Интерлюдия

Глава 20

Вместо того, чтобы оставаться на удобном диване, мы принимаем душ, одеваемся и решаем провести остаток дня, гуляя по Сохо. Я приятно удивлена, что моё ноющее тело вообще может двигаться, не говоря уже о том, чтобы бродить по нашему району. Наша последняя остановка перед возвращением в дуплекс Джулиана — мой любимый магазин, «Дин и ДеЛука». Вооружившись сумкой с покупками, мы прогуливаемся рука об руку по Бродвею, словно были любовники уже много лет. Когда мы возвращаемся к Джулиану, я, уставшая от наших предыдущих занятий любовью и походов по магазинам, просто падаю на его массивную кровать королевского размера.

Мягкие губы касаются моего лба, носа и губ, а его большие руки нежно ласкают моё пресыщенное тело. Стон срывается с моих губ. Прикусывая мою нижнюю губу, он тянется к моему затылку. Мой рот мягко приоткрывается, принимая всё, что Джулиан предлагает. Когда я открываю глаза, меня встречает самое красивое лицо, к которому я так хочу прикоснуться. Его длинные ресницы лежат на щеках, пока он целует меня. Он медленно открывает глаза, и от этих пленительных глаз у меня перехватывает дыхание. Я могу видеть сквозь них вечность. Моё сердце бьётся немного быстрее, и в то же время мне кажется, что оно медленно разбивается.

Это временно, напоминаю я себе.

С осторожностью он отстраняется.

— Дорогая, пора просыпаться. Ужин готов.

— Мм-м. Уже? — стону я.

— Да, кажется, я тебя утомил.

— Угу. Согласна, твой ненасытный аппетит меня измотал, — говорю я, потягиваясь.

— Мне казалось, что это ты умоляла. — Джулиан ухмыляется, прежде чем запечатлеть ещё один поцелуй на моём лбу. Внезапно он откидывает голову назад, и глубокий смех срывается с его губ.

— Что тут смешного? — спрашиваю я, не зная, что могло заставить его так сильно смеяться.

— Думаю, ты ранее могла разбудить мёртвых. — Он всё ещё смеётся, его руки сжимают живот.

Совершенно смущённая, я качаю головой и пытаюсь спрятать лицо обеими руками. Джулиан наклоняется ближе к моему лицу, его нос касается моих пальцев.

— Мне нравится слышать, как ты выкрикиваешь моё имя.

Глядя сквозь пальцы, меня приветствует его озорная улыбка.

Этот человек слишком хорошо меня знает.

Сильные руки помогают мне выбраться из большой, удобной кровати, хотя мне не хочется уходить. Я больше не смущаюсь, но его постель слишком трудно покинуть. Нет ничего лучше, чем утонуть в его мягких, роскошных простынях. Мягкие, шелковистые и прохладные, они напоминают мне кожу Джулиана, которая теперь касается внутренней стороны моих бёдер. Проводя длинными пальцами по резинке моего нового черно-белого нижнего белья, он дразнит меня.

— Если ты не встанешь, мне придётся отужинать тобой. — И как бы мне ни хотелось, чтобы он снова поглотил меня, мой желудок начинает урчать, напоминая мне, что мне нужно поесть.

Пока я надеваю простое чёрное платье из джерси и чёрные сандалии на танкетке, Джулиан начинает напевать Сил «Loneliest Star». Теперь я стою к нему спиной, а он обнимает меня за талию. Слегка согнув колени, он кладёт подбородок мне на плечо. Раскачивая нас из стороны в сторону, он продолжает напевать и удивляет меня.

— Дорогая, только ты можешь заставить меня чувствовать себя так.

— Как? — спрашиваю я, просто наслаждаясь моментом.

— Довольным, — отвечает он, прежде чем поцеловать меня в щеку.

Спускаясь по лестнице, я замечаю, что солнце уже село. Лампы освещают окна от пола до потолка, окружая нас. С моего наблюдательного пункта река Гудзон сверкает. Большие руки Джулиана обхватывают мои, и мы, взявшись за руки, лениво идём на террасу. Оказавшись снаружи, я не могу не смотреть с благоговением.

Более сотни белых свечей приветствуют меня. Повсюду белые пионы. На столике во внутреннем дворике стоит моя любимая композиция из белых цветов. Мерцающие декоративные свечи окаймляют бассейн с подогревом.

На фоне окружающего нас города и реки ничто, я имею в виду, ничто, не может соперничать с образом Джулиана, просто одетого в винтажную футболку «Waterboys», тёмные облегающие джинсы и кроссовки. С Андреа Бочелли, напевающим «Garota de Ipanema» на заднем плане, освещённым огнями, белыми цветами, окружающими нас, это самая совершенная романтическая обстановка. Джулиан неплох. Очень неплох. Слишком искусен. Слишком много практики. Я качаю головой при мысли, что это не первый раз, когда он ухаживает за кем-то, с кем спит. И эта мысль тревожит меня.

