Исцеляющий миры. На расколе миров. Часть 1

Глава 16. Гость

В доме на Волкер-стрит — в здании точно напротив того, в котором проживает семья Уоткинсов, по вселенскому стечению обстоятельств снимал квартиру и Эдвард Лэйд.

Унылая стабильность, в которой юноша коротал свою жизнь закончилось ровно в тот момент, когда Ацель дорвался до его жилища и разбил там «штаб-квартиру».

Первым делом он воссоздал на кухне химическую лабораторию. Вопрос Эдварда «Почему именно кухня?» пришелец закрыл тем, что ему требуется постоянный доступ к воде и функционалу электрической плиты.

Лишнюю посуду пришелец, соответственно, выкинул, сохранив только то, что могло послужить рабочими инструментами. Это были ножи, переплавленные им в последствии ложки и некоторая стеклянная посуда.

Отдельный ящик Ацель выделил для препаратов. На кухонном столе крепились штативы в виде четырехугольных деревянных брусков для пробирок. Блестящие баллоны, колбы, стаканы, склянки, пипетки, ветвящиеся трубочки, через которые блуждали разноцветные вещества… На кухне стоял непреходящий горький запах химикатов, что совсем не прибавляло аппетита. Не думая, где и как готовить обеды, Эдвард опустошал кошелёк ради прихотей гостя в надежде, что его доброта аукнется ему ответами на вопросы.

Но Ацель не спешил открывать рта. Поэтому, когда для работы лаборатории всё было готово, юноша уселся на стул, пристроенный между стеной и бывшим кухонным столом. Несмело, предварительно прокашлявшись в кулак, чтобы настроить голос, он спросил:

— Итак, может теперь расскажешь мне, для чего это?

Вытирая ладони в перчатках о бумажное полотенце после тщательной влажной дезинфекции, Ацель сложил губы в улыбке — такой заносчивой, что Эдвард мгновенно почувствовал себя униженным.

— Знаешь, почему ты мне нравишься, Эдвард? — изрёк он, при этом изнутри его распирало ехидство. — Потому что ты, — ткнул он юношу указательным пальцем между бровей, — сначала делаешь, а потом думаешь! Какая разница, что я теперь отвечу? Мне не нужно выпрашивать твоего одобрения, ведь ты уже сделал всё то, чего я хотел!

— Вот же… в самом деле… — Эдвард схватился за голову. — Какой же я идиот!

Ацель выкинул салфетки точным броском в мусорную корзину, и, продолжая глумливо щериться нечеловечески-белыми зубами, взял со стола шприц для забора крови. Выражение на его лице не предвещало ничего хорошего.

— Так. Стоп! — соскочил с табурета Эдвард, предчувствуя, что пришелец не просто так пялится на него со шприцом в руке. — Я тебе не подопытная крыса, даже не вздумай тыкать в мою сторону иглой!

Улыбка Ацеля стремительно завернулась вниз:

— Мне всего-то нужно пять миллилитров твоей крови! Тебе что, жалко?

— Возьми свою!

— Я бы с радостью, но моя не подойдёт. Мне нужна человеческая!

Эдвард сердито выдохнул, скрестил руки, чтобы до них ненароком не достала игла, и плюхнулся обратно на табуретку.

— Нет уж, Ацель! Больше никаких необдуманных действий! Либо ты отвечаешь на мои вопросы, либо я с тобой не сотрудничаю! Я предоставил тебе квартиру, инструменты, свою кухню. И всё, что я прошу взамен — быть в курсе того, чем ты занимаешься… Не каждый день мне на голову сваливаются инопланетяне…

— Хорошо.

— Всего одну минуту! — Эдвард запнулся и захлопал глазами. — Что ты сказал?

Ацель со вздохом подпер щеку ладонью и повторил монотонным, усталым тоном:

— Я сказал… хорошо, Эдвард. Я готов уделить тебе минуту своего бесценного времени и ответить на твои глупые вопросы, если это обеспечит мне дальнейшую неприкосновенность моих личных границ…

Любой другой нормальный человек на месте Эдварда впал бы в ярость от предъявленных требований и стал распинаться о том, не обнаглел ли пришелец часом, заявляя о личном пространстве в стенах чужого дома! Но Эдвард был слишком мягок по натуре и слишком неприхотлив в обращении с собой.

— Ты… Что ж, — проглотил он ком, — я… я думал это будет сложнее… Тогда…

— Будешь так медлить, и я передумаю.

— Погоди секунду! — Эдвард встал и убежал вверх по лестнице.

Топот. Скрип двери. Тупой удар. Ругань. И снова топот. Эдвард ворвался на кухню с блокнотом и ручкой. С ними же он запыханно сел на табурет и так и уставился на Ацеля, за время его кросса не сменившего свою позу и отсутствующее выражение на лице.

