Испытательный срок

LXII. Нечисть

— У Мишки скоро отпуск, — похоронным тоном сообщила Оксана, вперив взгляд в настенный календарь.

Старов встрепенулся, услышав собственное имя, и тоже всмотрелся в обведённую красным окошком дату.

— Не скоро. Полторы недели ещё, — буркнул он.

Это если отпуск будет. Иди всё своим чередом, Мишка уже вовсю заказывал бы билеты на самолёт и прикидывал, сколько брать тушёнки и не подновить ли поистёршийся спальник. Может, даже сумел бы уломать Аню поехать с ним… Всё это из области фантастики. Сиди, Старов, добывай такие важные доказательства…

— Отдел медным тазом накроется, — меланхолично сообщила Ксюша. — Ещё и Костик взялся работу сачковать… Где его носит, Миш, не знаешь?

— Понятия не имею, — огрызнулся Старов.

— С отделом всё хорошо будет, — примирительно сказал Андрей. — Максим выздоровеет и Ярослав вернётся, так что ничего страшного.

Мишка мрачно переглянулся с Ксюшей. Ранимого Бармина оберегали от плохих новостей, как только могли. Не говорить же ему, что Максу до поры до времени лучше залечь поглубже на дно, а Ярослав при самом лучшем раскладе никогда больше не сунется в Москву… Пытаясь отвлечься, Старов забрал у Андрея хилую пачку прошений. В последние дни всю нежить, какой бы страшной та ни была, сплавляли надзору; от остального было не отвертеться. Одарённый люд собирался на моря и массово подавал документы на выездные визы. Рано или поздно какой-нибудь ушлый политик поднимет на щит свободу передвижения и сострижёт пару десятков голосов на агитации за отмену контроля над выезжающими за рубеж…

В дверь требовательно постучали. Не дожидаясь сердитого Оксаниного «войдите», створка приоткрылась и впустила в кабинет рыжую всклокоченную голову. Мишка взглянул на часы: время для посетителей только что миновало.

— Приём населения до двенадцати, — сухо сообщила Оксанка, состроив визитёрше козью морду.

— Я не население, — с достоинством ответила девушка. — Мне помощь нужна.

— Всем нужна, — не сдержавшись, проворчал Мишка, но тут же спохватился и прибавил: — Вы заходите, садитесь, рассказывайте. Посмотрим, что можно сделать.

Едва получив разрешение, деятельная посетительница протиснулась в кабинет и, оглядевшись по сторонам, уселась в осиротевшее Максово кресло. Обстоятельно водрузила на колени сумку, как-то очень знакомо вздохнула и нервно сдула со лба мешающую чёлку. Андрей, добрая душа, помчался в переговорную за чаем для гостьи.

— Вообще-то это не мне надо помогать, а Максу, — заявила девушка и, оглядев недоумённо вытянувшиеся лица контролёров, добавила: — Максиму Некрасову. Он у вас тут работает. То есть сейчас он дома сидит и никуда не выходит. Мне кажется, с ним что-то не то.

— А вы, прошу прощения, кто? — елейно уточнила Ксюша, стрельнув глазками в сторону Ириного стола.

— Оля Леднёва меня зовут, — сказала гостья так, будто это всё объясняло. — Вы там у себя не смотрите ничего, я ж ещё не сдавала. И вообще я владимирская, не по вашей базе.

Мишка удивлённо крякнул. Ну и наглость! Оксана, кажется, подумала точно так же; она заглянула-таки в базу, которая, вопреки убеждениям гостьи, на деле уже много лет как стала общей, нахмурилась и тоном прокурора спросила:

— Почему не встали на учёт по месту пребывания?

— Да кто ж его знал-то, что я тут так застряну! — Ольга по-простецки развела руками. — Я куда хотите встану, только вы Максу помогите сначала!

— А вы в курсе, что за нарушение сроков регистрации полагается административный штраф? — начала громыхать Тимофеева. На Мишкино счастье, её прервал Андрей, притащивший для посетительницы чашечку чая и горстку конфет.

— Оксан, погоди со своими штрафами, — Старов поднялся из-за стола, шаря в карманах в поисках ключей от машины. — Дай аптечку, я сгоняю, проверю, что там с Максом.

