Искорка надежды

Глава 22

Я снова листаю страницы с документами и ничего не понимаю. Ненужные мысли и эмоции мешают мне сосредоточиться на важном. Всё смешивается в ужасный коктейль и отнимает слишком много сил. Я продолжаю анализировать записи, но ничего не выходит.

Над камином большие часы показывают 6 вечера. Как только минутная стрелка немного опускается, раздается стук в дверь.

В гостиную заходит мать в сопровождении своей охраны. На её голове сияет корона. Она идеальна, как всегда.

— Я организовала званый вечер по поводу твоей помолвки. Нам пора.

Её тон не терпит возражений. Однако меня так просто этим не сломать.

— Как только я закончу работу, непременно появлюсь.

— Я не спрашивала твоего мнения. Или ты идёшь, или…

— Или твои псы меня потащат? Или соизволишь сделать всю грязную работу сама, милая мамочка?

Я уже потеряла надежду на хорошие отношения с матерью и даже с отцом. Они не были моими настоящими родителями. Биологически они таковыми являлись, но фактически они просто два человека, подарившие мне жизнь. Может быть, поэтому наши отношения были далеки от идеальных, ведь мы, по сути, были друг другу чужими.

— Если понадобится, именно так и поступлю, — зло сощурилась королева. — Но тебе это вряд ли понравится.

— А ещё не понравится моему жениху, — парирую я. — И, в принципе, всем скандарским гостям. А ещё всегда есть вероятность проболтаться, что ты подменила меня иноземной девчонкой.

Я поднимаюсь из-за стола и бесстрашно смотрю в глаза королевы-матери.

— Придворные леди так обожают сплетни и пересуды. Им будет интересно обсудить то, как их глубоко обожаемая королева хотела посадить на престол самозванку. Да вот только померла она. Как есть померла. И оттого так в характере и поменялась мышка Фрея.

Я успеваю заметить замах руки, но принципиально не уклоняюсь от удара. Мне становится безумно любопытно, как королева сможет объяснить след от удара, который непременно проявится на моей светлой коже. В глубине души я надеюсь, что кольца моей матери нанесут большой вред моему лицу, оставляя не только синяки, но и царапины.

— Несносная девчонка! — Шипит мать. — Я прикажу пытать твоего лекаря, пока её сердце не остановится от боли. А потом её тело повесят на главной площади, в назидание тебе и остальным непокорным придворным. Как тебе такой расклад?

— Старая змея, — шиплю я в ответ, держа ладонь на щеке и очень желая, чтобы сейчас проявилась моя магия огня и сожгла всё к чертовой матери. — Ты ничего не сможешь ей сделать. Легенда, созданная для неё, служит ей же защитой. Это всё пустые угрозы.

Королева смотрит на меня с яростью и неконтролируемым гневом, а я отвечаю ей тем же. Однако я также вижу в её глазах растерянность и осознание того, что шантажировать меня ей больше нечем.

— Она человек из скандарских земель, — продолжаю я. — Отдав приказ о её казни, ты нарушишь законы о гостеприимстве. — Продолжаю давить. — О, боюсь, король, да благословит его богиня процветания, не спустит это с рук. Или же, прикрывая твои дела, он будет вынужден рассказать всем, что Ри никогда не была лекарем из Скандарии, а была обычной повитухой, которой ты отдала приказ уйти через порталы, чтобы меня просто никто не убил. — Победно смотрю на мать, осознавая, что эту битву я выиграла, и у меня нет слабого места в лице тётушки. — Всё ещё желаете угрожать мне, матушка? — спрашиваю я у вмиг посеревшей королевы елейным голоском.

— Жду вас в большом зале, — произнесла королева сквозь зубы, развернулась и подхватила свои многочисленные юбки.

Дверь оглушительно хлопнула, и только тогда я заметила, что у меня ноет щека. Аккуратно дотронувшись до неё, я почувствовала кровь.

«Ненавижу!» — подумала я.

За матерью пришла моя служанка. Увидев мою щёку, она охнула.

