Исцеляющий миры. На расколе миров. Часть 1

Глава 10. Кропус

Часами ранее…

Жёлтый «Мерседес» снёс мусорный бак, подпрыгнул на бардюре и затормозил в пяти сантиметрах от ствола дерева. Гордон Уильямс, который был за рулём, выругался. Конечно же, это имя было ненастоящим, он выдумал его, пока перешагивал пролитый чай в кафе у столика профессора Нортона. Имя, дарованное ему при рождение, звучит как «Ацель», что с сондэсианского переводится как «Ползучая тень». Машина, кстати, также ему не принадлежала. Её он позаимствовал на дороге у молодого водителя. Но, увы, люди не любят, когда у них заимствуют что-то без разрешения, поэтому между мужчинами завязалась драка, и Ацель вышел из неё победителем. Как? В отличие от безмозглых людишек, которые привыкли чувствовать себя в безопасности, Ацель всегда был настороже. А ещё у него имелся козырь в рукавах, а если точнее — набор пропитанных различными химикатами дротиков в рукавах.

С натяжкой, но, скажем, Ацель «припарковался». Он выбрал место окрест дома профессора Нортона со стороны заднего двора. Одинокий автомобиль ярким пятном желтел на фоне отсыревшего после ночного дождя асфальта, пока его водитель встречал рассвет, развязно развалившись на сиденьях.

Ацель специально подъехал пораньше. Профессор Нортон стал его марионеткой после того, как получил дозу препарата, который Гордон Уильямс нарёк «Средством промывки мозгов». Оно, возможно, не такое эффективное, как телевизор, воздействовать на массы не может, но вот одиночным объектам мозги разжижает как надо. То, что доктор прописал. Очень злой доктор, мечтающий поработить человечество.

Ацель, одолеваемый презренной госпожой скукой, развлекался, как мог. Он нашёл в бардачке шоколадный батончик и методичку по вождению, и изо всех сил притворялся, что ему вкусно и интересно. Иногда методы самоубеждения и впрямь работали. Но не сегодня. Батончик был приторным и от него захотелось пить, а методичка не помогала разобраться в особенностях вождения наземного транспорта мира людей и лишь вгоняла в депрессию серостью иллюстраций и величиной шрифта.

Ацель всё ждал и ждал, когда город проснётся, а Габриэль Феннис, которая была его единственным связующим звеном в поиске агента организации, прибудет на зов своего старого друга, не подозревая, какое веселье ей уготовано.

Красная нить медленно но верно вела Ацеля к его судьбе. Однако тот пока об этом не знал, полагая, что всё случается благодаря его гениальности и детективной сноровке.

Первым делом, судьба помогла ему разузнать о самом известном жителе Станвелла — о профессоре Ньюэлле-Нортоне Рендиморе. Ацель перерыл кучу его научных статей, опубликованных на сайте «Великие Умы Великобритании», узнал о его профессиональной деятельности и даже нашел группу на «Фейсбуке», созданную в его честь. Сам старик не сидел в социальных сетях, а вот его личность отрывалась там по полной! Знал бы он, какие нелицеприятные вещи плодит про него молодежь! По счастливому стечению обстоятельств среди постов про профессора Ацель наткнулся на фотографию с Габриэль. Улыбчивая студентка стояла вместе со стариком, показывая в камеру грамоту, на которой было написано ее имя.

Когда космический корабль Ацеля потерпел крушение на Земле, тот обнаружил, что что-то неправильно. Разумеется, крушение — это всегда неправильно, но здесь было нечто другое. Звездолет начал принимать с планеты противоречащие сигналы. Например, температурные показатели колебались в резких перепадах от «пасмурно, дождь» до «ясно без осадков». При этом, один из показателей всегда соответствовал действительности, а другой — нет. Тоже касается и информации, транслируемой по радио и телевидению. Взломанные камеры тоже двоились, словно на них наложили ранее записанный видеоряд.

Но самое странное — это то, что космический корабль стал, в буквальном смысле, невидимым! С одной стороны, это позволяло подолгу прятаться в лесу с меньшей вероятностью обнаружения. Но с другой — пришлось основательно запастись терпением, чтобы сделать пометки в лесу, которые помогали не потерять судно и вход в него.

Ацель был матёрым космическим странником, не самым известным и не таким крутым, как его коллеги, но в жизни он повстречал много всякой чертовщины. С подобным же феноменом — сталкивался впервые. Ацель окончательно и бесповоротно застрял на чужой планете, не имея ни малейшей мысли о том, как будет выбираться отсюда. Его товар слабел от голода и неблагоприятных условий содержания. А ведь шкура с гниющих тушек резко уменьшается в цене!

Да, Ацель — контрабандист. Или, если хотите, — огон.

Два дня назад на его корабль проникла человеческая девушка с чемоданом «Терра». Она сбежала, но Ацель заполучил от неё сувенир. Чемодан «Терра» — сокровищница для любого космического бандита. Даже если живой товар пропадет, содержимое чемодана окупит все убытки.

