Искорка надежды

Глава 5

В моих покоях уже трудились слуги. Они наводили чистоту, протирали пыль, меняли букеты в вазах. Я надеялась, что в этот раз цветы простоят дольше.

— Ваше Высочество, — поклонилась моя служанка, — ванна готова, сделать воду похолоднее?

— Нет, — ответила я. Я и так замёрзла до кончиков пальцев, к тому же, мне нужно было смыть с себя пот.

Если слуги и заметили мой неопрятный внешний вид, то сделали вид, что не заметили. Хотя какая разница, уверена, мой отец в любом случае найдёт повод придраться ко мне.

От воды шёл пар. Я сняла с себя всю экипировку и погрузилась в воду, расслабляя уставшие мышцы. Завтра, скорее всего, я не смогу подняться, не испытав боли в каждой своей клеточке, но это небольшая плата за спокойную жизнь.

Служанка вымыла мои волосы и натёрла тело маслами — аромат был потрясающий. Когда мне сушили и укладывали волосы, в покои вошла королева, она же её величество, она же моя мать. Служанки поклонились, чуть не поцеловав белый мрамор пола, и скрылись за дверьми.

— Чем обязана? — Не обращая внимания на мать в дверном проёме, я сосредоточенно рассматривала своё лицо в отражении.

— Я сделаю вид, что не заметила твоей дерзости, — сказала мать холодным тоном и подошла ко мне ближе. — Всего лишь пришла справиться о здоровье дочери и пригласить её выбрать ткани для наряда к балу. Моя личная швея выделит на это время.

Ах, выделит? Надо же, какая занятая женщина обшивает матушку с ног до головы.

— Не стоит отвлекать человека по мелочам. Я могу и в домашнем на приём прийти. А что? Всё равно меня любую принцу выдадут. Ну, бантик подарочный ещё привяжите.

— Как тебе хватает наглости? — Щеки королевы покрылись красными пятнами. — Ладно, будь по-твоему. Закажем платье у швеи, что готовит наряды придворным. — Женщина подобрала подол и развернулась ко мне спиной. — Жду тебя в малом зале.

— Отлично, как только освобожусь — всенепременно скрашу ваш досуг. — Ох, кажется, у меня вскочил прыщ.

— Тебе не помешает выучить этикет и правила для леди, дочь, — менторским тоном заговорила мать, возвращаясь на место.

— Не думаю, что это лучшая идея, — наконец разворачиваюсь лицом к королеве, — ваша дочурка погибла, следуя этим правилам, а значит пользы мне от них мало, а то и вовсе нет.

— Что за глупости? — Королева изогнула бровь. — Ты наша дочь, ты принцесса, ты должна следовать традициям, а не пренебрегать ими.

— Ну да, ну да, — я посмеялась и постучала ногтями по поверхности туалетного столика. — Я, кажется, уже говорила, что вы ужасные родители? — Появилось раздражение, а за ним, как правило, наступает неконтролируемая злость, надо бы сбавить обороты.

— А мы, кажется, уже говорили, что спасали твою жизнь, — ответила мать тоном, не терпящим возражений.

Не думаю, что королевская чета вообще привыкла к оспариванию своих мнений.

— Она тоже была чья-то дочь! — неконтролируемо повышаю голос. — Вокруг вас живые люди, леди Амелия! Обратите же уже на это внимание!

Искренне не понимаю, как можно быть такой холодной. Всегда ли королева была такой или титул сделал из неё расчётливую и скупую на эмоции женщину?

Взгляд матери обещает, как минимум порку, а как максимум стояние на гречке голыми коленями. Ну, или как ещё здесь принято наказывать непослушных детишек?

— Ждём тебя через сорок минут в гостевом зале, — сквозь зубы, как истинная змея, прошипела королева.

Её ярость отразилась в глазах, но поза и мимика остались непоколебимы. Плавной походкой, шелестя юбками, она покинула мои покои. Стоило двери захлопнуться, как злость подступила к горлу и я, схватив первые попавшиеся склянки, швырнула их в стену. Содержимое растеклось красными пятнами, напоминающими кровь, и меня замутило.

