Искорка надежды

Глава 6

Я неуверенно топчусь у огромной резной двери, заламывая пальцы. Смотрю на каменный пол и пытаюсь отвлечься от мыслей. Но некоторые из них, как скользкие ужи, пробираются в моё сознание, превращая его в болото.

Во-первых, скоро придут родители, и церемониймейстер объявит о начале приёма гостей. А мне нужно скрыть свой наряд до начала бала.

Во-вторых, один из гостей — мой жених. Ещё утром он меня не волновал, но теперь я не хочу… Чего я не хочу? Не хочу, чтобы всё это было правдой! Неужели нельзя, чтобы прямо сейчас заиграл оркестр, за гобеленом спряталась съёмочная группа, и всё оказалось розыгрышем? Ну пожалуйста.

И в-третьих, как я со всем этим справлюсь? Я ничего не знаю об этом мире. Нормы этикета и техника танцев, которым меня в ускоренном темпе обучала Ри, вылетели из моей головы от волнения. К тому же, её со мной не будет. Я буду одна.

Внутри всё сжимается от напряжения. Поправляю диадему, чтобы отвлечься. Поднимаю глаза, и бахрома, идущая по краю гобелена, начинает тлеть.

— Пожар! — вскрикиваю я. Ближайший слуга, до этого стоявший у стены как истукан, срывается с места и водой из вазы заливает начинающийся огонёк.

В конце коридора послышался гул глухих шагов. Отвлекаюсь от слуги и лужи воды у стены и присматриваюсь. Отец твёрдым шагом марширует, размахивая руками. Ладони сжаты в кулаки. Лицо серьёзное, может быть даже злое. От его быстрой ходьбы сзади развевается белый плащ. Чуть поодаль, не поспевая за супругом, идёт королева. Фабьен был прав, у неё превосходный вкус. Она гордо вышагивает в своём красном платье. Корсет расшит золотом, а юбка струится вокруг неё алым пожаром. На плечах лежит прозрачная красная накидка с золотой вышивкой по краям, а с плеч ниспадают золотые нити. Волосы уложены в незамысловатую причёску, а на голове — корона. Простая, без всяких излишеств. Замыкают шествие гвардейцы. Они с каменными лицами, положив руки на рукояти мечей, почти бесшумно, словно тени, идут за своими правителями.

А мне, значит, не полагается охрана? Ранее меня сопроводила пара слуг, у которых не было оружия. Как же принцесса вообще дожила до такого возраста?

— Прекрасно выглядишь, дочь моя, — сказал отец прохладным тоном. Я посмотрела на него, кивнула и почувствовала, как диадема начала сползать с головы. А он ещё не в курсе, что за наряд скрывается под моей накидкой, предусмотрительно предоставленной Фабьеном этим утром.

— Держи спину прямо и будь рядом, — заботливо сказала королева, поправляя моё украшение. — С принцами не дерзи. Веди себя вежливо с королём и королевой. И помни, на тебе лежит ответственность за мир между нашими государствами.

Я непроизвольно закатила глаза и тихо пробормотала: «А ещё нужно разобраться с проклятием рода». Мама внимательно посмотрела на меня, сжала губы в тонкую полоску и едва заметно кивнула. Ни один локон на её голове не дрогнул, словно она не шевелилась. Удивительно, как она держит осанку.

Отец строго позвал меня. Он осмотрел нас, но его взгляд не потеплел.

— Вы готовы? — спросил он.

Мама снова кивнула, но на этот раз так, чтобы все заметили. Она взяла меня за руки и попыталась что-то увидеть в моих глазах. Может быть, свою надежду?

Слуги медленно начали раскрывать тяжёлые двери. Их высота равнялась высоте стен, а они были очень высокими. Поэтому складывалось ощущение, будто это ворота.

Родители встали рядом, плечом к плечу, а я была позади них, как хвостик. Как там сказала мама? Не отсвечивать? Я и не буду. Только вот сейчас незаметно сниму накидку и подожду конца вечера, когда меня накажут по всем законам строгости.

В зале было неестественно тихо, словно он был пуст. Не удержавшись, я заглянула через плечо отца и увидела, что зал полон придворных. Музыканты сидели, опустив головы и изучая ноты, лежащие на пюпитрах.

— Их королевские величества, король Генрих и королева Амелия, а также её высочество принцесса Фрея! — громко, чеканя каждый титул и имя, прокричал церемониймейстер.

