Испытательный срок

XXX. Принципы

Пёстрая коробка пирожных среди скучных бумаг так и притягивала взгляд. Ира задумчиво потрогала крышку и смущённо улыбнулась сама себе. Угощение Макс вручил, рассыпаясь в цветистых извинениях и лукаво подмигивая; обижаться на него было решительно невозможно. Да, в общем-то, и не за что. И так понятно, что на первом месте у него — любимая работа, слишком престижная, чтобы оставаться не более чем строчкой в трудовой книжке. Жаль, никак не кончаются эти дурацкие дежурства…

Или не жаль. Благодаря дежурствам терпеть Чернова приходилось не чаще трёх раз в неделю и не больше трёх часов в день. В пятницу вставшему, как всегда, не с той ноги контролёру взбрело в голову сунуть нос в залежи документации по закупкам, копившиеся в шкафу с незапамятных времён, и Чернов прямо-таки напал на Иру с претензиями. Переупрямить паршивца не вышло, а в кабинете, как назло, не случилось ни начальника, ни коллег, и теперь здоровенная пыльная коробка с бумагами грозно возвышалась перед Ириным столом, ожидая пристального секретарского внимания. Как будто мало других забот! Только успевай разбирать чужие беды, сыплющиеся, как из рога изобилия…

В подтверждение невесёлым мыслям заверещал телефон. Ира тревожно оглянулась на пустующий стол Старова и потянулась за трубкой. Звонила Волкова; это лучше, чем операторы горячей линии, но хуже, чем любой другой вариант. Кроме, разве что, самой начальницы канцелярии.

— Ирина Викторовна, — на удивление дружелюбно пропела в трубку заместительница Анохиной, не дослушав приветствия, — вы получили задачу на ежеквартальную сдачу документации в архив?

— Ещё нет, — без уверенности ответила Ира, лихорадочно пробегая глазами список заданий. Ничего подобного там не значилось.

— Я сейчас назначу. Займитесь, пожалуйста, — вежливейшим тоном приказала Волкова. — Общая инструкция есть в сетевой папке, нюансы по вашему отделу уточните, пожалуйста, у Верховского.

Ира бросила на дверь логова далёкий от воодушевления взгляд. Начальник, как водится, на месте не сидит, хотя в его календаре никаких встреч сейчас нет. Остаётся только написать напоминание самой себе и надеяться, что за отведённые на подготовку документов две недели Верховский сподобится как-нибудь объяснить эти самые нюансы, желательно не перепоручив дело Чернову. Ира вздохнула и вернулась к разбору входящей корреспонденции.

Очередной лист оказался предназначен офицеру Тимофеевой. Ира с сожалением посмотрела на часы: Оксана и Макс уехали совсем недавно, сбагрив последний вызов Старову с Андреем. Будь секретарша порасторопнее, успела бы передать документ, а теперь ждать ему двое суток… Представив, как прокомментировал бы это Чернов, Ира поморщилась и положила листок Ксюше на стол, рядом с внушительного вида книгой, раскрытой почему-то на форзаце. Порядком выцветшая дарственная надпись, сделанная обстоятельным угловатым почерком, гласила: «Душа моя! Должно быть, для тебя это — детский лепет, но сам я книгу нашёл весьма полезной. Читай на сон грядущий и не забывай давнего своего друга. Н.В.» Не удержавшись, Ира приподняла обложку — посмотреть, что там за детский лепет читает Ксюша. Томик носил жутковатое название «Некоторые аспекты психического воздействия различных видов нежити на человека» и числился за целым коллективом титулованных авторов. Ничего себе чтение на сон грядущий! Должно быть, любившая работать на публику Оксана нарочно оставила книжку у всех на виду.

В дверь застенчиво поскреблись, и Ира стрелой метнулась на место. Час неприёмный, стало быть, явился кто-то из Управы. Так оно и оказалось: в кабинет просочилась Анька собственной персоной. Увидев сидящую в одиночестве подругу, Сафонова сникла, разом растеряв половину красоты.

— А где все? — уныло спросила она вместо приветствия.

— Старов с Барминым на выезде, остальные отдыхают, — отрапортовала Ира и ехидно прибавила: — Ты завтра днём приходи.

— Зачем? — рассеянно спросила Анька и вздохнула. — Вот это можешь Верховскому передать, пожалуйста?

— А что там? — полюбопытствовала Ира, разглядывая папку, стянутую неприятно знакомой проволочкой с печатью.

— Да ваш этот, — Сафонова неприязненно качнула головой в сторону логова, — с Романа Алексеевича какую-то ерунду стребовал. Ну и я вызвалась отнести…

— Печать не трогай, — со знанием дела предупредила Ира, заметив, что подруга держит ношу опасно близко к болтающемуся ярлычку.

