Испытательный срок

XXI. Перед грозой

Если бы мама увидела сразу столько важных управских шишек, она, наверное, упала бы в обморок от избытка благоговения. Начальники и замначальники, без пяти минут члены Магсовета, со всех сторон обсели колоссальный стол. Все в костюмах, несмотря на жару, и при ювелирных побрякушках — артефактных или просто очень дорогих. Верховский, которого Ира привыкла считать солидным дядькой в годах, выглядел на здешнем фоне молодым и подтянутым — эдакий физрук на собрании ректората. Рыхлый шеф надзора с трудом помещался в кресле, рядом с ним даже Анохина казалась едва ли не Дюймовочкой. Начальник безопасности — настоящий большой начальник, а не мелочь вроде Викентьева — щурил на коллег асимметричные глаза; смуглую щёку от скулы к подбородку пересекал неудачно заживший шрам. Оксана как-то обмолвилась, что нынешний глава безопасников начинал в магконтроле; правда, было это при царе Горохе, а из третьей категории он с тех пор так и не вылез. Тощий, как вобла, начальник финансов брезгливо поджимал губы и пялился в пространство запавшими глазами. Сидящая возле него Анька оттягивала на себя добрую половину мужских взглядов; сама Сафонова с серьёзным видом смотрела в записи и делала вид, что ничего не замечает.

На себе Ира взгляды тоже ловила — скорее любопытные, чем восхищённые. Верховский её притащил, должно быть, из политических соображений, потому что записывать тут нечего, а распечатку отчёта держит в цепких лапах надувшийся от важности Чернов. Впрочем, он тоже тут не очень нужен: Александр Михайлович прекрасно обошёлся без шпаргалки. Под нудный доклад научника глаза так и слипаются; это же надо — превратить передовые исследования в сплошной невразумительный бубнёж… Хотя Верховский внимательно слушает. Он всех слушал, даже тех, кто от магконтроля далёк, как Сатурн от Юпитера.

— Согласно звёздным календарям, завтра-послезавтра начинается период активности нежити, — сообщил научник, заглянув в бумажки. — Все стандартные меры приняты в срок. Доступ в вива… простите, в экспериментальный блок будет ограничен до двадцать второго июня включительно, специальные разрешения согласует служба надзора. Вопросы?

— Коллега, — лениво протянул финансист, постукивая пальцами по столу, — вы уверены, что в расчётах нет неточностей?

Научник бестолково хлопнул ресницами, как не ко времени разбуженная сова.

— Конечно. Три недели перед солнцестоянием — очень стабильный период активности, здесь не может быть сомнений…

— За последний месяц коллеги из магконтроля подали несколько заявок на премирование за истребление особо опасных существ, — сообщил финансист. Ира напряглась: вдруг что-то напутала с оформлением? Зачем этот тип вообще интересуется внутренней бухгалтерией? — Это наводит на мысли о некоторой… аномальной активности среди нежити.

— О таком надо предупреждать! — мгновенно взвился дёрганый медик. — Мы должны оповестить сообщество Москвы и Подмосковья…

— Это, полагаю, излишне, — Верховский, на которого смотрела теперь едва ли не половина присутствующих, прохладно улыбнулся. — Роман Алексеевич заметил верно: активность — аномальная и точечная, все случаи благополучно разрешены.

Медик недоверчиво завертел лысоватой головой; финансист вежливо скривил узкие губы.

— И всё же, Александр Михайлович! Здесь, у нас — и вдруг моровая язва…

Окончание фразы потонуло в тревожном гуле. Больше всех усердствовал всполошившийся медик; он незамедлительно возвестил о возможных страшных эпидемиях и вплотную подбирался к тому, чтобы обвинить магконтроль в преступной халатности. Побледневший Чернов вцепился в отчёт; контролёр, помнится, не верил в ту историю, но угроза репутации отдела, похоже, задела его всерьёз.

— Упомянутый экземпляр, — Верховский повысил голос, перекрывая невнятный ропот, — не успел проявить наиболее пагубных свойств и был обнаружен исключительно благодаря бдительности моих сотрудников. Напоминаю, что он успешно уничтожен.