Родители двинулись к тронам, находящимся на обитом бархатом помосте. Все взгляды были направлены на нас. Я заметила, что большинство людей смотрят на меня. Я что, похожа на экспонат? Но я лишь подняла голову выше и походкой от бедра прошла к трону. Самый величественный трон был у отца. Оно и понятно, король всё-таки.

Мы сели, и пёстрая толпа низко поклонилась. Отец не повернул ко мне головы, а вот мать, заметив мой наряд, удивлённо раскрыла глаза. Неужели она таки умеет выражать эмоции, и её можно застать врасплох?

К нам подходили представители знатнейших домов и снова кланялись. Церемониймейстер надрывался, выговаривая каждую фамилию. Честно говоря, я была настолько взволнована, что не запомнила ни одну. Даже не сразу поняла, что леди Диверсати уставилась на меня так, будто готова была сжечь своим взглядом. Она пристально изучила мой наряд, отчего мама, в перерыве между уходом дамы-попугая и объявлением следующей фамилии, наклонилась и вопросительно посмотрела на меня. Я лишь плечом повела, потому что мотивов этой сороки и знать не хотела. Да и времени подумать у меня не осталось. Ведущий произнёс ужасные слова, от которых у меня по спине побежали мурашки. Он представил: «Король Фауст и королева Ариадна Райгард, правители Скандарии, с принцами Каспианом и Тристаном, а также леди Морганой, невестой его высочества Каспиана».

Двери зала, которые мы раньше не видели, открылись. Я увидела того, кого совсем не ожидала встретить в этот вечер. Это был Жан Поль, который учил меня держать меч и побеждать в бою. Он шёл с гордо поднятой головой и улыбался всем присутствующим. Его камзол был чёрно-синего цвета, который идеально сочетался с цветом его глаз и волос.

Я поняла, что он не просто бастард, а настоящий титулованный принц. Но может быть, мне всё же повезло, и он не наследник престола? Может быть, королева согрешила с каким-нибудь рыцарем? Такое ведь могло произойти? Хотя, глядя на Его Величество, я вижу очевидное сходство, только с той поправкой, что мой знакомый выше, моложе, красивее и не бородатый.

Рядом с ним под руку шла девушка. Она плыла по серому каменному полу, постукивая каблучками. Интересно, у них у всех эта грация с рождения или ей всё-таки можно научиться? Её губы были красные, как лепестки роз, глаза тёмные, как сама ночь, с чёрными облаками ресниц. Платье сидело на её сочной фигуре так плотно, словно дорогую ткань сшивали уже на её теле. Я оценила её пышную, подтянутую грудь и невольно опустила глаза на свою. Разница в наших размерах колоссальная. Но в старости моя грудь так и останется маленькой, а ей придётся скатывать свою в рулетик и укладывать в поролоновый лиф платья.

Эта мысль так позабавила меня, что я еле сдержала рвущийся наружу смешок. Хотя маленькую улыбку удержать так и не удалось.

Понятно, почему Жан Поль так равнодушно относился ко мне в то утро. На его месте я бы тоже не замечала других девушек. С такой-то грудью. И я не завидую ему. Я знаю себе цену и знаю, что моя фигура пропорциональна. И вообще, мне стоит думать о его младшем брате, старшего-то уже застолбили, да и обещана я была всё-таки Тристану.

Младший принц шёл такой же величественной походкой. Но он был один и без пары, а от этого выглядел совершенно одиноким. Красавец. Высокий, статный, с мягкими чертами лица. Вся его внешность правильная и словно выверена линейкой. Его волосы золотятся от бликов свечей, и чем ближе он подходил к нашему помосту, тем отчётливее виднелись его зелёные глаза. Почти как изумруды в моей короне.

Сразу видно, что старший сын копия своего отца, а младший — матери. И хоть волосы королевы Ариадны были скрыты под тканью, мне почему-то казалось, что они такие же, как у Тристана. Рукава её тёмно-синего платья были коротки, но из-под них виднелись вторые, из полупрозрачного шёлка лазоревого цвета. Свободный покрой платья скрывал все несовершенства женщины, если такие были. Весь её вид создавал ощущение идеальной дамы, но так же ощущалась неподдельная любовь и доброта.

Король Фауст контрастировал на фоне моего отца. Коренастый мужчина с заметно выступающим животом и двойным подбородком. На его лице — пышная борода, а бакенбарды переходят в густую шевелюру, которая уже начала седеть. Вокруг глаз — морщинки, которые говорят о привычке улыбаться. На каждой голове королевской семьи была надета золотая корона.