— Дорогая, что происходит в твоей хорошенькой головке?

— Ничего. Все прекрасно, - говорю я, пытаясь скрыть явное беспокойство.

— Я слышу, как ты думаешь. Что-то тебя беспокоит, — он берёт меня за руку, когда мы направляемся к удивительному виду с его террасы. — Ладно, в чём дело? —говорит он с лёгким раздражением.

— Не знаю, — неуверенно отвечаю я.

Он на минуту задумывается.

— А-а-а, ты думаешь, что это моя стандартная схема. Я прав? — он слегка наклоняет голову, ожидая ответа.

Зеленоглазое божество не даёт мне ответить.

Взяв обе мои дрожащие руки, он признаётся:

— Я никогда не думал о том, чтобы сделать это для кого-то, кроме тебя. Пожалуйста, поверь мне, я никогда не делал этого ни для кого другого. Никогда. Только три женщины были в моём доме. Мисс Пендлтон, Хелена Эмерсон и Сесилия. Я никогда не вёл себя так ни с кем раньше, и у меня никогда не было никого, кто делил бы со мной эту постель. — Он тянется к моим губам, которые нуждаются в подтверждении. — Это только ты, Лина. Только. Ты. — Его поцелуй — это потребность. Не сдерживаясь. Не спрашивая.

Я открываю глаза, и мы так близко, что я вижу, как его длинные ресницы трепещут, а наши языки продолжают танцевать. Мы не двигаемся, наслаждаясь моментом. Но он ускользает от фырканья Магпи.

— Мм-м, — говорит Джулиан, вдыхая аромат моих волос. — По-моему, он голоден.

Не говоря больше ни слова, он ведёт меня и Магпи на середину террасы, где стоит круглый стол.

— Это потрясающе. — Я ошеломлена усилием, которое он, должно быть, приложил, чтобы удивить меня.

— Я не могу взять на себя всю ответственность. Мисс Пендлтон настояла на том, чтобы помочь. — Я изумлённо смотрю на Джулиана, который наливает нам по бокалу Сансерра. Пока я наслаждаюсь своим любимым вином, мой кавалер покидает меня всего на минуту, чтобы принести домашнюю пиццу «Маргарита», которую он обещал приготовить несколько недель назад. Как только он кладёт тонкую корочку пиццы на стол, я поднимаю взгляд и думаю, не сплю ли я. Не помню, чтобы когда-нибудь чувствовала себя такой избалованной, как сейчас.

Это идеальная еда. Пицца, салат, Сансерра, романтическая музыка и Джулиан. Это просто и восхитительно, и эту ночь с мужчиной, в которого влюбилась, я всегда буду помнить. Как обычно, наша беседа проходит легко и непринуждённо. С Джулианом я чувствую себя свободной. Он самоуверен и беззастенчив, особенно когда речь заходит о политике, но ему нравится подшучивать надо мной. Мы обсуждаем «Исчезновение» и прогресс, который я делаю с партитурой. Он упоминает о моей первой вылазке в игровой мир и о том, как сильно он верит, что «The Enforcer» добьётся успеха. Он рассказывает о своём новом бизнесе и квартире, которую недавно продал в One Madison, модели и её мужу-квотербеку. Он также упоминает о новом фонде и центре, которые с помощью Сесилии и мисс Пендлтон будут помогать жертвам изнасилования. Только когда он раскрывает название фонда — Фонд и центр имени Элизы Резерфорд Кейн — настроение между нами омрачается.

— Твоя мать гордилась бы тобой, — говорю я, зная, что это правда.

— Всё нормально. Любой, у кого есть деньги, может это сделать. — Самоуничижение Джулиана меня не удивляет. Он очень похож на англичанина.

— Но не все это делают. Я тоже безумно горжусь тобой. — Я наблюдаю, как он улыбается, но не встречаюсь с ним взглядом.

Он делает шаг вперёд и запечатлевает сладкий поцелуй на моих губах.

— Лина, ты знаешь… ты просто хорошо знаешь меня.

— Я хочу узнать о тебе больше, Джулиан. Но прямо сейчас меня больше интересует, есть ли десерт. — Я хихикаю.

Его глаза загораются при упоминании десерта.

— Я думал, ты никогда не спросишь. Сейчас принесу. — Пока я жду Джулиана, закрываю глаза и задаюсь вопросом, сколько времени у меня осталось с ним. Когда он предложил эту интерлюдию, он упомянул месяц. Но я так и не приняла его предложение, а зная его историю, он мог легко уехать завтра. Я наливаю себе ещё один бокал Сансерра и пытаюсь насладиться моментом.