— Так! Я готов! — собрался он, снимая колпачок с ручки.

Ацель закатил глаза. К счастью, под чёрными очками этого было не видно.

— Первый вопрос, — начал Эдвард своё интервью. — С какой ты планеты?

— С Сондэса, — коротко и без предисловий ответил пришелец.

— Где это?

— В галактике Спруд.

Эдвард промычал «угу» и черкнул в блокноте пару пометок.

— Что ты делаешь на Земле?

— Ищу кое-кого.

— Кого?

— Кое-кого неземного происхождения...

— Ты из космической полиции?

Ацель оскорбленно опустил брови:

— Пф, нет, конечно! Я… — покрутил он запястьем, сочиняя ложь, — скажем так… работаю на себя, не от кого не завишу!

— Что-то типа частного сыщика?

— Пожалуй, это определение мне подходит.

Эдвард активно водил ручкой по странице, фиксируя каждое услышанное слово с видом профессионального журналиста.

— Получается, ты ищешь преступника, так?

Ацеля этот вариант привлек:

— Да! — без раздумий утвердил он предположение Эдварда. — Так и есть. Я частный сыщик и ищу преступника. Очень опасного преступника! Даже двоих!

— Они тоже из космоса?

— Именно.

— И что им потребовалось от землян?

Ацель и не думал сходить с тропы лжи, он уже протоптал её достаточно, чтобы звучать правдиво.

— Они странствуют по мирам, воруют разумные формы жизни и продают их в рабство на мёртвые планеты! — выпалил Ацель со злостью, чью искренность невозможно было подвергнуть сомнению. В гневе он долбанул кулаком по столу, позабыв о хрупкости склянок и бутылей.

— Какой кошмар! — взволновался Эдвард. — Почему ты мне сразу не сказал, что всё настолько серьёзно? Они могут похитить кого угодно?..

— Ага… — На этом Ацеля немного отпустило.

— И даже Пенни?

— Кто… такая Пенни?..

Эдвард так завёлся, что покрылся красными пятнами.

— Мы обязаны их остановить! — возгласил он, прослушав вопрос.

Ацель был удовлетворён своей ложью, но не эмоциональностью, на которую та вывела Эдварда. Пришелец не любил шум, в том числе слезы, крики, смех и всё в этом роде. Они изматывали его, высасывали из него энергию.

Жилы за воротником его рубашки вздулись, и он зашипел — очень грозно и очень… по-змеиному?

Эдвард застыл, кровь отлила от его лица так резко, что после яркой краски на щеках он стал выглядеть также бледно, как и Ацель.

— Не обращай внимания! — хрипло и совсем невесело посмеялся пришелец. — Нервы…

— Да, извини…

Эдвард приумолк и задумчиво возвратился на табурет.

Ацель проникся обуявшей квартиру тишиной и медитативно выдохнул.

— Вот для этого мне и нужна была химическая лаборатория, — сказал он. — И твоя кровь.

Эдвард метнул на него вопросительный взор.

— Мой последний эксперимент показал, что одно из веществ, которым я надеялся обезвредить врага, не работает так, как должно. Поэтому мне важно отыскать погрешность, — объяснил Ацель, пока юноша не озвучил вопрос.

— Ладно… Я понял.

— Молодец! — Ацель улыбнулся и снова вооружился шприцом.

— А это обязательно? — с опаской посмотрел на иглу Эдвард.

— Да! — уверил его пришелец. — Ты же хочешь спасти мир?

Ацель уже добрых шесть часов колдовал над лабораторным столом, сходя со стула только, чтобы подогреть пробирки над электрической плитой. Все результаты он записывал в блокнот, позаимствованный у Эдварда — как всегда без разрешения.

В течение дня юноша захаживал к пришельцу, чтобы проведать его и подкормить своё любопытство. Он так и не смог разобрать ни одну известную ему химическую формулу среди писанины из смешных символов и незнакомых букв. Побудить Ацеля к диалогу оказалось не менее трудно, чем вникнуть в его эксперимент. Когда скука превратилась в мор энтузиазма, а Ацель в сотый раз проворчал: «Не мешай!», Эдварду не осталось ничего другого, кроме как уйти к себе в комнату на второй этаж и засесть за гитару.

— Да что я могу? — вздохнул он, обрывая мелодию не на том аккорде и валясь плашмя на подушки. Гитара легла на кровать вместе с ним, грустно звякнув.