Тимофеева презрительно фыркнула и отвернулась к тумбочке. Мишка набросил на плечи куртку: дождь перестал час назад, но на улице было всё ещё сыро и промозгло. Посетительница в несколько глотков выхлестала чай, сунула в рот одну конфету, остальные ссыпала в карман. Ксюша позволила себе громко и осуждающе хмыкнуть.

— Вот, держи, — она протянула Мишке аптечку. — И не задерживайся, у нас тут дел невпроворот. Сдай Некрасова медикам, и дело с концом.

— Разберусь, Ксюш.

Очутившись в машине, Ольга с крайне ответственным выражением лица пристегнула ремень и всем своим видом выразила готовность ехать. Мишка завёл двигатель и прикинул дорогу. Добираться тут всего ничего, вдоль автобусного маршрута.

— Вы решили сначала обратиться к нам, — заметил Старов, выруливая к шлагбауму. — Почему не в больницу?

Сердцевидное личико сложилось в озадаченную гримаску. Похоже, об органах здравоохранения девушка подумать не успела.

— Я вообще хотела с вашим начальником поговорить, — сообщила она, заставив Мишку потрясённо закашляться. — Только дом не смогла найти. У вас тут так всё сложно в Москве, жуть какая-то…

Ну и дела! Надо ж додуматься вот так просто отправится прямиком к Верховскому на квартиру! И откуда она такая взялась? Не то чтобы Мишка водил знакомство с прежними Максовыми подружками, но эта — прямо-таки из ряда вон, каким бы тот ряд ни был. У дома, правда, она заметно сникла; должно быть, Макс отважно запретил кормить себя парацетамолом и отдавать в лапы медиков. Дуралей. Если по его душу таки заявится кто-нибудь из «Цепи», надо встречать гостей во всеоружии, а не в виде полуживого растения.

— Сейчас, — Ольга завозилась с явно плохо знакомыми ключами, подбирая подходящий к каждому из замков. — Да что ж такое, постоянно путаю… Спит небось, — понизив голос, пояснила она, толкнув неохотно поддавшуюся дверь. — Он почти всё время спит. А так бы наорал на меня, да и дело с концом.

Мишка скинул ботинки в тесной прихожей и прошёл в единственную комнату. Здесь пахло уксусом и горчицей; должно быть, заботливая Ольга в меру сил пыталась Некрасова лечить. Сам хозяин угадывался в бесформенной груде одеял посреди разобранного дивана. Старов без особой грации плюхнулся на стоявший рядом стул и потянул за край пушистого шерстяного пледа.

— Некрасов! Макс! Вылезай оттуда!

Ольга бдительным сусликом застыла в дверях, готовая не то спасаться бегством, не то подносить по первому требованию скальпель, зажим и горячий чай. Мишка решительно разворошил одеяла и добрался-таки до зарывшегося в подушки Макса. Некрасов выглядел осунувшимся и обессилевшим; светлые вихры, обычно художественно торчащие во все стороны, облепили голову, как мокрая пакля. Ввалившиеся глаза недовольно щурились на дневной свет. В брови не хватало колечка.

— Макс! Да что с тобой такое! Ты температуру хоть мерил?

— Отвянь, — разлепив губы, сипло выговорил тот. — Чего… припёрся?

— Можно градусник, пожалуйста? — попросил Мишка Ольгу и моментально получил желаемое. — На, Некрасов, не тупи.

— Засунь свой градусник в… — зло огрызнулся Макс. Не на того напал.

— Будешь выпендриваться — туда и засуну. Тебе, — пригрозил Старов и, изловчившись, вонзил градусник страдальцу под мышку. — Что случилось-то с тобой? Почему не лечишься?

Некрасов только безыскусно выругался в ответ. Мишка насторожился: лёгкий нравом Макс не имел раньше привычки рычать на коллег. И работу он никогда прежде не прогуливал…

— Ольга, вы нас не оставите на пару минут? — попросил Старов, как мог, вежливо. — Надо поговорить наедине.

Девушка понятливо закивала.

— Вы зовите, если чего.