— Да она ж на меня не реагирует, — отмахнулась Анька и в доказательство несколько раз тронула пальцем поблёскивающий зелёным квадратик. — На, держи. А ты есть пойдёшь?

— Пойду, — Ира, от греха подальше не касаясь проволочки, отложила папку в сторону. У Аньки девятая категория; должно быть, слабовато для того, чтобы обеспокоить печать. — Сейчас только, проверю, что ничего срочного нет…

Телефон словно ждал этого мгновения, чтобы нагло завибрировать. Ира закатила глаза и в качестве оправдания продемонстрировала Аньке экран: звонил Старов, а это совершенно точно подпадало под категорию срочного.

— Ты у компа? — выпалил в трубку контролёр. Он тяжело дышал и, кажется, был чем-то встревожен. — Дёрни медиков по экстренной форме. Скажи, упырь…

— Что случилось? — бестолково спросила Ира, щекой прижимая трубку к плечу. Форма, форма, где же была эта экстренная форма…

— Андрюхе досталось. Через полчаса привезу, — серьёзно сообщил Старов. — Нашим тоже дай знать, пожалуйста…

Когда он положил трубку, Ира уже отправила оповещение медикам и настрочила сообщение для магконтроля. Одна за другой всплыли четыре отметки о прочтении; никто ничего не ответил. Стоило ли вообще писать! Все заняты своими делами, а происшествия на выездах — должно быть, обычное дело…

— Кто-то ранен? — севшим голосом спросила Анька.

— Угу, — Ира протиснулась мимо подруги и метнулась к давящемуся бумагой принтеру. — Ань, обед отменяется. Мне надо документы сделать для медиков…

— Д-да, конечно, — неловко — кто бы мог подумать! — пробормотала Сафонова. У самой двери она обернулась, словно хотела ещё что-то сказать, но передумала и ретировалась.

Последующие полчаса тянулись едва ли не дольше, чем весь предыдущий день. Трезвонили с уточнениями медики, сама Ира, преодолевая страх, набирала Верховскому и выслушивала указания, равнодушно молчал пустой кабинет. Наконец дверь решительно распахнулась, и на пороге, отряхивая зонт, возникла Оксана — уставшая, но всё равно собранная.

— О, ты уже всё распечатала, — одобрительно заметила она, роясь в ящике стола. — Давай сюда, сейчас заверим.

На ходу набирая номер, она скрылась в логове и вынырнула оттуда спустя пару минут. На бумагах ярко синело факсимиле Верховского.

— Это чтобы активнее шевелились, — пояснила Ксюша и бросила короткий взгляд на часы. — Собирайся, пошли.

— А можно? — ляпнула Ира и тут же схватилась за плащ.

— Конечно. Ну, если хочешь, — уточнила Тимофеева, тряхнув влажными кудрями. — Переобуйся лучше, там сыро.

От центральной магической больницы Управу отделял широкий двор, вымощенный мокрой брусчаткой. Прихватить с собой зонт Ира, конечно же, не подумала, и грациозно бежавшая рядом Оксана благородно пустила её под свой. Уборщица в чистом и светлом вестибюле неодобрительно покосилась на нестерильные туфли посетительниц, но ничего не сказала.

— Бармин? Да, вот только что повезли к травматологу, — кивнула опрятная обитательница регистратуры, принимая документы.

— К травматологу… — одними губами повторила Ира.

— Спокойно, — велела Оксана и выудила из сумочки удостоверение. — Мы поднимемся.

— В ближайший час вас к пациенту не пустят, — мягко возразила медсестра. — Но вы можете подождать в коридоре.

— Вот и прекрасно, — заявила Ксюша и, не дожидаясь указаний, направилась к лифтам.

— Ты знаешь, куда идти? — шёпотом спросила Ира, не без труда поспевая за торопливым шагом спутницы.

— А как же, к Гаврилину, — кивнула Оксана. — Мы у него постоянные клиенты. Сюда.

Ира замешкалась в дверях, едва не влетела в санитара с каталкой и рассыпалась в неловких извинениях. Вот был бы кошмар, если бы из-за неё пострадал пациент! К счастью или нет, но везли не Андрея; седоватый пожилой мужчина, худой и измождённый, даже глаз не открыл, несмотря на встряску. Оксана решительно сжала Ирино плечо и отбуксировала незадачливую секретаршу в сторону.

— Не переживай ты так, — потребовала она звенящим голосом. — У нас такое сплошь и рядом, понятно? Вылечат Андрюху, будет как новенький.

— Вылечат, — зачем-то кивнула Ира.

— Вот и молодец. Пошли.

Из-за поворота долетел хорошо знакомый недовольный голос. Чернов, размахивая руками, распекал за что-то немолодую медсестру; сидевший у стены Зарецкий и не думал его останавливать. Что они оба тут забыли?