Но есть одна загвоздка… Учитывая ситуацию, в которой оказался Ацель, она была не самой фатальной, но уж точно самой разочаровывающей. Представьте, что вы попали на необитаемый остров, а всё, что у вас есть с собой из съестных припасов, — банка консервов, сверхъестественно тугая банка консервов, и ни открывалки, ни ножа под рукой.

Нечто подобное сейчас переживал Ацель.

«Терра» предусмотрели абсолютно все. Материал, из которого изготовлен чемодан, — их секретная разработка. Что только не перепробовал Ацель! Ни один инструмент, ни одно известное ему оружие не способно было взломать корпус. На чемодане, само собой, имелся замок, но как не ищи — уразуметь, где он и как устроен, казалось за гранью понимания.

Солнце расцвело на востоке золотым бутоном, утренние птахи подняли хор, а бензин серебристого «Фольксвагена» неумолимо стремился к нулю, что значило только одно — скорую развязку событий. Кто такая эта Габриэль? Кто доверил ей охрану оружия? Замысел Ацеля заключался в том, чтобы выбить из неё информацию о «Терра» и агентах, о том, какую роль она сама играет в операции по его поимке.

После опроса, который должен был устроить пожилой профессор, Ацель планировал вовлечь Габриэль в своё предприятие — по воле или по принуждению. Человеческая девушка, по первому впечатлению, не была одарена навыками боя, мозгов в ней тоже, судя по всему, имелось вобрез.

Поэтому Ацель не сомневался в себе и радовался скорой победе, проверяя исправность прослушивающего устройства, установленного им в доме профессора, в то время как красная нить становилась всё короче и короче…

Из своей машины Ацель не мог наблюдать, как выглядит некий Адам Дэвисон, но он прекрасно слышал его голос.

— Пф, что ещё за эксперт по пришельцам? — фыркнул Ацель. — Да кого он обманывает? Терровская псина! Я этих уродов за версту учую!

Ацель был готов встрять в разговор профессора и его товарищей и перейти к активным действиям, но на крышу «Мерседеса» что-то упало. Дерево, в которое Ацель чуть не врезался, изобиловало проплешинами в кроне и вполне могло позволить себе сбрасывать ветки. По этой причине Ацель не предал смысла тому, что услышал. Однако ветка или то, чем она являлась, стала топтаться и скоблиться наверху, словно силясь сохранить равновесие и не соскользнуть вниз.

— Какого…? — выпалил Ацель.

На переднее стекло автомобиля свесился длинный мохнатый хвост с красным кончиком, за ним следом показался белый живот и целых восемь когтистых лапок с алыми подушечками на пальцах.

— Кропус?

Кропус, как назвал его Ацель, съехал по стеклу на капот, неуклюже раскинув лапы по сторонам, как неумелый фигурист на льду. Ацель вылетел из машины, без раздумий простер руки в чёрных перчатках к инопланетному зверьку и… не поймал его. Поразительно сноровисто для такого нелепого появления, зверёк оттолкнулся от капота, сиганул на голову Ацеля и оттолкнулся уже от нее. Солнцезащитные очки на носу пришельца перекосились, а лоб загорелся от царапин.

— Ах, ты, гадкий!.. — Ацель скрипнул зубами, разворачиваясь туда, куда побежал кропус. А бежал тот к дому профессора. Одним прыжком преодолев двухметровую высоту, зверёк потоптался на заборе, щеря в улыбке мелкие зубы. Были ли это мило? Или пугающе? Ответ субъективен. Ацель же просто был зол.

— Вздумал дразнить меня, а? — Он взгромоздился на забор и, набив синяков, повалился на аккуратно подстриженный газон. Это был его худший прыжок и худшее приземление из всех — по его собственным меркам. Он мог бы перемахнуть высоту и побольше, будь у него минута-другая для подготовки. Человеческая форма такая скучная!

Кропус, тем временем, уже сверкал пятками прочь. Ацель привык преодолевать трудности. Синяки и ссадины его не замедлили ни на секунду. Он подготовил дротик со снотворным и стрельнул им в пушистый зад кропуса, но зад этот вильнул в бок, и дротик вонзился в кипарис.

Заметать следы не было времени, поэтому Ацель побежал дальше. Когти кропуса — маленькие и очень острые — позволяли зверьку цепляться за малейшие неровности в поверхностях. Быстро орудуя четырьмя парами лап, он взбирался по отвесной стене вверх к приоткрытому окну также естественно, как это бы сделала белка. Ацелю ничего не оставалось, кроме как последовать за ним по трубе дымохода.

Локтем распахнув окно, Ацель ввалился на кухню второго этажа. Фиалка, которую он задел в процессе, полетела вниз с подоконника.

— Было близко, — выдохнул он, словив горшок одной рукой. — Удивительно огромный дом для одинокого старика…

Пришелец даже не думал, что кому-то может повезти жить в таких хоромах. Сам Ацель вёл кочевой образ жизни, он мог пожить месяц на одной планете, затем перебраться на другую. Периодически его хватали рейнджеры и запирали в космической тюрьме, но каждый раз он умудрялся сбежать.