Мишка дождался, пока она закроет за собой дверь в комнату, и, понизив голос, строго сказал Максу:

— Ну ладно, Верховскому ты наврал, молодец. Уже наказан. Выкладывай давай начистоту, что с тобой случилось?

— Ничего не случилось. Отстань, — упрямо повторил Некрасов. — Заболеть нельзя человеку?

Градусник у него под мышкой противно пискнул. Мишка недоверчиво воззрился на цифры: тридцать четыре! Врёт, что ли, ненадёжная техника? А может, и не врёт, не зря же Макс забрался под гору одеял… Крепкий здоровьем Старов под дулом пистолета не отличил бы простуду от гипертонии, но вот симптомы воздействия всякой нечисти знал назубок.

— Ты на паразита, что ли, нарвался? — предположил Мишка, расстёгивая аптечку. — Где это?

— Ни на кого я не нарывался, всё прекрасно!

— Чего ты мне врёшь-то? Я ж не… — Старов заткнулся на полуслове. Макс смотрел на него затравленно и как будто даже просительно; не то выражение, с которым хамят сердобольным коллегам. Вот ведь идиот, сам же переживал, что кто-нибудь влиятельный до Некрасова доберётся! — Поймали тебя, что ли?

— Нет, — быстро сказал Макс, и Мишка понял: да.

Со всей возможной прытью Старов метнулся к окну, чтобы захлопнуть приоткрытую створку. Чтобы сложить два и два, много ума не надо: какая-то излишне одарённая скотина натравила на Макса нежить в качестве соглядатая, и нежить эта сидит где-то тут, в комнате. Шеф обмолвился, что из вивария удрала тень; по симптомам вполне сходится. Мишке не доводилось до сих пор в одиночку глушить настолько опасных тварей, да ещё и сытых. На Некрасова-то надежды мало, ему бы не помереть…

— Где? — одними губами проговорил Старов.

Макс с трудом приподнялся на локте и уткнулся взглядом в подушку. Под диваном засела, что ли? Полупрозрачная тень от занавесок едва заметно шевелилась, мешая сосредоточиться. Но занавески висят неподвижно, пластиковые стеклопакеты не пропускают сквозняков…

Мишка отскочил за миг до того, как распластавшаяся по полу тень соприкоснулась с его собственной. Руки сработали быстрее мозга; сетка вхолостую скользнула по ламинату, одна за другой разбились об пол три серебристых стрелы. Клочок тьмы взмыл в воздух и рванулся к окну. Удрать пытается! У нежити, похоже, есть конкретный приказ; она даже не польстилась на людей, беспечно при ней трепавшихся… При таком раскладе можно и попытать счастья! Мишка ещё пару раз выстрелил по заметавшейся твари, отгоняя её от окна. Обратиться в чью-нибудь копию, соорудить морок или напустить холода она не пыталась — видимо, запретили. Лишь бы не удрала… Доберётся до хозяев — пиши пропало…

Старов швырнул сеть в сторону двери, надёжно запечатывая узкие щели. Защитная цепочка предупреждающе раскалилась; Мишка начинал раздражать загнанную в угол нежить. Макс, кое-как опершись спиной о диванные подушки, сосредоточенно скручивал в пальцах что-то невидимое.

— Некрасов, не смей! — рявкнул Мишка, прицельно хлестнув тень серебристой розгой. Нежить от заклятия увернулась; глухо лопнуло стекло в стенке, наружу посыпались вперемежку провода, книжки, пачки сигарет. — Силы береги!

Макс зло на него глянул и всё-таки ударил. Мишка едва успел пригнуться; круговая волна гулко ударилась в стены, рассекла надвое дверцы шкафов, прожгла на обоях тонкую горизонтальную полосу. Стёкла в окнах опасно задрожали.

— Макс, по окнам, блин, не лупи! — взмолился Старов, снова замахиваясь розгой. Не может быть, чтобы он не показывал стажёру Некрасову приёмов для работы в тесных помещениях! — Удерёт же!

— Ну так жги её, — мрачно посоветовал Макс. — Потом потушим.

