Испытательный срок

XIV. Хороших выходных

— Меня уведомили о вашей оплошности, — взяла с места в карьер Анохина.

Анька в обед в очередной раз посоветовала рассказать всё как есть, свалив вину на контролёров. Это, наверное, даже было бы честно, но как-то… нелогично, что ли. Да и коллеги всю неделю вели себя на удивление благостно; если и скандалили, то без Ириного участия. В конце концов, всё разрешилось, никого не отлучили от работы, а что отдел контроля слегка встряхнули — так им привычно, у них что ни день, то форс-мажор…

— Больше не повторится, — пообещала Ира, честно глядя в глаза начальнице. — Извините, пожалуйста.

Анохина сердито хмыкнула.

— Вы должны понимать, что отдел Александра Михайловича критически важен для работы нашей организации, — строго сказала она. — Любые нестроения грозят серьёзно нарушить рабочий процесс. Вам следует ограждать коллег от бюрократических проблем, а не создавать их.

— Да, я понимаю.

— Если я получу ещё одну жалобу на вас, я буду вынуждена отказать вам в продлении договора, — Наталья Петровна сурово зыркнула на подчинённую из-под тяжёлых век. — Сами понимаете, лучше никакого сотрудника, чем сотрудник с отрицательной эффективностью.

Это она-то с отрицательной?! Ира закусила губу, чтобы от обиды не разреветься прямо здесь. Если бы получилось совладать с голосом, она без сомнений выложила бы, кто на самом деле прохлопал сроки по подписанию!

— Вы свободны. Хороших выходных, — добила Анохина.

После такого напутствия только и оставалось, что молча выползти из кабинета. Может, чёрт бы с ней, с трудовой? На следующем месте можно сказать, что не сошлась характерами с коллективом, и не солгать ни единым словом. То-то Чернов будет доволен, когда жалкая ведьма попросится по собственному… Дать, что ли, человеку повод для радости?

Часы показывали двадцать минут шестого. Мало того, что проторчала под дверью у начальницы лишних полчаса, пока та беседовала с кем-то важным, так ещё и дела наверху не закончены… В кабинете никого уже не было. Набравшись наглости, Ира заглянула к Верховскому; в логове царила тишина, только истерзанная за день кофемашина деликатно просила ухода. Вчера Чернов высказался на этот счёт, ни к кому конкретно не обращаясь, но ясно дав понять, кого считает виновницей. Ира вздохнула и выдвинула отсек с мокрым жмыхом. В пакете с зерном осталось всего ничего, значит, ещё и заявку снабженцам надо писать…

Запасы в переговорной тоже порядком истощились. Пара коробок с пахучими чаями, горячо любимыми Оксаной, нашлись в тумбочке, а вот сахар кончился. Значит, точно писать заявку, не то какая-нибудь важная персона заявится пообщаться утром в понедельник, не найдёт сахара и расстроится, а следом расстроятся Верховский и Анохина. Как же, нарушение рабочего процесса… Ира поправила торчащие из-под стола сетевые кабели, достала несколько чистых листов бумаги и собрала разбросанные ручки. После пары встреч, на которые её звали вести протокол, комната понемногу перестала вызывать неприятные ассоциации, но оставаться здесь в одиночестве всё равно было неуютно.

Оживший телефон изрядно напугал её, вырвав из невесёлых мыслей. Звонил Старов; решив, что Миша вряд ли испортит ей остатки настроения, Ира взяла трубку и поздоровалась, как могла, вежливо.

— Привет! А… Ты, наверное, ушла уже, — сказал Миша виновато и как-то бестолково; наверное, не сразу сообразил посмотреть на часы. Кажется, он под вечер взял какую-то выездную заявку, вот и утратил счёт времени.

— Нет, я на месте ещё, — заверила его Ира. — Что-то нужно сделать?

— О, супер! — обрадовался Старов. — Слушай, я там оставил бумаженцию одну, можешь найти и прочитать?

