Интерлюдия

Глава 33

Последние несколько месяцев что-то оживили во мне. Я. Ожила. Вместо того чтобы быть вуайеристкой, наблюдающей за жизнью, я стала активной участницей. Свободной. Смелой. Живущей настоящим моментом, и всё из-за одного англичанина, который покорил моё сердце.

Красота действительно сучка.

Биение сердца моего возлюбленного, когда я кладу левую руку ему на грудь, будоражит меня. Когда он спит, я слышу его дыхание. Я чувствую, как поднимается и опускается его грудь. Это его полные губы, по которым я провожу указательным пальцем. Его длинные ресницы трепещут из-за сна. Солнце медленно встаёт, и день вот-вот начнётся. Я бы хотела лежать здесь с Джулианом и притвориться, что никуда не собираюсь. Я бы хотела притвориться, что никогда не открывала того письма. Я бы хотела притвориться, что мы не заканчиваем нашу интерлюдию.

Я позволяю себе на мгновение подумать обо всех вещах, которые мне нужно сделать. Одно из них — противостоять моему прошлому.

Прошло три дня с тех пор, как я видела фотографию Джулиана и Ширы. Неужели я забыла об этом? Нет… не совсем. У меня просто не хватило смелости заговорить об этом. Наша интрижка подходит к концу, и всё, чего я хотела, — это погрузиться в сказочное состояние с Джулианом Кейном. Но, как и все сны, они подходят к концу.

Обычно я не любопытный человек, но после занятий любовью я услышала, как завибрировал телефон Джулиана, когда он достал тёплое полотенце из главной ванной. Из любопытства? Из-за необходимости мучить себя? Как я могла не посмотреть? Он раздражающе жужжал и ждал моих любопытных глаз. Как и в электронном письме, вчера меня поразило сообщение Ширы Джулиану. Жирные буквы вернули меня к реальности.

ШИРА: Детка, я только что приехала в Лондон. Не могу дождаться, когда снова буду с тобой.

Сука.

Шлюха.

Шира.

Идиотка.

Нет, это я.

Я кричала?

Нет.

Неужели я покинула его дуплекс?

Нет.

Разве я вообще противостояла ему?

Нет.

Что именно я сделала? Я продолжала проводить с ним все дни и ночи, притворяясь, что никогда не видела сообщения. Правда ударила мне в лицо. Я знала, что у меня было с Джулианом, и это скоро должно было закончиться. И как бы сильно я ни была убита горем, я знала, что не могу ничего сделать, кроме как наслаждаться временем, проведённым с ним. Страсть. Моменты любви. Романтическая интерлюдия. Называйте это как хотите. Для меня это была любовь. Любовь. Глубокая, тёмная, страстная и недостижимая любовь. Хотя бы на короткое время я бы наслаждалась этими моментами с ним. По крайней мере, моё сердце, хотя оно болело и разбивалось вдребезги, чувствовало его биение, и оно билось только для Джулиана Кейна.

Когда я решила вернуться в Лос-Анджелес?

Прошлой ночью.

Я бы не смогла вынести, если бы увидела, как мужчина, которого я люблю, уезжает в Лондон. Я не хотела видеть, как он выходит за дверь, зная, что через несколько часов он будет с другой женщиной. Гордость взяла надо мной верх. Пока Джулиан присутствовал на собрании вне дома, я поднялась к себе в лофт, достала ноутбук и написала Эндрю по электронной почте:

«Увидимся завтра вечером».

Я не упоминала о примирении. Нажав кнопку «Отправить», я тихо заплакала, а затем купила билет обратно в Лос-Анджелес. Я собрала кое-что из своих вещей и вернулась в дуплекс Джулиана, зная, что это будет моя последняя ночь с ним.

Как только он поздоровался со мной, я обняла его за шею и прошептала что-то, чего не должна была говорить.

— Я всегда буду твоей.

Прошлой ночью я исследовала его тело так, словно это была моя последняя ночь на земле. Запечатлела в памяти мышцы на его плече, когда он приподнял меня, шрам сбоку на его щеке, изгиб его задницы, когда он вошёл в меня, приоткрытые губы, когда он застонал, навязчивое выражение его глаз, когда он смотрел в мои, и то, как наши тела так идеально прижались друг к другу.

Прошлой ночью я любила его всем, что во мне было. Зная, что это будет последний раз, когда наши губы поцелуются, в последний раз, когда наши тела сольются в одно целое, в последний раз, когда наши руки переплетутся, когда наши груди соприкоснутся, в последний раз, когда я услышу стон, как только он войдёт в меня. У меня никогда не было возможности должным образом попрощаться со всеми, кого я любила и потеряла — с моей матерью, отцом, Элизой, Кэролайн — я хотела иметь возможность уйти утром, зная, что отдалась ему. И хотя я уходила от Джулиана, я позволила своему сердцу принадлежать ему ещё одну ночь.

