Императорские изгнанники

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Днем позже корабль пришвартовался в Тибуле. Покинув своих людей с приказом оставаться на борту «Персефоны», чтобы предотвратить любое искушение капитана выйти в море в его отсутствие, Катон сошел на берег с Локуллом, и они направились по улицам к большому сооружению с колоннами, построенному над гаванью. Оно было окружено достаточно высокой стеной, чтобы удержать праздное любопыство, но никак не выдержать какой-либо серьезный штурм. За ней в садах росли ветви тополей, кедров и сосен, спускавшиеся с террас позади дворца. Если это была случайная резиденция наместника, Катон мог только догадываться о роскоши его постоянного жилища в Каралисе.

Когда они подошли к часовым-ауксиллариям у ворот, он почувствовал непринужденную атмосферу других людей на улице. Вести о болезни наверняка достигли города, но пока не было никаких признаков беспокойства. Был прекрасный, теплый вечер, семьи сидели на ступеньках своих домов, болтали с соседями и прохожими. Катон пробрало неприятное холодное предчувствие.

Локулл поприветствовал дежурного опциона у ворот дворца, и двое мужчин вошли внутрь. Мощеная дорожка в тени кедров вела ко входу в здание, и стрижи метались между деревьями, ловя насекомых в воздухе. Локулл проводил Катона на широкую террасу, тянувшуюся через заднюю часть дворца. На одном конце был установлен большой навес, под которым несколько писцов склонились над своей работой за столами по обе стороны от стола более крупного размера. Стул позади него был пуст, но неподалеку от него на кушетке с видом на гавань лежал тучный мужчина с копной прекрасных светлых волос, которого Катон принял за пропретора Сардинии, разговаривавшего с худым, лысеющим советником с пристальным взглядом, из-за которого он выглядел слегка невменяемым. Последний холодно смотрел на Локулла, пока декурион приближался с Катоном за его силуэтом.

— Да?

— Прошу разрешить доложить вам, что корабль, шедший из Остии, вошел в гавань.

Катон не упустил того факта, что этот комментарий был адресован советнику, а не наместнику.

— А это кто?

Катон откашлялся и ответил наместнику. — Я префект Квинт Лициний Катон, назначен командующим всеми подразделениями на острове.

Советник нахмурился. — Я полагаю, у тебя есть доказательства твоего назначения.

Скурра повернулся и посмотрел на Катона опухшими водянистыми глазами. — Итак?

Катон полез в сумку и вынул кожаный чехол-трубку. Он снял колпачок, извлек свиток с подробным описанием его полномочий и заверенный императорским кольцом-печаткой. Он передал его пропретору, который развернул свиток и прочитал документ, в то время как советник наклонился через его плечо, чтобы самому разглядеть содержимое. Скурра вернул свиток. — Вроде в порядке.

— Мы все равно должны перепроверить, — сказал советник. — Подобная замена полномочий наместника является весьма необычным явлением. Могу ли я составить письмо с просьбой о подтверждении, господин? — Тон его голоса противоречил вопросительной важности его слов, и Катон не мог не задаться вопросом, кто на самом деле здесь главный.

Скурра пожал плечами. — Тогда все в порядке. Как ты, ммм, ээээ, думаешь лучше всего. Итак, префект, приятно познакомиться с тобой. Он с некоторым усилием встал и повернулся к Катону. — Мне, пожалуй, нет нужды представляться. Все в Риме меня знают, — усмехнулся он. — Жизнь и душа любой вечеринки. Как ты, наверное, знаешь, а?

— Прошу прощения, господин, но я какое-то время был вдали от столицы. Не припомню, чтобы мне довелось встречаться с вами раньше.

— А? — разочарованно нахмурился Скурра. — Но я, впрочем, уверен, что ты знаешь меня по крайней мере по репутации.

Катон покачал головой.

— Нет? — Пропретор выглядел явно расстроенным и снова рухнул на ложе. — Неважно. Я полагаю, тебя послали сюда, чтобы разобраться с теми жалкими нарушителями спокойствия, которые прячутся внутри острова. — Он сжал свои пухлые руки в кулаки и совершил несколько ударов по воображаемому столу. — Вбейте в их головы здравого смысла! И отправьте их всех на невольничий рынок.

— В целом, да. Вполне справедливо. Если бы вы могли проинформировать меня о ситуации как можно скорее, я был бы признателен.

— Конечно. Отличная идея. Дециан Каций может с этим справиться. Он мой главный советник и распорядитель в одном лице. Не правда ли?

