Императорские изгнанники

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

— Внутрь! — крикнул декурион своим людям на их языке, и небольшой отряд отступил, поспешно закрыл и запер двери, прежде чем подтащить к ним тяжелый сундук и затем добавить другую мебель.

— Оставаться здесь! — приказал он и поспешил на поиски Клавдии. Она уже закрыла и заперла дверь в сад на засов и проследила за тем, чтобы забаррикадировать ставни нижних окон вдоль фасада дома. Он сразу понял, что противник быстро преодолеет такие препятствия.

— Моя госпожа, мы не сможем помешать им прорваться. Нам нужно вернуться в комнату, которую мы сможем защитить.

— Кухня, — предложила она. — Есть только одна дверь, ведущая в коридор, и одна наружу, а окна расположены высоко в стене.

Декурион вспомнил об устройстве комнаты и кивнул. — Это должно сработать. Соберите всех и забаррикадируйте внешнюю стену. Я буду придерживать входную дверь, и мы отступим, если она начнет поддаваться, или мы услышим, как они входят через другое место.

Она кивнула. — Удачи.

— Нам она понадобится, моя госпожа.

Клавдия отвернулась, чтобы выкрикнуть инструкции домашним рабам, и они поспешили по коридору на кухню, ужас запечатлелся в их лицах. Она проверила комнаты на первом этаже, чтобы убедиться, что они чисты от врага, а затем поспешила за ними, миновав атриум, где она увидела широкие спины германцев, стоявших недалеко от главной двери. Воздух уже был наполнен ударами топоров, рубящих бревна, и первые щепки уже летели внутрь, пока она продолжала бежать по коридору.

— Спокойно, мальчики! — спокойно крикнул декурион, крепче сжимая свой меч. Его щит и доспехи все еще были в его комнате, но у него не было времени забрать их. Он оглянулся и увидел, что он и его люди остались одни. Мимо его головы пролетело еще несколько щепок, а затем раздался сокрушительный грохот, и двери разлетелись на куски, обнаружив нескольких нападавших, державших конское корыто, которое они использовали как таран.

— Убрать их! — закричал декурион и бросился на врага, который уронил корыто и потянулся было за своим оружием. Он вонзил свой меч в лицо ближайшего налетчика, пробив зубы и разорвав верхнюю часть горла и позвоночник. Мужчина издал гортанный крик и отшатнулся, когда декурион вырвал свой клинок и ударил следующего человека по руке. Германцы врезались в нападавших у входа, используя свою массу, чтобы отбросить противников щитами и рубя их мечами и топорами, сразив нескольких разбойников буквально за несколько ударов сердца. Декурион почувствовал жгучую боль в левой руке, когда копье разорвало его бицепс и пришпилило его неглубоко к груди. Он замахнулся мечом на нападающего и пронзил запястье человека, и давление копья на его ребра ослабло.

— Держать строй! — крикнул он своим людям. — Защищать вход!

Он отступил через разрушенную дверь и вложил меч в ножны, прежде чем схватить древко копья. Стиснув зубы, он вытащил острие из груди, вытащил сквозь руку и отбросил в сторону, кровь активно запульсировала из раны. Он взял полоску ткани, которую использовал в качестве повязки, и плотно перевязал ею рану, прежде чем завязать ее зубами, затем снова обнажил меч. Он видел, что германцев к тому времени оттеснили. Только пятеро остались стоять на ногах, а тело одного из их товарищей лежало на двух его противниках, череп его раскололся под ударом меча. За пределами ограды находилось еще не менее пятидесяти нападавших, большинство из которых бежали, чтобы присоединиться к борьбе за вход на виллу. Все шансы были против германцев, и декурион знал, что они должны отступить на кухню, где у них был последний оплот сдержать врага.

— Отступать! Возвращаемся на кухню!

