Интерлюдия

Глава 29

Нана стоит перед туалетным столиком, когда я подхожу к её дому.

— Эванджелина, ты прекрасно выглядишь, — говорит она, целуя меня в обе щеки.

Нана — элегантная восьмидесятилетняя женщина, которой обычно дают немного за пятьдесят. Её оливковая кожа безупречна, а серебристые волосы собраны сзади в шикарный шиньон. На её коже виден тёплый загар, и хотя последние несколько месяцев она безостановочно путешествовала по поручению нескольких благотворительных фондов, она выглядит хорошо отдохнувшей. Элегантно одетая в один из своих многочисленных винтажных юбочных костюмов от Шанель, она подходит к своему крошечному шкафу, чтобы достать свою любимую пару черно-белых туфель.

— Я так счастлива, что ты здесь. — Я наблюдаю, как она стоит перед зеркалом, оценивая свою внешность.

— Я приношу извинения за позднее уведомление. Я здесь всего на одну ночь, и, конечно, мне нужно было увидеть свою единственную внучку. Давай пообедаем в Per Se. Мой друг-джентльмен был достаточно любезен, чтобы зарезервировать для нас столик.

Ах, моя бабушка. Она невероятна. Судя по тому, как светится её кожа, её друг-джентльмен делает для неё больше, чем просто заказывает столик. Она просто сияет.

Мы идём рука об руку на юг по направлению к Коламбус-Серкл, болтая о её последнем приключении.

Когда мы, наконец, направляемся к главному входу в «Тайм Уорнер Билдинг», я не могу не вспомнить, когда была здесь в последний раз. Это было празднование моего дня рождения с Джулианом в Масе. При этом воспоминании на моём лице появляется самая большая улыбка. Кроме того, это был первый раз, когда мы с Джулианом занимались любовью. Внезапно передо мной проносятся образы того, как он обожал и боготворил каждый дюйм моего тела той ночью, и нет никаких сомнений в том, что мои щеки краснеют.

— Эванджелина, ты краснеешь. Ты в порядке? — спрашивает Нана, совершенно не подозревая о непристойных мыслях, которые она только что прервала.

— Да, я… Я в порядке.

Поднявшись на четвёртый этаж «Тайм Уорнер Билдинг», я всё ещё ухмыляюсь, когда оказываюсь перед полуночно-синей дверью. Симпатичная белокурая хостес ведёт нас в главную столовую с видом на Центральный парк. Декор шикарный и сдержанный.

К тому времени, как мы садимся и заказываем напитки, Нана сразу же переходит к делу.

— Я была рада услышать, что ты ушла от Эндрю. Жизнь слишком драгоценна, чтобы тратить её на кого-то, к кому ты не испытываешь безумной и глубокой страсти. Каждый день с твоим дедушкой был приключением, — вздыхает она, прежде чем довериться мне. — Он был внимательным любовником, верным другом и понимал меня лучше, чем кто-либо. — Она делает глоток вина.

— Что, если мне не суждено иметь этого с Эндрю?

— Я не понимаю. Я думала, ты наконец-то пришла в себя и разорвала свою помолвку. Как бы мне ни нравился Эндрю, пожалуйста, скажи мне, что вы двое просто друзья.

— Я ушла от него несколько месяцев назад, но…

— Эванджелина, — произносит Нана моё имя строгим голосом. — Иногда тебе приходится уходить, когда всё неправильно.

Я делаю глоток своего бурбона, прежде чем спросить.

— Как ты узнаешь, когда?

— Когда это неправильно? Когда ты в последний раз чувствовала, что можешь жить без Эндрю в качестве своего жениха? — Нана приподнимает бровь, ожидая, что я буду честна не только с ней, но и с самой собой.

Этим утром я представляла себе жизнь с Джулианом и только с Джулианом.

Пока я ищу правильный и честный ответ на её вопрос, Нана ставит свой бокал «Пино Нуар» на стол, прежде чем продолжить свой рассказ.