Ненавижу. Как же я их всех ненавижу.

Несколько дней я только и делала, что зубрила правила хорошего тона, обматывалась как мумия в шелка, парчу, кружево, бархат и прочие тряпки, и репетировала танцы.

От швеи королевы я отказалась. Но та, которая шила наряды для самых близких к королевской семье, задрав нос от доверия Её Высочества, начала снимать с меня мерки вне очереди. VIP-обслуживание, ничего не скажешь.

Она выспрашивала у меня фасон, цвет и украшения на ткани. Какого же было её разочарование, когда я отказалась от воротника из перьев павлина, корсета из кожи рептилий и платья, расшитого кристаллами.

Где их учат этих мастеров, которые так любят всё «дорого-богато»? А я ведь просто попросила нежно-голубой наряд со скромным вырезом. Но ради спокойствия швеи пришлось согласиться на перламутровый перелив ткани. И этого мне было более чем достаточно. Титул принцессы обязывает беспокоиться о стране, а не о тканях и драгоценностях.

Уже который день не было возможности увидеться с Ри. Я даже пыталась прикинуться больной, чтобы она меня навестила. Не получилось. Пришёл какой-то тучный старик, молча сунул мне ложку зелёной жижи и удалился из моих покоев, не проронив ни слова.

После моего отказа использовать личную швею матери, королева стала наседать с двойным азартом по части ювелирного искусства. Она таскала меня к местным ювелирам, чтобы они подготовили мне украшения, достойные принцессы, и подбирала всё на свой вкус. Предложения были вполне приличными, что удивительно. Но я из принципа отказалась от всего.

Почему? Потому что, видя, как мать светится, словно северное сияние, в памяти всплывала совсем иная картина, где моя подмена не знает материнской любви и поддержки отца. А ведь девочка тоже была чьей-то родной дочерью, её хотели и ждали родители. Она должна была быть любимой и любящей, а не загубленной девицей, сиротой при живых родителях. Королю и королеве должно было хватить совести полюбить эту девушку. Ведь нет ничего лучше первого сказанного слова, первых шагов и успехов в учёбе.

Любовь надо давать детям, несмотря ни на что. Когда уже до людей дойдёт, что не бывает чужих детей?

Выбраться на оружейный двор не было никакой возможности, хотя удобный наряд и тёплая накидка с сапогами ждали своего часа в моём шкафу. Мои неконтролируемые приступы агрессии не прекращались, и, поскольку у меня не было возможности вернуться к мечу и манекену, я начала бить… нет, не прислугу, а подушки. Конечно, эффект был не такой, как после размахивания мечом, но всё же помогало немного успокоиться.

Приближался день «Х». Все придворные дамы, как ошалелые, носились с бриллиантовыми украшениями и дорогущими тканями. Матери наряжали своих прекрасных дочурок, как фарфоровых кукол. Я даже стала свидетелем почти случайно диалога такой мамаши:

— Надень это платье, и оба принца будут твоими! — горячо шептала мать. Лиц я не видела, зато прекрасно всё слышала.

— Мама, старший принц помолвлен, а младший предназначен Фрее.

«Для кого-то и Фрея, но для большинства принцесса Фрея» негодовала про себя я.

— И что? Он женится на ней, и она будет рожать ему наследников, а ты будешь его любимой.

— Я тоже хочу замуж, а не быть любовницей! — горячо возразила девушка, шмыгая носом.

— Тише ты, за кого ты пойдёшь замуж? За лорда или графа? Вот если бы принц, особенно из Скандарии, представляешь, какие перспективы это открыло бы для твоего отца?

— Но мама!

— Прекрати мне тут! — женщина шикнула на дочь, и та умолкла.

Ну, а чего я собственно ожидала? Здесь любая мать готова отдать свою «любимую» дочку даже старому мужчине, лишь бы денег было побольше. Мерзкие люди.