Дециан выдавил из себя улыбку, которая не шла дальше его губ, и склонил голову. — Как вы скажете, наместник. Я смогу сделать это после того, как мы завершим дело, которое обсуждали до того, как нас прервали.

Скурра покачал головой. — Нет, я на сегодня достаточно поработал. Скучно стало. Мы снова обсудим его утром, а? Сопроводи префекта и проведи брифинг у себя или где-нибудь еще. У меня же есть дела повеселее. — Он отмахнулся от них одной рукой, поймал взгляд раба и поманил его другой рукой. — Принеси мне еще вина!

Его советник захлопнул вощеные таблички и зашагал к ближайшей арке, ведущей в здание. — Сюда. Ты не понадобишься, декурион.

Локулл застыл от резкого обращения и повернулся, чтобы двинуться по террасе, жесткость его позы красноречиво выразила его негодование.

Несмотря на то, что Катон ступил на остров менее часа назад, у него уже были серьезные сомнения относительно тех, кому было поручено управлять этим местом и поддерживать порядок. Было много сенаторов, которые становились хорошими наместниками, преданными своему делу. Скурра не был одним из них. Он принадлежал к более мелкой породе аристократов, которые использовали семейный престиж и богатство, чтобы добиться назначения на прибыльные руководящие должности. Тип людей, которые заключают сделки со сборщиками налогов, чтобы выжать из провинции как можно больше доходов до того, как их время у власти подойдет к концу. Они не заботились о тех, кем правили, только о себе.

Дециан без промедления направился через арку в большой зал, где на двух длинных столах стояли вощеные дощечки и свитки. В одном конце было свободное пространство, рядом стояло несколько стульев. Он бросил таблички на стол и придвинул для себя стул, прежде чем кивнуть Катону. — Садись, префект.

Его безапелляционная манера поведения привела Катона в ярость. Дело не в том, что он придавал большое значение разнице между их социальным положением. Он судил людей по их делам, а не по происхождению. Что раздражало, так это высокомерие советника и его нежелание скрывать это. Он сделал паузу, чтобы успокоиться, и подумал о том, чтобы отказаться сесть. Только это сделало бы его похожим на человека, стоящего перед сидящим начальником.

«Этот раунд за Децианом», — кисло уступил он, перетягивая стул и опускаясь на него.

— Каковы именно твои приказы? — спросил Дециан.

— Они достаточно прямолинейны. Император и его советники обеспокоены сообщениями, дошедшими до Рима, о неспособности сдержать некоторые племена, проживающие внутри острова. Считается, что они совершают набеги на фермерские поместья и даже на некоторые прибрежные города. Нерон хочет положить этому конец и приказал мне усмирить остров. С этой целью мне предоставлен полный контроль над гарнизоном.

— Я понимаю. И почему ты думаешь, что мы еще не взяли ситуацию в свои руки?

— А вы взяли?

Губы Дециана раздраженно дернулись. — Мы справлялись с этим и держали бы разбойников под контролем, если бы эта эпидемия не заставила наместника бросить столицу провинции и перетащить всех нас на противоположный конец острова.

— Я уверен, что так и было бы, — категорично ответил Катон. — Но теперь, когда я здесь, ты можешь сосредоточиться на борьбе с эпидемией и позволить мне позаботиться о враге.

Вольноотпущенник взвесил предложение. — Во что бы то ни стало, как только мы получим подтверждение из Рима, что ты являешься тем, кем себя называешь, и имеешь полномочия, которые, как ты утверждаешь, тебе были даны.

— Ты сам видел этот документ. Ты видел императорскую печать. Не будем терять время, запрашивая Рим. Между тем, если ты попытаешься отрицать мои полномочия или подорвать их, тогда я сначала разберусь с тобой, а затем с повстанцами. — Катон поднял кожаный сундучек. — Осмелюсь сказать, что командиры когорт гарнизонов на острове будут готовы принять это, так что давай не будем играть в эти игры. В конце концов, мы должны быть на одной стороне, не так ли? — Он сладко улыбнулся. — Первым делом. Что послужило причиной разгула этого разбоя?

— На острове всегда были проблемы, с тех пор как он стал римской провинцией. В большинстве случаев это незначительные вещи; угон скота и так далее. Гарнизон отправляет патрули, чтобы попытаться выследить преступников, но они знают внутреннюю часть острова лучше, чем кто-либо другой, и могут исчезнуть в лесах и холмах и спрятаться там, пока наши солдаты не откажутся от охоты.

