Интерлюдия

Глава 24

Измученные утренним занятием любовью на кухне, мы с Джулианом заснули. Мы могли бы пролежать в уютной большой кровати весь день, но Магпи нужно было вывести на улицу. Я осталась под одеялом, пока они вдвоём отправились на утреннюю прогулку. Осматривая комнату, я замечаю, что она больше похожа на мою спальню, чем на то место, которое я занимала в Санта-Монике. Когда я впервые пришла сюда, эта комната была скудно обставлена, и не было ни одного намёка на фотографии. Все поверхности были пустыми. Это было просто место для сна.

Несколько недель спустя комната не только стала ощущаться по-другому, но теперь и выглядит по-другому. Мои фотографии с Джулианом в рамках стоят на обеих тумбочках и на комоде из орехового дерева, спроектированном Хеленой Эмерсон. В дополнение к картине Дерека Болдуина на белых стенах висят два произведения искусства, в которые мы с Джулианом просто влюбились в художественной галерее на 24-й стрит. На комоде также стоит небольшая белая цветочная композиция. Вместе с экземпляром «Конец одного романа» Грэма Грина на ночном столике лежит моя новая нотная книга в твёрдом переплёте фирмы «Молескин», а рядом — карандаш «Паломино Блэквинг». Я тянусь к графитовому карандашу и смотрю на него.

Кто бы мог подумать, что карандаш принесёт мне столько счастья?

Я вспоминаю тот момент, когда он подарил мне коробку карандашей. В то время я не понимала, почему подарить мне коробку карандашей было бы таким большим делом. Я всегда пользовалась обычным карандашом № 2, когда писала музыку. Когда я открыла коробку, Джулиан прошептал.

— Композитору нужно не только вдохновение, но и лучшие инструменты. — Я уже была влюблена в него. Однако после того как впервые использовала карандаш «Паломино Блэквинг» для написания музыки, я поняла, что он был человеком, который будет владеть мной до конца моей жизни. В таком простом подарке было столько смысла. Он понимал мою любовь к своему ремеслу.

Я одеваюсь и спускаюсь вниз, чтобы дождаться Магпи и его папочку. Я включаю стереосистему, смеясь про себя, когда выбираю плейлист мисс Пендлтон «Великолепные британцы». Начинает играть Coldplay «True Love». Я слушаю знакомую песню и обращаю пристальное внимание на текст. Фальцет в голосе Криса Мартина отражает тоску в моём сердце.

Когда песня заканчивается, Джулиан уже стоит у дверей лифта с громко пыхтящим и фыркающим бульдогом. Медленно идя ко мне, натыкаясь на предметы, Магпи наконец останавливается и ложится перед моими ногами. Я ласкаю его, и когда он смотрит на меня своими налитыми кровью глазами, то снова фыркает.

Джулиан легонько целует меня в губы.

— Ты отдохнула немного? — мягко спрашивает он, прежде чем ещё раз поцеловать.

Я киваю, почему-то всё ещё удивляясь тому, как на меня действует этот человек. Джулиан Мэтью Резерфорд Кейн — идеальный британский образец, от которого у меня всегда захватывает дух.

Его тёмные волосы растрёпаны, а на подбородке небольшая щетина. Его глаза виднеются из-за очков в чёрной оправе. Кларк Кент на самом деле не имеет ничего общего с этим человеком. Повторяю, ничего. Одетый в вересково-серые спортивные штаны, свободно сидящие на бёдрах, и винтажную футболку U2, он выглядит великолепно. Он садится рядом со мной и кладёт голову мне на плечо. Уткнувшись носом мне в шею, он шепчет:

— Всё вело меня обратно к тебе.

Глядя на него, я произношу:

— Я люблю тебя, Джулиан.

Он стонет от удовольствия:

— Повтори ещё раз.

— Я люблю тебя, Джулиан. — И, хотя я чувствую, как он улыбается мне в плечо, меня всё же расстраивает то, что он не произнёс слова нежности, которые моё сердце жаждет услышать.

Мы остаёмся на диване, довольные тем, что просто вместе. Звучит новая песня, и на этот раз Робби Уильямс поёт свой римейк группы World Party «She's the One».

