Искорка надежды

Глава 11

Открывать глаза было тяжело. В них словно насыпали песка, я хотела потереть их, но руки не слушались. По шороху тканей я поняла, что шевелю ими, но совершенно этого не чувствую.

Испуганно, как ужаленная, я села на постели и осмотрела себя. Дышать было тяжело, лёгкие горели, как от длительного бега. Я положила руку на сердце, а оно билось в бешеном ритме. Осмотрев себя, я увидела, что на мне чистая сорочка, а ноги укрыты шкурами животных. На руке была новая повязка.

Осмотревшись вокруг, я поняла, что нахожусь в тёмной комнате. В полумраке тлел камин, его слабые блики едва ли освещали пространство. Стены были из тёмного дерева, пол полностью застелен половицами. Около камина стояло кресло-качалка, а в нём мирно спал Каспиан, сцепив пальцы в замок. Голова упала на плечо, а ноги были вытянуты и упирались каблуками сапог в половицы. Я согласилась с мыслью, что будить его не стоит, и осмотрелась далее. За единственным маленьким окошком было темно и ничего не видно. Мне страшно хотелось пить. Похоже, при резком подъёме песок из глаз пересыпался в горло. Оглядываясь по сторонам, я увидела рядом табурет, а на нём кувшин и стакан. Всё ещё онемевшими руками я потянулась к драгоценной жидкости, но пальцы не слушались, и медный стакан с оглушительным звоном упал на пол.

— Фрея? — Подобрался в кресле и сощурился Каспиан. — Воды? Почему не разбудила?

Я пыталась вспомнить, когда мы перешли на «ты», и поэтому тупо молчала в ответ. Я не против, чтобы меня охраняли, но считала это прерогативой жениха, а не деверя.

Он поднял стакан, снова налил в него воды и подал мне. Не давая взять посуду в руку, он поддерживал стакан и помогал мне напиться.

— Где Тристан? — спрашиваю я, утирая капельки с подбородка и шеи. Смотрю на принца.

В полумраке сложно понять его эмоции, но мне и не хочется в них копаться. Я еле ворочаю руками, а голос мой звучит так, будто я только и делала, что пила ледяные напитки и орала во всё горло. Слабость такая, что я бы с удовольствием уснула снова.

— Обычно спрашивают, что произошло, долго ли я спала, — журит меня принц и присаживается на край кровати. Морщусь от скрипа досок, который слишком противно оседает в моей голове.

— Похоже, я необычная, — говорить вообще не хочется. — Но если настаиваешь, то что произошло, долго ли я спала и где Тристан?

— Откуда начать рассказ?

Я вспоминаю, как глупо себя вела, как разговаривала с горгульей, и как топорно она разговаривала на человеческом языке. Потом мне стало плохо, а потом я сделала предложение Тристану.

Картинки стали наслаиваться, мой смех смешался с командами Каспиана, а чьи-то ругательства — с тихим шёпотом над ухом. Мне стало плохо и затошнило. Выпитая вода поднялась к горлу, всерьёз решив покинуть моё тело тем же путём, что и попала. Опускаю голову на ладони, и волосы закрывают меня от принца.

Слишком много его стало рядом. Но даже не об этом сейчас.

— С того момента, как потеряла сознание. Что со мной случилось? — бубню в сложенные руки, а затем поднимаю голову.

— Лекарь сказала, что это было отравление. То, что вы так мило называли «ядунькой», оказалось смертельным ядом.

— В каком смысле? — Голова плохо соображает. Но желание разобраться в случившемся сильнее недуга.

— В вашей ране был яд, — отвечает он и смотрит на меня, как будто я несмышлёный ребёнок. — В зависимости от дозы у него разные свойства. Он вызывает беспочвенную эйфорию, а в дальнейшем смерть. Если доза чуть меньше, после эйфории наступает стадия так называемого искомого состояния.

— Что это значит?

— Это значит, что вы стали бы живой куклой. Выполняли бы любые приказы, не имея чувств и желаний.

— И что из этих двух вещей хотели совершить со мной?

— Мы не знаем, — он пожал плечами, а камин разгорелся ярче. — Вы были близки к состоянию эйфории. Лекарь нашёл противоядие, правда это были никчёмные крохи, и вас ввели в искусственный сон, чтобы найти мастера по ядам.

— И как, нашли?

— Ну, раз вы сейчас со мной разговариваете, это очевидно, — он усмехнулся, а меня бросило в пот. Снова смотрю на него, теперь уже трезвым взглядом, и всё равно вижу красивое лицо без изъянов.

Каспиан смотрит на меня ласково, как не должен на меня смотреть. Это неправильно. Пусть на свою невесту так смотрит.

— Эта одежда… Кто одевал меня? — вспоминаю, что сижу в одной сорочке, которая явно отличается от той, что была на мне.