— …Обеспечить все необходимые условия, иначе я буду вынужден считать ваши действия саботажем, — громыхал Чернов. — Что касается этих, как вы выразились, ограничений…

— Привет, — Оксана бочком протиснулась мимо развоевавшегося коллеги и присела на банкетку рядом с Ярославом. — Мы что-нибудь пропустили?

Чтобы не торчать в одиночестве посреди прохода, Ира поплелась следом за Ксюшей, но осталась стоять чуть в стороне, хотя места на банкетке было ещё вдоволь. Зарецкий задержал на секретарше угрюмый взгляд и рассеянно поправил воротник абсолютно сухой рубашки. Не хотел ехать по дождливой погоде или попросту привык пользоваться магией по поводу и без?

— Пока ничего, — негромко ответил Ярослав. — Костя принимает… превентивные меры.

— А остальные?

— Андрей — в операционной, — суховато отозвался Зарецкий. — Мишка — в перевязочной. Макс курит где-то.

Оксана недоумённо вскинула брови.

— А с Мишкой-то что?

— Тоже получил, — Ярослав нервно забарабанил пальцами по колену. — Упыри — такое дело…

Старов появился минут через пять. Правую руку ему забинтовали до самого локтя, белые марлевые хвостики виднелись и из-под ворота футболки. Страдающим он не выглядел; скорее, подавленным. Оксана охнула и подхватилась с места.

— Миша! Что случилось?

— Покусали, очевидно, — ответил за Старова Зарецкий, тоже поднимаясь на ноги. — Садись, Мих, меньше шатать будет.

— С Андрюхой чего? — глухо спросил пострадавший, ковыляя к банкетке. Судя по всему, голова у него действительно кружилась, и сильно.

— Перелом, чего, — Ярослав безапелляционно прижал ладонь ко лбу приятеля. — Жаропонижающее-то дали?

— Отвянь, — буркнул Старов и отшатнулся, едва не завалившись набок. — Сам больной, что ли? Руки горячие…

— Дали, — констатировал Зарецкий и послушно отошёл. — Всё, сиди, не трогаю. Скоро полегчает.

— А тебя упыри кусали когда-нибудь? — тут же заинтересовалась Ксюша.

— Если да, то я им не завидую, — заявил вынырнувший из соседнего коридорчика Макс. — Дамы, привет, давно не виделись!

Он по обыкновению подмигнул Ире, но вышло на сей раз наигранно, без всегдашнего задора. Некрасов тоже переживал, и всерьёз.

— Ну, вы его хоть прибили? — осторожно спросила Ксюша, опускаясь на краешек банкетки рядом со Старовым. — Или удрал?

— Да нет, не удрал, — Миша тяжело качнул головой. Ему, похоже, и впрямь стало получше; по крайней мере, рухнуть с банкетки он уже не пытался. — Надо… шефу доложиться…

— Потерпит шеф, — непререкаемым тоном заявил Зарецкий.

— Дежурство…

— Всё под контролем, — Ярослав продемонстрировал молчащий телефон. — Ты как, домой или с нами подождёшь, пока к Андрею пустят?

— Подожду, — упрямо сказал Старов.

— Это долго, — заметил Макс, нервно потирая пальцем бровь. — Андрюху знатно потрепали…

Оксана предупреждающе округлила глаза, и он, сконфузившись, замолчал. Старов болезненно поморщился. В повисшем молчании стало отчётливо слышно, как Чернов выпытывает у медсестры список лечебных чар и снадобий, которые здесь прописывают при упыриных укусах.

— Машину где бросил? — вдруг спросил Зарецкий.

Старов встрепенулся и тут же обхватил голову руками, будто пытаясь унять головокружение.

— Тут, перед входом… Убрать надо…

— Давай ключи, отгоню к Управе, — распорядился Ярослав. — Оксан, надо больничные забрать.

— Точно, — Ксюша вспорхнула с банкетки и, оглянувшись, поманила Иру. — Там бумаженция одна есть, надо главврачу передать… Макс, справишься?

— Будет трудно, но я приложу все усилия, — Некрасов забрал у Иры документ и ободряюще улыбнулся.

— Вот и умница. Ир, пойдём, всё равно ждать ещё долго…

Вместо того, чтобы сразу свернуть к лифтам, Оксана нырнула куда-то в боковой проход и выскочила на балкон, точь-в-точь такой же, как в Управе. Здесь никого не было; косой дождь вымочил светлые плиты, пахло мокрой листвой и чуть-чуть — застарелым табачным дымом. Не обращая внимания на сырость, Ксюша облокотилась на металлический парапет и вздохнула.

— Ненавижу запахи эти больничные, — пожаловалась она и встряхнула слегка потерявшими форму кудрями. — Башка кружится. Сейчас, отдышусь немного и пойдём.

