Испытательный срок

VII. Нелегал

Мрачное самодовольство не покидало Иру весь вечер и половину следующего утра. Несмотря на то, что явившийся около восьми Зарецкий бесцеремонно выгнал её из офиса, почти все Оксанины задания были выполнены. Чувствуя себя Золушкой, утёршей нос злобной мачехе без помощи всяких крёстных фей, Ира вежливо улыбнулась хмурой Тимофеевой и сообщила, что бюрократическая катастрофа отделу больше не грозит.

— А… Ну да, — рассеянно бросила та, на миг оторвав взгляд от экрана.

И всё! Как будто не она вчера руки заламывала! Ира с трудом подавила желание надеть контролёрше на голову перепачканную сахарной пудрой коробку из-под пирожных. Ох и права Анька! Неудивительно, что Ирина предшественница сбежала от такого счастья, как от лесного пожара. Нет уж, нечего доставлять удовольствие всяким стервам. Три месяца как-то переживём, а там — здравствуйте, тихие-мирные финансы…

Сегодня раздражали решительно все, даже Макс. Он с самого утра торчал в интернете, изучая рекламу какого-то околорелигиозного кружка, и считал своим долгом, наткнувшись на особенно удачный пассаж, громогласно зачитать его на весь отдел. Оксана либо презрительно фыркала, либо хихикала, Старов время от времени комментировал; Зарецкий, спасибо ему хоть за это, в забаве не участвовал, с головой уйдя в работу. В конце концов, наплевав на мамины советы и деловую этику, Ира вытащила из сумки наушники и просидела в них до обеда, считая мучительно медленно ползущие минуты.

— Я предупреждала, — торжественно провозгласила Анька, когда Ира вкратце пожаловалась ей на свои горести.

— Да знаю… Но к Анохиной не пойду, — угрюмо заявила Ира, наматывая макароны на вилку.

— Из принципа?

— Ну да.

— Зря. Нервы дороже, — назидательно сказала Сафонова. — Блин, когда уже Маринка из отпуска выйдет? Так тухло одной сидеть…

За высокими окнами столовой ползли куда-то кудлатые сизые тучи. За соседним столиком солидные дядьки басовито беседовали о закупках и контрагентах, заглушая ненавязчивую музыку. Здесь неплохо готовят, а сотня в день — небольшая цена за возможность удрать на часик из отдела и поболтать с человеком, который не считает собеседника пустым местом. Аньке к тому же можно вовсе ничего не говорить — её полностью устраивает звук собственного голоса. Жаль, что час кончается очень быстро.

— Может, по магазинам в выходные прошвырнёмся? — предложила подружка, заталкивая в стойку поднос. — Стресс снимает на отлично.

— Не знаю, — протянула Ира. Они вместе вышли из столовой и отступили к дальней стене коридора, чтобы не мешать людскому потоку. — Мне кажется, я все выходные буду прятаться от мира под одеялом.

Анька сделала большие глаза.

— Так прям достали?

— Ну, пока нет, но до конца недели ещё два с половиной дня, — вздохнула Ира. — Давай там ближе решим…

Её прервал негромкий оклик, от которого взгляд сам собой метнулся к часам. Ира мысленно помянула лешего, растянула губы в вежливой улыбке и обернулась, готовая защищать своё право хоть в обед не видеть дорогих коллег. Зарецкому, впрочем, плевать было на перерыв, чужие настроения и разговоры каких-то там секретарш.

— К трём спустись, пожалуйста, в сто двенадцатую. Мне нужен будет протоколист, — заявил он, нимало не интересуясь Анькиным существованием.

— Да, хорошо, — без выражения отозвалась Ира. «Работать надо в рабочие часы», как же! Вот и чего мы в обеденное время по этажам шастаем с деловым видом?

— Добрый день, — вдруг встряла Анька.

Она не хуже Оксаны обнажила белые зубки в ослепительной улыбке; впрочем, все старания пропали втуне. Зарецкий смерил Сафонову равнодушным взглядом, прохладно пожелал хорошего дня и, проигнорировав гостеприимно распахнутые двери столовой, стремительным шагом направился прочь. Анька, вытянув шею, проводила взглядом мелькающую в толпе тёмную макушку и задумчиво покрутила на пальце тонкое серебряное колечко.

— Что-то я его на корпоративах не видела. Из твоих?