У знойной красавицы, которую назвали невестой Каспиана, не было титульных украшений, но это не мешало ей гордо держать голову, словно на её пышной причёске всё же была корона. У меня же была настоящая потрясающая диадема, но я ни в коем случае не хвастаюсь.

Когда расстояние между нами сократилось до десяти шагов, мой отец встал с трона и спустился на одну ступеньку, чтобы показать своё уважение. Мать встала следом и взглядом подняла меня. Она сложила руки замком, и я повторила её жест. Было страшно лишний раз пошевелиться и неверным действием разжечь войну. Эта осторожность начинала раздражать, и вскоре это могло перерасти в откровенную злость. Но сегодня такого допустить нельзя.

— Фауст, Ариадна, — я не ожидала, что речь моего отца начнётся так панибратски. Кажется, я даже удивлённо изогнула бровь, но от волнения моё тело одеревенело. — Мы рады видеть вас в наших землях. Вкусите нашу пищу и разделите с нами вино.

Он обратился к народу как к свидетелям исторического события:

— Сегодня поистине великий день. День, когда войны между нашими государствами прекратятся, и настанет мирное и светлое время. И чтобы мои слова не оказались голословными, наши дети скрепят договор брачным союзом. Так возрадуемся же новой и не запятнанной кровью жизни!

Каждое слово отца вызывало во мне противоречивые эмоции. В итоге я запуталась в собственных ощущениях и почувствовала себя выпавшей из гнезда, не вытолкнутой родителями, чтобы научиться летать самой, а случайно вывалившимся, ещё не оперившимся птенцом.

— Генрих Мандфельдский, я клянусь, что ни один закон гостеприимства не будет нарушен, — голос короля Фауста позволял выступать в оперном театре. Такой глубокий баритон, услада для музыкального слуха. — Мы с радостью примем ваши дары и скрепим союз наших детей, чтобы их дети принесли мир в наше светлое будущее.

Какие дети? Я не готова становиться матерью в таком возрасте. А как же конфетно-букетный период? Поцелуи при луне? Песни под балконом? Но если без сарказма, то дети должны рождаться от любви и страсти, а не от союза и договора. Только тогда дети будут счастливы и, как и хотят потенциальные дедушки, принесут пользу государству.

— Ну же, Генрих, познакомь нас со своей наследницей.

Ага, вот мы и перешли к основному. Сейчас меня представят как породистую лошадь.

— Дочь моя, подойди, — отец повернулся ко мне и протянул руку, попутно сведя брови, заметив мой наряд. Надеюсь, он не решит выпороть меня прилюдно и безотлагательно.

Я сделала пару неуверенных шагов и вздрогнула, когда церемониймейстер объявил моё имя. Да что с тобой не так, парень?

— Фрея Мандфельдская, наследница земель Мэйнфилда. Хранительница очага Камы и повелительница живого пламени.

Объявление столь длинного титула придало мне уверенности в себе. Я расправила плечи и тряхнула локонами, лежавшими на плечах и частично прикрывавшими моё лицо. Мне даже стало немного прохладно, но, надеюсь, это помогло скрыть румянец волнения.

— Святой отец! — восхищённо произнёс Фауст. — Просто красавица.

Слова короля Скандарии сопровождались приятной улыбкой, и у меня не осталось сомнений, что он говорил от всего сердца, а не ради приличия.

Я присела в лёгком реверансе, чтобы выразить уважение и благосклонность королю, как меня учили на уроках этикета.

— Тристан, что ты стоишь как вкопанный, иди сюда, — проворчал король, не стесняясь пенять на сына при огромной толпе гостей.

Блондин неуверенно вышел и поравнялся со своим отцом. Принц Тристан оказался выше короля, хотя всё же ниже брата.

— Ваше высочество… Принцесса… Вы просто сияете, как яркая звезда среди ночного неба.

— Ну, что ты мямлишь, — с улыбкой проговорил король. — Политике выучили, а как комплименты делать — нет.

— Отец… — едва слышно возмутился Тристан, на секунду опустив глаза от смущения.

Такое поведение искренне умилило меня. Может быть, идея с браком не так уж и безнадежна, и я смогу искренне полюбить этого парня.

— Я польщена, ваше высочество. Признаться, я тоже волнуюсь. Надеюсь, после нескольких минут знакомства это пройдёт, — я ободряюще ему улыбнулась и получила улыбку в ответ.