Он попятился в коридор, когда его люди нанесли последнюю серию ударов, сопровождавшихся глубоким ревом, чтобы на мгновение побудить врага отпрянуть. Затем они повернулись и побежали вслед за декурионом по коридору к кухонной двери. Он увидел Клавдию в проеме, отчаянно подзывая их. Позади них нападавшие прорвались через вход и погнались за ними, сопровождаемые звуками хриплого дыхания и топотом босых ног и скрежетом по плитам. Клавдия нырнула в сторону, когда декурион первым пронесся в дверях, мгновенно свернув в сторону, чтобы оставшиеся германцы, прорвавшиеся также внутрь, смогли развернуться, чтобы защищать дверной проем. Нападавшие бросились за ними, отставая шагов на десять. Один из германцев схватился за дверь и захлопнул ее, упираясь всем своим весом в крепкие бревна, когда Клавдия вставила ключ в замок и повернула его. Дверь задрожала от ударов противника, который обступил ее и колотил что есть мочи с обратной стороны.

— Приставьте этот стол к двери! — рявкнул декурион, указывая на него мечом. Вскоре германцы поставили громоздкий кухонный стол на торец и прижали его к двери. За ним последовала скамья, чтобы вклиниться в стол в качестве упора, прежде чем декурион убедился, что вход надежно перекрыт для атакующих, рубящих его с другой стороны.

Он огляделся. Кухня была метров двадцать в длину и шесть в ширину. Потолок был высоким и поднимался вверх конусом, откуда дым от печей и сковородок в центре комнаты мог выходить наружу. Три окна, высокие и закрытые железными решетками, выходили в сад и давали свет днем. Небольшие жаровни, прикрепленные к стенам, обеспечивали ночное освещение. В дальнем конце была дверь, ведущая в сад. Она была закрыта и забаррикадирована другим столом, к которому были прислонены тяжелые амфоры с зерном, чтобы удерживать его на месте. Помимо его выживших людей и Клавдии, было еще около сорока домашних рабов и слуги, некоторые из которых были ранены, и все смотрели на него ища спасения.

Он откашлялся и сплюнул в сторону. — Сейчас мы здесь в безопасности, — крикнул он достаточно громко, чтобы все могли услышать его слова сквозь грохот стука в двери.

Это было ложью. Злоумышленникам не потребуется много времени, чтобы понять, что корыто, которым они пробили вход на виллу, можно легко использовать и против кухонной двери. Декурион увидел мешки с зерном и мукой, стоящие вдоль стены под окнами, и вложил свой меч в ножны, прежде чем указать на них.

— Принесите их сюда и сложите к столу как можно плотнее. Поторопитесь!

Резкость его тона вывела рабов из ступора, и они принялись за работу, складывая мешки к столу и на скамью, заглушая звук ударов по двери. Мгновение спустя другая дверь задрожала, когда противник подошел к ней, но непосредственной опасности, что они взломают и эту, не было, и на мгновение декурион осмелился надеяться, что они все же смогут выбраться из опасной ситуации живыми.

Внезапно удары по двери, ведущей в коридор, прекратились, и вскоре то же самое произошло и с дверью в сад. Люди, сгрудившиеся на кухне, вопросительно переглянулись.

— Почему они остановились? — спросила Клавдия.

Декурион покачал головой. — Я не знаю.

— Возможно они потеряли интерес к нам. Может, им нужна вся добыча, которую они могут утащить с виллы.

Оба на мгновение напрягли уши, а затем услышали приказы со стороны сада.

— Помоги мне с тем столом вон там, — приказал декурион одному из своих людей, и они перетащили последний из неиспользуемых столов к щели, образовавшейся после того, как были убраны мешки. Пространство было под средним окном, и декурион взобрался на него, чтобы убедиться, что он все еще находится в сантиметрах тридцати ниже окна. Он повернулся и огляделся, а затем указал. — Принесите мне табурет!

Как только он поставил его у стены, он осторожно взобрался на него и поднял здоровую руку, чтобы опереться на решетку и выглянуть наружу. Свет угасал, но он видел в саду группы налетчиков, которые срывали деревянные решетки и бегали на склад за бревнами и поленьями и обратно. Он услышал голоса поблизости, у подножия стены за пределами кухни, и догадался об их намерениях.