— Ага, могу…

Бумаженция отыскалась на боковом столе, наполовину заваленном Мишиным добром, наполовину аккуратно устеленном распечатками Зарецкого. Вытащив лист из-под пустой полулитровой кружки и посетовав, что часть заметок расплылась из-за чайных потёков, Ира продиктовала Мише чей-то телефон. Писал Старов, конечно, как курица лапой, но, по крайней мере, цифры друг от друга отличались.

— Спасибо! С меня шоколадка, — пообещал Миша, и Ира невольно улыбнулась. Этот притащит, с него станется.

— Да не за что. Я положу, где было, хорошо?

— Ага. Ну давай, не засиживайся там долго!

Да-да, помним: работать следует в рабочие часы. Ира сунула телефон в карман брюк и осторожно пристроила важную бумажку на свободное место, предусмотрительно переставив кружку на пробковую подставку. Подставка была весёленькая, в виде добродушно улыбающегося медведя, чем-то похожего на самого Мишу. Наверняка Ксюшин подарок; вряд ли Старов сам покупает себе милую бездельню, а кроме Тимофеевой на подобные подвиги тут вряд ли кто-то способен. Ира нагнулась над столом, поправляя угрожающе накренившуюся стопку цветных брошюрок, и нечаянно зацепила локтем безукоризненно ровный ряд распечаток. Успела удержать от падения, ухватив самую толстенькую в последний момент; то-то было бы возмущений… Ира тщательно выровняла бумаги по краю стола, возвращая нарушенный порядок, и почти уложила на место последнюю стопку, когда вдруг увидела на верхнем листе соседней собственную фамилию.

Лист был чист от пометок, которыми пестрели едва ли не все прочие бумаги. Даже не досье — полная выписка по аттестационному тестированию с указанием отмеченных ответов. Рядом лежала точно такая же, но на нелегала Кузнецова, и та как раз была исписана вдоль и поперёк стремительным почерком Зарецкого. Ну ладно Кузнецов, там понятно, зачем понадобилось изучать ответы, но Ира совершенно точно не нелегал и вообще не значимая сколько-нибудь персона! Если бы Зарецкий соизволил оставить хоть какую-то заметку, можно было бы попытаться понять… Хотя нет, поди разбери этот сплошной заборчик из остроконечных крючков! Вроде и нет ничего такого в этой выписке, там даже из личных данных только имя да паспорт, но всё равно неприятно как-то. Почти как обнаружить, что кто-то рылся в её вещах…

Тихий щелчок замка Ира пропустила, а потом удирать стало поздно.

— Та-а-ак, — с плохо скрываемым торжеством в голосе протянул Зарецкий. Все три двери в унисон клацнули щеколдами. — Кажется, моё предупреждение осталось без внимания.

— Я ничего такого не… — выдохнула Ира. Зачем-то попятившись, она очень быстро наткнулась на Мишин стол, и отступать стало некуда. Злосчастная распечатка так и осталась у неё в руках.

— И кому же мы отчитываемся? — ласково поинтересовался Зарецкий. Он вроде бы не загораживал проход к входной двери, но куда ей рваться с её грацией ленивца, да ещё и на каблуках? — Анохиной? Викентьеву? Джентльмену на «мерседесе»?

— Никому я не отчитываюсь! — выкрикнула Ира.

Щекам стало горячо. Это её-то подозревать в шпионаже? Её?! И этим людям она прикрывала задницы перед Анохиной! Недолго же Наталье Петровне пришлось ждать «ещё одной жалобы»…

— Что тут у нас? — лениво протянув руку, Зарецкий выдернул из её пальцев треклятый лист. — А… Любопытство, как известно, фатально подвело кошку. Обидно, да?

Каков гад! Уж лучше бы тут оказался Чернов — тот бы честно орал, а не мотал кишки с участливой миной на лице. Кричать сейчас бесполезно, ничего так не докажешь, кроме собственной бестолковости. Ира постаралась взять себя в руки и начать соображать.