Я позволила себе поднять глаза и осмотреть прибывших гостей вблизи. На секунду я поймала взгляд старшего принца. Он слишком внимательно смотрел на меня, словно сам того не осознавал. Когда он понял, что я тоже смотрю на него в ответ, он даже не подумал отвести взгляд. А на тренировочной площадке он был не таким дерзким.

— Где музыка? Где веселье, где смех и танцы? Мы приехали, чтобы отпраздновать новый виток истории. Пусть льётся вино и танцует народ! — пробасил король Фауст. — Отдадим право первого танца нашим детям!

Тристан протянул мне руку, и я последовала за ним в зал. Музыка была приятной, мы выполняли простые движения, но не могли начать разговор.

Я решила начать светскую беседу:

— Как вам в наших краях?

— Признаться, здесь холодно, — ответил Тристан.

— Это многим не по душе, и мы пытаемся исправить ситуацию, — ответила я туманно, потому что не была уверена, что отца это вообще интересует. Зато меня волновало мнение Даата и других членов гильдий.

— Я слышал, что на ваших землях холод и снег лишь от того, что страна потеряла своего наследника.

— Полный вздор! Я наследница, и я не потеряна, — хотя мои чувства говорили об обратном.

— Возможно, это всего лишь слухи и сплетни зевак, и не стоит это принимать за чистую монету, — мягко, будто извиняясь, ответил Тристан.

Я почувствовала себя неловко:

— Я вас оскорбила? Простите… простите, я не хотела, я…

— Что вы, — перебили меня. — Вы никак не могли меня оскорбить, — он немного помолчал, словно убеждаясь, что стоит продолжать разговор. — В жизни вы ещё прекраснее, чем на портрете, который нам доставили.

Уверенная в том, что на портрете изображена вовсе не я, я просто мило улыбнулась:

— Рада, что я вам нравлюсь.

— Не подумайте, что у нас в Скандарии женщинам не даётся право выбора, — я смотрела в его изумрудные глаза и восхищалась их блеском. Ещё никогда не встречала парней, которые смотрели на меня так и говорили такие серьёзные вещи. — Просто мы дети не только родителей, но и своих стран. На нас больше долга, чем чувств.

— Вы правы, наш союз спасёт тысячи невинных людей от гибели, укрепит связь между странами и прекратит конфликт, который длится десятилетиями.

— Брат, — за разговором мы не заметили, как мелодия сменилась, а рядом с нами появилась фигура в шикарном тёмном камзоле, — позволь мне один танец с твоей невестой.

Нет, нет, нет, нет, нет. Только не это!

Принц безропотно уступил свою пару, и теперь в танце вёл Каспиан или…

— Так, стало быть, вас пустили на мероприятие? — уголки губ изогнулись в неконтролируемой ухмылке. — Жан Поль, — с придыханием произношу имя, — всё-таки решили, что нужно лично защитить честь и жизнь Её Высочества?

— Да, фрейлина принцессы Фреи. Вы, несомненно, правы, — парирует парень. От его голоса у меня забегали мурашки по коже. — Что стоит жизнь славного бастарда, когда на кону жизнь наследной принцессы, хранительницы очага Камы? — его рука приятно согревала спину сквозь тонкую ткань моего платья, а верхний палец и вовсе лежал на голой полоске кожи, что заставляло меня задерживать дыхание всякий раз, когда его рука непроизвольно сдвигалась в процессе танца.

— Ни к чему такие жертвы, — чуть сильнее сжала ткань его наряда, — Её Высочество может сама о себе…

Я не смогла договорить, потому что на весь зал раздалось отцовское:

— Фрея! Немедленно подойди ко мне.

Обернулась. Около покрасневшего от ярости отца стоит леди Диверсати и её сынок. Оба довольные, как коты, нализавшиеся сливок. Не к добру это.

По костям пробежал морозец и потерялся где-то в районе спинного мозга. Напоследок непроизвольно сжимаю руку принца и чувствую, как его вторая рука немного притягивает меня к себе, будто пытаясь остановить. Но делать нечего, нехотя иду в сторону отца.

Приближаясь, слышу, как за мной идут братья, а их родители уже около моих

— Что случилось? — спросил отец.

— Лорд Рик, — зло ответил он, — только что заявил, что имеет на вас право.

Я стояла и пыталась понять, что значит «иметь на меня право». Я что, вещь?

Отец, кажется, понял, что я не понимаю сути разговора, и продолжил:

— Ответь, ты делила с ним постель?