Раздался крик, и он увидел, что один из врагов, несший связку бревен, остановился в шести метрах от них, позволив им вскочить на ноги и подняв руку, показывая на него. Мгновение спустя что-то промелькнуло из мрака и ударилось о край окна, метнув осколки штукатурки в лицо декуриону. Он инстинктивно закрыл глаза и пригнулся, когда еще одна стрела пронеслась мимо прутьев решетки, пересекла кухню и отскочила от потолка, упав на пол. Он ослабил хватку и слез со стула, затем спрыгнул со стола.

— Что ты видел? — потребовала ответа Клавдия. — Что они задумали?

Он отвел ее в угол, недоступный для других, и понизил голос. — Боюсь, они хотят поджечь виллу, моя госпожа.

Ее глаза расширились от страха. — Какой в ​​этом смысл? Почему бы просто не взять то, что они могут добыть, и оставить нас?

— Не знаю. — Декурион тоже был озадачен. Не имело смысла прилагать такие усилия, чтобы убить их таким образом, если бы они хотели только нажиться имуществом виллы и угнать лошадей, которых оставил префект Катон. Зачем рисковать, поджигать виллу, предупреждая всех на много километров вокруг о своем присутствии?

Те, кто были на кухне, уже могли слышать звуки снаружи, когда складывались дрова.

Затем голос позвал их из сада, прямо под окном.

— Вы там, внутри! Открывайте дверь и выходите. — Слова были на латыни, но с грубым акцентом. — Если вы выйдете и сдадитесь, я оставлю вас в живых. Даже тех больших волосатых ублюдков, которые убили нескольких моих людей.

Клавдия переглянулась с декурионом. — Что нам следует сделать? Можем ли мы доверять им, чтобы они сдержали свое слово?

— Они не выглядели слишком-то милосердными, когда атаковали вход. Они жаждали нашей крови. Я бы им не доверял. Зачем мы им нужны живые? Если они готовы сжечь виллу и нас с ней, единственная причина предлагать нам сдаться — это чтобы было легче и быстрее убить нас.

— Итак, каково же ваше решение? — потребовал ответа разбойник. — Я не буду спрашивать вас снова. Выходите все сейчас же, или мы сожжем всех вас до единого.

Одна из рабынь ахнула от ужаса и обхватила голову руками. У садовой двери раб-мужчина уже начал отодвигать одну из скамеек, прислоненных к баррикаде.

— А ну, ты там! Прекрати! — крикнул декурион. Он приказал двум своим людям встать у каждой забаррикадированной двери, затем повернулся к рабам, теперь прижавшимся к стене без окон. — Я приказал своим людям убить каждого, кто попытается растащить баррикаду. Всем оставаться на месте и молчать. Я разберусь с этим.

— Как? — спросил один из рабов, шагнув к нему. — Вы его слышали. Они сожгут нас заживо, если мы сразу не сдадимся. Я хочу жить. Все мы хотим! — Он повернулся к другим рабам. — Разве это не так?

Некоторые кивнули. Самые смелые из них выразили ему свою поддержку. Декурион подошел и поднял меч.

— Тишина! Еще одно слово от любого из вас, и я клянусь, что порежу вас там, где вы стоите! — Он впился взглядом в них, ожидая того, кто первым бы решился бросить ему вызов.

— Немедленно открывайте двери! — крикнул налетчик снаружи. — Последний шанс.

Декурион держал свой меч на уровне глаз рабов и медленно водил им из стороны в сторону, шипя: — Не двигаться.

Разбойники не теряли времени даром, поджигая горючие материалы, и первые клубы дыма начали окутывать помещение. Верх и стороны оконных арок запылали красным, и пламя охватило с веселым потрескиванием обложенные вокруг бревна и поленья.

— Огонь! — крикнул один из рабов. — Вилла горит!

— Помилуйте. — Молодая женщина упала на колени перед декурионом. — Не заставляйте нас оставаться здесь, хозяин! Не заставляй нас умирать. Я умоляю вас.

