Интерлюдия

Глава 41

Я сажусь на пол рядом с чемоданом, прижимая чёрное платье к груди. Убитая горем воспоминаниями о Джулиане, я пытаюсь взять себя в руки, отчаянно стараясь не заплакать. Я бросаюсь к тумбочке за телефоном. Приложив его к уху, я готовлюсь к тому, что за сообщение это может быть.

— Дорогая. — Моё сердце замирает, когда я слышу его глубокий голос. — Я мог бы притвориться, что тебя не существует, что я никогда не любил тебя. Я мог бы притвориться, что последних нескольких месяцев никогда не было. Я мог бы притвориться, что не любил тебя всю свою жизнь. — Он делает паузу. — Или я могу прожить свою жизнь так, как она должна быть прожита: быть с тобой, любить тебя. Хотя ты за тысячи миль отсюда, я чувствую твоё сердцебиение, как если бы оно было моим собственным. Твои мелодии звучат у меня в голове. Твой голос и музыка — это всё, что я жажду услышать. Всё, что я слышу. Я закрываю глаза и вижу твои изумрудные глаза. Я любил тебя всю свою жизнь, и ничто никогда не могло подготовить меня к этому. — Ещё одно короткое молчание, прежде чем он признаётся: — Я до смерти напуган. Напуган тем, что ты решишь, что я переживаю этот этап. Я не знаю, что нужно сделать, чтобы заставить тебя доверять мне. Я порвал с Широй до того, как у отца случился сердечный приступ. Она была безжалостна в своих сообщениях, но я ни разу не ответил с тех пор, как порвал с ней. Но я знаю то, что всегда знал, что это ты и только ты. Я сказал, что буду уважать твоё решение, когда ты выберешь Эндрю, но я отказываюсь его принимать. Я всегда буду бороться за тебя. Я всегда буду бороться за нас. Пожалуйста, посмотри во внутренний карман своей сумки. Это всегда предназначалось для тебя. Только для тебя. Я люблю тебя, Эванджелина Дарлинг Джеймс.

Прижимая телефон к уху, я нажимаю кнопку воспроизведения снова и снова, чтобы услышать знакомый голос Джулиана. Услышать его сильное желание. Его признания в любви. Что ещё более важно, услышать, что я единственная.

Я его единственная.

Слова Патти, сказанные несколько ночей назад, поразили меня.

— Вероятно, это фальшивая статья. С фотошопом всё возможно.

Неуверенность в себе — та ещё сучка. Она поглотила меня, и я позволила ей затуманить мой разум, моё сердце.

Внезапно я вспоминаю экран на телефоне Джулиана. На сообщение Ширы не было никаких ответов.

Ты дура, Лина.

Я всегда буду бороться за тебя. Я всегда буду бороться за нас.

Хочу ли я продолжать ночь за ночью видеть во сне Джулиана? Хочу ли я сожалеть о том, что в последний раз попрощалась с ним? Я уже решила, что не хочу идти к алтарю к мужчине, в которого не влюблена страстно. Жить жизнью, предназначенной для кого-то другого. Я не хочу проводить свои дни и ночи, живя опосредованно в моей интерлюдии. Я не хочу просыпаться и понимать, что моя жизнь превратилась в печальный конец книги. Ещё хуже, в грустную песню в стиле кантри на повторе.

Буря внутри меня наконец-то утихла.

Мои ноги наконец-то обрели силу двигаться. Я быстро поднимаюсь с пола. Подойдя к док-станции, я включила плейлист «Джей Си», в который вошли песни, напоминающие мне о моём романтическом мужчине. Играет Seal «Loneliest Star». Песня имитирует то, в чём я, наконец, готова признаться. Джулиан и я принадлежим друг другу, и его любовь — это шанс, которым я хочу воспользоваться… И я сделаю это. Напевая под песню, я меняю пижаму на чёрное платье с запАхом. Моё лицо умыто, зубы почищены, а волосы всё ещё собраны в пучок.

Рядом с моей тумбочкой лежит моя чёрная сумка. Положив её на кровать, я пытаюсь найти таинственный предмет, который Джулиан положил во внутренний карман. Сумка огромная, и моей руке требуется некоторое время, чтобы найти что-то ещё, кроме бумажника, записной книжки, карандашей «Блэквинг», собачьих лакомств для Магпи и косметички.

Мир замирает.

Дрожащие пальцы касаются края маленькой коробочки. Быстро достав её из внутреннего кармана, я ахаю.

Я смотрю на неё несколько минут, удивляясь тому, что это может означать.

Винтажная красная коробочка для колец Garrard & Co.

Как я могла её пропустить?

Встревоженная, я открываю её. На меня смотрит простое кольцо с цейлонским сапфиром, окружённое бриллиантами. Когда приходит осознание, начинают формироваться радостные слёзы. Я медленно опускаюсь на пол, держа в руках изысканное кольцо. Это помолвочное кольцо Элизы Резерфорд Кейн. Это единственное украшение, которое Элиза любила и носила вместе со своим обручальным кольцом. Внутри коробки, едва разборчивым почерком Джулиана, на сложенном листе бумаги написано сообщение:

Это никогда не должно было быть интерлюдией.

Я хочу семью.

Я хочу от тебя детей.

Я хочу всего.

Я хочу вечности.

Только с тобой.

Джулиан.

Семья.

Дети.

Навсегда.