— Хорошо…

Запахи запахами, а таких переживаний после полусуток дежурства врагу не пожелаешь. Ира тактично уткнулась в телефон.

— Надо Полинке позвонить, — рассеянно пробормотала Оксана.

— Кому-кому?

— Девушке Андрюхиной, — Ксюша не глядя вытащила из кармана телефон, но лишь взглянула на экран и тут же со вздохом убрала обратно. — Слёз-то будет…

Ещё бы. Ира попыталась представить, что было бы, окажись на месте Андрея Макс. А ведь вполне мог оказаться! Они все рискуют, каждый день и час, в рутинные будни и кажущиеся выходные, в свою и чужую смену. Неудивительно, что им столько платят; попробуй поживи вот так, не снимая руку с телефона, готового разразиться тревожной трелью…

Внизу мелькнула светлая рубашка: не обращая внимания на дождь, Зарецкий быстрым шагом пересёк просторный больничный двор; брошенная кое-как белая машина приветливо моргнула ему фарами. Из будки при шлагбауме тут же выскочил охранник и принялся что-то втолковывать Ярославу, указывая на знак парковки для инвалидов. Контролёр спорить не стал; несколько купюр перекочевали из его бумажника в руки мигом успокоившегося охранника, и тот поспешно убрался обратно в будку.

— Мишке, небось, не скажет, — недовольно заметила Ксюша.

— Почему?

— А он такой, — Оксана вздохнула и тут же поправила сама себя: — Оба они такие. Только у Мишки принципы, а Ярику просто всё равно.

— Разве? — буркнула Ира. Принципы принципами, а подставу секретарше устроить — это пожалуйста, только в путь.

— Угу. Ему вообще всё равно, — Ксюша с силой оттолкнулась от парапета и небрежно вытерла ладони о полы плаща. — На всё, кроме работы. То-то Верховский не нарадуется…

Ира не стала спорить. Она была бы не против, стань Старов принципиальней, а Зарецкий — равнодушнее; можно было бы не следить за каждым своим шагом… В больничных коридорах и впрямь сильно пахло спиртовым антисептиком; неудивительно, что уставшей на дежурстве Оксане стало не по себе. Они вновь очутились у регистратуры, но с другой стороны залитого светом стеклянного куба. Ксюша выдернула бумаги у Иры из рук и со словами «смотри и учись» решительно пошла на приступ.

— Я не могу вам выдать… — начала было регистраторша, однако Оксана обворожительно улыбнулась и без церемоний прервала тираду.

— Мы от Верховского, магконтроль, — заявила она. — Оформите нам особым порядком.

— Это только по распоряжению…

— …Номер двадцать три от пятнадцатого января, — уверенно закончила Оксана. — На Бармина и Старова, пожалуйста.

Регистраторша недоверчиво переглянулась с товаркой — той, что полчаса назад пропустила Ксюшу с Ирой к лифтам — и принялась сердито щёлкать мышкой. Оксана бдительно пронаблюдала, как она печатает, заполняет и заверяет бланки, а потом складывает их в тонкую папку и продевает сквозь створки ленточку с печатью. Таких в маленькой картонной коробочке лежало ещё штук пять, все — уже активированные и поблёскивающие тёплым жёлтым светом.

— На, отнесёшь шефу, — Ксюша вручила Ире добычу и понизила голос: — Печатей им жалко… Каждый раз одно и то же.

Ира растерянно сжала в руках тощую картонную папку.

— Мне идти в Управу?

— Ну, если хочешь. Или пойдём с нами, скоро уже к Андрюхе пустят…

Телефон неуместно пиликнул. Ира, не читая, смахнула с экрана очередное однообразное сообщение от Свириденко. Анька наверняка её поджидает и жаждет новостей и сплетен. Перебьётся. А Верховский вряд ли будет злиться; в конце концов, весь отдел здесь. И Макс в том числе.

— Я с вами, — полувопросительно сказала Ира.

— Вот и прекрасно. Пошли.

Лифты никак не желали приходить. От нечего делать Ира нервно покачивала пальцем ленту на папке. На Сафонову эти штучки не реагируют, а Зарецкий предостерегал от того, чтобы прикасаться к активным печатям. Та, злополучная, была родом из отдела обеспечения безопасности, а эта-то, больничная, наверняка безобидна. Ира украдкой тронула переливающийся квадратик; тот немедленно вспыхнул.

— О, прикольно, — оживилась Оксана. — Давно проявилось?

— Ты про что?

— Про твой спектр, — Тимофеева ткнула накрашенным ноготком в успокоившуюся печать. — Не знала, что ли?