Он отступил и взмахнул мечом. — Тихо! Сохранять спокойствие! Дайте мне подумать.

Клавдия наблюдала за противостоянием из угла комнаты, а теперь она подошла к декуриону и мягко заговорила.

— Если мы останемся здесь, мы все умрем. Задохнувшись от дыма или погибнув в огне. Если мы сдадимся, они могут пощадить нас. Возможно, большинство из нас.

Он посмотрел на нее и покачал головой. Его глаза привлекли первые вспышки пламени в среднем окне, и рев разгорающегося пожара стал отчетливо слышен. — Уже поздно.

— Нет, это не так, — твердо сказала она. — Мы можем использовать вино из кувшинов, чтобы залить пламя за дверью. Достаточно, чтобы погасить его и дать им нам выйти.

— Нет.

— Ты должен меня охранять. Защищать меня. Я отдаю тебе приказ, декурион.

Он грустно улыбнулся. — Вы не понимаете, госпожа. Меня и моих людей послали сюда не защищать вас, а чтобы вы не попытались сбежать. Мне также сказали, что я могу получить дополнительный приказ из Рима убить вас.

Некоторое время она смотрела на него, а затем спокойно ответила: — Понятно. Тогда ты собираешься убить меня, вместо того, чтобы позволить мне попытаться спасти наши жизни?

— Я надеялся, что этот день никогда не наступит…

— Если мне суждено умереть, пусть это будет от рук этих людей. Лучше так, чем в огне.

— Вы не представляете, что они с вами сделают.

— Это мой выбор, декурион. Я предпочту шанс выжить верной смерти. И так, я полагаю, хотели бы все здесь присутствующие, — она ​​указала на рабов, наблюдающих за ними с испуганным выражением лица.

Декурион стиснул челюсти и быстро обдумал свое положение, затем кивнул. — Тогда это ваш выбор…

Клавдия сразу обратилась к своим рабам. — Поставьте эти кувшины с вином у садовой двери! Вы, мужчины, разбирайте баррикаду. Декурион, прикажи своим людям помочь.

К тому моменту пока дым клубился вокруг забаррикадированной двери, загораживающей коридор, температура в комнате уже существенно поднялась, и пот выступил на телах тех, кто отставлял мешки и столы от садовой двери. Декурион и его люди уже начали давиться дымом, идущим из-под баррикады, когда они убрали последний стол. В этот момент вспыхнуло яркое пламя и отогнало их от пылающей двери.

— Вина! — настоятельно прокричала Клавдия срывающимся голосом, уже надышавшись дымом. — Лейте на пламя…

Декурион схватил первый кувшин и выбил пробку. Знакомый аромат достиг его носа, и он пробормотал: — Хренова трата порядочного фалернского…

Он подошел так близко, как только мог, прежде чем ощутил на себе жгучий жар, как будто его обжаривали на вертеле, затем опрокинул амфору на дверь. Жидкость брызнула на горячую поверхность и на глазах превратилась в пар, но стало заметно как часть пламени погасла.

Декурион отбросил пустой сосуд. — Дайте мне еще один!

Кувшин за кувшином он потушил огонь, и в конце концов остались только обугленные бревна двери. Он потянулся к верхнему засову и тут же отдернул руку, его пальцы получили сильный ожог раскаленным металлом. — Сохрани меня Нерта…

Он вытащил свой меч и острием вывернул засов, затем наклонился, чтобы сделать то же самое с нижним. В тот же момент вокруг дверной рамы и трещин на ее поверхности полыхнули новые языки дыма и пламени. Дым, попадавший сквозь окна, начал заполнять комнату, и те, кто были внутри, закрывали рты, хотя дым все равно находил предательский путь в их глотки. Вверху между балками, поддерживающими потолок, светились мрачные красные линии, когда огонь распространился на крышу, и первые кусочки горящего мусора — рейки и камыш, используемые для облицовки под плиткой, — начали падать на тех, кто находился внутри. Мальчик-раб закричал, — его волосы затлели, и один из германцев схватил тряпку с пола и потушил пламя, прежде чем использовать свое тело, чтобы защищать мальчика в дальнейшем.

