Иерусалим

ГЛАВА 5

Собрания тамплиеров проходили в трапезной, что прежде, до того как восемь лет назад христиане взяли Иерусалим, была сарацинской мечетью. Зал был почти так же высок, как глубок, и в нём, словно в пещере, пахло сыростью и летучими мышами. Два ряда восьмигранных колонн поддерживали сводчатую крышу. По стенам висели военные трофеи — копья, стрелы, мечи, щиты, шлемы, кольчуги. Лампы, что спускались на цепях с потолка, бросали, покачиваясь, полосы света в тёмную глубь огромного зала.

Рыцари вливались в трапезную громогласной волной. Раннульфу было не по себе: он помнил угрозы де Ридфора. Он прошёл на своё место в первом ряду братьев. По обычаю, новички стояли сзади и передвигались, когда тот, кто стоял впереди, погибал. Раннульф занимал место в первом ряду вот уже шесть лет.

Вошли офицеры и направились к свободному пространству в конце зала, где стоял похожий на алтарь каменный стол. Первым шёл магистр Иерусалима Одо де Сент-Аман, за ним — Герман де Монтойя и Жильбер Эрай, сенешаль Ордена, торговец и военачальник, и — самым последним — Жерар де Ридфор.

Он повернулся, чтобы встать рядом с остальными офицерами, и мгновение они с Раннульфом в упор смотрели друг на друга. Раннульф опустил взгляд. Сердце в его груди сжалось.

Голос Одо де Сент-Амана зазвенел в кличе:

— Да пребудет со всеми нами Господь!

Плотные ряды тамплиеров отозвались единым гласом:

— А души наши — с Ним в жизни вечной, в мире без конца, аминь!

— Раннульф Фицвильям, встань передо мной.

Раннульф глубоко вздохнул и внутренне подобрался; он вышел вперёд, в пустоту меж шеренгами рыцарей и рядом офицеров. Встав перед Одо, он поклонился, а затем выпрямился и стоял молча, сложив руки за спиной.

Одо провёл пальцами по взлохмаченной золотистой бороде.

— Жерар де Ридфор, выйди вперёд.

Маршал обошёл свой край стола и встал напротив Раннульфа. Суженные глаза Одо перебегали с одного воина на другого.

— Милорд маршал! Ты выдвигаешь обвинение против сего рыцаря.

Наступила тишина. Маршал де Ридфор поворачивался из стороны в сторону, озирая собравшихся.

— Он недостоин быть в нашем братстве. Он наглая свинья, и все знают об этом! Сама принцесса пожаловалась мне на него, и, когда я призвал его, чтобы потребовать в этом отчёта, он не дал удовлетворительного объяснения ни леди, ни мне. Он сделал из меня посмешище перед королём; он позорит нас всех.

Раннульф уставился в пол, стиснув зубы. Он жаждал вырвать из ножен меч и вонзить его де Ридфору в сердце.

— Изгнать его из братства! — крикнул кто-то позади него, и слова эти подхватили ещё несколько голосов в разных концах зала — примерно с дюжину человек.

— Свинья!

— Низкородное отребье! Он же наполовину землекоп!

— Вышвырнуть его! — Де Ридфор вскинул руку, пронзив ею воздух. — Очистим от него Орден — среди нас место лишь лучшим!

Теперь звучал уже целый хор голосов, словно лаяли псы, идя по горячему следу. Магистр поглядел на Раннульфа и тихо спросил:

— Ты не станешь защищать себя?

— Я поклялся, — сказал Раннульф, — биться только с врагами Господа моего Иисуса Христа и останусь верен этой клятве. — Он поднял голову, бросил обжигающий взгляд на Жерара де Ридфора и вновь опустил глаза долу.

— Хорошо сказано! — пронёсся через зал гулкий рёв. — Славно сказано, Святой!

— Изгнать его! — снова крикнул кто-то. — Он обратил против нас самого короля!

И тут — неожиданно — возвысил голос Герман де Монтойя:

— Это не так! Я ходил с Раннульфом ко двору. Король возносил ему хвалы и называл его защитником Иисуса за то, как он дрался при Рамлехе.

— Рамлех! — пробежало из уст в уста. — Рамлех...

И снова раздался тот же гулкий голос:

— Верно! Раннульф дрался при Рамлехе, покуда мы все прохлаждались на севере! Бог даровал ему эту победу. Бог не против святых.

Эти слова исторгли у рыцарей прерывистые вопли, зазвенел пронзительный свист, иные затопали ногами.

— Пусть решат спор боем! — крикнул кто-то.

— Поединок! — подхватил сперва один голос, а за ним и другие. — Поединок!

С полдюжины воинов принялись топать ногами, ритм быстро распространился и зазвучал оглушающе громко.

— Тихо! — гаркнул Одо де Сент-Аман. Шум мгновенно пресёкся. В наступившей тишине магистр повернулся к Раннульфу: — Что произошло между вами двумя, чтобы довести до такого? Я не потерплю свар в Храме. Разрешите это мечами или пожатием рук, — но разрешите здесь и сейчас.

Зал притих, но не угомонился: рыцари возбуждённо двигались, готовясь увидеть кровопролитие. Раннульф поднял голову.

— Я не могу биться с тем, кто носит Крест. — Он медленно, будто не по своей воле повернулся к маршалу и протянул ему руку. — Я положу этому конец — если де Ридфор со своей стороны сделает то же самое.