— Моя госпожа, как же так? Сегодня праздник, а у вас рана. О, богиня, смилуйся! — служанка взывала к высшим силам, а я просто смотрела на своё отражение и не сводила взгляд с запекающейся крови на порезе. Скула болела, а это значило, что позже там проявится синяк.

— Может, мы сможем скрыть это причёской? Я позову на помощь, — суетилась девушка.

Но я хотела, чтобы этот след видели все.

— Ничего не нужно, ты свободна. Гвардейцы у покоев?

— Конечно, ваше высочество, ждут вашего появления.

— Отлично, ты можешь идти.

— Но рана…

— Ничего не хочу слышать! Иди.

Служанка бесшумно выскользнула за дверь. Я подошла к раковине и побрызгала на себя холодной водой. Не помогало. Я хотела собраться с духом, чтобы пережить этот вечер.

Гвардейцы повели меня к большому залу. По мере приближения всё отчётливее слышалась музыка и женский смех. Когда я вошла, смех прекратился. Королева-мать, до этого мило улыбавшаяся и пьющая из бокала вино, поменялась в лице, увидев, что я не сменила наряд и не попыталась скрыть последствия её удара. По помещению прошёлся общий вздох, смешавшийся с мелодией, которая ассоциировалась у меня с бирюзовым цветом. Возможно, какая-то морская тематика мелодии навеяла, я не знаю.

— Отчего же вы затихли? — расплываюсь в улыбке, чувствуя, как саднит свежая рана. — Пейте и веселитесь! Её Величество не жалеет сил и времени, чтобы моя свадьба вошла в историю.

Беру бокал вина, напоминающего вино из Устилады, но более сладкое.

— Ваше здоровье, — выпиваю залпом и ставлю пустой бокал обратно на стол.

— Фрея, как ты себя ведёшь? — шипит мать, нервно улыбаясь всем вокруг.

— Как подобает окрылённой от счастья невесте. Ведь каждая молодая девица мечтает подавить в себе личность и стать куклой для политических игр своих родителей! — говорю нараспев и подхожу к столу с угощениями. Женщины расступаются передо мной.

Неподалёку замечаю ошарашенную Аниссу, возможно, мои слова она приняла и на свой счёт. Её мать пышет гневом. Ещё одна змеюка.

— Что же вы стоите? Музыка играет, а вы замерли. Танцуйте! И пусть льётся вино за долголетие договорного брака принцессы Фреи и принца Тристана!

Поднимаю очередной бокал с вином, и женщины нерешительно повторяют за мной. Наверняка только для того, чтобы не вызвать гнев своей будущей правительницы.

— Жаль, с нами нет леди Диверсати. Она сейчас так занята, — продолжаю рассуждать вслух, осматривая закуски. — Кто бы знал, что достойные поступки так отнимают время, — поднимаю снова бокал и осматриваю толпу. Надо отдать должное музыкантам, они, не отвлекаясь, продолжают играть. — А это отличный тост. Ваше здоровье, — отсалютовала бокалом матери Аниссы и делаю глоток.

Сама Анисса смотрит с восхищением и талантливо сдерживает улыбку. Что ж, возможно, эта девчонка не так уж безнадежна.

— И ещё один тост, — отпив немного вина, продолжаю свою речь. — За дочерей. За нас красавиц. Чтобы мы повыходили замуж за престарелых мужиков с огромным мешком золота. Чтобы мы каждую ночь ложились с ними в постель и благодарили Богиню за то, что наши родители приняли верное решение, продав нас старым извращенцам. За вас, матушки.

Отпиваю немного и понимаю, что это предел. Больше пить сегодня не стоит.

Стою спиной к своей матери и ощущаю волны её злости. Буквально жжёт спину, как от перцовой мази. Посматриваю на Аниссу, а она смотрит на меня и глазами пытается что-то сказать. Кажется, ко мне направляется мать. Вижу, как Анисса срывается с места и буквально бежит ко мне. В последний миг она подходит ко мне, тараторя что-то вроде «вы должны это попробовать», и тащит меня в сторону горячих блюд.

