Иерусалим

ГЛАВА 23

Все называли нового короля Бодинетом. Для своего возраста он был мал ростом и слаб. Его привезли из дома бабушки в Наблусе и короновали в Храме Гроба Господня — в одеждах, которые были ему велики, и короне, которая была чересчур тяжела для его головки.

Он сидел на троне торжественно и прямо, люди, окружавшие его, подсказывали, что надо говорить, и он послушно повторял. Он был способный мальчик. Он внимательно выслушивал дядю своей матери Жослена, который давал ему все необходимые пояснения, и скоро выучил все небольшие речи, которые требовались от него, и произносил их безупречно.

Саладин прислал к новому королю посольство, которое должно было присутствовать на коронации и передать поздравления султана. Маленький король принял послов в тронном зале цитадели; справа и слева от него стояли телохранители-тамплиеры, Раннульф и Стефан.

Главным послом султана был чернокожий евнух, разряженный в богатые, шитые золотом одежды; его обритая голова была гладкой, как яйцо. На превосходном французском языке он передал поздравления султана и вручил юному королю кое-какие подарки. В свите посла, стоявшей за его спиной, Стефан заметил знакомое лицо.

Сердце у него подпрыгнуло. Он не видел Али больше двух лет, но одного взгляда на него было достаточно, чтобы пробудить все прежние чувства. Высокий сарацин тоже не сводил с него глаз; взгляды их встретились, и между ними точно проскочила искра.

Евнух положил к ногам короля поднос с подарками. Бодинет, возбуждённый, наклонился, чтобы рассмотреть их.

— Покажи мне вот эти вещи, — указал он пальцем.

Евнух что-то пробормотал и оглянулся; затем он ловко отступил в сторону. Али вышел вперёд и опустился на одно колено перед серебряным подносом.

— С разрешения вашего величества... — Он взял в руки небольшой серебряный конус, повертел его в пальцах и бросил на поднос — конус тотчас завертелся и загудел, и король издал восторженный вопль. Он подбежал к самому краю трона и уселся поджав ноги, точно птичка на жёрдочке.

— Что это такое?

Али взял другую безделушку и повернул торчавший из неё ключик.

— Это сработали греки, ваше величество.

Безделушка залязгала и запрыгала, издавая причудливые звуки. Стефан понял, что она изображает какое-то животное. Бодинет засмеялся и захлопал в ладоши.

— Могу ли я обратиться к стражам вашего величества? — учтиво спросил Али, беря с подноса очередную игрушку.

Бодинет остро глянул на сарацина:

— Зачем тебе это нужно?

Стефан едва не рассмеялся, увидев выражение лица Али; вся хитрость курдского принца ушла впустую, и он на миг замялся, подыскивая подходящий ответ:

— Сир, я знал их обоих в Дамаске.

— Так поговори с ними, — разрешил маленький король. — Но сначала покажи мне вот это. — Он указал на игрушку в руке Али.

Это была покрытая эмалью лягушка, которая умела прыгать. Али поднял голову. Он мельком глянул на Стефана, потом повернулся к Раннульфу и заговорил по-арабски:

— Мой дядя велел передать тебе, что его действия на равнине Эздраэлон были лишь приманкой.

Раннульф переступил с ноги на ногу, опираясь обеими руками на рукоять меча.

— Он отступил. Он волен называть это как угодно.

Али продолжал, предоставив коронованному ребёнку в одиночку забавляться игрушками:

— Он также велел передать тебе его искреннее соболезнование касательно смерти вашего короля. Он глубоко почитал Бодуэна Прокажённого.

— Это я принимаю, — сказал Раннульф.

— Будучи в Иерусалиме, я хотел бы посетить святые места ислама.

— Ты можешь идти, куда пожелаешь, — сказал Раннульф. — Мне нечего от тебя прятать.

— Мне бы очень хотелось побывать в Харам аль-Шариф, — сказал Али.

— Тебе нужен проводник? — осведомился Раннульф. — Мыш проводит тебя. — Он повернул голову и глянул на Стефана: — Ступай с ним. Позаботься, чтобы он увидел всё, что захочет.

Стефан вновь встретился взглядом с Али.

— Хорошо, мой лорд.

Внутри было прохладно. Али пошёл вперёд, через изогнутую крытую галерею, миновал один из арочных проёмов и остановился перед Камнем.