Хотя Джулиана здесь нет рядом со мной, заявление в его записке — самый романтичный жест, который у меня когда-либо был в жизни. Я поднимаюсь и сажусь на край кровати, оглядывая комнату. Этот дом никогда не ощущался домом. Я плачу так, как никогда раньше не плакала. В отличие от слёз прошлой ночи, эти слёзы — от радости и осознания. У меня есть замечательные воспоминания о нас с Эндрю, но они слишком давние. Это воспоминания, которые были увековечены в картинах. Картины, которыми я всегда буду дорожить.

Моя спальня кажется меньше. Я чувствую себя так, словно меня заперли в гробу. Я не готова умереть. И я отказываюсь снова так жить.

Дверь спальни открывается, и я быстро кладу коробочку с кольцом обратно в сумку. Стоя в дверях с видом побеждённого, Эндрю идёт ко мне. Он секунду колеблется, прежде чем сесть рядом со мной на нашу кровать. Взяв мою руку, он крепко сжимает её.

— Когда ты уехала в Нью-Йорк, я никогда не думал, что это будет навсегда. Я предполагал, что это будет на несколько недель, как будто ты уезжаешь на работу. И теперь, когда ты вернулась, я знаю, что всё, что у нас было, ушло. Я всё ещё люблю тебя. — Он замолкает на мгновение, и я слышу боль в его голосе. — Но я должен отпустить тебя. Я… Я отпускаю тебя. Я не хочу, чтобы ты возненавидела меня через много лет. И я не хочу ненавидеть тебя за то, что ты больше не любишь меня. Если бы я мог повернуть время вспять… Я… Я бы поступил по-другому. Я бы женился на тебе в ту же минуту, как только ты сказала «да». Я бы отбросил свою гордость в сторону и усыновил бы ребёнка вместе с тобой. Я должен был любить тебя так, как ты хотела, чтобы тебя любили. Я был эгоистом. И мне жаль, что я оттолкнул тебя.

Я смотрю в тёплые карие глаза Эндрю, и всё, что вижу — это мальчик, которого я любила с четырнадцати лет. Его глаза начинают слезиться, и моё сердце разрывается из-за него.

Я прикусываю нижнюю губу, не в силах ответить словами.

— Лина, я обманул себя. Я думал, что, если ты вернёшься домой, что если мы вернёмся к тому, какими были много лет назад, ты снова полюбишь меня.

— Эндрю, я всё ещё…

Прежде чем я успеваю закончить, он прерывает меня:

— Я проигнорировал твои потребности. Я игнорировал тебя. Что ещё более важно, я проигнорировал счастье, которое увидел на твоём лице в твой день рождения.

Я слегка наклоняю голову, не уверенная в том, что он только что открыл.

— Я не понимаю. Что ты имеешь в виду?

Крепко держа меня за руку, Эндрю вздыхает, прежде чем сделать своё признание.

— Я приехал в Нью-Йорк за три дня до твоего дня рождения. Накануне я несколько часов простоял перед твоим зданием, прежде чем решил сесть на скамейку через дорогу. У меня даже были цветы для тебя. Я видел тебя и Джулиана вместе. Я не придал этому значение. Вы двое просто гуляли. Как раз когда я готовился перейти улицу, увидел, как он целует тебя. И как ты поцеловала его в ответ.

Внезапно появляется образ кого-то в коричневом плаще, сидящего на скамейке через дорогу с букетом в руке и смотрящего в моё окно, когда за день до моего дня рождения шёл дождь. То, что Эндрю пролетел ради меня через всю страну в мой самый страшный день в году, разрывает мне сердце.

Минута молчания тяготит нас, прежде чем я говорю:

— Эндрю, я всё ещё люблю тебя.

— Я знаю, что ты любишь меня, как я всегда буду любить тебя. Мне трудно это признать, но ты влюблена в кого-то другого. И я хочу, чтобы ты была счастлива. — Голос Эндрю, явная боль в его тоне, пронзает моё сердце.

Я кладу голову на плечо Эндрю, и мы оба плачем. Мы продолжаем держаться за руки, цепляясь так долго, как только можем. Он прерывает молчание, когда признается:

— Джулиан сказал, что он всегда вернётся за тобой. Я никогда не придавал этому большого значения, потому что он был совсем маленьким мальчиком, когда говорил это.

Я позволяю признанию Эндрю уложиться в голове. Моё сердце вот-вот разорвётся от осознания того, что мальчик, который бросил меня много лет назад, всегда намеревался вернуться за мной. Но этот момент горько-сладкий, потому что, когда наши руки разъединяются, часть меня умирает внутри.

В отличие от первого раза, когда мы расстались, я наконец-то отпускаю его.

Отпускаю нас.

Это наш финал — конец нашей песни о любви.

Встав с кровати, Эндрю смотрит вниз, и всё, что я вижу — это сожаление. Вытирая слезу с моей щеки подушечкой большого пальца, он торжественно говорит:

— Я пойду в свой кабинет. У меня нет сил смотреть, как ты уходишь, потому что я знаю, — он закрывает глаза, — я знаю, что ты уходишь навсегда, и всё кончено. Если… если я тебе когда-нибудь понадоблюсь, если ты когда-нибудь… Я всегда буду рядом с тобой. Я всегда буду любить тебя, Лина.

Я встаю и позволяю ему ещё раз обнять меня. Когда его собственные слёзы касаются моего лба, я шепчу:

— Я тоже всегда буду любить тебя, Эндрю. Всегда. — Когда я поднимаю голову, он сцеловывает слёзы, текущие по моим щекам, прежде чем уйти и закрыть за собой дверь.