— Ну… Вообще мне Викентьев говорил после аттестации, — припомнила Ира. — Он сказал, там совсем чуть-чуть. Типа где-то в прадедушках маги были…

— Ага, так часто бывает, — Ксюша кивнула и первой шагнула в явившийся наконец лифт. — А чего развивать не стала? Жёлтые тона — это в сторону всякой лечебной магии, могла бы врачом стать. Ну, не врачом, медсестрой, — подумав, прибавила она.

— Так слабо же совсем.

— По-моему, лучше быть хиленьким магом, чем сильным колдуном, — категорично заявила Оксана.

— А по-моему, наоборот, — буркнула Ира. — У меня вся родня по женской линии — ведьмы.

— Ну, твоё дело, — Тимофеева пожала плечами. — Все такие, кого я знаю, магию выбрали.

Ира пожала плечами. Выбрали и выбрали, ей-то что? А печати при таком раскладе и впрямь лучше не трогать. От греха подальше Ира заправила ленточку за уголок папки, чтобы не болталась во время беготни по извилистым коридорам. У запертых дверей травматологии весьма энергичным неприкаянным духом бродил туда-сюда Чернов. Медсестра куда-то пропала, в радиусе действия склочного контролёра оказался только Миша, который сидел с закрытыми глазами, бессильно запрокинув голову. Ворчать на пострадавшего Чернову мешало что-то, что у нормальных людей называется совестью, и он ограничился рассуждениями вполголоса об эффективности классической боевой магии против упырей.

— Есть новости? — спросила Ксюша, осторожно усаживаясь рядом со Старовым. Тот приоткрыл глаза и едва заметно качнул головой.

— Надо ждать.

Они и ждали. Вернулся благоухающий табаком Макс, явился изрядно промокший Зарецкий. В лице последнего Чернов обрёл наконец долгожданного оппонента, но спорили они как-то мирно, на пониженных тонах. Ира не вслушивалась; с ней самой никто не заговаривал, но прогонять её не спешили. Негромкие голоса успокаивали и скрадывали мучительную неподвижность времени. Сколько так прошло — то ли час, то ли день, то ли пятнадцать минут — знали разве что равнодушные белые цифры на экране телефона. Первым при виде вынырнувшей из-за дверей отделения медсестры — той самой, которой досаждал Чернов — подхватился Миша; Ксюша поддержала его за плечо, не давая свалиться.

— Вы можете зайти, — сказала женщина, боязливо косясь на застывших у стены контролёров. — Только тише, пожалуйста, не тревожьте пациента.

Ира, поколебавшись, увязалась за всеми. Медсестра не возражала; в полупустой палате места оказалось вдоволь. Андрей, бледный и какой-то тщедушный на фоне широкой койки, слабо улыбнулся при виде коллег и попытался помахать рукой.

— Не надо, — Зарецкий мягко перехватил вялую кисть и осторожно устроил поверх кипенно-белого одеяла. — Береги силы.

— Как ты? — спросила Ксюша, опускаясь на галантно подставленный Максом стул.

— Ничего, — Бармин выглядел виноватым, как будто доставил всем досадные хлопоты. — Врач сказал… хорошо всё. Пару недель… и выпишет.

— Много, — ляпнул Чернов и тут же схлопотал от Оксаны испепеляющий взгляд.

— Не слушай его и выздоравливай спокойно, — заявила она.

— Точно. Работа не волк, работа — упырь. Удирай, не удирай, всё равно догонит и вцепится, — неуклюже пошутил Макс.

— Это я виноват, — похоронным голосом сказал Старов.

— Не ерунди, — потребовал Ярослав и пошевелил в воздухе пальцами, подзывая из дальнего угла ещё один стул. — Живы — и молодцы.

— Правильно, — Андрей опять попытался улыбнуться, на сей раз успешнее. — Моим… не говорите пока, а?

— Ага, скажем, устал на дежурстве и остался дрыхнуть в кабинете, — ухмыльнулся Макс.

— Надо сообщить, Андрюш, — сочувственно сказала Ксюша. — Знать всегда лучше.

— Тебе привезти чего-нибудь? — деловито осведомился Чернов.

— Книжки. Если можно, — робко попросил Андрей.

— Твои талмуды? Санитаров заставишь вслух читать или как? — фыркнул Некрасов.

— Так… у меня же руки… в порядке, — принялся оправдываться Бармин. — У меня нога…

— Книжки так книжки, — быстро сказала Оксана. — Костик, будь человеком, метнись в офис, а?

Костик, к вящему Ириному изумлению, метнулся и возвратился с толстым фолиантом в глянцевитой суперобложке. Увесистый том лёг на тумбочку рядом с койкой.

— Пока врачи не разрешат, не трогай, — непререкаемым тоном приказал Чернов.

— Да, осваивай телекинез, — подхватил Макс. — Глядишь, с четвёркой выпишут!