— Не нужно тратить свою жизнь на кого-то только потому, что у вас общая история. Я знаю, что ты любишь Эндрю, но ты заслуживаешь большего, чем то, что у тебя было с ним. Безопасность, надёжность — это просто данность в отношениях. Но ты хочешь большего, чем это. Мы все хотим. Мы хотим быть влюблёнными. — Нана нежно улыбается мне, прежде чем сказать. — Я хочу видеть свою единственную внучку влюблённой.

Я не могу признаться, что влюбилась, не раскрыв свою связь с Джулианом. Вместо этого я любуюсь захватывающим видом на Центральный парк, прежде чем ознакомиться с меню. Нана уважает моё молчание и больше не упоминает моего бывшего жениха. Пока она размышляет вслух, выбирая между дегустационным меню шеф-повара и вегетарианским меню, я вдруг чувствую на себе его взгляд. Моё сердце учащённо бьётся, и когда я поднимаю взгляд, ко мне приближается мужчина, с которым я представляю, как провожу свою жизнь.

Сделай глубокий вдох, Лина.

Я немедленно выпиваю свой бокал «Пеллегрино», чтобы утолить жажду. И все же во рту у меня до их пор сухо. При виде Джулиана, когда он направляется ко мне, моё сердце трепещет. Одетый в тёмно-синий костюм, накрахмаленную белую рубашку и свои любимые чёрные туфли, Джулиан совершенно сногсшибателен. Его чёрные волосы слегка взъерошены, серо-голубые глаза светятся, его губы, которые можно целовать, складываются в такую широкую улыбку, что зубы слепят. И хотя я пытаюсь сосредоточиться на чём-то другом, а не на длинноногом потрясающе великолепном мужчине, идущем ко мне, очевидно, что мне неудобно.

— Эванджелина, что случилось? — спрашивает Нана, оглядывая помещение.

И прежде чем я успеваю ответить, Джулиан оказывается справа от меня, стоя надо мной в изумлении.

Его озорные глаза и эта ухмылка — настоящая пытка. Как, чёрт возьми, он узнал, что я буду здесь? У него на телефоне установлено приложение для моего отслеживания? В конце концов, он мой поклонник. Джулиан пробрался на мой обед с Наной, чтобы очаровать её. О, чёрт возьми, чтобы, возможно, раскрыть наши отношения.

Разве это так плохо?

Я наклоняю голову влево, и моё сердце делает сальто назад.

— Джулиан, что…

Прежде чем я успеваю закончить своё предложение, он заканчивает его за меня.

— Сюрприз! — его улыбка встречается с его ясными глазами, которые, кажется, сверкают в этот момент.

Он слегка наклоняется, запечатлевая неожиданно сладкий и восхитительный поцелуй на моих дрожащих губах, и не остаётся незамеченным, что я краснею.

Направляясь к моей бабушке, он улыбается.

— Миссис дель Кампо, вы, как всегда, прекрасно выглядите. — Он наклоняется вперёд, целуя её в обе щеки.

Глаза Наны почти вылезли из орбит. Очевидно, она совершенно удивлена тем, как сильно Джулиан изменился за эти годы. В конце концов, когда она видела его в последний раз, он был крошечным подростком, похожим на Гарри Поттера в подростковом возрасте, с брекетами.

— Джулиан… — Бесстыдно, она осматривает его с головы до ног. — Ты был совсем маленьким мальчиком, когда я видела тебя в последний раз. Ты определённо повзрослел. — Она поворачивается и смотрит на меня, без сомнения, ожидая увидеть выражение моего лица. — Эванджелина, ты знала, что он вернулся в город?

Я слегка улыбаюсь и киваю.

Джулиан указывает на стул рядом с моим.

— Можно?

— Да, пожалуйста, присоединяйся к нам. Мы ещё не сделали заказ. Что бы ты хотел выпить? — Нана быстро подзывает нашего внимательного официанта.