— Талантливые у вас ребята, — прогудел безопасник. Чёрт знает, то ли похвалил, то ли усомнился.

— Безусловно, — с достоинством кивнул Верховский.

— Значит, мы можем не беспокоиться за начало лета? — финансист подпустил в голос сомнения. Анька удивлённо покосилась на шефа, но, разумеется, ничего не сказала.

— Мы исполняем свои обязанности! — выпалил вдруг Чернов. — Если у вас есть конкретные претензии, озвучьте, пожалуйста!

— Спасибо, Костя, — с нажимом произнёс Верховский. Чернов моментально стушевался и захлопнул пасть; одни только глаза воинственно полыхали за стёклами очков. — У меня нет оснований не доверять команде. Дальнейшие вопросы прошу задавать в частном порядке, — он демонстративно бросил взгляд на часы.

— Благодарю вас, — кивнул финансист и зашелестел бумажками. — Полагаю, моя очередь. Негативные тенденции, выведенные ранее в прогнозах, продолжают сохраняться. Среди причин спада аналитики называют отсутствие перспективных рынков сбыта, а также недостаток пригодных ресурсов…

Под его ровный голос сборище потихоньку успокоилось и вернулось в состояние полудрёмы. Один только Чернов буравил докладчика взглядом, исполненным праведного гнева. В конце концов, начальники тоже люди: сквозящий через жалюзи солнечный свет и близость окончания рабочего дня действует и на них. Анька сидела с таким же постным лицом, как и все остальные; перед совещанием Сафонова равнодушно прошла мимо подруги, как будто не хихикала с ней пару часов назад за обедом. Должно быть, это часть здешнего негласного этикета; вообще говоря, удобная. Ира подняла взгляд от девственно чистых листов на планшете и покосилась на внимающего очередному докладу Верховского. Дошла ли до него история с её тестами? Если да, то почему он ничего не делает? А если нет, то… Хотя какого чёрта нет?

— Благодарю за внимание, — в очередной раз прозвучало над столом.

Слова подействовали не хуже заклятия: все оживились, заозирались по сторонам. Затянувшаяся пауза не могла не означать окончания встречи. Кто-то заметил это вслух, кто-то первый скрипнул креслом; цепная реакция охватила всю переговорную, и начальники нестройной вереницей потянулись на выход. Верховский не спешил вливаться в поток.

— Ирина, запросите, пожалуйста, копии докладов коллег из исследований, надзора и финансов, — негромко приказал он, поправляя запонки.

— И безопасности, — тут же примазался Чернов. Он нервно дёргал узел галстука; то ли спёкся в жарком костюме, то ли не на шутку распереживался.

— Это без надобности, — не согласился начальник. Убедившись, что большая часть коллег покинула комнату, он встал и неторопливо направился к двери; подчинённым оставалось только покорно трусить следом. — Перечитывать речь Терехова бессмысленно.

Его собственную — тоже. Назвал десяток впечатляющих цифр, за которыми не угадаешь ни беглых нелегалов, ни кровожадной нежити, ни межотдельских войн. Чернова это наверняка злит, но контролёр верноподданнически держит язык за зубами. Этому дай волю — полчаса разливался бы соловьём о трудовых подвигах…

— …Недопустимо, — послышался из коридора голос Анохиной. Распекала она полузнакомую темноволосую девушку; кажется, Ира пару раз видела бедолагу за стойкой в вестибюле. — Если помните, в прошлую вашу отлучку мы получили от посетителя жалобу.

— Больше не повторится, — пролепетала девушка.

— Рассчитываю на это, — значительно произнесла Наталья Петровна и повернулась к поравнявшемуся с ней Верховскому. — Александр Михайлович, добрый вечер!

— Добрый, — согласился тот.

Эти двое уже здоровались перед совещанием, значит, Анохиной приспичило пообщаться. Получившая выволочку девушка зачем-то топталась на месте вместо того, чтобы удрать под шумок. Ире удирать было нельзя; пришлось отодвигаться за рвущегося в бой Чернова в надежде, что начальница не заметит рядом с такими значительными фигурами скромную подчинённую.