Второй засов щелкнул, и декурион отскочил от огня. — Сделано!

— Так открывай же поскорее, — приказала Клавдия. — Пока не обвалилась крыша!

Декурион взял щит у одного из своих людей и укрылся за ним, когда подошел к двери. Пламя снаружи ярко светилось в щелях, прожженных в древесине, декурион выставил щит и резко ударил им по двери. Он услышал треск, и часть обугленной поверхности подалась. Снова и снова он таранил ее щитом, пока дверь наконец не разлетелась, обнажив горящие бревна снаружи.

— Еще вина! — крикнул он. — Быстро!

Его люди бросились вперед, выливая содержимое кувшинов в огонь, постепенно погасив его, так чтобы декурион смог заглянуть дальше в сад, где враг стоял в ожидании, примерно в пятнадцати метрах от здания.

— Госпожа, — он взял Клавдию за руку. — Вытащите своих людей. Я буду при своих парнях. Идите!

Она встала у разрушенной двери и поманила рабов. — Всем наружу. Сейчас же!

Ближайший мужчина заколебался, и она толкнула его в проем. Он прикрыл голову руками, потом присел и рванул через остатки двери между языками пламени, все еще пожирающими здание с обеих сторон, вперед, к молча ожидающим в стороне разбойникам.

— Дальше! — Клавдия указала на женщину, держащую рядом с собой двух маленьких детей. — Держи их за руки и беги! — Женщина глубоко вздохнула и бросилась вперед, дети плакали от ужаса, пытаясь удержаться на ногах.

Клавдия продолжала отправлять своих домочадцев одного за другим, опасаясь того, чтобы не началась давка и паника у двери. В конце концов, кроме декуриона и германцев, осталась лишь горстка рабов. Внезапно сверху раздался мощный треск, и часть потолка рухнула, направив вниз ливень пылающих обломков, пыли и клубов дыма, наполовину похоронив одного из германцев.

— Убирайтесь! — крикнул декурион. — Все, вон! Вперед!

Клавдия схватила какой-то брошенный мешок, чтобы защитить свою голову, и остановилась у пролома в ожидании, пока последний из ее рабов протиснется мимо и выбежит из горящего здания. Она повернулась и увидела декуриона и еще одного из его людей, пытающихся очистить от мусора своего похороненного товарища, в то время как остальные держали свои щиты, чтобы защитить их от непрерывного дождя горящих обломков и падающей черепицы с рушащейся крыши. Клавдия собралась с силами и бросилась в щель, чувствуя жгучий жар бушующего вокруг кухни пламени. Подол ее столы загорелся, когда она побежала к рабам, которые стояли на безопасном расстоянии в окружении людей, напавших на виллу. Она сняла мешковину с головы и потушила небольшое пламя на своей столе, в том месте где она начала гореть.

Внезапный рев обрушившейся кладки и дерева заставил ее оглянуться. Крыша кухни провалилась, забрав с собой часть стены. Взрыв искр и пламени взметнулся в вечернее небо, и новая волна жара отбросила всех на несколько шагов.

— Во имя всех богов… — пробормотала она, осознав последнее, что она видела, покидая здание — остававшихся там декуриона и его людей. — О нет. Нет!

Ее горе прервал резкий крик, и она увидела приближающуюся группу разбойников. Они остановились на небольшом расстоянии, одна сторона их тел была освещена мрачным светом пламени, пожирающего виллу, другая же была затенена. Их лидер выступил вперед, держа в левой руке кусок веревки. Он резко дернул ее, и маленькая фигурка выскочила из-за его соратников и споткнулась в стороне. Клавдия почувствовала, как ее сердце забилось чаще, когда она узнала лицо пропавшего накануне мальчика. Его глаза были выпучены, и он задрожал, стоя рядом с лидером банды, напавшей на виллу.