Но и это было не самое удивительное. Незадолго до финальной примерки моего отвратительного наряда появилась на горизонте та самая леди-попугай с платьем из шторки. Кстати, её новый образ радикально не отличался от предыдущего.

— Моя принцесса, я надеюсь, вы с нетерпением ждёте часа, когда сможете поразить всех своим новым нарядом?

Как-то слишком сильно её волнует моё платье. Она часто крутилась рядом, наблюдая за тем, как на бумаге зарисовывают мои идеи и пожелания.

— Да, леди… — её фамилия напрочь вылетела из моей головы, заменяясь лишь образом её ужасного наряда, — вы даже не представляете как.

— Вы будете блистать на балу! — сладко распевала дамочка, неестественно вытягивая губы трубочкой. Надеюсь, у неё не судорога? — Я посмела немного добавить яркости платью, но не волнуйтесь, — пошла на попятную мадам, — я ничего не испортила. Своим сиянием вы затмите даже первую звезду Зарка.

Как бы у людей глаза из орбит не повылазили от такого «сияния».

В день примерки я была злой, даже слишком злой, кончики моих пальцев покалывало от накала эмоций. Я ходила из угла в угол и молилась про себя, чтобы никто не попал под раздачу. Мне нужно было сбросить это напряжение и срочно.

Вместо слуг с платьем в комнату вошла мать с гордым и, до неприличия, довольным видом.

— Фрея, швея, которой ты заказала наряд, не успела его дошить, сказала, что ты слишком поздно решила внести изменения. Но не волнуйся, я ко двору пригласила кутюрье из гильдии искусств. Он всё закончит. — Безапелляционно заявила женщина и вскинула подбородок, улыбаясь, но с холодом в глазах. — Ничего не говори, возражения не принимаются.

— Ваше Величество, — дверь открылась, и, переступив порог, растянулся в поклоне ухоженный, даже лощёный мужчина. Хотя, знаю я таких мужчин. — Ваш облик заставляет моё сердце трепетать, как у пташки. Вы неотразимы, — он поцеловал её руку.

Хоть у него и был яркий сюртук, но выглядел он красиво и дорого. Чёрные волосы зачёсаны назад, кончики немного вьются. Самым запоминающимся акцентом в его образе была нарисованная мушка. Довольно мило, в общем-то.

— Знакомьтесь, это моя дочь, принцесса Фрея. — Указала мать на меня ладонью, как ведущая прогноза погоды.

— Истинная красота! — восхищался кутюрье, демонстрируя свой богатый словарный запас. — Я вижу в вас королевскую грацию и плавные изгибы, вы словно фарфоровая куколка.

Я была тронута его комплиментами. Почему меня не встретили сразу, как только я приехала?

— Оставляю вас, дела не ждут, мне нужно закончить подготовку к балу, — сказал кутюрье. — Фабьен, я жду идеальной работы.

— Всенепременно, моя госпожа, — ответил кутюрье, и в его руках появилась пуховка с иголками. Я даже не заметила, как она там появилась.

Мне принесли наряд и начали примерять. Я не сразу заметила, что он слишком тяжёлый. Как так получилось, что воротник натирает мне мочки ушей?

— Мне нужно зеркало, — сердито сказала я.

Слуги принесли огромное зеркало в раме.

Когда я увидела своё отражение, то подумала, что это какой-то розыгрыш. Но присмотрелась…

От моего голубого платья ничего не осталось. Я превратилась в кусок лимонного пирога со сливочным кремом, а воротник был похож на отстойный. По корсету вертикально нашили бантики, рукава-фонарики обшили стразами, словно их макнули в ведро с блёстками или, что ещё хуже, какого-то сказочного единорога стошнило прямо на них.

— Вот же курица! — зло процедила я сквозь зубы, спускаясь с небольшого постамента и начиная отрывать с мясом рукава.

Стразы начали сыпаться на пол с глухим цоканьем, разлетаясь по комнате. Воротник угодил точно на небольшой гипсовый бюст. Клочки ткани валялись повсюду жёлтыми тошнотворными лужицами.