— Слуги ухаживали за вами эти дни, — он отвёл от меня глаза.

— Как долго я спала?

— Около семи дней, — под его щетиной появился румянец, но быстро исчез. Клянусь, я видела его.

Шальная мысль о том, что впервые обнажённую меня видел брат жениха, притом когда я была отравлена и без сознания, больно уколола. Это же унизительно, как минимум.

— Где Тристан? Почему вместо жениха меня караулите вы? Ваша невеста наверняка напридумывает лишнего, а если ей не хватит ума, то она обсудит всё это с придворными, с которыми завела знакомство за дни пребывания здесь. Слухи множатся с геометрической прогрессией. — Я резко вздохнула, лёгкие сдавило спазмом, а голова закружилась. — А мне бы не хотелось разбираться ещё и с этим, — закончила фразу, начиная заходиться сухим лающим кашлем.

— Лягте, — заволновался принц и начал укладывать меня на постель. — Вы ещё под действием яда.

— Прекратите, Каспиан! — воскликнула я, сбросив его руку со своего плеча. — Забота обо мне — не ваша работа. Если кто-то и будет ухаживать за мной, то только мой жених и Ри.

— Ри не сможет, — ответил Каспиан, не обращая внимания на мои колкости. Он встал на ноги, отвернулся к окну и скрестил руки за спиной.

— О чём вы? Она моя лекарь, — нахмурилась я, чувствуя, как внутри меня зарождается подозрение. Почему Каспиан отвёл от меня взгляд? Он не поворачивался ко мне и продолжал что-то высматривать в окне.

— Есть подозрение, что она пыталась вас убить, — сказал он. — Сейчас она в камере, а утром начнутся допросы.

— Что? — я неуклюже соскочила с кровати и начала искать халат и тапочки. Но мои силы быстро иссякли, и я начала заваливаться на бок, теряя равновесие. Табуретка помогла мне не упасть.

— Как вы посмели это допустить? Как вам хватило наглости? — спросила я.

— Она человек из Скандарии, — ответил Каспиан. — Между нашими народами ещё есть неприязнь.

— Она родом из моей страны и верна мне! — попыталась я сказать. — Никто не убедит меня в том, что тётушка пыталась меня убить.

— Откуда вам знать? — спросил Каспиан.

— Я не хочу вас слушать, — ответила я. — Вы совершенно не знаете меня и уж точно не знаете Ри. Не имеет значения, кто ты по происхождению, имеет значение только то, какой ты человек. Чтобы жить по совести, не нужно быть определённой крови.

Я была зла и очень раздражена. Действие яда мучило меня, но я не сдавалась своей слабости и пыталась выйти из комнаты. Никто не убедит меня в том, что тётушка попыталась меня убить.

Дверь передо мной открылась, и я, не успев схватиться за ручку, упала вперёд, дополнительно запнувшись за порог.

— Ваше Высочество? — это был Тристан, я узнала его мягкий, всегда будто немного удивлённый тон. — Фрея, что с тобой? Богиня, почему ты не в постели? Тебе ещё нужно отдыхать. Сейчас ночь на дворе, куда ты собралась?

— Тристан, мою тётушку… Моего лекаря хотят обвинить в покушении на меня, — сказала я. — Я готова поклясться богиней, что она этого не делала. — Я чувствовала, как буквы начинают терять свою звонкость, а голос сипеть. Сил вовсе не осталось, мышцы словно атрофировались. — Я должна что-то предпринять, она не совершала, поверь, не совершала… — окончание моей бойкой тирады звучало уже шёпотом.

Я цеплялась за рубашку Тристана, потому что колени сами собой подгибались. Я чувствовала отчаяние. Я здесь не могу сделать шаг, а её, возможно, там сейчас пытают или выносят смертный приговор.

— Фрея, не горячись, — сказал Тристан. — Генерал Хант добился её освобождения и доказал невиновность. Мастер по ядам нашёл на рукояти следы яда. Всё в порядке с твоим лекарем.

— Богиня, спасибо, — всхлипнула я, но не отцепила пальцы от рубашки. Тристан счёл это моим бессилием и начал поднимать меня на руки.

— Кас, я помогу, — за спиной возник Каспиан, его голос мне не понравился, слишком грубый и жёсткий.

— Кас, — обратился жених к брату, прижимая меня ближе к себе, мягко и властно одновременно. — Я в состоянии помочь Фрее. Ты иди, спасибо, что постерег её, пока я был занят.

— Ты не спишь уже несколько дней, — ответил Каспиан. — Отдохни.

— Кас, я справлюсь, — так же холодно ответил Тристан, поднял меня на руки и понёс к постели. Я безвольно улеглась на перине, заботливо прикрытая шкурами сверху.