Младший зажёг в пальцах постреливающий искрами синеватый комок — маленький, точно на аптечных весах отмеренный. Как только сил хватило? У Макса спектр в холодных тонах; поди, благодаря тому и выдержал несколько дней бок о бок с тенью… Короткий льдисто-синий сполох заставил тварь сменить траекторию, ещё один прищемил ей длинный дымный хвост. Мишка поспешно швырнул одну за другой четыре наспех сотканных сетки и дважды попал; Максова стрела прошила чёрный туман и пригвоздила тень к потолку. Серебряный клубок отчаянно задёргался, попытался свалиться вниз вместе с путами. Теперь осторожно, чтобы подпалить только побелку… Тени, похоже, даже голос подавать запретили; корчась в языках пламени, нежить не издавала ни звука. Пустые сети бессильно опали и растворились в воздухе. На потолке осталось сухое пятно копоти.

— Вот, — ворчливо буркнул Старов, отряхивая ладони. — Аккуратно надо, а не «потом потушим»… Пасть открывай, сейчас укрепляющее пить будем.

— Погоди, — Макс подобрался к краю дивана и просительно протянул руку: — Позвонить дай, пожалуйста.

Мишка без лишних слов вытащил из кармана телефон. Собственная некрасовская трубка валялась рядом на тумбочке; Макс цапнул её, чтобы найти нужный номер. В комнату заглянула озадаченная Ольга. Мишка кивнул ей — мол, всё в порядке, и попросил принести чашку. Макс, не обращая ни на кого внимания, слушал длинные гудки.

— Привет, это я, — сказал он как-то виновато, теребя свободной рукой бахрому на пледе. — Ты где сейчас, дома?.. Хорошо. В «Восход» не ходи больше… А вот так, знаю. Не ходи. Как офицер контроля тебе говорю. Накрывать будем этот вертеп… Ага-ага, всё так. Не переживай, просто перестань ходить, и всё. Хорошо, папе говорить не буду… Да, приеду. В выходные, наверное. Как пойдёт… Да, мам, я тоже тебя люблю.

Он протянул Мишке замолкший телефон и вздохнул. Застывшая с чашкой в руках Ольга нерешительно переводила взгляд с одного контролёра на другого; кажется, впервые за их с Мишкой недолгое знакомство она не знала, что сказать.

— Давайте-ка сюда, — Старов забрал у неё ношу и, сверившись с инструкцией, щедро плеснул в чашку укрепляющего снадобья. — Пей, Макс. И вот Ольге спасибо скажи, это она к нам пришла на тебя жаловаться.

Девушка моментально зарделась.

— Да я-то чего… Смотрю, дело неладно, ну и…

— Олька, ты сокровище, — с чувством заявил Некрасов, залпом выпил лекарство и театрально скривился. — Ну и дрянь! Просроченное, что ли?

— Сам ты просроченный, — Старов на всякий случай сверился с датой на ярлычке и протянул пузырёк рыжеволосой героине дня. — Ольга, вот это ему давайте, как тут написано…

— А я ж знаю, — горделиво заявила та, едва взглянув на этикетку. — Меня ба учила такое делать.

— Ольга, — Мишка строго свёл брови к переносице, — вам запрещено практиковать без надзора наставника.

— Ой! Я не то имела в виду, — смутилась Леднёва. — Просто знаю, как его применять, вот…

— И на учёт встать не забудьте, — напомнил Старов. — Приёмные часы — по будням с десяти до двенадцати.

— Вот вы все, блин, суровые, — вздохнула Ольга.

Мишка невольно улыбнулся. Ну да, примерно такое впечатление их отдел на людей и производит.

— Так, ну я поехал, — Старов поднялся и бросил взгляд на часы. Половина второго, пора бы обратно к делам.

— Сидеть, — нагло скомандовал Макс. Он сполз с дивана и устроился в кресле, как был, в растянутых трениках, застиранной футболке и пёстрых шерстяных носках. — У меня важная информация. Оль, будь другом, сигареты дай, а?

— Курить вредно, — сообщил Мишка, усаживаясь обратно на стул.