Магистр хлопнул в ладоши.

— Так и должно быть!

По залу пронёсся общий вздох, воины расслабились, немного разочарованные тем, что поединок не состоялся. Де Ридфор стоял, неотрывно глядя на Раннульфа, и в конце концов принял его руку.

— Прекрасно, — заключил магистр. Он подошёл к рыцарям и положил ладонь на их стиснутые руки. — Отныне и впредь будьте друзьями и вместе встречайте общего врага. — Свободной рукой Одо осенил их крестом. — Теперь ступайте и будьте верны своим клятвам во имя Христа.

Раннульф высвободил свою руку из пальцев де Ридфора и перекрестился. Он направился на своё место в строю, а де Ридфор отступил, присоединясь к другим офицерам. Мгновение Одо наблюдал за ними, медленно покачивая головой, а потом продолжил собрание.

Казарменный зал, где спал Раннульф, назывался склепом, потому что располагался у северной стены здания, и в нём всегда было холодно. Когда после собрания Раннульф вошёл в битком набитый зал, все головы тотчас повернулись к нему.

Кое-кто тут же отвернулся. Но большинство окликало его, а Ричард де Мен, потрясая кулаком в воздухе, крикнул через весь зал:

— Так хочет Бог, Святой!

Раннульф прошёл к своей койке под окном у стены.

Зал был полон народу — все возились у коек, готовясь ко сну. Кто-то стягивал одежду, кто-то уже лёг, другие, раздевшись до штанов, собрались у стола с умывальником, чтобы вымыть лицо и руки. Под высокими каменными сводами стоял ровный сильный гул голосов. Раннульф сел на койку и начал стягивать сапоги.

Вошёл Герман де Монтойя. Прецептора любили, хоть он и был начальством. Проходя через зал, он перебросился словом едва ли не с каждым; дойдя до середины, он остановился и заговорил с незнакомым Раннульфу рыжеволосым юношей, а затем они вдвоём направились в конец зала, к Раннульфу. Поздоровались, и Раннульф сказал:

— Спасибо за поддержку. Меня не вышвырнули из Ордена только благодаря тебе и Ричарду Медведю.

Герман покачал головой.

— Всё было не настолько серьёзно. Одо не допустил бы несправедливости. Ты наш, и куда больше, чем де Ридфор. Это известно всем. — Он подал знак юноше, что стоял за его спиной. — Я хочу познакомить тебя с этим рыцарем — его имя Стефан л'Эль, он прибыл в Иерусалим, когда ты был в Египте.

Раннульф встал. У Германа вечно любимчики.

— Приятно познакомиться, сэр Стефан.

Рыжеволосый рыцарь смотрел отстранённо. У него был вылощенный вид высокорожденного.

— Як твоим услугам, сэр, — проговорил он таким тоном, словно имел в виду прямо противоположное.

Герман кивнул ему:

— Ты можешь идти, Стефан. Благодарю.

— Милорд... — И рыжеволосый отошёл. Раннульф опустился на койку.

— Ещё один твой мышонок.

— Что, не понравился? — добродушно поинтересовался Герман. — Его дядя — сенешаль Франции, а мать — сестра герцога Бургундского. Тебе нужны друзья со связями.

— Не очень-то он дружелюбен.

Герман пожал плечами:

— Он тепло к тебе относится, если уж решил с тобой познакомиться. Что до де Ридфора — остерегайся. Он из тех, кому нет веры, и простое рукопожатие его не удержит. — Прецептор хлопнул Раннульфа по плечу. — Но на твоей стороне больше, чем ты думаешь.

Он повернулся и зашагал прочь; как у офицера, у него была своя келья.

Появился сержант и начал гасить лампы, висевшие по стенам зала, — все, кроме одной, которой предстояло гореть до рассвета, потому что Устав запрещал тамплиерам спать в темноте. Шёпот угасал. В похожем на пещеру зале прозвучал первый храп, тихий, подобный бульканью котелка. Раннульф встал, стянул рубаху и куртку и завернулся в одеяло. Сев на койку, он склонил голову, сжал ладони и попытался молиться.

Герман прав: ничто не решено между ним и де Ридфором, а только лишь ушло вглубь. В конце концов один из них убьёт другого... однако Устав не позволит ему биться с де Ридфором даже для спасения своей жизни.

Раннульф помолился, хотя и знал, что не дождётся от Бога помощи: Бог послал ему это испытание, чтобы он мог доказать свою добродетель. Раннульф знал, что он не добродетелен. Он дурной человек и рано или поздно сломается, схватит де Ридфора за жирную шею и выдавит из него мозги.

Однако покуда он произносил истёртые слова молитв, неожиданный мир снизошёл на него. Если кто-то в братстве против него, то кто-то и на его стороне. Война более велика, чем кто-либо из смертных, и когда-нибудь возьмёт их обоих — и его и де Ридфора, — обратит их в вечный прах. Он поднял глаза и посмотрел через зал на койку, где прежде спал Марк. Она была пуста: по обычаю, никто не ляжет на неё, пока не пройдёт ещё одна битва и не погибнет ещё один тамплиер. Раннульф вознёс последнюю молитву — то ли за Марка, то ли, быть может, Марку. Перекрестился и лёг, чтобы спать, покуда колокол не призовёт к пробуждению.