Мой любовник наливает себе в мой бокал бурбона.

— Мм-м, это хорошо. — Взглянув на официанта, он спрашивает: — Случайно, у вас нет бурбона «Michter’s Single Barrel»?

Глаза официанта округляются.

— Да, сэр, есть. Десяти или двадцати лет, сэр?

Когда он поворачивается в мою сторону, Джулиан расплывается в широкой улыбке.

— Дорогая, тебе он понравится. Но не слишком увлекайся, так как ты только что оправился от простуды. — Не сводя с меня глаз, он делает заказ. — Пожалуйста, принесите нам бутылку двадцатилетнего. Спасибо.

Боже, помоги мне.

Моя сияющая бабушка слегка наклоняет голову и произносит одними губами.

— Дорогая? Ты болела?

Как я теперь собираюсь пережить этот обед?

Передо мной двадцатилетний бурбон «Michter’s». Мой стакан уже пуст. Эмм, я что, только что залпом выпила бурбон? Я качаю головой и наблюдаю, как Джулиан и Нана так непринуждённо беседуют. Он обводит её вокруг своего мизинца. Её смех искренен. Мои нервы на таком небывало высоком уровне, что я даже не замечаю, как наш официант принимает наш заказ.

Эндрю приходит на ум, когда мы все заказываем дегустационное меню шеф-повара. Мой бывший жених возненавидел бы это место. Будучи веганом и всё такое, он не смог бы здесь ничего съесть. Я качаю головой, пытаясь сосредоточиться на моменте. Я наливаю ещё один стакан «Michter’s», и на этот раз смакую его.

Он о-о-очень хорош.

Как и Джулиан, он сильный, декадентский и роскошный.

Облизывая губы, я наслаждаюсь вкусом насыщенного тёмного сахара. Это лучший бурбон, который я когда-либо пила. Я закрываю глаза, наслаждаясь восхитительной коричневой жидкостью.

Я вдруг вздрагиваю, когда слышу своё имя. А?

— Я удивлён, что Лина не упомянула, что мы снова встретились после всех этих лет. Мы практически неразлучны. — Джулиан ухмыляется, кладя руку мне на бедро.

И хотя он не делает ничего неподобающего, мои мысли блуждают в этом грязном месте. Бурбон придал мне немного смелости, и я немного продвигаюсь вперёд. Может быть, его пальцы найдут свой путь вверх к моей…

— Когда она не работает, она со мной, — говорит он как ни в чём не бывало.

Ах, теперь я вижу это: широкая улыбка медленно формируется на губах моей бабушки. Она в восторге от мысли о Джулиане и обо мне.

Он кладёт свою большую руку поверх моей. Жест, который не остаётся незамеченным моей бабушкой. Повернувшись ко мне лицом, Джулиан смотрит на меня глазами, полными озорства.

— Мы наслаждались друг другом.

Внезапно перед моими глазами проносятся воспоминания о том, как мы с Джулианом наслаждались друг другом.

На диване.

На его кухонном столе.

В его душе.

В такси средь бела дня.

Остановись, Лина. Остановись.

Проходят следующие несколько минут. Джулиан и Нана продолжают беседовать, как давно потерянные друзья, практически забывая, что я нахожусь в их компании. Она упоминает благотворительный фонд, который возглавляет, и свою предстоящую поездку в Пуэрто-Рико. Он обсуждает здоровье своего отца, и я чувствую себя виноватой за то, что не упомянула о Марселе при Нане. Она обхватывает руку Джулиана своей.

— Твой отец — сильный человек. Он быстро придёт в себя.

Он кивает, прежде чем сказать:

— Он быстро поправляется и уедет со мной в Лондон.

Острая боль пронзает моё сердце. Я таращусь на часы, постоянное напоминание о том, как мало времени у меня осталось с ним. Наслаждайся этим временем. Наслаждайся моментом. Это очень скоро закончится. Я делаю глубокий вдох, понимая, что не присоединилась к их разговору. Когда я собираюсь заговорить, телефон Джулиана звонит, прерывая нас.

