ни при чем, а приглашение – ловушка? Кто бы ни решил поохотиться на меня, он не воспользуется бластером. Значит, нож. Чтобы ударить, убийце придется подойти вплотную».

Наблюдая за толпой, Ксанте сохранял безучастный вид. Группа молодых офицеров прошла мимо, перебрасываясь шутками. Высокий и плотный мужчина, судя по одежде, техник, искоса глянул на Ке-орна и отошел подальше. Чуть позже он остановился, беседуя с женщиной, чьи волосы спускались на виски двумя длинными блестящими прядями. Флайер заложил в небе вираж и приземлился на площадку поодаль, из машины выбрались трое сирмийцев, внешнее сходство которых указывало на кровные узы. Все трое держались исключительно беззаботно.

«Возможно, у меня началась та самая паранойя, в которой нас упрекают земляне, – не без иронии размышлял Ке-орн. – Сенатора могли задержать. Он не хочет пользоваться связью и, возможно, пришлет мне гонца... Или, придется признать – это «приглашение» – чья-то манипуляция».

Еще один флайер приземлился рядом с первым, его единственный пассажир, он же пилот, показался Ке-орну смутно знакомым. Этот парень шел через площадь неторопливо, он был одет в длинную накидку и слишком высок. Ни пояса с кобурой, ни карманов и складок на одежде, вместо сапог – открытые сандалии, значит, сунуть нож в голенище нож тоже невозможно. Пустые, гладкие ладони незнакомец держал на виду.

– Доброго дня, капитан.

– Здравствуйте. Мне показалось, или вы ищете меня?

– И да, и нет. Меня зовут Те-кхай. Не собираюсь отнимать ваше время. Хотел только посмотреть на капитана, который наделал столько шума.

«Имя наверняка ложное, – подумал Ке-орн, разглядывая незнакомца. – Парень явно безоружен, если это не агент Ал-вона и не друг Сой-карна, который хочет отомстить, тогда... Космос, сохрани! Надеюсь, это не еще один шпион Терры».

– Извините, я не могу обсуждать с вами дела разжалованного генерала. Это запрещено.

– О, да, понимаю. Я уважаю вас, капитан, в русле обстоятельств... или может, вопреки им...

Ксанте на миг показалось, будто собеседник собирается пожать ему руку на манер терран, но вместо этого Те-кхай довольно развязно хлопнул капитана по плечу, а потом убрал подальше унизанные кольцами пальцы.

– Прощайте, капитан.

«Он не напал, – размышлял Ке-орн, глядя собеседнику вслед, пока тот не затерялся в толпе – Но вот добрые намерения имел едва ли. Он ничего толком не сказал и ничего не узнал. Тогда зачем?».

Одна из птиц в вышине пронзительно вскрикнула, этот неожиданный звук показался Ксанте слишком громким. Плечо, к которому прикоснулся Те-кхай, словно бы оледенело. Ксанте сел на парапет, пережидая короткую непонятную слабость. Солнечный день померк. Размытые силуэты прохожих брели мимо. Звуки теперь доносились издали, словно приглушенные толстым слоем воды. Сердце билось медленно и слабо, а потом пропустило удар.

«Что со мной?». Ке-орн дотронулся до онемевшего, плеча, ощутил только ткань куртки – мышцы уже потеряли чувствительность. Холод продолжал ползти по костям, Пальцы левой руки словно бы исчезли.

«Меня отравили... Но как?..»

Он откинулся назад, прислонившись спиной к каменной ступне статуи. Небо над Сирмой заволокло тьмой, тьма стала глубокой чернотой с точками редких холодных звезд, которые, будто в Космосе, горели, не мигая. Сквозь эту черноту медленно, но верно, проступили контуры Лимба и стали более реальными, чем полдень Сирмы.

– Ангелина, – прошептал он, теряя сознание.