— Нет ли местных проводников, которые могли бы провести вас в их поселения?

— Никто из жителей прибрежных племен не знает территории разбойников достаточно хорошо, чтобы помочь нам.

— А как насчет того, чтобы предложить награду какому-нибудь из племен, поддерживающих этих разбойников?

Дециан усмехнулся. — Тебе не кажется, что мы это уже пробовали? Практически любое другое варварское племя, с которым мы столкнулись, было бы готово продать свой народ, если бы награда была достаточно высокой. Но не в этом случае. Эти люди другие.

Катон наклонился ближе. — Другие?

— Во-первых, они преданы своим вождям и враждебны к чужакам. Так они до сих пор видят нас, римлян, не говоря уже о других племенах, даже спустя двести лет после того, как мы захватили остров. Они скорее убьют своего первенца, чем предадут нам своих. Даже когда племена нападают друг на друга или разыгрывают непрекращающуюся вражду. Остальные островитяне называют их «древними».

— «Древние»?

— Они были здесь задолго до того, как Рим отнял остров у карфагенян. Они датируются более древними временами, чем знает любая письменная история; Я не думаю, что даже они знают, как долго их люди здесь. Хотя они оставили множество следов по всему острову. Я предполагаю, что когда-то они были богатыми и влиятельными людьми, но мы никогда не подумали бы так по тому небольшому их числу, которое осталось на острове. Ты увидишь их высеченные фигуры на скалах и время от времени странные фигуры, которые они отливают из серебра, а иногда и из золота. Это примитивные предметы, возможно, детские для наших глаз. Но они представляют определенный интерес как безделушки, дополняющие коллекции богатых в Риме. Наиболее очевидные признаки могущества, которое они когда-то имели, — это башни и форты, которые они оставили. Сотни из них остаются по всему острову. Они выглядят так, будто когда-то служили военным целям, но могли быть своего рода храмами. Большинство из них были заброшены давным-давно, и остались лишь руины. Но наши патрули сообщают, что некоторые из них до сих пор используются в качестве опорных пунктов.

— Что это за соплеменники, эти «древние»?

— Ты увидишь сам, когда столкнешься с ними. Они больше похожи на животных, чем на людей. Они носят овечьи шкуры и шкуры других зверей, странные головные уборы с рогами и маски с похожими на них искривленными чертами лица. словно демоны.

— Демоны, — усмехнувшись, повторил Катон. — А ты сам сталкивался с кем-нибудь из этих демонов?

— Не вживую. Был один, которого выбросило на берег реки недалеко от Каралиса. Его тело доставили во дворец пропретора. Если не считать странной одежды, его кожа была почти полностью покрыта татуировками. — На лице Дециана появилось презрение. — Долбанные варварские животные… Их следовало уничтожить столетия назад, когда мы забрали остров у Карфагена.

— Почему же так и не сделали?

— Как я уже сказал, они никогда не доставляли достаточно хлопот. Пока Сардиния производила достаточно торговли и налогов, чтобы делать Рим счастливым, Сенат, а затем и императоры, не видели причин направлять необходимые войска на остров, чтобы положить конец этой проблеме.

Катон ненадолго задумался над этим. Так было во многих провинциях. Небольшие банды разбойников влачили ненадежное существование там, где силы Рима были рассредоточены слишком слабо. Пока они оставались скорее неприятностью, чем угрозой римскому контролю, было мало желания тратить ресурсы на их уничтожение. Иногда такие разбойники совершали ошибку, будучи слишком амбициозными, чтобы их можно было игнорировать.

— Ты знаешь, кто их лидер? — спросил Катон.

— Не совсем. Только слухи, как и следовало ожидать, учитывая, насколько они находятся глубоко на острове. Поговаривают о человеке, который называет себя царем гор. Говорят, он объединил большинство разбойников и поддерживающих их племен. Это сделало почти невозможным для наших патрулей действовать во внутренних районах, которые он контролирует. И так будет продолжаться до тех пор, пока этот человек не переборщит с амбициями или пока Рим в конце концов не решит с ним разобраться.

— Ну, теперь он так решил. Вот почему я здесь.

Дециан презрительно засмеялся. — Ты думаешь, что ты первый, кто получил подобное задание? В прошлом попытки предпринимались, но все они потерпели неудачу из-за нехватки солдат для выполнения этой работы. Позволь спросить у тебя кое-что. Сколько человек было назначено в твои силы помимо когорт, уже дислоцированных здесь?