— Ой, ну нет, — смутился Андрей. — Спасибо, ребята…

Минут десять они проболтали чёрт знает о какой ерунде, а потом медсестра вежливо, но непреклонно выставила компанию, объявив, что больному требуется покой. Ещё четверть часа силой усаживали упирающегося Старова в такси; Макс со всеобщего согласия уехал с ним. Зарецкий и Чернов тут же благополучно куда-то делись; куда именно, Ира выяснила, вернувшись в Управу. Контролёры обнаружились в кабинете, занятые любимым делом — мелкой ссорой, правда, вялой и по непривычному поводу.

— Давай домой, — повелительно вещал Чернов, башней возвышавшийся над своим столом. — Я додежурю. Следующая смена — моя.

— Вот именно, — Зарецкий невозмутимо плеснул в кружку кипятку. — Иди выспись, ты столько не выдержишь.

— Я не выдержу?! — взвился Чернов и, на беду, наткнулся пылающим взглядом на нерешительно замершую в дверях Иру. — Документы — Александру Михайловичу, немедленно!

— Остынь, Костик, шефа нет, — Ярослав не глядя вытащил из пёстрой кучки пакетик чая, сделал пару шагов вдоль прохода и вдруг отвесил пинка попавшейся по пути коробке с бумагами: — Это что ещё за дрянь?

— Это закупки, — быстро сказала Ира, не дожидаясь, пока Чернов возьмётся её отчитывать. — Я их разберу.

— Да они нафиг никому не нужны, — Зарецкий изумлённо поднял брови. — Зачем ты их достала?

Очень хотелось ответить, но ссориться с Черновым — себе дороже. Ира поспешно бросила на стол папку с документами и потянулась за злосчастной коробкой. Та, однако, проворно прянула в сторону и поползла к двери. Зарецкий лениво потянулся за ближайшим телефоном, умудрившись при этом не расплескать ни капли чая.

— Канцелярия? — поинтересовался он в трубку. — У нас тут бумаги скопились по закупкам, пришлите людей забрать. Нет, не принесёт, — Ярослав красноречиво покосился на Иру. Ох, не было бы потом неприятностей… — Это я сказал. Коробка тяжёлая. Да, без проблем, оформлю. Спасибо за понимание.

— Между прочим, никто не проверял исполнение по этим документам, — огрызнулся из своего угла Чернов. На Иру он смотрел, как на личного врага, будто это она вынудила Зарецкого звонить в канцелярию.

— Ты хочешь найти тут всю когда-либо заказанную фигню? — невозмутимо осведомился Ярослав. — Начни с защитных амулетов. Где твой?

— А твой где?

— Вон в ящике валяется.

Чернов раскрыл было рот, однако в этот самый миг Верховскому вздумалось заявиться в кабинет. Начальник хмуро оглядел вежливо примолкших подчинённых, коротко справился о состоянии Андрея и сухо сообщил:

— К нам сегодня высокопоставленные гости. Ведите себя пристойно, оба.

Чернов моментально надулся не то от важности, не то от обиды, а Зарецкий деловито уточнил:

— Скоро?

— В течение дня, — начальник выразительно поправил галстук; брезгующий, как всегда, официальным стилем Ярослав намёка предпочёл не понять. — Документы на Бармина и Старова вы забрали?

— Ой, да, — спохватилась Ира и протянула Верховскому больничную папку. Начальник снял печать, пролистал бумаги, выдернул две и протянул их секретарше.

— Оформите, пожалуйста, выплаты.

— Хорошо, — Ира изучила листки и отложила к себе на стол.

Начальник удовлетворённо кивнул.

— Бюрократия, — проворчал он себе под нос, прежде чем скрыться в логове.

— Неизбежное зло, — прокомментировал Ярослав.

— А правда, почему мы до сих пор больничные на бумаге оформляем? — спросила Ира, изо всех сил изображая интерес. Пусть лучше ругают управскую бюрократическую машину, чем возвращаются к теме с закупками. — Минусы уже давно всё электронно делают.

— А, с этим забавная история, — Зарецкий уселся за стол и аккуратно поставил кружку подальше от документов. — У нас тоже пытались внедрить пару лет назад, только не учли уровень талантливости местных айтишников. Парни к алгоритмам перебора приспособили вероятностные чары, вскрыли чью-то электронную подпись и ничего лучше не придумали, как намудрить с зарплатными ведомостями. Был скандал.

— Серьёзно? И что потом?

— Ну как, быстренько подвели ребят под соответствующие клятвы, пока они мировую банковскую систему не обрушили. Сейчас на безопасников работают.

— А вдруг ещё кто-нибудь додумается?

— Додумаются, наверное, со временем, — с сомнением протянул Ярослав.