* * *

Мио, почти задыхаясь, выбежал на площадь и на миг остановился в растерянности – толпа загораживала обзор. Приглушенные звуки голосов сливались в негромкий ропот. Прохожие шли мимо, поодиночке и парами, иногда небольшими компаниями. Статуя возвышалась над толпой – Мио видел край плаща и гигантские колени истукана. Он врезался в толпу и, рискуя вызвать ярость обиженных, пробился к подножью.

– Капитан! Очнись, капитан! Кто это сделал?

Ке-орн с потемневшим лицом полусидел-полулежал на парапете, словно очень устал и находился на грани сна. Мио огляделся, пытаясь найти в толпе явного врага, но заметил лишь нескольких встревоженных и удивленных сирмийцев, а потом опустился на колени рядом с капитаном.

Руки Ксанте казались необыкновенно холодными, но сердце все еще билось. «Я не врач и не знаю, как ему помочь и не навредить».

Мио расстегнул на Ке-орне куртку. Он ожидал зрелища кровавой раны, но не обнаружил ничего, кроме крошечного пятнышка на плече.

– Ксанте! Ты меня слышишь? Дай слышишь, дай знать.

Веки Ке-орна дрогнули, глаза приоткрылись, пленка третьего века отошла в сторону, открывая радужки и расширившиеся вертикальные зрачки.

– Я тебя слышу, – тихо сказал он.

– Слава Космосу! Ты жив. Скажи, кто это сделал? Чем я могу помочь?

– Пока ничем. Возьми мой браслет. Вызови флайер. Попроси мою мать, госпожа Натари, отыскать сублейтенанта Эр-сая. Говорю это на тот случай, если снова потеряю сознание...

* * *

Час спустя, особняк Аль-саэхир

Ярко, слишком даже ярко для чувствительных глаз сирмийцев, горели лампы. Раздетый по пояс Ке-орн терпеливо ждал, когда домашний врач закончит свою работу. Госпожа дома, сурово выпрямившись, расположилась в кресле напротив. Сублейтенант Эр-сай и Мио замерли рядом.

– Итак, что вы скажете, врач? – поинтересовалась Натари Ке-орн после долгой паузы.

– Господина Ке-орна укололи отравленным шипом, прикрепленным к кольцу на пальце. Состав яда определить не удалось, но я уже видел нечто подобное...

– Это опасно?

– Кажется, уже нет. Этот яд не разрушает тело, он лишь вызывает короткий паралич. Одного укола хватает для остановки сердца, потом яд распадается в крови и определить его невозможно.

– Тогда почему я жив? – просил Ксанте, не отводя взгляда от зрачков врач, который, казалось, смутился, не зная, стоит ли продолжать рассказ.

– У вас под лопаткой – неизвестный мне имплант, таких в Империи не делают. Я обследовал его сканером, и не похоже, что это «жучок», скорее, он может посылать импульсы в нервную систему. Этот предмет сработал в момент отравления и не дал вашему мозгу впасть в кому. Яд быстро распался и все ограничилось коротким обмороком.

– Ну и дела. Я не даже знал, что мне поставили имплант.

– Наверняка проделки терран, – сказала госпожа Натари и ее похожая на короткий оскал не предвещала ничего хорошего.

– Полагаю, вы побывали в руках у наших врагов? – смущенно поинтересовался врач. – Зачем они это сделали? Я не нахожу ответа.

– Кажется, я понимаю, в чем тут дело, капитан, – подал голос Мио. – На базе Кси тебя не положили в госпиталь, потому что земляне опасались проблем. Доктор Влад приходил два раза в сутки, прямо в ту камеру, где нас держали. Он же вшил вам тебе имплант и сказал, что это не даст вам умереть во сне.

– Я ничего не помню.

– Ты был без сознания.

– Следовало сказать про имплант, как только я очнулся. Люди из Кси могли поставить мне «жучок».

– Прости, капитан... я так обрадовался выздоровлению, что попросту забыл, – Мио побагровел от смущения.

– И тебя еще считали опасным мятежником? – не без иронии заметил Эр-сай. – Такая наивность просто поражает.