— Я всё хочу спросить, — Наталья Петровна поправила рыжие локоны и любезно улыбнулась, — довольны ли вы новым секретарём?

Здрасьте, приехали… Ира встретила начальственный взгляд с вежливым равнодушием — или, по крайней мере, ей хотелось так думать. Самое время Верховскому вывалить все накопившиеся претензии, любой из которых хватит, чтобы прервать недолгий Ирин испытательный срок.

— Более чем, — заявил начальник магконтроля. Лица его Ира не видела, но готова была поклясться, что Верховский лукаво улыбается. — Порядка стало намного больше.

— Правда? — с легчайшим намёком на сомнение переспросила Анохина. — Я рада.

Она хотела ещё что-то добавить, но тут влез Чернов, которого вообще-то никто и не спрашивал.

— Пожалуйста, учтите в следующий раз, что нам нужен компетентный специалист. Сами понимаете, специфика требует высочайшего профессионализма…

Если б хватило духу, Ира огрела бы его планшетом. Ишь ты, «в следующий раз»! Ждать-то ему, может, и недолго, но каков хам!

— Костя шутит, — улыбнулся Верховский. — Ирина не даёт поводов для недовольства.

Что, съел, великий маг? Чернов злобно зыркнул на Иру, но смолчал. От Анохиной это, конечно, не укрылось — ну и ладно, важнее другое. Выходит, Зарецкий до сих пор ничего начальнику не сказал? Чего ждёт, интересно?

Всю дорогу до отдела Чернов распространял вокруг себя мрачные флюиды. Верховский не поддавался: вежливо здоровался со встречными, с кем-то перебрасывался словечком, с кем-то даже шутил. На коллективе отсутствие начальника — а может, и Чернова, чёрт их разберёт — сказалось благотворно: из-за двери кабинета слышалось весёлое Оксанино щебетание и недружный смех.

— Отмучились, Александр Михайлович? — лучезарно улыбаясь, спросила Тимофеева, едва начальник вступил в свои владения.

— Думаю, на сегодня все отмучились, — Верховский сверился с часами. Ира такие прежде видела разве что на рекламных щитах в центре Москвы. Или у Павла Сергеевича. — Или что-то срочное есть?

— Всё в порядке, — доложил Старов.

— Удивительно, — процедил Чернов. Он пробрался за свой стол и сердито бросил в лоток с черновиками так и не понадобившийся отчёт.

Магконтроль дружно проигнорировал его дурное настроение. Андрей продолжил прерванную появлением начальника историю, наверняка интересную, если слушать с начала. Оксана, как всегда перед выходом, поправляла макияж. Ира бросила взгляд на собственное отражение в матовом чёрном экране. Сразу видно, что денёк выдался хлопотный… Впрочем, восстанавливать боевой раскрас уже незачем. Неряшливо заправив за уши выбившиеся из узла прядки, Ира забросила на плечо сумку и буркнула дежурное «до завтра». Ей ответил только Макс — остальные слушали Андрея и собирались по домам.

После прохлады вестибюля ударившая в лицо жара показалась невыносимой. Ира невольно притормозила на нагретых солнцем гранитных ступенях, беспомощно щурясь и вдыхая пыльный запах города. Вечером наверняка будет гроза — перед грозой всегда душно. Вот бы сейчас к бабушке, загорать в запущенном огороде или плескаться в мелком озерце за деревней…

— Привет, — застенчиво сказали поблизости.

Ира вынырнула из некстати нахлынувшей ностальгии и вернулась в изнывающую от духоты столицу. На крыльце в безжалостных лучах солнца поджаривался кто-то долговязый и нехорошо знакомый. Захотелось горестно застонать: три благословенных дня семейство Свириденко никак о себе не напоминало — и вот, пожалуйста!