— Извините меня, дамы, — говорит он, поднимаясь со стула и выходя из ресторана.

Нана хихикает, как подросток.

— Я вижу, ты была очень занята со своим другом детства. Он определённо уже не ребёнок. Все эти недели я волновалась, потому что думала, что тебе одиноко в городе. Вот почему я здесь. — Она поднимает свой бокал и подмигивает. Официант останавливается и наполняет мой бокал бурбоном. Мне больше не следует пить. Я уже выпил два бокала. Я оглядываюсь и понимаю, что моя бабушка хочет знать больше, но я молчу. Поняв, что я не собираюсь ничего раскрывать, Нана нарушает молчание. — Я не должна была удивляться, увидев, какой он красивый. — Она снова подмигивает и расплывается в улыбке, которая кажется бесконечной. — Ты так не думаешь? — спрашивает она, прекрасно зная, что я, очевидно, согласна с ней.

Я стараюсь не таращиться на Нану. Слова не нужно произносить. Она знает, и мне неловко. Мужчина, которым мы оба восхищались, возвращается и вместо того, чтобы сесть, говорит:

— Извините меня, дамы. Я прошу прощения, но мне нужно заняться некоторыми неизбежными делами. — Он наклоняется и целует Нану в обе щеки. — Рад был вас видеть, миссис дель Кампо.

Нана тепло улыбается.

— Я тоже была рада тебя видеть. Пожалуйста, передай мой привет твоему отцу.

Когда Джулиан поворачивается ко мне лицом, мои щеки вспыхивают, мои глаза изучают его красивое лицо.

— Дорогая, — тихо говорит он. Вместо того чтобы поцеловать меня в щёки, его полные губы запечатлевают на моих чарующий поцелуй, от которого у меня перехватывает дыхание. Мы оба смотрим друг на друга слишком долго. Мои губы встречаются с ещё одним долгим поцелуем, прежде чем он шепчет: — Ты прекрасно выглядишь. Увидимся дома. — Когда он уходит, я продолжаю наблюдать за ним вместе с остальными посетителями, забывая, что моя бабушка смотрит на меня.

Моя бабушка откашливается.

— Эванджелина, дорогая. Эндрю был твоей первой любовью и большим другом для тебя. Но когда ты была с ним, ты была такой, можно сказать, встревоженной? — она делает паузу, чтобы сделать глоток вина, прежде чем продолжить. — Я хочу, чтобы ты повеселилась. Я хочу, чтобы ты наслаждался жизнью. Мне нужно, чтобы ты это сделала. Джулиан… очевидно, что он делает тебя счастливой. Несмотря на то, что тебе было немного не по себе, ты выглядела очень счастливой. Я заметила это, как только он вошёл. Ты загорелась, и ты продолжаешь светиться.

Как мне сообщить, что то, что у меня с ним, временно? Как мне показать, что Джулиан подарил мне самую страстную любовь, которую я когда-либо испытывала, и он также будет тем, кто отнимет её у меня?

Моя бабушка не готова закончить нашу дискуссию. Вопросы за вопросами, Нана хочет услышать обо всем.

— Как вы восстановили связь? Я не могу поверить, что ты не упоминала о нём последние несколько месяцев, а мы разговариваем, по крайней мере, раз в неделю! Я бы навестила Марселя, если бы ты упомянула о его состоянии. Эванджелина, почему ты такая скрытная?

Я становлюсь багрово-красной. У меня нет сил отвечать на её вопросы к тому времени, как мы заканчиваем трапезу из девяти блюд, которая включает в себя самую вкусную обжаренную фуа-гра с французскими тостами. Бабушка достаёт из сумки бумажник.