— Ты мне помогаешь? — изгибаю бровь и всё-таки ещё немного отпиваю вина.

— Не стоило сердить королеву, — мягко отвечает она и подаёт мне что-то ароматное и дымящееся на куске тоста. — Она старалась.

— Старалась она, когда оставила это на моём лице, — наслаждаюсь реакцией девчонки, — а весь этот фарс мне не интересен.

Надкусываю и мгновенно трезвею от остроты закуски.

— Что за гадость?

— А раньше вы их любили, — пожимает плечами девушка.

— Раньше оно не жгло так сильно.

Обмахиваю рот рукой и хватаю воздух. Не помню, чтобы ела подобное. Стало быть, речь идёт о лже-Фрее.

— Повар явно перестарался, — согласилась я, морщась. Потом перехватила взгляд своей матери и мгновенно надела маску. — Матушка не любит, когда я кривляюсь. Говорит, что от этого рано появятся морщины.

— Долго ты ещё будешь трусить при её виде? — спросила я разочарованно.

— Она моя мать, — ответила девушка.

— Так себе аргумент. И вообще, это не даёт ей никакого права относиться к тебе как к вещи.

Я посмотрела на неё и поняла, что безмерно рада, что выросла не здесь.

— Разве ты сама стала бы принуждать свою дочь к подобному? — её глаза округлились. — Я же вижу тебя насквозь, Анисса. Ты свою мать не любишь, а боишься. Разве могут быть отношения здоровыми, если они построены на страхе?

Она молчала, медленно пережёвывая закуску. Насколько бы острой она ни была, Анисса не подала вида.

— Что будет с тобой? Я не ревную тебя к принцу, — сказала я честно. — Я не пытаюсь тебя унизить, с этим твоя матушка и так справляется. Я хочу лишь сказать, что ты вольна жить не по приказам родителей.

— Матушка считает, что если я подружусь с вами, то смогу быстрее понравиться принцу, — промямлила девушка.

— Ну, так давай дружить, — я пожала плечами.

— Это очень опрометчиво с вашей стороны. Я вам не ровня. Вот леди Моргана…

— Избавь меня от разговоров о ней, — раздражённо заявила я. Не хочу лишний раз представлять её в объятиях жениха и в более пикантных моментах. — Дам тебе совет, — я ткнула в неё указательным пальцем, придерживая бокал с вином. — Вовремя включить дуру и есть поистине женская мудрость. Своей чистотой ты приводишь мать в бешенство. Поэтому выбирай сама: либо ты за каждое слово получаешь пощёчины, либо делаешь вид, что наконец-то сломалась и начала обольщать моего жениха.

— Но это же портит вашу репутацию…

Я тяжело вздохнула и отпила ещё немного вина. Потом взяла её за руку и обвела рукой весь гадюшник этого дворца.

— Видишь их? Покажи мне хоть одну женщину, которая ни разу не согрешила. Хоть одна из них не хранит свои грязные тайны? Нет — вот тебе ответ. И одна из самых грязных тайн у моей матери, великой королевы, — усмехнулась я. — У тебя есть шанс побороться и добиться хоть чего-то. Будь сильнее своих слабостей.

— Идти против устоев…

— Да, и ужасно тугих корсетов, — я бросила взгляд на привлекательный пузатый графин со скандарским вином. — Думаю, пришла пора показать этим дамам, как надо веселиться.

— Что вы имеете в виду? — она взглянула на графинчик. — Нет, матушка запрещает мне вино.

— Ты же решила бороться! Отныне ты под моей защитой. Идёт?

Девушка потянулась за бокалом и отпила немного, от страха прикрыв глаза. Я усмехнулась.

— Как вкусно, — она отпила ещё немного.

— Честно, удивлена, что ты ни разу не пробовала.

— Матушка говорит, что распитие алкоголя юной девой показывает её распутной.

— Угу, а браки по расчёту — это первый пункт морали Богини, — улыбнулась я, а потом вспомнила, что мне самой всего восемнадцать. Ещё глупая наивная дурёха, но на верном пути к изменению себя. — Выпьем за твоё здравие, леди Анисса.