— Жалеешь, что сам не сообразил? — ядовито подначил Чернов.

— Я потом пробовал, — невозмутимо признался Зарецкий. — Не довёл до ума. Это нифига не просто. Математике у нас выучиться ещё можно, а по вероятностным чарам поди найди спеца…

— Так это же хорошо, — неуверенно предположила Ира. — Если они такие опасные, лучше уж запретить, чтобы никто про них не знал.

— Любое знание — всего лишь инструмент, — горячо возразил Ярослав. — Нельзя вот так огульно что-то запрещать.

— Знание должно принадлежать тем, кто умеет с ним обращаться, — снисходительно бросил Чернов.

— Не так, — упрямо покачал головой Зарецкий. — Вопрос в том, чтобы…

Договорить ему не дал вежливый стук в дверь. Чернов метнул в сторону коллеги уничтожающий взгляд и прошипел нечто вроде «Исчезни!»; исчезать Зарецкий не пожелал, только выпрямился в кресле и убрал на подоконник недопитый чай. Ира панически оглядела рабочий беспорядок на столе и сочла за благо с деловым видом уставиться в монитор. К визитам важных управских шишек она успела попривыкнуть, но сегодняшних гостей сам Верховский, не испытывавший к коллегам большого пиетета, назвал высокопоставленными, а это что-то да значило.

Лиц вошедших Ира сходу не узнала, зато безошибочно оценила безупречные костюмы и остро поблёскивающие вычурные заколки на галстуках. Наверняка даже не баснословно дорогой «Московский цех»… Контролёры при виде гостей подхватились с мест; Ира тоже встала и отодвинулась в угол, чтобы не обращать на себя высочайшего внимания. Впрочем, на фоне блистательного Чернова и нахально-невозмутимого Зарецкого кто бы её вообще заметил?

— Добрый день, коллеги, — хорошо поставленным баритоном произнёс высокий подтянутый красавец и, ослепительно улыбнувшись, первым протянул руку Ярославу. Чернов слегка побледнел, но больше ничем обиду не выказал.

— Сергей Леонидович, Дмитрий Олегович, — обделённый вниманием контролёр, подобострастно скалясь, полез здороваться сам. — Рады вас приветствовать в отделе контроля. Такая честь!..

— Ну что вы, это для нас честь, — выдал зычным голосом кругленький Дмитрий Олегович, и Ира тут же вспомнила, где его видела. По телевизору, в словесной баталии с политиками-минусами. Папа, помнится, нелестно отзывался о его умственных способностях, а мама не спешила перечить. — Наши доблестные стражи, цвет одарённой молодёжи! Очень, очень рад знакомству!

— Насчёт доблестных стражей вы не по адресу, — Зарецкий без вдохновения пожал подсунутую ему короткопалую руку. — Безопасность ниже сидит.

Обарин гулко расхохотался — раз так в пять громче, чем того заслуживала колкость — и панибратски потрепал контролёра по плечу. Тот стерпел; не стерпел Чернов.

— Ярослав шутит, — процедил он сквозь дружелюбный оскал. — Пожалуйста, присаживайтесь. Предпочитаете чай или кофе? Ирочка, организуйте, будьте добрыы.

«Ирочка», ишь ты! Оксана на её месте послала бы лицемера туда, куда канцелярия командировки не оформляет, но то Оксана. Лощёный Сергей Леонидович равнодушно кивнул секретарше, обозначая, что принял во внимание её присутствие; Дмитрий Олегович потешно замахал руками.

— Нет-нет, барышня, не стоит беспокоиться! Мы вас от дел отвлекать не будем. Правда, Сергей Леонидович?

— Правда, Дмитрий Олегович, — снисходительно усмехнулся красавец. — Коллеги, можно увидеться с Александром Михайловичем?

— Да-да, сюда, пожалуйста, — Чернов зайцем выскочил из-за стола и помчался открывать дверь.

Сергей Леонидович величаво проследовал в логово, оставив за собой шлейф ненавязчивого парфюма. Обарин, явно пребывавший на вторых ролях, ограничился тем, что плюхнулся в кресло Андрея и зачем-то потрогал приунывший цветок. Чернов предпринял-таки отчаянную попытку предложить гостю чай, однако Дмитрий Олегович, рассыпавшись в благодарностях, к чашке даже не притронулся. Зарецкий, сочтя политес соблюдённым, уселся за компьютер; Ира последовала его примеру.

— Как вам работается? — поинтересовался Обарин, праздно оглядывая кабинет.

— Прекрасно, спасибо, — не замедлил отрапортовать Чернов. — Условия превосходные, мы всем довольны.

— Правда? — депутат Магсовета состроил озадаченную гримасу, как школьник, которому подсунули задачку с подвохом. — Что-нибудь мы можем для вас сделать? Может, помещение попросторнее или, скажем, мебель подновить?