— Нана, позволь мне позаботиться о счёте, — умоляю я. Помимо того, что он известен как лучший ресторан в Америке, Per Se также известен своим дорогим меню. Я предвижу, что счёт за ужин из девяти блюд вместе с нашими напитками оставит огромную дыру в моём кармане. И хотя Нана довольно состоятельна, мысль о том, что она будет платить, кажется мне чуждой. В конце концов, я работаю и бережно отношусь к своим деньгам. Нана на пенсии и тратит своё время на помощь нуждающимся.

— Это запоздалый ужин на день рождения. — Она непреклонна в оплате счета. — Как часто я смогу отмечать день рождения своей единственной внучки?

— Нана, пожалуйста. Я просто счастлива, что ты здесь. — Я подзываю официанта, и он немедленно сообщает нам: — Мистер Кейн позаботился о счёте.

— Ну, это определённо то, чего Эндрю никогда бы не сделал, — говорит Нана, смеясь.

Я удивляюсь сама себе, смеясь вместе с ней. По пути из ресторана нам вручают жестяную коробку с печеньем с маслом. Я сразу же достаю одно, когда мы направляемся к Нане, на её территорию.

— Они о-о-о-очень вкусные, — замечаю я, доедая второе печенье.

— Эванджелина. — Нана, кажется, обдумывает свои следующие слова. — В этом разница между едой в таком месте, как само по себе, и другим пятизвёздочным рестораном. Всё дело в деталях. Декор, обслуживание и еда были впечатляющими. Это было декадентство, но всё же очень достойное. Таким и должен быть любовник. И, зная Эндрю после стольких лет, я подозреваю, что он больше похож на двухзвёздочный ресторан.

Я чуть не подавилась первым кусочком третьего печенья. Нана начинает похлопывать меня по спине.

— Я не хотела сказать ничего оскорбительного.

— Я бы предпочла не обсуждать Эндрю прямо сейчас. Мы… — я не могу закончить предложение. Он отпустил меня, позволив мне уйти. И хотя моей мантрой было «Я не выйду замуж за Эндрю» этим утром, часть меня не полностью отвергла эту идею. Я не сомневаюсь, что она подумала бы о том, что я не только вернусь к нему, но и действительно выйду за него замуж.

Мне следует осмотреть голову. Заметка для себя: обратись за психологической помощью.

Сейчас мы стоим перед многоквартирным домом Наны в стиле ар-деко, когда она предлагает:

— Почему бы тебе не подняться?

Я изучаю свою бабушку, которая была для меня спасательным кругом. Кто знает, когда я увижу её снова. Она постоянно путешествует, строит планы, организует благотворительные поездки и, самое главное, наслаждается жизнью, продолжая помогать другим.

— Да, я бы с удовольствием. Я не хочу быть нигде, кроме как здесь, с тобой.

В течение нескольких часов мы предаёмся воспоминаниям, слушая бразильскую певицу Ану Каролину. После того, как я предлагаю нам просмотреть фотоальбомы, Нана достаёт несколько из своего шкафа, и мы не спеша начинаем их разглядывать. На одной из фотографий я лежу на пляже, голова Джулиана лежит у меня на животе, а он читает книгу. Я восхищаюсь фотографией, и, хотя Джулиан так сильно изменился физически, очевидно, что он был симпатичным ребёнком, даже с брекетами и короткой стрижкой. На снимке, сделанном недалеко от загородного дома Кейнов в Вестпорте во время летних каникул, мои бабушка и дедушка смеются вместе с Элизой и Марселем. Я поднимаю взгляд, и моя бабушка любуется фотографией.

— Ты так похожа на свою маму. — Она протягивает руку с фото, позволяя мне изучить его. Я теряю дар речи. Прошло несколько лет с тех пор, как я в последний раз видела эту конкретную фотографию своей матери. На той, что у меня в руке, моя мать одета в одно из своих знаменитых платьев от Дианы фон Фюрстенберг вместе с моим красивым отцом. Я смотрю на дату, и она была сделана за несколько дней до того, как они сбежали и поженились. У неё длинные каштановые волосы, а зелёные глаза смотрят на меня в ответ. Темно-русые волосы и голубые глаза моего отца тоже смотрят на меня с огромной ухмылкой. Совершенно очевидно, что мои родители были безумно влюблены друг в друга. Он держит мою маму на руках, и её ноги подняты в воздух. Моё здание на чердаке служило фоном для их романтической позы.