— Какое тебе дело до моих тестов? — бросила она почти спокойно.

— Все вопросы о моей деятельности, пожалуйста, к Верховскому, — нахально заявил контролёр.

— Прекрасно, — зло процедила Ира. Хорошо ходить у начальства в любимчиках и нагло этим пользоваться; за неё-то никто вступаться не станет, и Зарецкий об этом отлично осведомлён. — Спрошу у Александра Михайловича, с какой стати ты роешься в моих данных вместо того, чтобы заниматься заданием.

Если она и попала в цель, виду Зарецкий не подал. О нет, вопить и топать ногами мы не будем; мы бесим людей по-другому. Бесим, а потом, сыграв на эмоциях, вытаскиваем всё, что хотим. Нет уж, господин контролёр, мастерство оттачивайте, пожалуйста, на ком-нибудь другом!

— Мои задания тебя никоим образом не касаются, — вежливо напомнил Зарецкий.

— А тебя не касается моя аттестация.

— Я, кажется, заверял твоё удостоверение.

— И что? — мама обязательно скрестила бы на груди руки; Ира тоже так сделала. — Тесты тут ни при чём. Или я прохожу у вас по какой-нибудь заявке?

— Кто-то лезет не в свои дела.

— Полностью согласна. Зачем тебе мои данные?

— Зачем тебе мои бумаги?

Низачем. А Зарецкому нафиг не сдались её тесты. Он её ловил — и он её поймал. Как безалаберно, получив уже один раз замечание, оставлять документы на видном месте, как удачно случайно заглянуть в кабинет после окончания рабочего дня, и ещё — как вовремя позвонил Миша со своей просьбой! Сговорились, приятели, подгадали момент, наверняка даже расщедрились на какие-нибудь сигнальные чары — что им стоит, чёртовым великим магам… На душе стало совсем гадко. Ладно Зарецкий, этот и не думает притворяться приличным человеком, но Старов казался честным и дружелюбным. Немедленно захотелось разреветься, однако это означало показать нахальному контролёру, что он её довёл. Нет уж… Вылетать — так гневно хлопнув дверью.

— У тебя ещё полминуты, чтобы придумать достойное оправдание, — милостиво сообщил Зарецкий. Ненужную бумагу он не глядя отбросил на стол.

Достойное, значит, оправдание. Ладно же! Вы цените холодную логику, Ярослав Владимирович? Вы её получите.

— А тебе не в чем меня обвинять, — нагло, не хуже самого Зарецкого, заявила Ира. — Хочешь — попроси у айтишников записи с камер. Я искала Мише телефон контактного лица по заявке — можешь сам у него спросить. — Как будто ему надо! — Нечаянно задела твои бумаги, вернула их на место, вот и всё.

— И, наводя порядок, решила поинтересоваться содержанием документов, — любезно подсказал Зарецкий.

— Хочешь сказать, запись моих же ответов — секретная для меня информация? — парировала Ира. — Не знаю, не знаю… Вот насчёт тебя не уверена.

— Девочка, у меня второй уровень допуска, — угрожающе понизив тон, проговорил Зарецкий. Похоже, она его всё-таки всерьёз разозлила, и поделом!

— И ты им пользуешься, чтобы копаться в досье секретарши, — презрительно бросила Ира. — Бедные государственные преступники, ждут не дождутся своей очереди!

— Я не услышал, с какой целью ты рылась в моих бумагах, — холодно напомнил контролёр.

— Докажи сначала, что я в них рылась.

Ну всё, в понедельник её вышвырнет если не Анохина, то Верховский. И ладно, не очень-то и жаль! По крайней мере, самодовольную ухмылку с морды Зарецкого она на прощание стёрла. Будет о чём поведать Аньке за чашкой чая…

— Домой, — коротко велел контролёр. Щеколда на входной двери отчётливо щёлкнула. — Чтобы до понедельника я тебя тут не видел.

— Вот и уходи.