Хрусталь наших бокалов соприкоснулся, разнося лёгкий звон по залу. Мы отпили вино, заедая фруктами. Обсуждали, как глупо одеты придворные, и Анисса до конца не верила, что идея наказания леди Диверсати и её сына полностью моя.

— Знаешь, он ни разу не прикоснулся ко мне. Он такой неприятный, как слизняк, — с отвращением говорю я, вспоминая его сальный хвостик.

— На фоне скандарских принцев он выглядит как ишак с пустой повозкой, — смеюсь я.

Наш графин наполовину опустел. Наши матери, как две гарпии, следят за нами, но не решаются подойти по разным причинам. Моя мать не начнёт открытый конфликт на глазах у всех женщин, потому что я могу сказать что-то, что опорочит её светлое имя. А мать Аниссы не посмеет подойти, потому что боится вызвать гнев моего Высочества.

Власть опьяняет не хуже коллекционных вин. Но если от алкогольного опьянения можно избавиться, то от давления власти так просто не избавиться.

— Да, — растягиваю буквы, — они хороши.

— Тебе повезло, что ты выйдешь за младшего принца, — мечтательно вздыхает Анисса. — Нянечка всегда читала мне сказки о принце, который принёс свет миру.

— Что за сказка? — не стесняясь, спрашиваю девушку с набитым ртом.

— Нянечка их сама придумывала. У неё был талант.

— Она тебя любила, — делаю вывод.

— Ну, она позволяла мне читать книги, а родителям говорила, что я сплю. А ещё бегать по сугробам, когда матушка уезжала по делам. В общем, она подарила мне то детство, которое должно быть у каждого ребёнка.

— Ты воспитывалась в строгости, — беру кремовое пирожное в форме цветка, — не знаешь, что такое озорство, — хитро улыбаюсь и подхожу ближе. Анисса уже вытянулась в струнку. — Сейчас мы это исправим.

Размазываю крем по кружевам её платья. Она вскрикивает, злится, чем привлекает внимание женщин. Я смеюсь и тянусь за другим пирожным, но этажерка с ними уже в руках Аниссы. Она с победным видом берёт выпечку и бросает в меня. В последний момент уворачиваюсь, и всё самое вкусное летит в женщину, давно греющую уши неподалёку от нас.

Синхронно замираем. Зал смотрит на нас, мы вдвоём — на присутствующих. Стихли даже музыканты.

— Кажется, сейчас начнётся война, — заговорщически шепчу девушке. — Боеприпасы на месте? — Получаю в ответ тихое «угу». — Отступаем.

Делаем шаг назад, ещё один и ещё пару маленьких шажочков.

Ноги Аниссы путаются в юбке платья, и она падает назад, бросив вперёд пирожные. Естественно, несколько из них задели пышные наряды повелительниц мод. Я смеюсь громко и заливисто. Молодые девицы, прожжённые и продажные стервы, гордость своих матерей, брезгливо ведут носом при виде этой картины. Поднимаю более-менее целое пирожное и бросаю в ближайшую девицу. Зелёный крем сочетается с цветом её рыжих волос и привносит дополнительное украшение её причёске. Она вспыхивает гневом и тянется за тарталеткой. Видимо, близкая ей подруга говорит не делать этого, и в неё летит вторая тарталетка, а первая пролетает между мной и Аниссой.

Далее, подобно цепной реакции, начинается война едой. Вот это я понимаю девичник перед свадьбой. Сюда бы ещё горячего парня, чтобы раздевался, а голодные девицы обмазывали бы его кремом с пирожных, но страшно представить, чем бы закончился такой вечер.

Над нашими головами, как пули, пролетают закуски, фрукты и даже посуда. Мы с Аниссой вымазаны в креме и масле от жирной еды. Спрятались за столом со скатертью и переводим дыхание, не скрывая задорных улыбок. Повсюду слышатся визги, крики девушек, вопли матерей и булькающие звуки, когда снаряды попадают точно в цель.