У меня начинают слезиться глаза.

— Как ты думаешь, что бы подумала обо мне мама? — нерешительно спрашиваю я.

— Твоя мама очень гордилась бы тобой. Ты занимаешься любимым делом. Скольким посчастливилось заявить об этом? — с состраданием Нана продолжает: — Однако она согласилась бы с Эндрю. Жизнь драгоценна. Не позволяй этому пройти мимо тебя. Ты не хочешь оглядываться на свою жизнь и спрашивать себя: что, если?

Я подхожу к самой важной женщине в моей жизни и крепко обнимаю её. Нана абсолютно права. Я не хочу никаких сожалений.

Поскольку Джулиан ждёт меня у себя дома, я посылаю ему короткое сообщение:

Я: Твоё появление было приятным сюрпризом. Спасибо за обед. Нам с Наной очень понравилось. Она уезжает завтра рано утром, и я проведу с ней ночь.

Он немедленно откликается.

ДЖУЛИАН: Хочешь, я тебя уложу спать?

Я смеюсь про себя.

Я: НЕТ.

ДЖУЛИАН: Я уже скучаю по тебе.

Я: Я тоже по тебе скучаю.

ДЖУЛИАН: Я буду думать о тебе сегодня вечером, сжимая в кулаке свой член. Я буду думать о твоих великолепных губах, обхватывающих его, когда буду пожирать твою сладкую восхитительную киску.

О, Боже мой.

Образ Джулиана и меня, занимающихся сексом в позе шестьдесят девять, поражает меня. Это одно из моих любимых занятий с ним.

Ладно, Лина, всего в нескольких часах езды от него. Ты можешь с этим справиться.

Его грязные сообщения сводят меня с ума, и я мгновенно становлюсь мокрой. Я оглядываюсь через плечо и радуюсь, что Нана всё ещё занята одним из фотоальбомов. Я ни за что не спрячу свои покрасневшие щеки. Более того, если бы она прочитала сообщение Джулиана, она бы рассмеялась, а затем выгнала бы меня из своей квартиры. Я знаю бабушку. Она бы хотела, чтобы у меня была страстная ночь с ненасытным мужчиной. Её слова сегодня утром: «Я хочу, чтобы моя единственная внучка была влюблена», – согревают меня. Как бы мне ни хотелось быть с Джулианом, я хочу провести это время с ней.

Я: Ты неисправим. Увидимся завтра.

ДЖУЛИАН: Я буду ждать…

Я: Сладких снов.

В считанные секунды мой телефон вибрирует. Это мужчина, который заставляет меня улыбаться от уха до уха, и я немедленно отвечаю.

— Лина, я просто хотел услышать твой голос. Спокойной ночи, сладких снов.

— Спокойной ночи, Джулиан.

Положив телефон на кофейный столик, я поднимаю взгляд, и меня встречает мягкая, милая улыбка.

— Он увлечён тобой, но я не удивлена. Джулиан был увлечён тобой с самого детства. Я не удивлюсь, если он влюблён в тебя. — Хотя мисс Пендлтон и Алистер думают так же, он не влюблён.

Моё время с Наной заполнено историями, фотографиями и домашними фильмами, которые я не видела более десяти лет. Нам доставляют еду от Шун Ли Уэста, и мы проводим всю ночь, предаваясь воспоминаниям, смеясь, плача и наслаждаясь друг другом.

Её последние слова перед тем, как она отправилась спать, преследуют меня.

— Следуй своему сердцу. — Это те же самые слова, которые произнёс Франклин.