Нарушая молчание, Джулиан говорит:

— Я думаю о тебе каждый раз, когда слышу эту песню. — Играя с моими руками, он продолжает: — Ты единственная.

Не задумываясь, я выпаливаю:

— Джулиан, ты любишь меня. — Это смелое заявление.

Англичанин, в которого я влюблена, не отвечает.

«Я идиотка», — ругаю себя. Пронзить собственное сердце было бы не так больно.

Музыка смолкает. Единственный звук, который я слышу — это учащённое биение моего сердца и храп Магпи в нескольких футах от меня. Я собираюсь притвориться, что не выставила себя дурой и не сбегаю. Когда я медленно поднимаюсь со своего места, Джулиан удивляет меня своими словами.

— Ты всегда была моей, даже когда была помолвлена с другим мужчиной. И ты будешь моей, пока мы оба дышим.

Поднявшись, он встаёт передо мной. Слегка согнув колени, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, он снимает очки в чёрной оправе и кладёт их на диван. Обеими руками удерживая меня. Он прикусывает нижнюю губу, изучая моё нервное лицо.

Джулиан, пожалуйста, скажи, что любишь меня.

Я жду и жду. Биение моего сердца замедляется, когда я понимаю, что мужчина, которого я люблю, не любит меня. Я должна отвести взгляд; его взгляд, сфокусированный на моём, медленно разбивает меня на мелкие кусочки.

Как и в Coldplay «True Love», я хочу, чтобы он сказал: «Я люблю тебя», даже если это ложь.

Я отчаянно пытаюсь сдержать слёзы. Я плотно сжимаю губы, но это не мешает слезам скопиться в моих глазах.

Всё в порядке, Лина. Ты в порядке.

Это ещё не конец света.

Я опускаю голову, не в силах смотреть в лицо стоящему передо мной мужчине.

Не в силах скрыть смущения.

Не в силах скрыть свою обиду, свою боль.

Не в силах скрыть тот факт, что даже если Джулиан Кейн никогда не полюбит меня так, как я хочу, я всё равно буду любить его.

Я всегда буду любить его.

— Дорогая, пожалуйста, посмотри на меня, — просит он, приподнимая кончиком указательного пальца мой подбородок. Мне требуется приложить все свои силы, чтобы встретиться с ним взглядом. Больше не причиняй мне боль. Он признаётся: — Я всегда был твоим. Только твоим.

Джулиан не произносит тех слов, которые я жажду услышать. И хотя какая-то часть меня хочет убежать, я также должна признать искренность его слов.

Он всегда был моим.

Он мой.

Хотя его романтические слова облегчают боль в моём сердце, мой разум берёт верх, и моя неуверенность выходит на поверхность.

Джулиан не говорил, что любит меня. Он сказал всё остальное, но не «я люблю тебя».

Как он может быть моим, если не может произнести даже этих трёх слов?

Почему ты меня не любишь?

Мужчина, не произнёсший слов, которые я отчаянно хочу услышать, стоит передо мной на коленях, сжимая мои дрожащие руки. Продвинувшись ещё на дюйм, он продолжает изучать моё лицо в поисках реакции.

Разве ты не понимаешь, что когда женщина говорит тебе, что любит тебя, она хочет, чтобы ты ответил ей теми же тремя словами?

— Эванджелина Дарлинг Джеймс, — говорит он серьёзно. — Ты…

Звонит его телефон.

Не обращая внимания на звонок, он покусывает мою нижнюю губу.

— Ты…

Его губы овладевают моими, и этот поцелуй заставляет меня забыть обо всём. Кроме слов, которые я хочу услышать, слетающих с его языка.

Моей любви будет достаточно.

Я открываюсь ему, позволяя нашему поцелую углубиться. Снова играет музыка. 10cc «Я не влюблён» играет на заднем плане, издеваясь надо мной. Эта интрижка с Джулианом в конце концов закончится. Наслаждайся этим сейчас. Мы продолжаем целоваться, мои ноги теперь обвивают его талию. Его руки двигаются вверх и вниз по моей спине.

«Он мой», — напоминаю я себе.

Проклятый телефон продолжает звонить. Кто-то полон решимости добраться до Джулиана, и, судя по выражению его красивого лица, он должен ответить на звонок.