— Штат расширить, — буркнул из-за монитора Зарецкий.

— Коллега сегодня не в духе, — извиняющимся тоном проблеял Чернов, но было уже поздно.

— Так-так, интересно! — встрепенулся Обарин. — К нам не поступало таких сигналов. Это что же, нашему передовому подразделению не хватает людей?

— Хватает, — простонал Чернов. — И потом, даже если вдруг откроют вакансии, мы просто так людей не найдём. Сами понимаете, по уровню подготовки…

— Как амулеты у кустаря, — Ярослав откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. — Раз на раз не приходится.

— Зарецкий, будь добр, помолчи! — отчаянно взвизгнул Чернов, сверкая глазами из-под очков.

— Почему? Нам интересны все проблемы населения, — на одном дыхании произнёс Обарин. Фраза явно была из дежурной обоймы. — Вы считаете, в Москве не хватает магов с высоким потенциалом?

— Не то чтобы…

— Нет, — отрезал Ярослав. — Коллега верно сказал: проблема в подготовке.

— Но мы справляемся, — снова завёл Чернов. — Помогаем младшим коллегам, делимся опытом…

— О чём я и говорю. У нас нет ни стандартов образования, ни почвы для их введения, — Зарецкий испытующе воззрился на озадаченного депутата. — Сообщество остановилось на введении номенклатуры и разделении способностей по категориям. Это полезно, но чудовищно мало.

— А ты, наверное, знаешь, что делать дальше? — раздражённо осведомился Чернов.

— Вы ставите такие важные вопросы! — шумно восхитился Обарин. — Я всегда говорю коллегам: московское сообщество должно гордиться своей молодёжью. А вы не хотите выступить в Общественном собрании?

— Я бы счёл за честь, — быстро сказал Чернов.

— Работы полно, — фыркнул Зарецкий.

Депутат, кажется, искренне расстроился. Уж на что он был нелепый и неумный, а беднягу стало жалко. Хищному Сергею Леонидовичу Зарецкий хамить не стал, а этого, пусть и не слишком важного, зато простого и доброго, отбрил, как какого-нибудь провинившегося безопасника. Стремясь разрядить наэлектризованное молчание, Ира сбегала в переговорную за печеньем и поставила вазочку рядом с остывающей кружкой.

— Угощайтесь, — предложила она и тут же была вознаграждена обезоруживающе счастливой улыбкой.

— Спасибо! — депутат тут же схватил посыпанное сахаром колечко. — Ох, как я такие в детстве любил, вы не представляете!

Сергей Леонидович у начальника магконтроля пробыл недолго. По приятно-нейтральному выражению породистого лица не понять было, какое впечатление произвёл на депутата Верховский; о чём говорили сильные мира сего, оставалось только гадать.

— Не будем отбирать ваше время, — обратился Сергей Леонидович к контролёрам и снисходительно бросил спутнику: — Идёмте, Дмитрий Олегович.

— Сейчас, — заторопился Обарин. Он неуклюже вылез из-за стола, едва не опрокинув чашку, и принялся рассеянно хлопать себя по карманам. — Минутку… Вот, — он положил на стол украшенную броским золотым тиснением визитку. — Если мы можем что-нибудь для вас сделать, пожалуйста, звоните. Рад знакомству, очень рад!

Депутаты убрались под подхалимскую трескотню Чернова. Едва за ними закрылась дверь, напоминающая судорогу улыбка мигом сползла с лица контролёра; воинственно поправив очки, он повернулся к Зарецкому и прошипел:

— Ну ты и хамло! Александр Михайлович об этом узнает, будь уверен!

— Я готов узнавать, — сумрачно сообщил Верховский. Он прикрыл за собой дверь логова и тщательно поправил и без того идеально сидящие в манжетах запонки. — В чём дело?

При виде начальства Чернов немного прижух, но праведного гнева не растерял. Верховскому немедленно было доложено о возмутительном поведении Зарецкого, а заодно и об опасных идеях, которые тот имел наглость озвучить прямо перед уважаемым депутатом. Александр Михайлович слушал с угрюмым видом, Ярослав не слушал вообще: его внимание полностью занимала аляповатая визитка. Когда Чернов наконец выдохся, Верховский строго свёл брови к переносице, и стало ясно: зануде сейчас достанется.

— Меньше всего я хочу, чтобы мои подчинённые заискивали перед депутатами, которые перед выборами бегают с подожжёнными хвостами, — сухо сказал начальник. — Рекомендую вам воздержаться от общения с политиками, по крайней мере, до сентября. Это касается всех, — с нажимом прибавил он, и, хотя суровый начальственный взор был направлен на притихших контролёров, Ире тоже стало не по себе.