— Под руку вякать вредно, — Некрасов привычным жестом поджёг сигарету и с наслаждением затянулся. — Включай диктофон, я сейчас покровы срывать буду. А потом бери группу захвата и разгоняй нафиг этот гадюшник…

Мишка едва успел выставить за дверь навострившую уши Ольгу. Макс рассказывал долго, обстоятельно и эмоционально; Старов позволял себе изредка ругаться — сердито или потрясённо. Верховскому понравится. Если бумаги, про которые говорил Некрасов, не уничтожены, это же почти готовые доказательства! И формальный повод есть — седьмая статья в чистом виде…

— Ну и тут они меня взяли, — вздохнул наконец Макс и с силой вдавил окурок в принесённую заботливой Ольгой пепельницу. — Пристегнули эту тварь… Я с ней ни туда, ни сюда. Ни сказать кому, ни самому прихлопнуть, она ж, собака, силы тянет, как пылесос…

— Бедняга ты, — искренне посочувствовал Мишка, выключая запись. — А имён совсем никаких нет? Только клички?

— Хоть что-то, — пожал плечами Некрасов. — Да ты ж знаешь, где у них главный офис. Только смотри, это они от меня подлянки не ожидали, а ораву безопасников как пить дать опознают. И ещё у них этот тип, который людям на мозги действует…

— Учтём, — Старов серьёзно кивнул. — Ты сегодня отлежись и завтра больничный закрывай. В пятницу чтоб был как штык.

— Не даёте поболеть человеку, — хворый Макс всласть потянулся и сунул в зубы очередную сигарету. — Одни нервы с этой работой.

— Ты это, дёргай по связке, если что, — напомнил Мишка. — Нечего бедную девушку в Управу гонять.

— Да кто б её гонял, — Некрасов искренне развёл руками. — Инициативная, аж жуть!

— Не представляешь, насколько. Она сначала к Верховскому домой собиралась.

Макс восхищённо выругался. Прежде чем уйти, Мишка приоткрыл окна — выветривать табачный дым и запах гари, оставшийся после гибели тени. Вот ведь проблема: за такую тварь положена премия в полторы зарплаты, но «восходовские» специалисты задачу облегчили так, что и подавать-то стыдно… Пусть Верховский решает. Он, в конце концов, начальник.

— Ты какой-то радостный, — заметила Ксюша скучающим тоном, провожая коллегу взглядом. Она нарочито громко звякала ложечкой, размешивая в кофе сахар; должно быть, на кого-то за что-то злилась.

— Шефа нет, что ли? — Мишка кивнул на её кружку.

— Не-а, на совещании торчит вместе с Костиком…

Старов кивнул, взял чистый лист бумаги и принялся излагать. Явной связи «Восхода» с шишками из Магсовета пока не прослеживалось, но — Мишка был уверен — в офисе нужные бумаги обязательно найдутся. Каков, однако, рассадник! А если бы не жалоба какой-то бдительной бабуси в правопорядок, Управа бы и в ус не дула… Подумаешь, околорелигиозный кружок…

Дверь в очередной раз хлопнула: явился царственный Чернов. Мишка демонстративно отвернулся: с коллегой он второй день не разговаривал. За написанное на длинном лице самодовольство хотелось ещё разок подправить Косте челюсть — для симметрии.

— Оксана, подготовь, пожалуйста, списки на премирование по итогам случая в «Лесной сказке», — повелительно говорил Чернов, неспешно вышагивая вдоль прохода. — Андрей, по поручению канцелярии мы должны подготовить сводку о прошениях за июнь. Сделай, пожалуйста, к пятнице…

— А чего это мы указания раздаём? — лениво поинтересовалась Ксюша. — Я, между прочим, тоже старший офицер.

Чернов победно улыбнулся.

— Разумеется, ты старший офицер, — со значением произнёс он. — Но ведь поручения заместителя начальника ты выполнять будешь?

— Как только он у нас появится, — огрызнулась Тимофеева. — Я что-то приказа не видела.

— Всему своё время, — изрёк Чернов и уселся в своё кресло, будто на трон.

Старов сдержал рвущееся сквозь зубы ругательство. Если Костика назначат в руководители, можно сразу увольняться. А ведь назначат, кого ж ещё-то? Чернов весь заслуженный-перезаслуженный, а что характер собачий — так это плевать…

Телефон заверещал, сигнализируя, что Мишка за каким-то интересом понадобился Верховскому. Старов бросил взгляд на дверь переговорки, прикидывая, стоит ли скрываться от любопытных коллег.