На миг он забыл обо всём при виде массивного обломка скалы, с которого Мохаммед начал своё восхождение на Небеса; в самом Али что-то вздымалось, рвалось вослед Пророку. Он склонил голову и прошептал благодарственную молитву.

Не сразу, но всё же он вспомнил о Стефане, стоявшем за его спиной, и выпрямился.

— К чему это? — спросил он, положив руку на чугунную оградку вокруг Камня.

— Паломники отбивали кусочки Камня, чтобы унести домой, — ответил Стефан. — Нам пришлось поставить оградку.

— Варвары, — сказал Али.

— Весьма многие из этих людей были сарацинами.

Али рассмеялся.

— Варвары, — повторил он. Он смотрел на Камень и то, что его окружало; холодная тишина часовни впечатлила его. Воздух казался голубоватым из-за голубых стен купола. На Камне был небольшой алтарь с чашей и книгой.

— Вы служите здесь свои обряды, — сказал он.

— Дважды в день, — отозвался Стефан.

Али покачал головой:

— Для тебя это место не может быть так свято, как для меня. — Вид алтаря на Камне вызывал у него гнев.

— Это центр мира. Прямо над нами Небеса, прямо под нами ад. Разве не за это мы воюем? — Стефан сделал шаг и встал рядом с Али, словно бросая вызов. — Мне нравится это место. Я прихожу сюда всякий раз, когда сумею вырваться. Это место ближе всего к Богу. Не говори мне, что для меня оно не может быть свято.

Али в упор взглянул на него, чувствуя, как в нём нарастает ярость, затем взял себя в руки.

— В таком случае, споря здесь, мы оскверняем его.

Жёсткий взгляд Стефана помягчел.

— Да, — сказал он. — Спасибо тебе.

Он перекрестился. Али пристально смотрел на него, против воли начиная кое-что понимать. Он повернулся и снова взглянул на Камень, на его поверхность, вздымавшуюся волнами, словно застывшее море.

— Что случится, если мы встретимся в бою, Стефан? — спросил он. — Ты убьёшь меня? Или я — тебя?

— Если так захочет Бог, — ответил Стефан.

— Вы говорите так всякий раз, когда не можете найти лучшего ответа.

Стефан промолчал, глядя себе под ноги. Али боролся с собой. Кто-то вошёл в часовню, через другую арку прошёл к оградке, преклонил колена перед Камнем и вышел. Деловитый шорох его шагов замер вдалеке, и тишина стала как будто ещё отчётливей. Али казалось, что прохладный воздух обжигает его кожу. Прямо над ним Бог. Всё его существо тянулось ввысь.

Впервые в жизни он не поддался этому чувству. Впервые в жизни он взбунтовался, стараясь остаться собой.

— Там, где я жил до того, как приехал сюда, — вновь заговорил Стефан, — старики говорили, что у Бога на Небесах есть огромный чертог и там Он собирает тех, кто бился за него, вернейших и лучших воинов, и они пируют в этом чертоге, пока не придёт битва конца света. Может быть, за тем столом есть и христиане и сарацины.

— Ты веришь в сказки, — резко бросил Али.

— Должен же я во что-то верить.

— Это поголовный недостаток вашего Ордена? Во что верит аль-Вали?

— В бедность, целомудрие и подчинение приказам, — ответил Стефан.

— Скоро ваш Орден будет избирать нового магистра? Выберут они аль-Вали?

Стефан покачал головой:

— Никто не станет голосовать за Раннульфа. У него больше врагов, чем у нищего вшей. Если хочешь говорить о политике, давай уйдём отсюда.

Он преклонил колено, перекрестился и повёл Али прочь из мечети.

Али последовал за ним. Выйдя на просторный мощёный двор, он взглянул на величественное здание в углу двора — то была мечеть Аль-Акса, ныне опоганенная христианскими идолопоклонниками. Народ глупцов, подумал Али, и сердце у него заныло. Он посмотрел на рыжеволосого рыцаря, шагавшего рядом с ним, — лёгкая походка, высоко поднятая голова. Юный прекрасный зверь. Враг. Бок о бок они пошли по залитым солнцем плитам двора, направляясь к Аль-Аксе.

— Не похоже на Дамаск, верно? — сказал Стефан. — Это наша трапезная. Вон то длинное крыло — спальни, а за углом, с той стороны, — оружейная.