— Не мои они, — сердито буркнула Ира. — А так — да, контроль…

— Красавчик такой, — вдруг промурлыкала Сафонова, щуря аккуратно подведённые глазки.

— Кто, Зарецкий? — Ира ушам своим не поверила. Если кто из контролёров и подходил под Анькино определение, так это Макс. — Ань, ты перегрелась.

— А что такое?

— А ничего. Он язва и нахал, — с мрачным удовольствием припечатала Ира. — Сама же говорила, что в контроле никого нормальных нет.

— Ну, из каждого правила бывают исключения…

Аньку Ира покидала в печали. Во-первых, от того, что подруга оказалась не такой всеведущей и твёрдой в убеждениях, как казалось раньше, а во-вторых — из-за необходимости тащиться на первый этаж и вести протокол чёрт знает чего. Одна радость: на столе дожидался заказанный вчера ноутбук. Просить опять у Оксаны было бы выше Ириных сил, одалживаться у Зарецкого — тем более. Без двадцати три пришлось брать технику в охапку и спускаться, надеясь не слишком безнадёжно заплутать на незнакомых этажах.

Если сто сороковая, предназначенная для добропорядочных граждан, располагалась в ухоженном светлом коридорчике, то сто двенадцатая нашлась в мрачноватом узком проходе, освещённом резким холодным светом люминесцентных ламп. Ира миновала ряд металлических дверей, даже на вид тяжёлых и неприступных; около нужной застыл суровый молодчик в форме, а напротив у глухой стены ошивался знакомый уже безопасник. У них что, специальный человек выделен вести дела с контролем? Если так, то это, пожалуй, не лишено смысла.

— Добрый день, — сказала Ира, ни к кому не обращаясь. Поискала глазами, куда бы присесть, не нашла и встала у стенки меж дверей, прижимая к груди ноутбук.

Суровый страж только молча на неё покосился, а вот безопасник вежливо улыбнулся и наклонил голову в знак приветствия.

— Добрый день. Вы будете вести записи? — поинтересовался он, прогулочным шагом сокращая расстояние.

Ира инстинктивно отодвинулась на шажок, мысленно выругала себя за бестолковость и вежливо кивнула.

— Вы ведь недавно присоединились к команде контроля, — безошибочно припомнил собеседник. Ире стало не по себе. — Как работается?

— Хорошо, — покривила душой Ира.

На этом бы и закончить обмен любезностями, но настырный безопасник не отставал.

— Как приняли коллеги?

— Они… очень отзывчивые, — нашлась Ира, подумав про Макса и Мишу. Никто ведь не заставляет уточнять, что определение относится не ко всем.

— Любопытно, — безопасник выразительно поднял брови. Не поверил. Сам, небось, намучился с обитателями двенадцатого этажа. — Вам уже приходилось протоколировать встречи? Иногда это бывает… непросто.

— Приходилось, и вышло неплохо, — ответил за Иру невесть откуда выскочивший Зарецкий. По сравнению с одетым в безупречно отглаженную форму безопасником он выглядел несерьёзно в джинсах и лёгкой рубашке, однако ничуть этого не смущался. — Добрый день, Евгений Валерьевич. Лично курируете рутинные дела?

— Только когда считаю необходимым, — безопасник пожал Ярославу руку и мельком глянул на часы. Дорогие, с крохотным швейцарским флагом на циферблате. — Пока у нас есть минутка… Я вынужден выразить опасения относительно того, как вы обращаетесь с вверенными вам секретными документами. Видите ли, вчера утром сработала сигнальная бирка.

— Правда? — Ярослав скептически изогнул бровь. — Печать в целости и сохранности, я проверял минут пять назад.

— Значит, злоумышленник потерпел неудачу, — напористо предположил Евгений Валерьевич. — Я настаиваю на том, чтобы вы выяснили его личность и приняли меры…

— Это н-не злоумышленник, — выдохнула Ира и тут же пожалела, что открыла рот. Оба уставились на неё с вежливым интересом, не предвещающим ничего хорошего. — Я… я случайно задела, когда оставляла записку. Мне там ничего не надо, правда, это не…

Она пристыжённо умолкла, сообразив, какую выволочку получит сейчас от одного и через часик от другого. Однако никуда не денешься, злосчастную бирку она действительно задела, а быть источником неприятностей не хочется. Даже для Зарецкого.