Катон откинулся назад. — Я привел отряд хороших людей, чтобы улучшить подготовку и боевой дух гарнизонных подразделений. Это будет иметь значение.

— Действительно? Сколько именно солдат?

— Всего шесть.

— Шесть. тогда удачи в твоем начинании.

Катон почувствовал, как его гнев снова поднимается, и изо всех сил пытался сопротивляться желанию поставить вольноотпущенника на его место. — Кстати, какова сила гарнизона острова?

Собеседник ненадолго сконцентрировался. — Три когорты ауксиллариев. Четвертая Иллирийская под руководством префекта Тадия в Тибуле, Шестая Галльская Вестина в Тарросе и Восьмая Испанская Бастилла в Каралисе. Когорта в Тарросе имеет контингент кавалерии. Затем есть военно-морская эскадра в Ольбии. Две биремы и горстка либурн, которые должны покрывать торговые пути по обе стороны Сардинии и Корсики. Включая морских пехотинцев и матросов, я бы сказал, что их всего не более двух тысяч человек. Две тысячи семь, теперь, когда ты прибыл.

Катон проигнорировал насмешку. — В каком они состоянии?

— Все когорты недостаточно сильны, и они находятся здесь достаточно долго, так что вряд ли кто-либо из них имеет какой-либо опыт кампаний. Многие из них разбросаны среди застав, окружающих внутреннюю территорию. До недавнего времени они проделывали вполне сносную работу по патрулированию дорог и сдерживанию бандитов.

— Что изменилось?

— Два года неурожаев и сопутствующий голод. Бандиты и племена, из которых они происходят, пострадали от последствий вместе со всеми остальными. Поэтому они приняли меры и начали нападать на фермерские владения, забирая то, что они хотели из зернохранилищ и складов, и грабить виллы. Когда один из их отставших был схвачен патрулем, Скурра решил показать им всем жестокий пример, и он был распят на скале с видом на Бозу. После этого бандиты начали убивать людей. В основном римлян. Очевидной целью были сборщики налогов.

— А где они не являются мишенью?

— Верно, но после они нацелились на управляющих виллами и всех тех владельцев, которые жили на них. Их друзья в Риме и те, у кого была собственность на Сардинии, требовали действий. Особенно, когда бандиты сожгли их постройки дотла и выпустили рабов. Некоторые из них присоединились к бандитским отрядам.

— Осмелюсь ли я спросить, были ли подняты налоги с начала голода?

Дециан посмотрел на него с кислым цинизмом. — Конечно. Как еще мы должны были восполнить недостающую выручку?

— И не приходило в голову правителю компенсировать разницу собственными силами, а не дать этим племенам еще одну причину стать разбойниками?

— Ты знаешь, как это бывает, префект. Срок полномочий Скурры истекает через восемь месяцев. Он хорошо нажился на контрактах, которые продал сборщикам, взимающим налоги. Он вернется на свою виллу недалеко от Капуи и будет жить в комфорте, а здешние проблемы станут проблемой следующего наместника.

— А что же ты?

— Я обрету нового господина, которому я буду служить. Следующий наместник или какой-нибудь другой римский аристократ, достаточно жадный, чтобы оценить мои услуги.

Катон внимательно посмотрел на него. — Значит, ты не слишком любишь Скурру?

— Он хорошо платит и достаточно умен, чтобы понимать, что я для него незаменим. В свою очередь, я верный слуга. Сделка подходит нам обоим.

— Я понимаю… Значит, Скурра ничего не сделал, чтобы смягчить удар от голода. Он лишь усугубил ситуацию, позволив сборщикам налогов обирать до нитки жителей провинции. У меня едва хватает людей, чтобы поддерживать порядок, не говоря уже о подавлении разбойников, а теперь появилась эпидемия, которая все усложняет. Как появилась здесь чума?

— Кто знает? Она могла быть вызвана плохим воздухом в болотах за пределами Каралиса. Она могла быть на одном из кораблей, которые там пришвартовываются каждый день. Возможно, это какая-то кара богов. Скурра заплатил за быка, которого принесли в жертву Фебу, чтобы защитить нас от дальнейших болезней.

— Мы видим, насколько хорошо это сработало.

— Будь осторожен, префект. Такая нечестивость часто карается богами.

Катон пожал плечами. — Я, пожалуй, рискну. Какие меры принял Скурра, чтобы справиться с эпидемией?