Я тяжело дышала. Злость — это огромный поезд старого типа, те самые паровозы, что ездили от энергии угля. Уголь — это катализатор моей злости, а злость концентрируется в топке. И сейчас я хочу переехать на этом старом поезде леди Диверсати. Ездила бы туда-сюда, пока она не развалилась на мелкие части, рельсы не заржавели, а шпалы не сгнили.

— Моя принцесса, как же так? — причитал Фабьен, поднимая обрывки платья с пола.

О, ну ты же казался понимающим типом. Чего вдруг удивился-то?

— Тишина! — Я поставила руки в бока и попыталась унять свои эмоции, снова стать приветливой и добродушной девушкой. С трудом, но получилось. — Простите, Фабьен, вы здесь совершенно ни при чём.

Я положила ладонь на лоб и начала ходить из стороны в сторону.

— Моя госпожа, душа моя, что же вы наделали? Я не смогу это исправить, — сказал кутюрье с отчаянием в голосе.

— Очень на это надеюсь! Сожгите его, — сказала я, отрывая ещё один лоскут. — Пусть это превратится в кучу пепла под моими ногами. Я хочу другое.

— Но королева сказала…

— Вы не понимаете? — Я осмотрелась вокруг. От моего взгляда все слуги покинули комнату. — Бросьте, я вижу в вас талант и хочу спросить вас, это ли подходящий наряд для молодой принцессы?

Маска ветреного и легкомысленного мужчины спала. Он смотрел на моё лицо, ища ответы на мой же вопрос. Он оценил платье, всё случившееся и сделал свои выводы.

— Возможно, после этого мне не сносить головы, — сказал он, и образ сладкого паренька пропал, и сейчас со мной разговаривал серьёзный мужчина. — Но то, что шьют в этом дворце швеи, далеко от канонов моды.

— Значит, вы должны понимать, почему я его разорвала.

— Но вы же сами пожелали…

— В том-то и дело, что по своей глупости я заказала платье у швеи, которая шьёт наряды придворным. Мой эскиз заменили. Узнаю кто, заставлю одеть это платье на бал. Причём в том виде, в котором оно пребывает сейчас. Так и прилеплю чем-нибудь стойким прямо к коже. Чтобы неповадно было.

— Моя госпожа в гневе, — ухмыльнулся мужчина, отложил пуховку с иголками на столик. Пробежал пальцами по гладко выбритой коже подбородка, заговорщически улыбнувшись. — Тогда чего вы от меня желаете?

— Я хочу выглядеть так, чтобы меня запомнили, но не как лимонный кекс, испечённый поваром-любителем. Хочу, чтобы видели во мне принцессу, которая обещает будущее, светлое и радостное. Хочу, чтобы мой наряд был отражением моего королевства… Чтобы…

— Погодите, ни слова больше. О, святые, вы моё вдохновение. Святая матерь, вы будете сиять ярче первой звезды. О, великий отец, с вашей подачи мода королевства изменится раз и навсегда! Вы будете олицетворять свою страну, вы станете её богиней. Я вам обещаю. Или больше никогда мне не притронуться к своему ремеслу.

— Разве мы сможем успеть за одну ночь? — Я намеренно сказала «мы», потому что я часть этого модного заговора.

— Если потребуется, не будем спать всю ночь. Используем каждую возможную минуту. Я задействую всех своих ассистентов, — возбуждённо протараторил кутюрье.

Мне понравилась его эмоциональная речь. Он был предан своему делу, и это вызывало восхищение. Однажды я представляла себя в роли социального работника: помогающей нуждающимся и больным. Однако, как оказалось, я совсем другая. Но если подумать, то даже титул принцессы — это тоже профессия, и у неё есть свои обязанности. Отбросив ненужные детали, можно сказать, что принцесса — это тоже социальный работник. Поэтому я не зря получила образование.

Фабьен позвал слуг и дал им чёткие указания. Я снова восхитилась им.

— Фабьен, — позвала я его, когда он собрался уходить. — Если вам понадобится моя помощь…

— Вы уже помогли, — ответил кутюрье с мягкой улыбкой. — Вы дали мне возможность. А это ценный дар. Я клянусь, что не упущу такого благословения судьбы.