Это временное романтическое соглашение, Лина. Ничего больше.

Проходя через двери террасы с Магпи, уставившимся на него сбоку, Джулиан широко улыбается, неся поднос с моим любимым десертом. Мне не требуется много времени, чтобы насладиться вкусным кексом.

Вытирая след шоколадной глазури с уголка моей нижней губы, Джулиан улыбается.

— Лина, ты выглядишь счастливой.

Я смотрю на мужчину, от которого без ума, и на его очаровательного бульдога. Магпи жуёт свой Конг (прим. перев. Kong — это интерактивная игрушка для собак с функцией дозировки еды), наполненный хрустящей арахисовой пастой.

Я в восторге.

Я смакую свой ванильный кекс, прежде чем спросить Джулиана.

— Что делает счастливым тебя?

— Ты, — отвечает он без колебаний.

— Прошу прощения?

— Ты, Эванджелина Дарлинг Джеймс. Ты. Всё, что ты делаешь. То, как ты закатываешь глаза, когда наслаждаешься этим кексом. То, как ты смеёшься, как Бетти Руббл, ни о чём не заботясь. То, что ты не фильтруешь и говоришь всё, что у тебя на уме. Даже когда ты называешь меня задницей, — он подмигивает. — То, как ты любишь Магпи. То, как ты уходишь в себя, играя одну из своих композиций на пианино. То, как ты поёшь от всего сердца и фальшивишь. — Джулиан смеётся, прежде чем продолжить. — То, как ты стонешь, когда я целую твои восхитительные губы. То, как ты смотришь на меня, как будто я единственный человек в мире. Ты. Ты делаешь меня безумно счастливым.

Господи Иисусе, у меня большие неприятности.

Для человека, который никогда не увлекается романтикой, Джулиан быстро учится. Вообще-то, он в этом мастер.

Несколько минут мы молчим, его рука лежит на моей. Всё ещё сбитая с толку признанием этого романтичного человека, признаюсь ли я Джулиану, что зрело в моём сердце?

Я могу рассказать ему всё, насколько сильно я влюбилась в него.

Хотя он признаётся мне, что я делаю его счастливым, всё ещё не уверена, где я нахожусь в его сердце. Неуверенность делает меня трусихой, и я стараюсь быть игривой. Я указываю на оставшийся десерт перед нами.

— Мы не можем позволить этим восхитительным малышам пропасть даром.

У Магпи передозировка вкусняшками, и он лежит в отключке на одном из шезлонгов. Пока мы наслаждаемся несколькими кексами из пекарни «Магнолия», Джулиан рассказывает о своём прошлом. Он упоминает, что был неуклюжим старшеклассником и рассказывает о некоторых своих одноклассниках, с которыми он поддерживает связь из-за бизнеса. Он открыто признаёт, что у него не так уж много друзей.

— Ты мой лучший друг. Ты всегда была моим лучшим другом. — По мере того как продолжается самая романтическая ночь в моей жизни, мы с моим кавалером наслаждаемся новыми шутками и, в то же время, сексуальными намёками. Его недавнее признание всё ещё не выходит у меня из головы.

Я делаю его счастливым.

Мы съедаем шесть восхитительных кексов. Осторожно взяв меня за руку, Джулиан нежно целует мою ладонь. Наши глаза встречаются, и без всяких слов в них присутствует обещание. У него нежный взгляд. Это не обещание ночи страсти. Это не обещание чего-то, что он никогда не сдержит. Это просто… обещание любви.

Моё сердце замирает, прекрасно понимая, что это экскурсия по нашей суматошной жизни, и я пытаюсь отогнать сомнения. Вместо того, чтобы зацикливаться на знании, что это скоро закончится, я дорожу этим временем. Взамен, я движусь дальше, шепча.

— Все это так чудесно. Спасибо.

Медленно поднимаясь, Джулиан подходит и отодвигает мой стул. Он протягивает руку.

— Не против?

Отойдя всего на несколько футов от стола, мы начинаем танцевать. С его руками, крепко обнимающими меня за талию, я могла бы делать это целую вечность. Начинает играть Кармен МакРей «My One and Only Love». Кармен поёт о капитуляции, и я не могу не согласиться. Хотя он поглощает меня, вдыхая его пьянящий аромат, я, наконец, нахожу себя. Крепко держа меня, он раскачивает нас в такт песне. Когда Джулиан напевает песню прямо мне в ухо, мы теряемся в этом моменте. Как будто в городе, который мы любим, остались только мы вдвоём.