— Привет, — Ира изобразила, как смогла, вежливую улыбку. Вот бы уметь, как Верховский, невозмутимо любезничать хоть с Анохиной, хоть с чёртом лысым! — Ты что тут делаешь?

— Тебя жду, — обрадовал Славик. Последняя наивная надежда, что его принесло в Управу за какой-нибудь бумажкой, истаяла, как льдинка на летнем солнышке. — Мне мама машину сегодня дала. Поехали куда-нибудь, погуляем?

Так стыдно Ире давно не было. Всю неделю она смахивала с экрана назойливые сообщения, изредка отговариваясь тем, что страшно занята, но, как показывает практика, бесконечно бегать от проблем не получается. И притом проблему эту навесила на неё Анька, чтоб ей пусто было! Бедняга Свириденко виноват меньше всех, но всё равно почему-то не получается на него не злиться.

— Э-э-э… Мне, вообще-то, надо… — да какая разница, что именно — лишь бы убраться поскорее от Управы! — У мамы сегодня смена, мне надо папу накормить…

— Жалко, — искренне огорчился Славик и утёр рукавом вспотевший лоб. — Ну, давай тогда домой подвезу?

— Не надо, — мяукнула Ира и принялась лихорадочно сочинять предлог, однако тут за спиной в очередной раз клацнула дверь.

— О… До завтра, Ир, — Оксана медово улыбнулась и скользнула взглядом по расстроенному Свириденко.

Досада комком подкатилась к горлу. И чего Тимофееву принесло именно сейчас? Вроде бы и плевать, что она там себе думает, но лучше б она увидела Иру с кем-нибудь классным, а не с нелепым сыночком Татьяны Ивановны! Да и сама Ира с красавицей Оксаной никакого сравнения не выдерживает, хотя это и к лучшему… Что за ерунда лезет в голову!

— Пока, Ксюш, — тихо отозвалась Ира, разглядывая блестящий на солнце гранит.

Тимофеева тряхнула идеальными локонами и, покачивая бёдрами, продефилировала к парковке. Ладно ещё Оксана, но ведь сейчас потянутся остальные, и Макс в том числе!

— Пойдём отойдём куда-нибудь, — пробормотала Ира, прислушиваясь к усиливающемуся шуму за спиной. Хватать Свириденко за руку не хотелось категорически. — Здесь сейчас народ повалит.

— Ага, — покладисто согласился Славик и следом за Ирой спустился с крыльца на не менее раскалённую брусчатку. — Я вон там встал, в переулке. Правда, наверное, сейчас пробки…

— Точно, — Ира с облегчением ухватилась за предлог. Странное дело: как легко было сказать про Аньку и как невозможно сейчас про себя, хоть это всё и дурацкое недоразумение! — Я лучше на метро…

Хуже было почти что некуда, однако тут в дверях Управы показалась Сафонова собственной персоной. Свириденко её, разумеется, заметил и даже приветственно помахал. Аньку с крыльца как ветром сдуло. Впрочем, Славик, к Ириному ужасу, не спешил мчаться следом.

— Хорошо, что это были просто чары, — с пугающей непосредственностью заметил он. — Ты мне сказала, я как-то задумался, ну и вот… Я, знаешь, и сам подозревал, что тут что-то такое. Она же мне никогда не нравилась.

— Да? — растерянно брякнула Ира и подвинулась на шажок ближе к парковке. Оттуда всего пара метров до пешеходного перехода, а там до сквера рукой подать…

— Конечно, — заверил Славик, глупо улыбаясь. — Жалко, что мы так долго не виделись. Мама вообще не очень… То есть у неё всегда дел полно…

Ира буркнула что-то сочувственное, не вслушиваясь в никому не нужные оправдания. И так понятно, что старшая Свириденко не жалует семейство Шаповаловых; лучше б она донесла это до сыночка подоходчивее. Двери в очередной раз распахнулись, выпуская, в числе прочих, Бармина, Старова и Зарецкого. Ну, по крайней мере, Свириденко не тянет на влиятельную персону, заинтересованную в страшных тайнах магконтроля! Ира ещё чуть-чуть отступила к забору парковки.