– Мой сын жив, – отрезала Натари. – И если для этого пригодилась преданность этого маленького солдата и штучки терран – что ж, отлично, но имплант следует убрать. Не следует дальше засорять свою плоть сомнительными технологиями Терры.

– Хорошо, госпожа, я сделаю все, как надо, – согласился врач.

– А теперь я вас оставлю... Мио, пойди и обратись к управляющему, скажи – пусть он найдет тебе место в доме.

– Очень интересно, кто приложил руку к покушению, – мрачно спросил Алек, как только остался с Ке-орном наедине. – Ты уверен, что это не разведка людей и не «Кси»?

– Думаю, нет, у них нет на то причин. Самое очевидное – уцелевшие друзья Сой-карна.

– Извини, но я сомневаюсь. Если у генерала еще остались друзья, они заняты его спасением – например, пытаются пристроить в тюрьму с режимом помягче.

– Тогда кто -- сенатор Ал-вон?

– Допускаю, что этот сенатор не прочь избавиться от тебя, но он не стал бы так торопиться.

– Тогда, возможно, подсуетились враги Конда Ал-вона, чтобы его опорочить. Старый трюк, но иногда хорошо работает.

– Как знать как знать... Только у меня другая идея. Ты трижды сражался с гирканца, а на орбите Гиркана напрямую угрожал их главной планете. Это может быть месть.

– Принято считать, будто яд – не гирканский стиль.

-- Возможно, действовал гирканский агент на Сирме.

– Черт! Я все понимаю, Алек, но сейчас не самый лучший момент для розысков. Нужно, чтобы вся бывшая команда «Фениксо» закрепила свой новый статус оправданных, к тому же придется набрать новую команду и уйти в нейтральную зону до того, как кто-нибудь наверху передумает. Гирканцы не успеют ударить заново, я буду осторожен и больше не поддамся на этот трюк.

– На всякий случай, обсуди дело с Ал-воном, будь предельно осторожен, берегись и еще... Жаль, но мне посоветовали не сопровождать тебя в нейтральную зону. Вместо этого предлагают исследовательскую. миссию.

– Триумвир, говорят, очень торопится, мне придется завтра же покинуть Сирма.

– Так скоро?

– Да, так скоро. Не знаю, когда мы встретимся снова, поэтому хочу сказать... Ты мог убить меня, но не убил, мог оставить умирать уже на «Фениксо», но не оставил. Ты спас меня, друг. Я никогда этого не забуду...

– Ты ничего мне не должен, Алек. Не после того, что ты сделал на Солито. Просто помни нашу дружбу.

– До встречи, старый друг.

– До встречи.

Эр-сай на миг обнял капитана «Фениксо» за плечи, повернулся и вышел. В дверном проеме мелькнул и исчез его флотский мундир.

«Ну вот и все, одним другом в окружении меньше, – подумал Ксанте, рассматривая блеск заката в водах залива. – Я все больше и больше остаюсь один. Путь в клан Эгелин теперь отрезан, так что лучше закончить все разом».

– Мио, я буду ждать тебя на посадочной площадке, – передал он по связи.

– Врач не одобрит, – после паузы смущенно сказал Мио. – Отравление...

– Нет-нет, я уже в норме, но именно из-за яда попрошу тебя управлять флайеров...

Через полчаса машина уже летела над городом, над каналами, садами, башнями и террасами огромного города. «Неужели все это исчезнет уже через что лет? Нет, не может быть».

– Мы на месте, – тихо сказал Мио. – Если хочешь нарушить обычаи и вмешаться в решение их клана... В любом случае, я на твоей стороне, капитан.

– У меня нет намерений ни рушить обычаи, ни вмешиваться в дела родичей Эгелин. Прошу тебя, друг, останься в кабине.

Ксанте в одиночку миновал короткую лестницу с широкими ступенями из белого камня. Знакомый фасад особняка уходил ввысь, но подниматься на лифте не пришлось, старший брат Эгелин, Лоран Эс-кан уже встречал Ксанте сразу за входной аркой и после короткого приветствия провел во внутренний дворик.