Али огляделся. Нескончаемый поток людей входил и выходил из длинного низкого здания, которое Стефан назвал спальнями; судя по белым курткам, это были рыцари. Множество других людей, которые не были рыцарями, пробегали мимо или занимались своими делами во дворе. Слева, где череда изящных белых колонн образовывала аркаду, трудились кучки мастеровых; у кузни ждала очередь крепких косматых рыцарских коней, и даже отсюда Али слышал перезвон молотков и чуял запах раскалённого железа. Двое людей, катившие ручную тележку, груженную с верхом длинными караваями хлеба и круглыми сырами, протиснулись в толпу, клубившуюся около входа в Аль-Аксу, и вкатили тележку внутрь. На другом углу конюх вприпрыжку вёл через двор нескольких коней.

Али поднял глаза от деловитой суматохи, царившей на Храмовой Горе, и оглядел стены Иерусалима с приземистыми квадратными башнями, протянувшиеся на север и на запад. Припавший к скалам, точно изготовившаяся к прыжку львица, с трёх сторон окружённый отвесными ущельями, этот город был неприступен — достаточно иметь большой гарнизон и довольно припасов.

— Сейчас ты живёшь не здесь, — сказал он вслух.

— Не здесь, — подтвердил Стефан. — Я живу в цитадели, при короле. Но предпочёл бы вернуться сюда — охранять короля так скучно.

Он повёл Али вдоль стены великой древней мечети, во двор, где в землю были вкопаны столбы; перед каждым столбом стоял воин в доспехах и с мечом.

— Здесь мы каждый день упражняемся с оружием. Это послушники, потому они такие неловкие.

Али взглянул на шеренгу юношей, которые, ухая и обливаясь потом, орудовали своими мечами.

— По мне, так они действуют вполне ловко.

— А, — сказал Стефан, — мы ещё научим их драться, как положено тамплиерам.

Али обернулся и взглянул на резиденцию Ордена. Отсюда хорошо была видна почти вся Храмовая Гора, а также большая часть города, в котором эта гора занимала столь значительное место. Против своей воли он был впечатлён. Он понимал, почему тамплиеры позволили ему увидеть всё это. В череде мастерских вдоль аркады, в тренировочных дворах, вокруг трапезной трудились, махали мечами, беседовали люди — десятки, сотни людей. Итак, Храм возродился.

— Где вы остановились? — спросил Стефан. Они шли по краю мощёного двора.

— В городе, во дворце. Напротив того дворца, где мы встретились сегодня.

По левую руку от них высилась вершина стены, плотно примыкавшие друг к другу, массивные, аккуратно отёсанные каменные глыбы. За нею склон горы ниспадал в пустынную долину.

— Ла-Плезанс, — сказал Стефан, улыбаясь в рыжую спутанную бороду. — Неплохое местечко, верно?

— Да, приятный сюрприз. Там есть даже бани, а сады просто великолепны.

— Я там бывал, — сказал Стефан. — Там останавливается бабушка короля, когда приезжает в Иерусалим. Мы могли бы назначить встречу в саду. — Их ладони на ходу задели друг о друга.

Во рту у Али пересохло. Вокруг были люди, много людей; тягостная необходимость таиться сковывала его.

— Уверен, для тебя это очень опасно, — сказал он.

— Я рискну, — отозвался Стефан. — Сегодня вечером. В саду.

— Я приду, — сказал Али. — Когда стемнеет.

Их руки вновь, как бы случайно, соприкоснулись. Мизинцы на миг сцепились и тут же разошлись. Впереди толпа была ещё многолюдней. Али провёл языком по губам. Дяде это не понравится. Однако всё его тело наполняла дрожь предвкушения, и он не мог сдержать улыбки.

Раннульф был в Нижнем Городе, на суке, — поедал финики и разговаривал с погонщиками верблюдов. Стефан подошёл ближе и ждал, когда тот захочет его заметить.

— Ну? — наконец сказал Раннульф.

— Они уехали. Я позаботился, чтобы он увидел всё, что ты хотел ему показать, — ворота, башни. Если он до сих пор не знал, как хорошо укреплён город, теперь он это знает.

— Отлично, — сказал Раннульф.

— Он сказал кое-что странное. Будто бы у нас скоро будут новые выборы. Это правда?

Раннульф резко повернул голову, его чёрные глаза расширились.

— Вот как!

— Да, именно так. Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Я подцепил один слух с Кипра, вот и всё. Арнольд де Торога умер в Париже, призывая к крестовому походу; нам нужен новый магистр. — Раннульф сплюнул финиковую косточку. — У этого ублюдка хорошие шпионы. Он знает больше, чем я.