Спальня Эдварда была криком юношеского максимализма и серой практичности. Несмотря на то, что за нескромными плакатам с рок-музыкантами терялась целая стена у изголовья кровати, а полки были полны коллекционных фигурок с супергероями и комиксами, — во всём присутствовал строгий порядок и чистота, которые редко увидишь в комнате подростка.

Эдвард был перфекционистом, частенько застревающим в самом начале пути из-за страха быть посредственностью. К примеру, если он берется за мелодию, то варианта всего два: он вымучивает её до идеала или, позабалявшись с аккордами, делает вид, что между ним и гитарой ничего не было.

Вот и сейчас, ввязавшись в дело по спасению мира, Эдвард ни чуть не тешился своей пассивной ролью. Он искренне мечтал совершить что-то важное, а не просто быть у Ацеля на подхвате.

Как следует рассудив, Эдвард решил покамест не вмешиваться в дела космические и не идти на поводу у своих «хотелок». В конце концов на кону жизни людей! Пора уже наконец мыслить как взрослый человек, Эдвард Лэйд!

Покончив с вечерней рутиной, постелив инопланетному гостю постель на диване в гостиной, Эдвард завёл будильник и завалился спать пораньше в надежде, что завтрашний день будет поинтереснее.

Но наступил рассвет, а мир, по-крайней мере тот, что существовал в рамках квартиры Эдварда, ни чуточки не изменился.

Ацель по-прежнему химичил на кухне, склонившись над столом чёрно-белым сутулым силуэтом — только теперь в разливах раннего утреннего солнца, хотя электрический свет тоже горел во всю, что для экономного Эдварда стало ударом.

Юноша щелкнул выключателем и стал в позу сердитой домохозяйки. Для полного образа ему не хватало в руках сковороды.

— Черт, Ацель, ты что всю ночь здесь сидел?

Набрав пипеткой миллилитр бесцветного реагента, Ацель развел его в одной из пробирок. Кровь приобрела ядовито-зеленый оттенок и запенилась, точно какое-нибудь ведьминское зелье.

Пришелец буркнул под нос неизвестно какое за ночь ругательство и, возможно, просто молча бы продолжил эксперимент, как поступал на протяжении ночи, если бы его натянутые до предела нервы не трогал Эдвард:

— Я всё понимаю, но так можно и с ума сойти! — пылал в возмущении тот. — Ты хотя бы в курсе, который час?

Стул под Ацелем перевернулся, пришелец взвился, возвысившись над приютившим его человеком более, чем на две головы, и заскрипел суставами длинных звериных пальцев, так и норовивших кого-нибудь придушить.

— Заткнись, мальчишка, пока я не заткнул тебя своими руками! — выдал он на шипучих согласных. — Ты не понимаешь ничего! Ничего! Всё, что я просил — тишины! Но ты каждые пять минут заглядывал на кухню и что-то бормотал, твоя дурацкая гитара меня бесит! Скажи спасибо, что я не разбил её об твою голову! А сейчас, во имя трёх клинков, уйди с глаз моих и посиди где-нибудь молча!

Эдвард запустил руки в карманы пижамных штанов, чтобы Ацель не видел, как те дрожат, и, взглотнув, сказал так спокойно, как только мог, будучи облитым с ног до головы словестной грязью:

— Я просто хотел сообщить, что у меня сегодня пары, а потом репетиция в музыкальной студенческой группе. Поэтому буду поздно.

Также быстро, как вскипел, Ацель остыл.

— Эм, — неудобно спрятал он ладони подмышками, — ладно…

— А до тех пор… не сожги, пожалуйста, мой дом!

Ацель стоял истуканом в центре кухни, едва не касаясь затылком люстры, и пытался переварить происходящее. Теперь, когда он вышел из власти гнева, ему сделалось неприятно от самого себя.

Эдвард — очевидно, не в настроении (а откуда бы тому было взяться в столь недоброе утро?) — оделся на выход, нагрузил спину рюкзаком и гитарой в чехле, и очень торопливо слинял из бездушной квартиры и от бездушного пришельца, заселившегося в ней.

Ацель дошагал до входной двери, зло захлопнувшейся за спиной Эдварда. Обутый в тяжёлые ботинки, обёрнутые коркой сухой грязи, отколупывающейся при ходьбе, пришелец умудрялся ступать по-кошачьи бесшумно.

— Как опрометчиво с его стороны оставить меня одного в своей квартире! — хмыкнул он, смятенно почесывая подбородок.

Взгляд его пал на ошметки земли, цепочкой идущие от кухни в холл. Ацель продолжительное время смотрел на них, будто они были разумной формой жизни, чей язык он вдруг научился понимать.

— Думаю, мне стоит прибраться, — сказал он себе, завидев в кладовке рядом с прихожей навязчиво подглядывающую за ним метлу.