– Госпожа дома примет меня для беседы?

– Нет. Она больна и просила меня извиниться. Это не отговорка, Ксанте, ты же знаешь.

– Да.

Маленький Лумо был в саду, он сидел на корточках в траве и был чуть крупнее и чуть старше, чем его запомнил Ксанте Ке-орн. Длинная косая челка спускалась на очень светлые, как у Эгелин, глаза.

– Здравствуй, папа.

– Здравствуй, сынок.

– Бабушка говорила, что ты больше не придешь. Раньше она всегда говорила правду.

– Бабушка не обманула тебя, она просто ошиблась.

– Ты теперь останешься навсегда?

– Не навсегда, но надолго, на целых два месяца.

– Хорошо. Когда тебя не стало, бабушка говорила что-то про месть, но я не понял. Кому я должен мстить, папа?

– Никому.

Ксанте поднял Лумо на руки, на миг прижал к себе и поставил на траву, потом отошел в сторону и сел на каменную скамью, наблюдая, как ребенок играет с игрушечным бластером.

– Минут через пять тебе лучше уйти, – тихо шепнул Лоран, – ребенок слишком мал и не поймет ситуацию. Наша мама попозже объяснит ему.

– Твоя мать и в самом деле говорила ребенку о мести?

– Конечно, говорила. Все думали, что тебя убили терране, мы даже провели траурную церемонию. Насчет мести тоже договаривались, хотя триумвиры запрещает самостоятельные стычки с Альянсом.

– В таких делах лучше не спешить. Моя месть за Эгелин была справедливой, но в конце концов погубила мою флотилию.

– Твою флотилию уничтожили Сой-карн и его сообщники – терро из Кси.

– В целом так и есть, но в деталях все гораздо сложнее, – сдержанно ответил Ке-орн.

– Наверное, но я не вникаю в секретные обстоятельства дела, – отозвался Лоран Эс-кан, явно подыгрывая из вежливости.

– До отлета «Фениксо» я буду приходить к сыну.

– Понимаю твое желание, бывший брат, но моя мать против. Она не хочет приказывать привратнику, чтобы тебя не пускали силой, но надеется, что ты сам все поймешь. Твой сын принадлежит клану Эс-кан, пока не вырастет и не найдет себе жену. Ты теперь только Ке-орн, к нам отношения не имеешь, Лумо не станет твоим наследником, ты не сможешь влиять на его обучение. Никогда. Таков закон. Лучше не усиливать привязанность мальчика.

– Эс-кан!

– Что?

– Ничего. Прости, это просто вспышка, я знаю, что ты прав.

– Не беспокойся, за мальчишкой хорошо присмотрят. Он способный и здоровый, наверняка пройдет инициации и когда-нибудь поступит в Академию... Так будет лучше, бывший брат. У тебя завелось слишком много врагов, они помешали бы Лумо сделать карьеру.

– Наверное, ты прав.

Несмотря на жаркий день раненое плечо вновь сковал холод, хотя Ке-орн понимал – это только иллюзия. «Лоран прав. Я отойду от Гая и не оставлю ему в наследство ненависть, месть и опасность».

Он встал со скамьи и снова взял сына на руки, обнимая на прощание.

– Прощай, сынок. Найди свой путь и помни, что я тебя люблю... Пока, Эс-кан, не знаю, когда еще встретимся.

…Он спустился по белым каменным ступеням и очутился под все еще жарким солнцем раннего вечера.

– Ну и как? – поинтересовался Мио.

– Нормально.

– Что-то не похоже, что нормально, – с сомнением сказал бывший мятежник, поднимая машину в воздух.

Свист двигателя помешал продолжению разговора, но Ксанте заметил странное состояние Мио. Тот то ли терзался тревогой, то ли изо всех сил скрывал горе. «Нужно будет при случае расспросить парня». флайер заложил крутой вираж, набирая высоту.