— В сто двенадцатую через десять минут, — коротко приказал начальник и, выслушав Мишкино «понял», отключился. Чернов ревниво зыркнул на коллегу из-за монитора.

К пыточным застенкам безопасности Старов мчался со всех ног, игнорируя неторопливые лифты и едва успевая разминуться со встречными. Когда он влетел в тесную каморку, там уже собрался почти полный флеш-рояль управских силовиков: Верховский, Терехов, начальница следственного отдела Колесникова, жадно сверкающий глазами Викентьев. Мишка скомканно поздоровался и уселся на предназначенное ему место рядом с шефом. Все молчали; Александр Михайлович сохранял на лице непроницаемо-приятное выражение. Старов был бы рад любой вводной, но подозревал, что начальник и сам ни лешего не знает.

— Ведите, — не без удовольствия рявкнул в рацию Викентьев.

Первым в комнату втиснулся протоколист — безопасник с майорскими погонами, бледный и судорожно стискивающий ноутбук, словно ему не стенограмму предстояло вести, а, как минимум, самому оказаться под пытками. Следом за ним зашли и встали у двери двое хмурых бойцов в полной экипировке. Ввели наконец задержанного — пухлощёкого растерянного паренька в грязных камуфляжных штанах и футболке, заляпанной чем-то липким. Смолой?

— Садитесь, — приказал Викентьев, холодно улыбаясь пленнику.

Тот на подгибающихся ногах подошёл к столу и рухнул на неудобный стул. Сопровождающий безопасник без церемоний схватил задержанного за скованные наручниками запястья и водрузил его руки на столешницу, чтобы все присутствующие могли видеть бессильно скрючившиеся пальцы. Парнишка не выглядел опасным. Совсем.

— Будьте добры, смотрите исключительно на стол перед вами, — мягко попросил Верховский.

Безопасники, как по команде, настороженно к нему повернулись. Мишка тоже подобрался. Шеф всё-таки что-то знает. Задержанный совсем побледнел, нервно дёрнул щеками и вперил взгляд наивных глаз в серый пластик столешницы. Лоб паренька покрывали крупные капли испарины.

— Пятнадцать семнадцать по московскому времени, — любезно сообщил Викентьев. Протоколист усердно зашуршал клавишами. — Вменяемые статьи будут определены в ходе следствия.

Вот как. Либо парнишка совсем свеженький, либо безопасность толком не знает, что ему пришить. Или даже и то, и другое сразу.

— При допросе присутствуют, — продолжал меж тем Викентьев, — начальник отдела обеспечения безопасности Валентин Николаевич Терехов, начальник следственного отдела Виктория Владимировна Колесникова, начальник отдела магического контроля Александр Михайлович Верховский, старший офицер отдела магического контроля Михаил Аркадьевич Старов. Допрос ведёт руководитель группы предотвращения магических противоправных деяний Евгений Валерьевич Викентьев…

— А также упомянутый ранее Александр Михайлович Верховский, — светским тоном перебил шеф. Викентьев удивлённо на него зыркнул, но возразить не посмел. — Напоминаю вам об ответственности за достоверность предоставленных сведений и о наших полномочиях применять санкции в случае вашего некорректного поведения. Вас привели к следственной присяге?

— Д-да, — пискнул задержанный.

Викентьев прохладно улыбнулся.

— Все необходимые процедуры проведены, Александр Михайлович, — он вновь впился доброжелательным взглядом в задержанного. — Назовите своё имя, род способностей и категорию.

Парнишка жалобно икнул.

— Осляков Илья Витальевич. Категории нет. Р-р-род способностей… Я не знаю, не с-с-сдавал п-п-пробу…

— Пометьте, пожалуйста: нелегальная практика, — бросил Викентьев протоколисту. — После допроса вам придётся пройти экспертизу.

Осляков задёргал головой; это должно было выражать обречённое согласие. Мишке стало его жаль.

— Вас задержал патруль у объекта Ясень, — мягко сказал шеф, прежде чем Викентьев успел разразиться административной тирадой. — В составе группы вооружённых людей. Вы можете раскрыть цели своего присутствия в указанном месте?