— Прошу прощения?

— Я подумаю, — нахально заявила Ира. — У меня ровно столько же прав тут находиться, сколько у тебя.

— Рабочий день окончен.

— Вот именно.

Чувствуя себя если не победительницей, то точно не проигравшей, Ира протиснулась мимо Ксюшиного стола и уселась за собственный. С учётом того, что в понедельник, скорее всего, её выгонят с позором, заказывать зерно для кофемашины и конфеты в переговорку казалось абсурдом, но не сдавать же позиции просто так! Зарецкий уходить не спешил; как ни в чём не бывало уселся за стол, положил перед собой стопку бумаг. Не уберётся теперь, пока не уйдёт Ира. Ну и пожалуйста, помучается полчасика — и хватит с него. Не жертвовать же вечером пятницы ради нахального контролёра! Ира тщательнейшим образом, от темы до подписи, перечитала всю скопившуюся за день почту, разобрала каждую требующую внимания мелочь и, убедившись, что дел действительно не осталось, а времени прошло солидно, заблокировала компьютер.

— Хороших выходных, — подчёркнуто вежливо сказала она на прощание.

— Взаимно, — прохладно ответил Зарецкий. Он, похоже, покидать кабинет не собирался. Что ж, кому в жизни больше делать нечего, тот работает днями и ночами.

Мама вечером, разумеется, заметила поганое Ирино настроение. Ира, в свою очередь, обнаружила загромоздившие кухню кульки с продуктами и к своему вящему неудовольствию вспомнила, что послезавтра в гости заявятся мать и сын Свириденко. Впрочем, будут и Сафоновы, а значит, не настолько уж всё невыносимо. Если, конечно, забыть о необходимости готовить застолье, а потом ликвидировать его последствия.

— Ты чего такая смурная? — строго поинтересовалась мама. — На работе неприятности?

— Да так, — буркнула Ира и из всего случившегося за неделю выбрала самое безопасное для маминого спокойствия: — С коллегами поцапалась.

— Дочь моя, — назидательно сказала мама, всучив ей пакет с мясом, — в Управе надо связи заводить, а не ссориться.

— А я ни с кем не ссорюсь. Это со мной ссорятся, — сердито фыркнула Ира. Самое подходящее настроение для готовки, особенно если речь об отбивных. — За сколько дней увольняют с испытательного срока? За три?

— Не вздумай! — охнула мама. — Как я Павлу Сергеевичу в глаза смотреть буду?

Как-нибудь. Подумаешь, неудачная протекция, можно подумать, первая на его счету… И вообще, надо впредь думать, прежде чем принимать такие подачки. Ходи потом трижды обязанный: благодетелю, работодателю и самому себе…

— Только послезавтра, ради бога, ничего такого не ляпни, — категорично потребовала мама.

— Не ляпну. Мам, когда ты удостоверение получала, ещё без компа же сдавали тесты?

— Да нет, на компьютере, — мама нахмурилась, то ли от воспоминаний, то ли от едкого лукового запаха. — Я поздно сдавала, тебе уже лет восемь было.

— А… ну… помнишь, что отвечала? — осторожно поинтересовалась Ира.

— Да кто ж помнит! Ответила — и ладно.

— Ты не знаешь, эти ответы потом кто-нибудь смотрит?

— По-моему, их нельзя просто так смотреть, — мама смерила дочь подозрительным взглядом. — Ты почему спрашиваешь?

— Да так, просто интересно.

Вот и Зарецкому просто интересно. Что можно узнать из этой несчастной распечатки, кроме примерного уровня знаний испытуемого? Так для этого есть цифра в удостоверении. О нет, не нужна никому в магконтроле выписка из тестов весьма средней ведьмы; соорудили приманку из подручных средств, чтобы прищучить любопытную секретаршу, только и всего. Ира бросила на доску первый кусочек свинины и вооружилась молотком. Что-то ей подсказывало, что отбивные получатся на редкость тонкими.