Королева бы никогда не додумалась таким образом начать революцию в моде.

Некоторые особо злопамятные девушки пошли дальше и начали рвать платья друг другу, не стесняясь в выражениях. Парочку запомнила и отложила в словаре ругательств. Когда стану королевой, я смогу ими в полной мере высказать своё негодование.

Вот вам и элита общества!

— Нам нужно как можно скорее покинуть это место, пока наши матери не нашли нас, — сказала я, прикрывая голову руками, и на них попал кусок пирога.

— Как? — спросила Анисса, и в этот момент рядом с её юбкой приземлилась курица с яблоками.

— Ползком, — ответила я, пытаясь найти путь к отступлению. — До той двери недалеко.

Мы подняли юбки наших платьев и, быстро перебирая ногами, побежали от стола к столу, прикрывая головы опустевшими подносами с едой. Они пару раз спасли мою голову от сотрясения мозга яблоками.

Закрыв за собой дверь, мы прислонились к ней спиной, чтобы отдышаться. Сквозь плотное дерево слышались приглушённые визги и крики, а также увещевания женщин постарше и звуки ударов еды о дверь. Через некоторое время музыканты начали играть весёлую мелодию, что, очевидно, придало этому цирку особое очарование.

Мимо нас проходили мужчины. Их шокированные взгляды и короткие поклоны говорили о том, что им в диковинку видеть девушек в таком виде. Они предлагали свои расшитые и накрахмаленные носовые платки, словно это могло спасти нас.

— Нам нужно отмыться, — сказала Анисса, стряхивая с себя остатки пищи. — Я пойду прикажу набрать воды.

— Подожди, во дворце должна быть большая купальня, — ответила я с намёком на продолжение банкета. — Ну, давай же. Вино, купание, фрукты. Веселье в самом разгаре.

В этот раз она согласилась сразу. Задор и веселье сделали своё дело.

Позже я подумаю, что всё случившееся было влиянием настроения, но сейчас слуги набирали нам тёплую воду в огромной каменной купальне. Добавляли туда лепестки цветов и разжигали огни. Нас облачили в рубахи для купания, от которых я ранее отказалась, но показываться Аниссе во всей своей первозданной красоте я не спешила. Объяснять девушке все прелести лазерной эпиляции я была не готова.

Высокая температура воды и вино сделали своё дело. Нас разморило, и наши разговоры стали всё более откровенными, невнятными и переходили в необоснованный смех. Мы плескались в воде, как две сирены, опускаясь по подбородок в воду. Наши сорочки прилипли к телам, и я увидела, что фигура Аниссы хрупка и утончённа. Корсет ей совершенно не нужен. Зачем? Чтобы он сделал её талию неестественно узкой? Что за бред?

— Зачем ты носишь корсет? Я считаю, тебе он не нужен! — сказала я.

— Леди Фрея, вы сломали сегодня десятки устоев, давайте корсеты оставим на потом, — хихикнула девчонка и сделала ещё глоток вина. С трудом его проглотила и отставила бокал подальше.

— Нет! Они отвратительные, вот. Завтра же прикажу отказаться от них.

— Женщины будут в ужасе. Возможно, вы не замечаете, но при виде вас их дрожь пробирает.

— Старые курицы заслужили эмоциональную встряску.

— Это точно, — ответила Анисса, закрыла глаза и нырнула под воду. Вынырнув, она продолжила: — Но трясутся они за деньги, которые не смогут потратить на новые наряды и увеселения. Правда, у некоторых женщин запросы поинтереснее. Я слышала, что одна купила себе мужчину для ласк.

— Кого?

— Себя конечно. Он на полном её содержании и ещё он скопил себе на сытое проживание до конца своих дней.

Кое-что неизменно в обоих мирах.

Мы побыли ещё немного в купальне, но камни начали остывать, и мы решили, что пора расходиться. За окном уже давно ночь. Слуги проводили меня до покоев, где я удобно улеглась на постели голышом, оставив рубашку и халат на кресле. Укрывшись покрывалом, я отключилась быстро и резко.