— Помимо жертвы? Немного, — признал Дециан. — Что может сделать человек, кроме как позаботиться о себе? Личный врач Скурры посоветовал всем нам принимать обычное зелье, состоящее из уксуса, горчицы и мочи маленького мальчика.

Катон сухо рассмеялся. — Это что-то новенькое! И как, сработало?

— Я все еще здесь, не так ли? Может, и тебе стоит попробовать.

Катон признал, что спорить об этом бессмысленно, хотя он более чем скептически относился к эффективности зелья, описанного Децианом.

— Благодарю, но я пока пропущу эти излияния. Что еще мне следует знать?

Дециан погладил подбородок, и его тонкие губы приподнялись в легком веселье. — Думаю, этого достаточно, чтобы смириться с неизбежным провалом твоего задания, префект. Каковы твои планы по борьбе с разбойниками?

Катон обдумал вопрос в свете полученной информации. — Я расквартирую свой штаб в Тарросе и буду управлять кампанией оттуда, так как я не хочу, чтобы Скурра или ты дышали мне в шею. Я призову командиров гарнизонов, а затем составлю планы действий против разбойников.

— Что заставляет тебя думать, что ты добьешься успеха там, где другие потерпели неудачу? Ты не думал о том, чтобы отказаться от встречи, вернуться в Рим и оставить все это мне и Скурре?

— Поверь, я хотел бы иметь такую ​​роскошь.

Глаза вольноотпущенника пристально смотрели на него. — Тебя к этому принудили?

Катон сразу увидел потенциальную опасность и проклял себя за то, что раскрыл информацию, которой Дециан мог бы воспользоваться против него. Отчет, отправленный обратно в Рим, с подробным описанием любых неудач, которые можно было бы приписать Катону, нашел бы сочувствие со стороны таких людей, как Бурр. Он прочистил горло и быстро переключил разговор. — Те ворчливые владельцы вилл, которых ты упомянул. Так случилось, что один из них находится на корабле, который доставил меня сюда из Остии.

— Действительно? А кто это может быть?

— Клавдия Актэ.

— Любовница императора? Я знал, что Нерон подарил ей некоторую собственность на острове, но зачем ей уезжать из Рима, чтобы посетить свои владения?

— Твоя информация устарела, Дециан. Она больше не любовница Нерона. Фактически, она была отправлена ​​в изгнание, чтобы дожить свои дни на лучшем из своих владений. Думаю, недалеко от Биоры.

— Я знаю эту виллу. Я обрабатывал документы, переводящие ее из имперских владений на ее имя. Какая жалость…

— Что такое?

— Разбойники напали на ее виллу незадолго до того, как мы покинули Каралис. Подожгли все. Не осталось ничего, кроме руин.

— Они сожгли мою виллу? — карие глаза Клавдии пристально смотрели на него, пока она сидела в тени навеса, установленного на корме корабля. Вид на Тибулу оставался вдали за кормой, когда «Персефона» неслась по морю курсом на запад, движимая сильным бризом, который наполнил тугим куполом парус.

— Боюсь, что так, — подтвердил Катон.

— От нее ничего не осталось?

— Только руины согласно информации советника пропретора.

— Тогда куда мне идти? Что будет со мной?

— У тебя есть другое имущество на острове?

Она задумалась на мгновение и покачала головой. — Ничего подходящего. Скромная вилла недалеко от Тарроса, вот и все.

— Тогда ты сможешь жить там, пока разбойники не будут поставлены на место. Когда с ними будет покончено, твою виллу можно будет отстроить заново, и ты сможешь с комфортом прожить там свое изгнание.

Она смотрела на него с презрением. — Ты хочешь сказать, что я должна жить в чем-то лучше обычного сарая, пока эти сардинские собаки не придут в себя? Мне?

Катон почувствовал знакомое раздражение от высокомерия женщины. Его терпение истощалось из-за нарастающего разочарования, связанного с назначением.

— Сомневаюсь, что дело дойдет до жизни в сарае. — Он был не в настроении потакать ей. — Будь довольна, что у тебя есть хоть какое-то место, которое ты можешь назвать домом.

Он повернулся и зашагал по палубе, более чем когда-либо желая, чтобы путешествие подошло к концу, чтобы он мог избавиться от этой сводящей с ума женщины. Он даже почувствовал небольшую жалость к Нерону. Неудивительно, что императора уговорили отправить свою любовницу в изгнание.