— Рука не болит? — спросил Тристан, положив холодные пальцы на рану, перевязанную плотным бинтом.

— Нет, очень хочется спать, — зевнула я, а потом, как в детстве, причмокнула губами. — Ты побудешь со мной? — спросила я, уже проваливаясь в сон.

— Спи, моя принцесса, — ответил Тристан. — Я буду рядом. А утром придёт лекарь, чтобы осмотреть тебя.

Дверь громко хлопнула, отдавая болью в висках, но мне было уже плевать, я засыпала. Крепко проваливаясь в свои сны, полные воспоминаний из детства, где неизменно присутствовала Ри.

Я видела, как она развешивала гирлянды на стенах и флажки на краях стола в дни моего рождения. Я была общительным ребёнком. Тётя всегда устраивала мне пышный праздник с толпой друзей и их родителей. Я задувала свечи на торте, а друзья дули в трубки с отвратительным писком, а родители детей хлопали в ладоши. Тогда этот писк казался чем-то весёлым.

Затем я вспомнила, как мы украшали ёлку. Как спорили над тем, гармонично ли смотрится розовый шар с блёстками рядом со стеклянным оленем. Потом мы смеялись и вешали как попало, не жалея мишуры и дождей. Гирлянд было много, практически заменяя основное освещение. Одну гирлянду я специально оставила в своей комнате, заменив ночник.

Наши походы по магазинам, развлекательным центрам. Мне всегда казалось, что счастливее меня нет никого на свете. Я каталась на детских горках, а Ри сидела в кафе напротив и пила чай, следя за мной. В её глазах всегда были тепло и забота. Она вся была концентрацией уюта, доброты, любви и семейного благополучия.

Тётушка была занята работой, а я училась и получала похвалу за свои достижения.

Внезапно я почувствовала, как меня кто-то трясёт, словно пытаясь вытряхнуть из головы воспоминания. Но ничего не помогало, каждый момент был отпечатан в моей памяти.

Открыв глаза, я поняла, что свернулась калачиком, прижав колени к груди, и лежу на боку, плача. Плакала я во сне.

— Кошмар приснился? Я могу позвать доктора, он даст настои для успокоения, — сказал принц. — Главное, чтобы не для успокоения.

— Нет, — ответила я, стирая дорожку слёз с виска и шмыгая носом. Затем я легла на спину и аккуратно приподнялась, стараясь не делать лишних движений, чтобы не поплыло перед глазами. — Это просто сон. Обычный сон.

— От обычных снов не плачут, — ответил принц, заботливо разминая мои руки, словно это его успокаивало. — Скажи, что нужно, и я достану это для тебя.

От этих слов я была готова снова расплакаться, но, приложив усилие, сдержалась. Какой смысл реветь? Жизнь этим я не изменю.

Мне просто одиноко. Я боюсь за себя и ещё больше боюсь за Ри. Даже не встречаясь с ней, я всегда знала, что она в замке, мысленно поддерживает меня. А сейчас ей плохо. А значит, плохо и мне.

— Как Ри? Её пытали? Ей сделали больно? — спросила я.

— Ничего ей не сделали, — растерялся принц. Видимо, ему было в новинку, что коронованная молодёжь так печётся о жизни обычной, по своей сути, служанки. — Она провела в камере два дня. Ваш генерал принудил мастера по ядам сначала осмотреть кинжал убийцы, а потом отправил к вам, аргументировав, что раз у вас во сне есть шанс выжить, а у Ри таких привилегий нет. Сейчас она, скорее всего, у себя. Так что будь за неё спокойна.

— Мне правда стало спокойнее, — ответила я.

Я вздрогнула и посмотрела на Тристана. Он выглядел измученным, под глазами тёмные круги, а сам он нездорово бледен.

— Ты заболел? — спросила я, приложив ладонь ко лбу, но так и не поняв, горячий он или нет. Сколько тётя ни объясняла принцип работы этого способа, я так и не смогла понять.

— Нет, просто очень устал, — ответил он, начиная подниматься и с неприязнью косясь на кресло. — Я отдохну, если позволишь.

— Позволю, если ляжешь со мной, — сказала я, сдвинувшись ближе к краю кровати. — Давай не робей. Места хватит.

Коротко зевнув, я повернулась на бок, демонстрируя, что всё будет целомудренно и по правилам. Кажется, раньше, в таких ситуациях, клали меч. Но, если взять в расчёт состояние принца, ему точно сейчас не до совращения невесты. Он выглядит слишком уставшим.

Перина с другой стороны кровати немного прогнулась, и послышался шорох постельного белья.

— Доброй ночи, Тристан.

— И тебе, Фрея, и тебе, — ответил он.

Под глубокое сопение принца я сама уснула крепким сном.