— Да, ваша светлость, мы имели неосторожность зайти так далеко, но только от огромной любви друг к другу, — не давая мне шанса ответить, вставил этот проходимец.

Я посмотрела на короля Фауста и его жену. Они оба были в замешательстве, и я не могла понять, о чём они думают, слушая эту наглую клевету.

— Это ложь! — воскликнула я, но это только подтвердило слова Рика. — Отец, неужели ты мне не веришь?

По его взгляду я уже поняла, что он не верит.

— Как ты могла? Пойти против приказа отца, лечь в постель до свадьбы… так поступают только… только… — похоже, отец сдерживался, чтобы не начать сквернословить. Я попыталась взять себя в руки, мне сейчас не нужна паника.

— Я повторюсь, всё, что сказали лорд Диверсати и его мать, — подлая ложь, — начала злиться я. Я почувствовала, как на моей груди начал ощутимо разогреваться кулон.

У меня не было надежды на успех. Я тонула, и у меня не было шанса спастись.

Я осмотрела толпу. Кто-то смотрел с осуждением, кто-то просто с любопытством, чтобы позже перемыть мне кости. Здесь это дело любят.

— Ваше Величество, — подала голос мать Рика, — мой сын готов взять в жёны вашу дочь, которая из-за него была обесчещена.

— Вас никто не спрашивал, леди Диверсати, вам бы стоило заняться воспитанием сына и отправить его на границы вместе с вашим мужем, а не держать его у своей юбки, — ответила ей мать, но это не значит, что она была на моей стороне.

— Должен же быть способ убедиться в обратном, — рассеянно спросила я, всматриваясь в глаза принца Тристана. По его взгляду трудно было что-то понять. Но это и ясно. Он же принц, никаких проявлений эмоций, лишь искусная маска.

— Есть способ, — кивнул головой Рик и гаденько улыбнулся. — Но им пользуются только девицы из любовного дома, а не высокородные леди, к тому же принцесса.

Даже знать не хочу, как там проверяют местных жриц любви, на себе я точно это испытывать не хочу.

Должен же быть выход? Должен.

Я посмотрела на родителей, но они смотрели на меня с осуждением. Почти брезгливо вели носом, словно я вмиг превратилась в испорченный товар.

Мда, от них поддержки я не дождусь.

Вся ситуация казалась сюрреалистичной. Ну, лже-Фрея, натворила ты дел.

Я пыталась сдерживаться, унять свой гнев, но мерзкая улыбка лорда-маменькиного-сынка Рика и высокомерный взгляд его мамаши, говоривший: «Ну что? Тебя даже это шикарное платье не спасёт, никакой принц тебе не светит», — и моментальное презрение родителей, которые не пожелали разобраться в деталях, а отец, скорее всего, уже десять раз казнил Ри в своих мыслях, просто подводили меня к грани. Я чувствовала, как краснеют мои щёки и сужаются глаза. От пышных ресниц, мешавших моему взору, я плохо видела.

— Вы все лжёте, — твёрдо заявила я в тишину зала. — Нас с вашим сыном ничего не связывало, — гордо задрала я нос. — И я могу вам это доказать.

Держись, Фрея, они не должны видеть твою слабость.

— Нет, моё имя никто не может очернить! — Я строго посмотрела на женщину, и она немного растеряла свой боевой настрой, но это было заметно только по её глазам. — Я знаю способ, который убедит вас в моей невиновности.

Я почувствовала на себе десятки взглядов. Вы мне не верите?

— Матушка, отец, — я повернулась к родителям и сцепила пальцы, — ваши величества, — обратилась я к королевской чете и внимательно посмотрела на принцев. — Я готова доказать, что меня несправедливо обвинили и унизили перед уважаемыми гостями. Если вы позволите, конечно.

— Что для этого нужно? — с долей заинтересованности спросил Фауст.

— Я знаю, что во дворце есть замечательный лекарь с высокой квалификацией. Уровень медицины в Скандарии гораздо выше, чем в нашем королевстве. А этот лекарь как раз из ваших земель.

— Допустим, — неуверенно, но с толикой гордости и самодовольства согласился Фауст. — И кто же это? — с интересом спросил король-сосед.

— Ри Тартис, — я посмотрела на отца и заметила ярость в его глазах. На его лице заиграли желваки. Ну да и пусть. Отложил один раз казнь, отложит и во второй. — Я имела честь общаться с ней. И могу сказать, что её знания в области женского здоровья просто потрясающие. — Надеюсь, он понял, что она может решить вопрос с моей непорочностью