— Слушай, — нет, сегодня точно не время рассказать про чары. Только не здесь и не сейчас! — Давай лучше в выходные? Мне правда пора…

Андрей махнул коллегам и бодро почесал к скверу. Если б Ира знала, что Бармин ездит на метро, а около Управы караулит Славик, подождала бы пару лишних минут в кабинете… Хотя нет, это выглядело бы неловко.

— А когда? — уточнил настырный Свириденко, хмуря куцые брови. Он напористо шагнул ближе и то ли намеренно, то ли случайно перегородил путь к отступлению; теперь если удирать, то только к Управе.

Старов, проходя мимо поднятого шлагбаума, бросил в Ирину сторону любопытный взгляд. Зарецкий кивнул приятелю на прощание и свернул к будке охраны, торчавшей в полудюжине шагов от переступающего с ноги на ногу Славика. Случайно или всё-таки что-то подозревает?

— Не знаю, — промямлила Ира. Поди тут сообрази что-нибудь дельное! — Мне надо… У мамы, наверное, есть какие-нибудь планы… Я… я вечером напишу, ладно?

— Ты так говоришь, как будто не хочешь видеться, — убийственно честно сказал Славик. И ведь не обойдёшь его, сама себя загнала в угол! — Это из-за Ани?

— Нет! — Да! Всё из-за недотёпы Сафоновой с её приворотным колечком! Ира с огромным трудом заставила себя посмотреть Славику в глаза; всё лучше, чем пытаться угадать, куда пошёл Старов и что нужно Зарецкому. — Я побегу, ладно? Время уже…

Свириденко не двинулся с места. Должно быть, мама наказывала быть настойчивым. Или просто приучила получать всё желаемое по первому требованию.

— Я зря ехал, получается, — недовольно, почти зло констатировал Славик. И машину у мамы зря выпрашивал, ага…

Ира сделала попытку его обогнуть, лопоча какие-то извинения, однако Свириденко, не будь дурак, проворно шагнул в ту же сторону. Длиннопалая ладонь неуклюже, но неприятно цепко легла ей на плечо. Ира поёжилась. Вряд ли он сделает что-то противозаконное у самой Управы… Ведь не сделает?..

— Ирин, — Зарецкий возник за спиной Славика, как чёрт из табакерки. — Ну что, до метро подвезти?

Чего это он?.. Свириденко моментально отпустил её и прянул в сторону, боязливо косясь на контролёра. Путь к свободе открыт! Более того — Зарецкий намеренно отогнал назойливого ухажёра; понять бы ещё, за каким лешим… На Иру он даже не смотрел — пристально разглядывал растерявшегося Свириденко. Подыграть и согласиться значит попасть прямиком в лапы к врагу, отказаться — остаться один на один с непонятным Славиком и вдобавок навлечь на себя какие-нибудь новые подозрения. Вот и выбирай из двух зол меньшее!

Задумавшись на мгновение, Ира обречённо кивнула.

— А-ага…

Разом переставший быть страшным Свириденко глядел тоскливо, как обманутый щенок. Ира виновато ему улыбнулась, буркнула что-то насчёт радости встречи и едва ли не бегом бросилась к шлагбауму. Шагавший рядом Зарецкий оглянулся обманчиво рассеянно; на самом-то деле наверняка следил за каждым движением бедняги Славика, с него станется.

— Он не опасный, — тихо сказала Ира.

— Он вёл себя агрессивно, — заметил контролёр.

— Нет, просто… — Ира замялась. С одной стороны, Зарецкого следовало поблагодарить хотя бы за беспокойство, с другой — очень хотелось поскорее распрощаться и рвануть-таки к привычной тропинке через сквер. — Он безобидный, но всё равно спасибо. Я пойду…

— Легенду надо разыгрывать до конца, — контролёр усмехнулся и остановился рядом с приветственно моргнувшей поворотниками машиной. — Считай, что это в качестве извинений.

— За что? — брякнула Ира и тут же мысленно себя отругала. Меньше всего хочется выяснять отношения здесь и сейчас, но слова с языка уже сорвались.