Я почувствовала, как мои губы растягиваются в довольной улыбке, и кивнула в ответ. Мужчина коротко поклонился и ушёл, оставив меня одну, с полной головой мыслей.

Надеюсь, он справится, иначе его карьера в королевстве может закончиться, так и не начавшись.

Сегодня меня познакомят с моим женихом, но меня накрыла апатия. Мне всё равно на всё, я лежу, смотрю в потолок и ни о чём не думаю. Даже гнев, который всегда рядом, притих. Интересно, как долго это будет продолжаться?

Чувствую, как апатия отступает, в том же ритме, что и шаги моей прислуги. Здравствуй, раздражение.

— Ваше высочество, как спалось? Чего-то желаете?

— Желаю, чтобы этот день поскорее закончился.

Служанка посчитала это какой-то особенной шуткой и тихо хихикнула.

Через несколько минут я уже отмокала в ванной, а две служанки весело щебетали и обсуждали стражу, прибывшую с королевской семьёй Скандарии. Значит, они уже здесь? Что ж, я даже не удивлена, что мне ни разу не пришла мысль о побеге. Хотя, всё могло быть намного хуже: моим женихом мог оказаться старый, уродливый извращенец.

Интереснее всего, что разговор служанок был даже не о принце, а об их охране. У девушек столько восхищения, что я начала переживать, как бы после отбытия гостей у нас не появился на свет выводок бастардов.

Девчонки щебечут, а я им не мешаю. Их болтовня помогает отвлечься от подступающей паники. Вот так просто: закрыть глаза и выйти замуж за того, кого не знаешь, к кому не испытываешь чувств. Разве так можно? Конечно, со временем появится привычка к этому человеку, но очень хочется испытать это сосущее под ложечкой ощущение, вихрь бабочек в животе и прилив румянца к щекам. Видимо, всё это не для меня.

Почему? Потому что я верю Ри, я принцесса, и это мой долг. Как там говорится, от судьбы не сбежать, поэтому я покорно приму её, а дальше будь что будет. Это глупо, это необдуманно, это наплевательски по отношению к самой себе, но здесь все условия, чтобы принять это. Что я покорно и сделала. А раздражение — всего лишь защитная реакция. К тому же, имея супруга и управляя им с ловкостью кукловода, я смогу изменить устои, встряхнуть этот мир, как дети трясут снежный шар, наблюдая за вихрем искусственного снега.

— Ваше Высочество, позвольте снять кулон? — Служанка потянула руки к моей подвеске, которую я не снимала с момента, как мы сюда прибыли.

— Не смей! — Я схватила кулон рукой и почувствовала, как нагрелся кристаллик. Больно, но терпимо.

— Но ведь королева выбрала чудесный гарнитур…

— Значит, кулон будет под гарнитуром. — Разгневанно посмотрела на девушку, и та убрала руки, попутно растеряв весь романтический настрой.

После завтрака в мои покои ворвался Фабьен и гордой походкой прошествовал в центр помещения. Следом за ним пришли слуги, в руках они несли мой наряд, наглухо спрятанный в чехол, шкатулки с украшениями и пару туфелек на низком и удобном каблуке.

— Ваше Высочество, всё готово. Вы будете в центре внимания. Скоро подойдёт моя помощница, и мы поможем вам подготовиться к балу.

Занимаясь любимым делом, Фабьен был полон энергии. Дождавшись его коллегу, мы выпроводили моих слуг из покоев. Я была настроена держать интригу для окружающих до последнего.

Фабьен сказал, что не покажет мне окончательный результат до тех пор, пока я не буду полностью готова. Я не возражала, потому что была уверена, что этот человек не может испортить мой образ.

Мою кожу натёрли лёгким приятным маслом, а на лицо нанесли макияж. Девушка ловко порхала в моих волосах, успокаивая меня. Все эти процедуры так расслабили меня, что я выпала из реальности и пришла в себя только тогда, когда Фабьен появился передо мной с платьем в руках.