Мишка едва на месте не подскочил. Вот как! Патрули, которых Викентьев насовал вокруг разлома полный лес, дали-таки полезный выхлоп!

— Ме-ме-меня заставили, — проблеял задержанный. Чтобы не поднять ненароком взгляд, он низко опустил голову над столешницей.

— Заставили сделать что?

— Вы-вывести людей… Сда-сда-сдаться властям… — он тяжело сглотнул и несколько раз шумно вдохнул и выдохнул. — Всё ра-ра-рассказать… вам…

— Кто вас заставил? — резко спросила Колесникова. Её нежный голосок мог бы соперничать по громкости с сигнальным горном.

Осляков судорожно дёрнул плечами. Обуревавшие его воспоминания явно были не из приятных.

— О-о-офицер Зарецкий.

Мишка прежде не видел, чтобы начальники так талантливо играли в гляделки. Безопасники и следовательша многозначительно вертели головами, шеф смотрел на всех спокойно и немного свысока. Как будто укорял коллег.

— Это не относится к рассматриваемому делу, — быстро напомнил начальству Викентьев и, пока не подпалили его собственный хвост, обратился к Ослякову: — Вы сказали — вывести людей. Откуда?

— Из-за разлома, — уверенно ответил тот.

Снова переглядывания. Верховский так и сидит с невозмутимым видом. Сколько народу за этим столом знает о том, что успел накопать контроль?

— Вы обладаете способностью преодолевать разлом, — полуутвердительно проговорил Викентьев, — и проводить через него других людей?

— И не людей то-то-тоже…

— Это какая-то врождённая особенность? — хмуро осведомился Терехов.

— Н-наверное…

— Вы давно этим занимаетесь? — Колесникова сощурила ярко подведённые глаза, жадно разглядывая задержанного. Словно его особые дарования могли проступить на взмокшем бледном лбу.

— Примерно… с конца мая, — сдавленно сообщил Осляков. Это воспоминание, очевидно, тоже было неприятным. — Я… я раз семь ходил… Когда… когда у главного были п-п-проблемы…

— Какого рода проблемы? — хищно спросил Викентьев.

— Со-со-со здоровьем… Это… это очень опасно, границу переходить… Плохо влияет на се-се-сердце и вообще…

— Кто такой «главный»? — вклинился шеф. Викентьев глянул на него без удовольствия: должно быть, явки и имена хотел оставить для личного пользования.

Осляков прерывисто вздохнул.

— Наш главный. Георгий Иванович Ельцов. Он меня… нашёл. И научил…

Имя как-то знакомо царапнуло память. Но оно совершенно точно не всплывало в Мишкиных схемах; может, Ельцов проходил по какому-то другому делу…

— Пометьте для проверки. Возможно, нелегальное наставничество, а также третья статья, — приказал Викентьев протоколисту.

— Этот человек действительно был вашим наставником? — влезла внимательная Колесникова. — Он вас учил? Чему?

— Н-не наставником. Просто учил. Работать… с нежитью, — Осляков горестно втянул душный воздух. — Правильно… приказывать. Переходить… разлом.

— Как он обнаружил ваши способности? — поинтересовался шеф.

— Маня… Русалка. Мы с ней… — задержанный отчаянно всхлипнул. — О-он её случайно нашёл. Маня про меня сказала. Он всё понял. Он её потом… у-у-убил…

Расплавленная бирка на обугленной траве, озадаченное Максово лицо, попытки гадать, кому могла помешать несчастная русалка… Мишку передёрнуло от отвращения. Если этот тип правда путался с дохлой девицей, Ельцов сделал ему огромное одолжение, радикально устранив объект привязанности. А несчастные кузьминские шишиги, похоже, должны были стать попросту мишенями для упражнений…

— Что, кроме пересечения границы, входило в ваши обязанности? — продолжил Верховский.

Осляков тоскливо шевельнул скованными руками.

— Ра-работа с прихожанами «Восхода», — неохотно ответил он. — Сначала просто приказывал им приводить ещё людей. По-потом… после обработки… полностью… себе… подчинял…

Он истерически всхлипнул. Мишка не знал законов, по букве которых Ослякова можно было бы осудить; никому и никогда не приходило в голову запретить гулять через разлом или баловаться ментальной магией. Но по совокупности всё вместе однозначно тянуло на смертную казнь. Парень, должно быть, это понимал.