Будильник звонит, и звучит The Cure «Lovesong».

— Доброе утро, дорогая. — Джулиан поворачивается на бок, чтобы посмотреть мне в лицо. Как и в последние несколько недель, он запечатлевает нежный утренний поцелуй на моих губах. Слегка отодвинувшись, он изучает моё взволнованное лицо. Этот человек слишком хорошо меня знает.

— Доброе утро, — говорю я едва слышно. Протянув руку, чтобы коснуться его щеки, я провожу указательным пальцем по его шраму. «Это наш последний раз, когда мы близки», — с грустью думаю я про себя. — Джулиан.

— Лина, — он произносит моё имя так, словно это самая очаровательная вещь, которую я когда-либо слышала.

— Расскажи мне что-нибудь, что ты никогда никому раньше не открывал, — прошу я, желая, чтобы он поделился частичкой себя. Кое-что, что я могу взять с собой, прежде чем покинуть наш кокон.

Его сверкающие глаза впиваются в мои, едва он переплёл наши пальцы.

— С того момента, как я увидел тебя, я был одурманен тобой.

—Несколько месяцев назад?

— Нет, когда мы впервые встретились, — поправляет он меня, делая ударение на слове «впервые».

— Джулиан, тебе было семь лет? — недоверчиво спрашиваю я. — А я была пухленькой десятилетней девочкой, у которой всегда были спутанные волосы.

— Это верно, и я обожал твои спутанные волосы. — Крепко сжимая мою руку, он признаётся. — С тех пор я без ума от тебя.

Я позволяю себе обдумать слова Джулиана и задаюсь вопросом, не совершаю ли я ошибку. Я помню последние месяцы, и, к сожалению, фотография и сообщения Ширы превосходят их все.

Джулиан знает, что я никогда не поделюсь. И он не просил меня быть с ним всегда.

— Дорогая, что случилось? — спрашивает он, не подозревая о назревающей боли в моём сердце.

Я не отвечаю. Теперь мой большой палец ещё несколько секунд лежит на его щеке, прежде чем я наклоняюсь к Джулиану и кладу голову ему на грудь.

Стены смыкаются. И хотя солнце ярко светит сквозь спальню, здесь так темно. Наконец-то настал день отпустить, и всё, что я могу сделать, это плакать при воспоминании о последних нескольких месяцах.

— Через несколько часов я буду в самолёте, возвращающемся в Лос-Анджелес.

— Что ты только что сказала? — спрашивает он с оттенком недоверия.

Я заставляю себя заговорить.

— Я… Сегодня я возвращаюсь в Лос-Анджелес. — Я смотрю вдаль, не в силах встретиться с ним взглядом. — Я должна встретиться с Эндрю. И ты уедешь завтра. — Я не упоминаю о женщине, которая ждёт его в Лондоне. Я не упоминаю, что он солгал мне. Я быстро высвобождаюсь из объятий Джулиана, зная, что это единственный способ уйти от него, от нас. Я подхожу к комоду, беру сменную одежду, прежде чем положить её на серое кресло. Я оборачиваюсь, ожидая его ответа.

Он садится, прислонившись спиной к спинке кровати. Пристально глядя на меня, он говорит:

— Что значит, ты возвращаешься в Лос-Анджелес? Что ты имеешь в виду Эндрю? Зачем тебе с ним встречаться? Помоги мне. Я не понимаю. А что насчёт нас? Я предполагал, что ты останешься здесь и будешь ждать. Мы были бы по-прежнему вместе.

Подождите? Как одна из его женщин?

Я делаю глубокий вдох.

— Джулиан, когда мы начали это, мы оба знали, что это будет временно. Даже несмотря на то, что мы с Эндрю расстались… — Мне нужны все силы, чтобы попытаться найти правильные слова, если таковые имеются.

Когда я пытаюсь не запнуться, он перебивает меня.

— Разве я только что не говорил тебе, что был без ума от тебя всю свою жизнь? Разве мы не занимались любовью всего несколько часов назад? Что ещё более важно, как ты можешь вернуться к нему, когда ты любишь меня? Разве ты не говорила мне, что любишь меня?

— Я люблю тебя. Боже мой, я так сильно тебя люблю. Но дело не только в Эндрю. Джулиан, ты и я, мы оба знаем, что ты не заводишь отношения. — Я печально смотрю на него.

— Да, я первый, кто это признает. В прошлом я этого не делал. Я не мог, но всё изменилось. Как ты можешь не чувствовать того, что произошло между нами?