Кухня делила пространство со столовой, и всё здесь было аккуратным и уютным, но каким-то заброшенным. Пыль томилась на всех поверхностях, будто выжидая прихода гостей, настенные часы встали на половине одиннадцатого, а снежно-белый потолок очерняла муха.

Пока пришелец оценивал убранство кухни, кропус оценивал содержимое подвесных шкафчиков. Зверек недовольно попискивал, надгрызая картонный уголок упаковки готового завтрака с просроченным сроком годности. Двумя лапами он балансировал на краю, остальными шестью — хаотично вскрывал створки, вышвыривая с полок все, что ему не нравилось на запах и вкус.

Ацель же точил зубы, выплясывая глупый танец в попытках поймать предметы, которые могли наделать шума. Одновременно он слушал, о чем толкуют профессор Нортон, Габриэль Феннис и её странноватый дружок.

Кропус неистовствовал от голода. Когда Ацель вновь попробовал его атаковать, тот запищал так яростно, что у пришельца завяли уши.

— Следи за языком! — зашипел в отместку пришелец.

Кропус извиняться не стал. Он спрыгнул на столешницу и огрел Ацеля тарелкой.

Вторую тарелку пришелец кое-как уловчился словить.

— Нет, не трогай кружку!

Но кружка уже пикировала к нему, занимая вторую руку.

Кропус улыбнулся.

— Не смей, мерзкий шерстяной паразит! — отчеканил Ацель.

Кропус растянул улыбку ещё шире:

— Ки-ки!

— Я должен посадить тебя обратно в клетку, понимаешь? Ничего личного, но мне тоже нужно выживать, ты тут не один, кто ненавидит чувство голода!

Кропус показал Ацелю язык, вооружившись сразу восьмью элементами посуды — по одному на лапу. Чашки, тарелки и столовые приборы загромыхали настолько громко, насколько может греметь бьющаяся посуда, гневно брошенная об стенку.

Ацель перевернул стул и защитился им как щитом. Вилки отрикошетили и рассыпались на пол, а нож звучно воткнулся в деревянную сидушку.

«Что это бы было?» — в ухе Ацеля звучал тревожный голос Габриэль.

«Я, пожалуй, пойду взгляну».

«Наверное, что-то упало! Такое бывает. Может быть, кот пробрался в дом?..»

Ацель заметался по столовой в диллеме — догнать кропуса или встретиться лицом к лицу с тем, кто вполне себе мог оказаться агентом. Но что если агент при оружии?

По природе своей Ацель был трусоват. Не всегда, но, порой, когда дело касалось «Теора», на него это находило.

Попаниковав, пришелец нагнал кропуса, который разворотил гардеробную и уже втискивал свой тощий вертлявый зад в проём под дверью. Не долго думая, Ацель тоже зашёл в комнату. Это была детская скромных размеров с разобранной постелью и старомодными детскими обоями с облачками и солнышками. Кропус раскачивался на розовато-золотистой люстре в виде тюльпана, неприятельски щуря глаза на Ацеля.

— Слезай оттуда, сейчас же! — приказал пришелец шёпотом.

Кропус издал что-то вроде высокомерно «ха», и, как следует раскачавшись, скаканул на кровать. Люстра оторвалась и едва не прибила Ацеля.

— Кто здесь?

Это был Адам. Он стоял прямо за дверью и готовился войти.

Забыв как дышать, Ацель переступал через осколки люстры. Он налег на дверь плечом, стараясь не производить ни звука. Дротик съехал из рукава пальто прямо ему в ладонь. Сковырнув микроскопический колпачок на игле, Ацель встал наизготовку.

Кропус же вздумал поиздеваться над своим похитителем и зарядил пищать и носиться по комнате, как оголтелый. Пару раз он оцарапал Ацеля за ворот пальто, будто намереваясь вывести из себя.

Но пришелец стерпел все издевательства. Он заметил задвижку как раз в тот момент, когда Адам схватился за дверную ручку снаружи.

Ацель выдохнул застоявшийся в лёгких воздух, но полностью расслабиться не успел.

Первый этаж огласили крики, а динамик подслушивающего устройства в ухе пришельца загудел так мерзко, что его пришлось извлечь. Когда Ацель отошёл от звуковой волны, на минуту лишившей его контроля ситуации, о присутствии кропуса в комнате больше ничего не говорило.

Ацель осторожно вышел за дверь, чтобы посмотреть, что произошло. Он сел возле стены, от которой начиналась лестница, и заглянул через перила. Увиденное, не укладывалось в голове. Профессор Нортон обратился монстром, и это никоим образом не входило в планы Ацеля.

Прильнув стене, Ацель бледнел с каждым ударом сердца. Голова профессора на длинной шее мелькала около лестницы.

— О, Онгэ, я опять облажался…