— За поспешные выводы, — прямо сказал Зарецкий. — Факты красноречиво говорят в твою пользу.

— Это какие?

— Разные. Залезай, — контролёр, сама любезность, гостеприимно распахнул пассажирскую дверь. — Что, поклясться в отсутствии дурных намерений?

Ира помотала головой. Вот уж человек настроения! Вернее, даже не настроения; там, где у нормальных людей чувства, у него умозаключения. Решил с чего-то, что секретарша чиста перед магконтролем, и перестал плеваться ядом. Надолго ли?

Свириденко так и маячил за забором парковки. Если сейчас рвануть-таки пешком, догонять, может, и не станет, но точно поймёт, что дело нечисто. Ира виновато вздохнула. Намудрили они, конечно, с Анькой! Чёрта с два она теперь станет доверять подруге по части заговоров, но с тем, что уже сотворили, как разобраться?.. Соседняя машина неторопливо отползла с парковочного места; топтаться у всех на виду становилось попросту глупо, и Ира, скрепя сердце, уселась в неожиданно прохладное кресло. Должно быть, днём сюда падает тень от зданий, иначе за девять часов все машины на парковке превращались бы в душегубки. Зарецкий вытащил из-под стекла выцветший квадратик с эмблемой Управы и заменил таким же новым. Пару недель назад Ира поверила бы, что он совершенно случайно озаботился сроком действия пропуска именно сегодня.

— Что это за тип? — бесцеремонно спросил контролёр, пристёгивая ремень.

Ира спохватилась и тоже щёлкнула пряжкой.

— Знакомый, — уклончиво ответила она. А почему бы и не признаться? Зарецкий неплохо разбирается в теории магии, вдруг подскажет что-то полезное? — Долгая история, но… В общем, на нём приворот.

— Ничего подобного, — спокойно возразил Зарецкий. Тихо урча двигателем, машина медленно двинулась к шлагбауму. — Ты что, людей под приворотом не видела? Они себя так не ведут.

— В смысле? — бестолково переспросила Ира.

Как это «ничего подобного»? А как же все эксперименты Сафоновой? Неужели заботливая маманя постаралась и отвела сынулю к грамотному колдуну? Но тогда не объяснить, откуда взялась новая симпатия. Ну да, к Аньке Славик рвался куда как настойчивее, и ещё она говорила, что деться никуда не могла от постоянных звонков и сообщений. Но ведь это вполне может быть из-за того, что кольцо сработало убойнее слепого заговора. Ведь сработало, и ещё как, а вот на Зарецкого совсем не подействовало…

— В прямом, — за окном мелькнуло и пропало расстроенное лицо Свириденко. Зарецкий свернул на запруженную машинами улочку и прибавил газу. — Там другие симптомы, более выраженные и… иного характера. Нет на нём никакого приворота. Тебе куда, до кольцевой?

До кольцевой — это даже слишком шикарно, минус лишняя пересадка. Поток двигался, хоть и не стремительно; пожалуй, выйдет быстрее, чем идти пешком и перебегать потом по запутанным переходам. В каждом проезжающем мимо автомобиле чудился новенький белый седан Татьяны Ивановны; Ира отвернулась от окна и уткнулась взглядом в молчаливую бортовую электронику. Снаружи пыльная и очевидно не новая, изнутри машина казалась едва сошедшей с конвейера. Даже не из-за исправно горящих светодиодов или относительной чистоты в салоне. Знакомых автомобилистов у Иры было немного, но у всех за пару месяцев средство передвижения, новенькое или не очень, неизбежно обрастало миллионом мелких чёрточек, составлявших отпечаток личности владельца. Дурацкая подушка на заднем сидении, ворох квитанций в бардачке, да хоть «ёлочка» на зеркале — всегда есть какая-то ерунда, ненавязчиво подтверждавшая, что в железной коробке пару часов в день обитает человек. Здесь же — ничего, идеальный порядок, как на рекламном фото. Наверное, неудивительно, учитывая патологическую аккуратность хозяина. И всё равно как будто декорация, до жути реалистичная…

— Ближе не подъеду, — с сожалением констатировал Зарецкий. Машина прижалась к бордюру и замерла, вхолостую фырча двигателем.