Мужчина указал на испачканные грязью лица тех, кто спасся из кухни.

— Она среди них? — спросил он.

Взгляд мальчика скользнул по группе и остановился на Клавдии, и он кивнул.

— Кто именно, мальчик? Показывай, — он пропустил веревку сквозь пальцы, пока мальчик медленно шел к Клавдии. Ее глаза умоляли его, и она едва заметно покачала головой. Но он подошел, остановился перед ней и протянул свою маленькую руку, чтобы коснуться ее руки, затем от стыда опустил голову и уронил руку. Клавдия глубоко вздохнула и нежно сжала его плечо.

— Все хорошо… Мне жаль, что они тебя подговорили. — Она дотянулась до его шеи, ослабила веревку, протянула ее через голову и отбросила в сторону. — Присоединяйся к остальным. — Затем она прошла мимо него, выпрямилась и посмотрела на мужчину со смесью вызова и презрения.

— Ты — Клавдия Актэ, — заявил он.

— Я. Что из этого?

— Ты шлюха императора.

— Уже нет. Он изгнал меня в провинцию. Тебя неправильно информировали.

— Может быть. А может и нет. Но Нерон не захочет, чтобы ты умерла от наших рук.

Она не могла сдержать горькой улыбки. — Может, и нет, но те, кто нашептывают ему советы на ухо, будут праздновать известие о моей смерти. Из меня получится очень сомнительный заложник. Ты проделал бесполезную работу. Мои люди погибли вместе с твоими, и вы разрушили мой дом безо всякой причины. А я не представляю никакой ценности.

Теперь настала его очередь улыбнуться, когда он заговорил мягким хриплым голосом. — Тебе лучше молиться, чтобы ты ошибалась, Клавдия Актэ.

Он подобрал веревку, которую она сняла с мальчика, подойдя к ней, он натянул петлю ей на голову, и прежде чем она смогла запротестовать или отреагировать на это, он дернул веревку, так что петля затянулась вокруг ее шеи, позволив только вздоху потрясения сорваться с ее губ. Затем он схватил ее за плечо, развернул и закинул руки за спину, скрестив запястья и связав их вместе. Когда она была надежно связана, он слегка ослабил петлю и отступил на шаг. — Ты идешь с нами.

— Куда?

— К нашему царю.

— Царю? Какому царю? — На этом темном острове нет царя, — усмехнулась она.

Он отпустил ей сильную пощечину. — Тихо. Ты будешь молчать, пока я к тебе не обращусь. Тебе не сбежать. Если ты попытаешься сопротивляться мне, я прикажу раздеть и выпороть тебя.

Он повернулся к рабам, прежде чем она смогла ответить. Он быстро их осмотрел, прежде чем обратиться к ним.

— Вы свободны. Вы можете пойти с нами и присоединиться к нашим людям. Или вы можете пойти своим путем. Если вы решите следовать за моей группой, вы должны не отставать. Мы не будем ждать отставших. И когда мы доберемся до наших земель, вы принесете клятву верности нашему царю. Если вы нарушите клятву, вас предадут смерти. Сделайте свой выбор прямо сейчас. Мы покидаем это место.

Он выкрикнул приказ, и он был передан группам разбойников, окружавших горящую виллу. Они построились вместе с захваченными лошадьми, привязанными к седлам их скакунов. Несколько подвод и упряжки мулов были взяты из конюшен и завалены добычей, собранной на вилле до того, как ее подожгли. Когда сгустилась тьма, вождь отдал приказ, и пестрая колонна двинулась в путь.

Клавдию оставили под присмотром охранника в середине колонны. Он привязал к ее путам еще одну веревку и обвил ее свободным концом вокруг одной из лук своего седла. Когда налетчики отправились прочь, рабы на мгновение остановились, прежде чем первый из них, мужчина, двинулся за ними. Еще несколько последовали, а остальные молча наблюдали. Колонна пересекла ограду, залитая светом пламени, и вышла через главные ворота, затем повернула на восток и исчезла в ночи.