— Его знание весьма приблизительно, — заметил Стефан. — Он спрашивал, не изберут ли тебя.

Раннульф коротко хохотнул и краем глаза глянул на Стефана:

— И что же ты ему сказал?

— Что у тебя нет никаких шансов.

Раннульф отвернулся и зашагал прочь. Стефан пошёл за ним — через сук, к фонтану.

— Мне нужно было солгать?

— Нет, — сказал Раннульф. — Всё в порядке, Мыш. Ты всё сделал, как надо.

Слова Стефана больно задели Раннульфа. Хотя он знал, что никогда не победит на выборах, он страстно хотел стать магистром. Он считал, что если больше не может служить Богу, то, по крайней мере, может стать магистром Храма.

Вместе со Стефаном он вернулся в Храм, на тренировочный двор, взял меч и принялся рубить ни в чём не повинный столб. Давно уже ему не приходилось работать мечом. Он встал боком к столбу и попеременно, как всегда, наносил удары справа и слева; руки почти сразу заныли.

За его спиной длинно свистнул Стефан; Раннульф опустил меч и обернулся.

На одной из нижних ступеней лестницы стоял, наблюдая за ним, де Ридфор. Раннульф был в одной рубахе, насквозь пропитанной потом; он провёл рукой по лицу.

— Полагается упражняться в доспехах, — усмехаясь заметил де Ридфор.

— Скажи об этом на общем собрании, — буркнул Раннульф и снова занёс меч.

Де Ридфор терпеливо ждал. Когда Раннульф остановился, чувствуя, как в руках пульсирует боль, маршал сказал:

— Удивляюсь, Раннульф, как ты сумел выйти живым из стольких сражений. Ты в отвратительной форме.

— Ты затем и явился, чтобы мне это сказать?

— По правде говоря, нет. — Маршал спустился ступенькой ниже. — Ты знаешь замок Монжисор?

— Я там бывал.

— В Монжисоре состоится совет. Я отправляюсь туда, и ты будешь меня сопровождать. Выезжаем завтра утром.

— Совет, — язвительно повторил Раннульф. — И кто же будет советоваться?

— Кое-кто из людей, облечённых властью. У тебя сейчас уже есть немного власти; пора тебе научиться ею пользоваться.

Раннульф опёрся локтем о столб, испытующе глядя на де Ридфора: глаза маршала были сощурены, как у кошки, — узкие, уверенные.

— Я должен охранять короля, — сказал Раннульф.

— Твои люди справятся с этим и сами. — Де Ридфор поверх его плеча глянул на Стефана, затем кивнул Раннульфу: — Это приказ. Там будут Керак, Куртенэ, Яффа, быть может, сама принцесса. От того, что будет сказано на этом совете, зависит судьба королевства.

— Ну в этом я сомневаюсь, — буркнул Раннульф. Он в упор смотрел на де Ридфора, маскируя молчанием вспыхнувшее в нём волнение. — Я поеду, — наконец сказал он.

— Прекрасно. — Скользкая, как намазанная маслом, усмешка пробежала по лицу де Ридфора. — Тебе стоило бы изменить удар: ты рубишь наотмашь, как мясник.

И он ленивой походкой пошёл прочь, к короткой каменной лестнице, которая вела к спальням.

Раннульф смотрел вслед маршалу. Сзади подошёл Стефан.

— Что-то здесь нечисто. И ты поедешь один с ним?

— Я должен подчиняться приказам, — сказал Раннульф.

Она может быть там. Он может вновь её увидеть.

— Раннульф, это ловушка.

— Ну и что же я могу поделать? — Он стянул с себя рубаху и вытер тканью лицо и грудь. — Я должен подчиняться приказам. Ты собираешься упражняться?

Стефан мгновение сверлил его сердитым взглядом, потом развернулся к столбу и обнажил меч. Раннульф сел на нижнюю ступеньку лестницы и смотрел, как его брат рубит тренировочный столб. Угрюмое настроение, охватившее его после смерти короля, вдруг отчасти рассеялось. В Монжисоре, если только де Ридфор подаст ему хоть малейший повод, он покажет, что такое настоящий мясник. Де Ридфор наверняка лучший кандидат для выборов; если Раннульф избавится от него, у него будет больше шансов. И он может снова увидеть Сибиллу. Он стиснул кулаки и утвердил на них подбородок, призывая себя к терпению.