— Что вы видели по другую сторону разлома? — спросил шеф, вызвав у Викентьева очередной вялый приступ тщательно скрываемого негодования.

— Не очень… много, — Осляков нервно облизнул пухлые губы. — Я… почти ничего… не знаю. Я… переводил… помощников, потом… Один раз — нежить, много… И вот сейчас… людей… из «Восхода».

— Для чего?

— Для помощи в войне.

— В войне, — значительно повторила Колесникова. — В какой войне?

— Они… они должны были… прогнать завоевателей. Я больше не знаю про это ничего…

— Что ещё вы можете сообщить? — раздражённо бросил Викентьев. — Персоналии, адреса, сведения?

— Адреса? Адреса «Восхода», — с готовностью предложил Осляков. — Я всё скажу…

— По завершении этого допроса, — быстренько закруглил безопасник. Верховский отчего-то не возражал. — Мы поговорим с вами о деталях после первичной экспертизы.

Задержанный встрепенулся и едва не нарушил запрет поднимать взгляд. На стол перед ним упало несколько крупных прозрачных капель.

— Не убивайте меня, — шёпотом взмолился он. — Пожалуйста. Я не виноват… Меня… меня заставляли… Я должен был… — Осляков бессильно раскрыл рот и замотал головой, пытаясь справиться с рыданиями. — Он сказал — вы поможете… Пожалуйста… Я не виноват!

— Это решит следствие, — отрезала Колесникова.

Когда Ослякова уводили, он уже ревел в голос. Напуганный мальчишка с опасным даром, попавший в дурное окружение. И сам дурной на голову. Донских нашёл бы тут целый букет расстройств, может, даже связал бы с экзотическими способностями… Кто его знает, как оно бьёт по психике?

— Юноша не в себе, — прокомментировала следовательша. — Похоже, он правда действовал против своей воли.

— Малой доли того, что он тут озвучил, хватит для смертного приговора, — сварливо возразил Викентьев.

Виктория Владимировна поджала узкие губы.

— Вы не уполномочены выносить решения по таким делам.

— На мой взгляд, есть здесь одно фактически прямое указание к действию, — заметил Верховский. — Руководство «Восхода» следует взять под стражу. Я готов повторно предоставить наши отчёты — их должно быть достаточно для оформления ордера.

— Есть ещё, — вякнул Мишка и запоздало удивился собственной смелости. — Про «Восход». У меня… есть основания. Для ордера. И штурма.

— Оформи, пожалуйста, — благосклонно кивнул шеф. — Коллеги, нам должно хватить дня на подготовку. Я напомню, что она должна вестись в обстоятельствах строжайшей секретности.

— Вы претендуете на участие? — взвился Викентьев. — Вы? Можете для начала объяснить нам, что по ту сторону разлома делает ваш офицер?

— Как вы ранее заметили, этот момент к делу не относится, — вежливо улыбнулся Верховский. — Мы обсудим его в другой раз. В операции же мой отдел обязан участвовать согласно регламентам… и в соответствии со здравым смыслом. Вы видели сейчас ментального мага. Вы должны понимать, насколько он опасен. Мы работаем с этим делом уже полтора месяца, наш опыт будет полезен. Как и ваш, — шеф бросил отчитывать злого, как собака, Викентьева, и переключился на Терехова. — Структура, о которой идёт речь, глубоко проникла в наше сообщество. У нас есть основания полагать, что львиная доля нестроений последнего времени — на совести этих людей. Против такого оппонента нам следует работать сообща.

Терехов медленно кивнул.

— Но и вы должны понимать, что никакие поблажки здесь невозможны.

— Закон суров, но это закон, — значительно изрекла Колесникова.

Верховский серьёзно кивнул.

— Разумеется.

В повисшей тишине слышен был высокочастотный гул электрозамков. Мишка отбросил со лба волосы и с удивлением понял, что ладонь осталась влажной.

Как бы то ни было, послезавтра всё кончится.