Прерывая наш поцелуй, я убеждаю его.

— Джулиан, просто ответь.

— Ради всего святого. Прости, дорогая. — Он снимает мои ноги со своей талии, прежде чем потянуться за телефоном. Раздражённым тоном он отвечает. — Дж. С. слушает. — Встав, Джулиан поправляет свою массивную эрекцию, прежде чем сесть рядом со мной. Я поднимаю взгляд и заставляю себя улыбнуться. Он берёт мою руку и целует ладонь — жест, смягчающий удар. Я уже собираюсь встать, когда он качает головой, умоляя меня остаться. Продолжая свой разговор. — Да, я понимаю. На следующей неделе я уезжаю в Лондон. Отец поправляется, и он тоже уедет. Было трудно для него, и он пытается свыкнуться. Он настаивает на том, чтобы присутствовать. Я пришлю документы. Спасибо.

Когда он заканчивает свой звонок, я вспоминаю, что он может быть моим сейчас, но он не любит меня. То, что у меня есть с ним, временно. Я либо вернусь в Лос-Анджелес, чтобы уладить свои дела, либо останусь здесь, но в любом случае мужчина, которого я люблю, уезжает. Он не пригласил меня присоединиться к нему. Я плотно сжимаю губы, скрывая охватившую меня боль. Это всё та же диллема. По-своему он признался, что заботится обо мне, но достаточно ли этого для него? Мне этого достаточно?

Я хочу, чтобы он любил меня.

Я хочу, чтобы он был влюблён в меня.

Теперь я смотрю на свои руки так, словно это самое интересное на свете, и не замечаю, как Джулиан поднимается с дивана. Внезапно он становится передо мной на колени.

— Дорогая, что случилось?

Ты не любишь меня.

— Ничего. Я просто задумалась. — Я боюсь признаться в своей неуверенности.

«Он не любит меня», — снова говорю я себе, терзая своё больное сердце. «Он скоро уедет».

Должна ли я признаться, что это время с ним для меня гораздо больше, чем просто интерлюдия? Мне нужно его имя, мне нужен его ребёнок, и я представляю, как буду стареть вместе с ним.

Я хочу, чтобы всё это было с ним.

Я хочу, чтобы ты любил меня!

В отличие от того, что было несколько минут назад, в его глазах появилась неописуемая меланхолия.

— Что случилось, Джулиан?

Он качает головой и на мгновение закрывает глаза.

— Это неотложное дело.

— В чем дело? Ты можешь рассказать мне всё, что угодно.

— Я знаю, — вздыхает он, как будто весь мир давит ему на плечи. — Лина, мне нужно, чтобы ты кое-что поняла.

— Ладно.

— Пожалуйста, помни всё, что я делаю, я делаю для тебя, — его ошеломляющие глаза начинают улавливать блики утреннего солнца, льющиеся сквозь окна от пола до потолка. И я замечаю, что они блестят.

Он делает для меня всё, но не говорит, что любит. Почему он не может произнести эти три слова?

«Через несколько дней он уезжает в Лондон», — говорю я себе.

Осознание того, что наше время вместе подходит к концу, сдавливает моё сердце, а желудок сжимается. Может быть, это и к лучшему, что он не чувствует того же. Может быть, он не хочет никаких привязанностей, так как он будет находиться на другом конце света. Джулиан утверждает, что он мой, но он не просил меня присоединиться к нему в Лондоне. Я отказываюсь быть жалкой любовницей, которая умоляет его остаться.

Сохранить.

Единственное, о чём я сейчас думаю — это сохранить своё сердце, свою гордость.

— Джулиан, мне нужно забрать кое-какие вещи из лофта, — я молюсь, чтобы он не увидел боль в моих глазах.

— Я сделаю ещё один звонок, и мы пойдём вместе, — предлагает он.

— Пожалуйста, останься и закончи работу. Я ненадолго.

Когда я собираюсь встать с дивана, он берёт моё лицо в ладони, почти закрывая его. Используя периферийное зрение, мои глаза остаются сфокусированными на одной из его рук.

— Пожалуйста, посмотри на меня, — просит он, слегка наклоняя мою челюсть. — Только ты, Лина. Только ты, — говорит он с нежностью, прежде чем завладеть моим ртом.