— Я знаю тебя, Джулиан. Правда в том, что меня тебе никогда не будет достаточно. — Он бросил тебя сразу после того, как вы занялись любовью. — Мне нужно больше, чем просто твои слова. Я хочу семью. Я хочу детей. Я хочу выйти замуж. Я хочу большего, чем просто интерлюдия. Я заслуживаю большего, чем интерлюдия. Я хочу того, чего у меня никогда, никогда не было. Эндрю хочет жениться на мне, и он готов… он готов усыновить ребёнка.

Мужчина, которого я покидаю, смотрит на меня, и, хотя я отказываюсь встречаться с ним взглядом, чувствую, что им овладела меланхолия. Я медленно поворачиваюсь в его сторону, и меня встречает та сторона Джулиана, с которой я никогда раньше не сталкивалась. Его руки сложены на груди, как будто он пытается удержать себя, хотя и остаётся в постели. Его щеки слегка покраснели. Он опускает голову, и его глаза остаются опущенными. Его плечи поникли. Язык его тела выдаёт одновременно гнев и… поражение.

Медленно поднимая голову, он говорит:

— Ты сможешь так легко уйти от этого? От нас?

— Ты тот, кто уезжает завтра. Я ждала тебя много лет. И я так легко позволила тебе вернуться в мою жизнь.

Попроси меня поехать с тобой. Заставь меня поверить, что я единственная.

Его глаза блестят, и я задаюсь вопросом, сдерживает ли он слёзы, которые я пытаюсь сдержать. Как он может просить меня остаться, когда его ждёт другая женщина? Почему он не пригласил меня присоединиться к нему? Я хочу выкрикнуть имя Ширы, но понимаю, что ничто это не изменит. Проблема не в ней. Он никогда не будет моим.

Я хотела, чтобы Джулиан хотел меня, любил меня, владел мной, хотя я всё время знала, что из этого ничего не выйдет.

У мужчины, которого я люблю, недостижимое сердце; он не может посвятить себя одной женщине.

Смирившись с тем, что он не предлагает мне поехать с ним, я отказываюсь умолять. Даже если я не помирюсь с Эндрю, я не собираюсь быть женщиной, которая его ждёт.

— Я ухожу, Джулиан. Когда мы начали это, ты был тем, кто сказал, что мы будем наслаждаться месяцем вместе. Прошло уже больше месяца. Ты был тем, кто признал, что не можешь предложить мне больше, чем наше время в Нью-Йорке. — Я крепко зажмурилась. — И у тебя есть женщины. — Я открываю глаза, изо всех сил стараясь успокоиться. Сосредоточив внимание на часах на тумбочке, я говорю: — Мой рейс вылетает менее чем через четыре часа, и машина будет здесь, чтобы забрать меня через тридцать минут. Давай всё сделаем проще, и позволь мне уйти. — Медленно отступая из страха, что чем ближе я к нему, тем труднее будет уйти.

— Сделать проще? — в его голосе безошибочно угадывается саркастический тон. — Какого хрена, Лина? Женщины? Какие женщины? Я был верен тебе. Ты хочешь, чтобы я это сказал? Ты знаешь, что я чувствую к тебе. — Джулиан вскакивает с кровати, двигаясь ко мне. Притягивая меня в свои объятия, я чувствую себя как дома, когда моя голова склоняется ему на грудь. Его быстро бьющееся сердце совпадает с моим собственным. Он опускает голову, когда я поднимаю свою.

— Лина, ты — всё, что я знаю. Всё, что я когда-либо хотел знать и когда-либо узнаю. Никакой другой женщины… Никто никогда не завладеет моим сердцем. Всё, что я делал в своей жизни, все это было ради тебя, — шепчет он мне в губы.

Он бросил меня ради другой женщины — той, с которой он увидится, как только покончит со мной.

— Я не ожидаю… — я отстраняюсь, и между нами остаётся всего несколько дюймов.

— Я люблю тебя, Лина.

Я вглядываюсь.

— Что? Что ты только что сказал? — не уверена в словах, которые он произнёс. В последний раз, когда он произносил эти слова, я была в полусне, веря, что это был просто сон. С тех пор эти слова ни разу не сорвались с его губ.

Джулиан изучает моё встревоженное лицо, кажется, целую вечность, прежде чем признаться.

— Я говорил тебе, что был без ума от тебя всю свою жизнь. Я люблю тебя. Я люблю тебя всем своим существом. Я всегда любил тебя. Только тебя. Я просто никогда не думал, что достоин тебя. Я никогда не буду достоин тебя. Но я отказываюсь больше быть без тебя.

Ошеломлённая его словами, я остаюсь с открытым ртом, но не могу ничего сказать.