— Спасибо, — вежливо сказала Ира, торопливо отцепляя ремень. Тут бы и сбежать, но кое-что ещё сказать надо, иначе получится попросту непорядочно. — Насчёт Свириденко… Вы его не трогайте, ладно? Он никакой не нелегал или что там ещё, просто…

— Просто считает допустимым проявлять агрессию, — хмыкнул Зарецкий.

— Да не агрессию! — отчаянно возразила Ира. Она ещё и фамилию сдуру назвала! Всё теперь, не миновать бедному Славику проверки вместе с роднёй до седьмого колена. — Он просто такой, вот и всё.

— Хорошо, если так, — контролёр пожал плечами.

Ира вздохнула. Ну в чём можно подозревать подобного маменькина сыночка? В излишней самостоятельности? Так это Татьяне Ивановне беда, а любому нормальному человеку — естественное состояние…

— До завтра, — грустно сказала Ира, осторожно приоткрывая дверь. — И спасибо ещё раз.

— Не за что. Хорошего вечера, — прохладно отозвался Зарецкий.

Едва Ира захлопнула за собой дверь, машина заморгала поворотниками и сунула злобно прищуренную морду в соседний ряд. Ближайший вход в метро жадно заглатывал людские потоки между двух дорог, задыхающихся от жары и выхлопных газов. Ира поспешила нырнуть под ажурную зелёную арку, прежде чем оказаться сметённой толпой, изливающейся из многочисленных дверей вокзала. Думать не хотелось. Ни о Свириденко, то ли зачарованном, то ли нет, ни о Зарецком, которого чары не берут, зато интересует каждая собака, ошивающаяся рядом с Управой. Дышать в набитом поезде было нечем, пахло потом и металлом, но лучше висеть на поручне и терпеть тесноту, чем снова лезть в машину к кому-то из контроля. Ну их нафиг с их профдеформациями.

К папиному возвращению она успела. К тому времени, как знакомый до последней царапинки старенький «форд» занял привычное место под окнами, ужин ждал на столе, а по квартире весело гулял тайком впущенный в мамино отсутствие сквозняк. Папа ничего против не имел. Он вообще редко возражает. Особенно маме.

— Как день прошёл? — поинтересовался папа, бодро работая вилкой.

— Да ничего, — дежурно отозвалась Ира. Это, разумеется, значило «ничего хорошего» и чуть-чуть грешило против истины; всё-таки сегодня Верховский расщедрился на похвалу, а что касается Славика — Ира склонялась к тому, чтобы поверить Зарецкому на слово. Но и бабушке на всякий случай позвонить, конечно. — А у тебя?

Папа принялся рассказывать, перемежая бесхитростные рабочие истории комплиментами ужину. Ира слушала, улыбалась и тихо радовалась, что никто не лезет ей в душу. Идиллия длилась, пока не заскрежетал сердито ключ во входной двери. Маме кто-то испортил настроение, и держать горести в себе она не собиралась.

— Витя, убери ботинки на коврик, — рявкнула она вместо приветствия, чеканным шагом входя в кухню. Кухонный кран зло зашипел, вторя её тону.

— Я уберу, — с готовностью вызвалась Ира. Слушать про то, как мама что-то не поделила с начальницей или как ей наступили на ногу в автобусе, лучше предоставить папе.

— Нет, Ирина, ты останешься здесь, — отрезала мама. Путь к отступлению был закрыт. — Скажи на милость, где ты наткнулась на Татьяну Ивановну и чего ей наговорила?

— Ничего, — опешила Ира. Теперь уже папа, не выносивший скандалов, вздумал позаботиться о ботинках и ретировался в коридор. — Я её и не видела с воскресенья.

— Почему тогда она мне звонила с упрёками? — прокурорским тоном спросила мама.