— Принцесса, пришло время завершить ваш образ. Эмили поможет вам одеться. — Так вот как её зовут. Милое имя для милой девушки.

Кутюрье вышел из гардеробной, и я покорно подняла руки, позволяя ему надеть на меня платье.

— Вы истинная дочь Камы! — восторженно проговорила Эмили.

Спустя минуту вернулся Фабьен. По его горящему взгляду я поняла, что выгляжу шикарно. Он подошёл к чемоданчику с украшениями:

— Если позволите, принцесса, я подготовил для вас ещё кое-что для завершения образа.

Моему взору предстала красивая, аккуратная корона. Тонкий золотой узор с вкраплениями изумрудных камней. Невероятная красота. Так же он принёс мне маленькие серьги и браслет, а мой кулон высвободил из-под ворота платья, оставляя сиять на шее.

— Моя работа окончена. Теперь вы готовы.

Я повернулась к зеркалу.

Теперь я понимаю, почему так восхищалась Эмили. Я дала свободу Фабьену, и оказалась права как никогда. Я принцесса. Нет, я Богиня.

На мне прозрачный шёлк, расшитый сотнями, нет, тысячами белоснежных кристалликов, так точно напоминающих снежинки. Внутри вшита подкладка телесного цвета. Лиф платья из нежно зелёной ткани, напоминающей заснеженную ель, плавно бледнеет к талии, где количество «снега» заметно увеличивается. На зелёном фоне серебром вышиты ветви деревьев. Тех самых, что я часто вижу за окнами моих покоев.

Фабьен понял мой замысел, даже со сбивчивыми объяснениями. Сотни украшений, километры вышивки, но всё гармонично, ярко.

Я продолжала осматривать себя у зеркала в разных ракурсах. О боже, спина оголена, и всё скреплено так, что сразу и не поймёшь, где заканчивается платье и начинаюсь я. Распущенные локоны моей причёски определённо добавляли интриги в откровенный крой, прикрывая открытые участки кожи.

— Это бесподобно… — на выдохе отвечаю и пугаюсь собственного голоса, он кажется таким громким на фоне общей тишины.

— Ваше Высочество, сегодня вы всем покажете, что такое красота и вкус. Об этом наряде будут говорить, его полюбят или возненавидят, но никто не останется равнодушным.

— А если жених… — меня взяло сомнение, что некоторые откровенные детали наряда могут не угодить скандарскому красавцу.

— Если жених в своём уме, то ему придётся постараться придумать комплимент, полностью описывающий вашу красоту. Я вложил в это платье вашу суть. Ту, которую я увидел в вас.

Мужчина щёлкнул пальцами, и Эмили подала ему коробку. Фабьен одарил меня улыбкой, похожей на отеческую.

— Что это?

— Я имел неосторожность заметить ваш бой на оружейном дворе.

Он открыл коробку, там лежал камзол кремового цвета, расшитый золотыми нитями. В тон к нему штаны. Всё моего размера.

— Я не одобряю оружие в женских руках, но если моя принцесса этого желает, я могу только поспособствовать её удобству.

Как зачарованная, потянулась пальцами к камзолу. Он был прекрасен.

— Ваша матушка активно взялась за моду при дворе, когда король женился на ней. Её вкус безупречен. И она в действительности ценит золото. — Фабьен наслаждался моей реакцией и гордился собой. — Когда началась война, праздный образ жизни для придворных прекратился. А королева, забыв про свои цели, днями пропадала около вашей люльки. Женщины потерялись в моде. Уже несколько лет для них действует лишь одно правило «больше, ярче, дороже».

— Я это заметила, — кивнула головой, приняла коробку и оставила её на кровати. — Вы так интересно рассказываете, Фабьен.

— Я ведь не только кутюрье, — он вернул себе жеманный облик, — Я ещё и историк моды. Гильдия гордилась мной, когда меня призвали ко двору.

Значит, существует множество видов гильдий. Как много ещё мне предстоит узнать о моём новом доме.

Но это потом, а сейчас бал.