Скомканное влажное полотенце шмякнулось на столешницу и сбило солонку, оставив на рябом пластике неряшливую белую горку. Ира поспешно подняла баночку и вернула на место отскочившую крышку.

— А что за упрёки? — осторожно поинтересовалась она, сметая соль на ладонь.

— Она сказала, что ты недопустимо себя ведёшь! — объявила мама. — Что она от тебя такого не ожидала. И что ты должна перед ней извиниться.

— За что, интересно, — буркнула Ира. Стряхнув соль в слив раковины, она вернулась за стол и заставила себя отхлебнуть остывшего чаю. — Её Славик меня сегодня поймал около Управы. Еле отделалась.

— Славик? — мамино строгое лицо удивлённо вытянулось. — Поймал тебя? Что значит «отделалась»?

— То и значит, — пробормотала Ира. Вот, значит, как: сынуля помчался прямиком под крылышко к Татьяне Ивановне — возвращать машину и ябедничать, а обманутая в лучших ожиданиях мамуля не преминула высказать всё, что думает, заклятой подруге. Сколько лет, блин, прошло, а ни черта не изменилось! — Не понимают некоторые по-хорошему.

Не понимают и потому нарываются на возмездие в лице злобного контролёра. Мама нехорошо прищурилась; подобное туманное объяснение её, разумеется, не устроило.

— Ирина, — угрожающе начала она. — Тебе не пять лет. Ты должна понимать, что хорошие отношения с некоторыми людьми…

— Результат твоих многолетних трудов, — вздохнула Ира. — Мам, мне Славик нафиг не сдался, пусть не лезет только.

Мамины брови сошлись к переносице, как стрелки на схеме сражения.

— Как это понимать?

— Буквально, — фыркнула Ира. — Не пойду я с ним никуда. Татьяна Ивановна может спать спокойно.

Мама проглотила назревающую тираду и изменилась в лице. Нет, не успокоилась, просто сменила направленность негодования. К худшему.

— Ира, — предгрозовым тоном проговорила она, — Слава тебя на свидание звал?

— Вроде того, — нехотя признала Ира. Честное слово, лучше б Зарецкий ошибся ещё разок — приворот хотя бы можно снять!

— И ты отказалась?

— Да, отказалась.

Мама глубоко вздохнула и уселась на ближайшую табуретку. Судя по выражению лица, вот-вот начнёт поучать.

— Дочь, — все самые неприятные разговоры непременно начинаются с этого слова, — это глупо. Слава Свириденко — очень, очень хороший вариант.

— Татьяна Ивановна тебе этого не простит, — не удержалась Ира.

— Ну и пускай, — мама упрямо нахмурилась. — Не разбрасывайся такими шансами. Тем более, мне казалось, он увлёкся Аней Сафоновой…

— Это был приворот! — горестно простонала Ира.

Спасительный чай в чашке кончился, идти за новым надо мимо мамы. Из большой комнаты доносилась весёлая трескотня телевизора. Насколько проще с папой! Вот и Анькин отец в её личную жизнь не лезет…

— Сафонова пыталась зачаровать Славу? — мама нехорошо сощурилась.

— Это случайно вышло, — собрав остатки терпения, пояснила Ира. — Не говори только Павлу Сергеевичу, он рассердится.

— Разумеется, не скажу, — легко согласилась мама. Конечно, зачем, если и так всё складывается в её пользу? — Я так и думала, что без чего-то такого не обошлось. Аня — хорошая девочка, но простоватая. Ты у меня намного интереснее…

— Мам…

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — отмахнулась мама. — Прислушайся лучше. В деньгах вы нуждаться не будете, а характер у мальчика очень удобный…

— Не надо мне удобных, — не выдержала Ира. — Свириденко в детстве был тюфяк и сейчас остался.

— А герой тебе зачем? — искренне удивилась мама. — Хлопот потом не оберёшься. Подумай, Ириша, и дай мальчику шанс.

Она протянула руку и решительно захлопнула окно. Стёкла в раме задребезжали тоненько и тоскливо, будто заплакали.