— Вот как, — вкрадчиво произнёс безопасник. — Интересно. Что ж, весьма отважно с вашей стороны выгораживать коллегу, но хранить засекреченные документы так, что любой может случайно на них наткнуться, недопустимо.

— Я учту, — Ярослав ядовито улыбнулся и тоже бросил взгляд на часы. — Если других замечаний у вас нет, предлагаю заняться делом.

— Не возражаю, — согласился Евгений Валерьевич и кивнул охраннику: — Дайте сигнал.

Тот что-то буркнул в рацию. Зарецкий прикосновением отпер неприветливо мерцающий замок; дверь, оказавшаяся сантиметров десять в толщину, неохотно раскрылась, выпустив из комнаты стерильно-больничный запах дезинфицирующего средства. Ира переступила порог последней, втайне радуясь, что пришла сюда всего лишь записывать разговор. Внутри не было ничего зловещего; выкрашенные бежевым стены, прямоугольный стол, относительно удобные стулья — обычная переговорная, если забыть о ничем не прикрытых камерах под потолком и о том, сколько стальных ригелей торчит из дверного полотна. Пыточные казематы жуткие не из-за мрачных антуражей, а из-за людей, во власти которых казнить и миловать.

Ира без задней мысли уселась рядом с Зарецким, лицом ко входу. Евгений Валерьевич предпочёл устроиться в торце стола; хорошо было бы последовать его примеру, однако пересаживаться туда-сюда глупо, а сгонять Иру волевым решением никто не стал. Ярослав раскрыл собственный ноутбук, поймал один из торчащих из-под стола кабелей, дождался подключения к внутренней сети и развернул сразу несколько документов: на удивление куцее досье, скан паспорта, знакомого вида диаграмма. Маленькая, съёжившаяся, словно в пересечение осей капнули водой. Совсем чуть-чуть.

— Вы уделяете слишком много внимания нелегалам, — заметил Зарецкий. — Здесь случай совсем тривиальный.

— Всегда лучше перестраховаться, — возразил безопасник. — Никогда не знаешь, что интересного услышишь на допросе.

Контролёр оставил эту реплику без внимания. Ира украдкой скосила глаза, разглядывая чужой экран. Набранное мелким шрифтом досье не прочесть, а на фотографии — малоприятный широколицый тип с пустым взглядом. Впрочем, кто и когда хорошо выглядел на фото в паспорте?

Оригинал, однако, оказался не симпатичнее. Длинный сутуловатый молодчик неопределённых лет нарочито высоко переступил порог и замер, деловито обшаривая комнату водянистыми глазками. Конвойный неласково подпихнул его в спину, сопроводив тычок приказом садиться.

— Не серчай, служивый. Всё успеется, — бесцветным глуховатым голосом сказал задержанный.

Он неторопливо шагнул внутрь комнаты, опустился на стул напротив невозмутимого Зарецкого и водрузил на стол схваченные наручниками запястья. Вид у нелегала был одновременно жалкий и мерзкий; примерно такое же чувство Ира испытывала при виде бездомных пьянчуг, хотя этот тип выглядел вполне опрятно и ничем, кроме пота, не пах. Конвойный с капитальным щелчком закрыл за собой дверь и замер у стены. Два людоеда на госслужбе холодно переглянулись; Ира опустила пальцы на клавиатуру. В экран смотреть спокойнее, чем на словесные пытки.

— Пятнадцать ноль три по Москве, — констатировал Зарецкий. Ира принялась записывать. — Рассматриваем дело о сознательном сокрытии и несанкционированном применении дара, Магический свод, статья третья, пункты второй и пятый. При допросе присутствует руководитель группы предотвращения магических противоправных деяний Евгений Валерьевич Викентьев. Допрос ведёт старший офицер отдела магического контроля Ярослав Владимирович Зарецкий…

— Правда, что ли? — перебил вдруг задержанный. Он усмехался краем рта и недобро щурился из-под белёсых бровей.

Впрочем, чтобы сбить с толку Зарецкого, требовалось что-нибудь посерьёзней. Он словно и не заметил ни наглой ухмылки, ни вкрадчивого тона; а может, и правда не заметил, с него станется.

— Прошу прощения?

— Правда, говорю, аж целый старший офицер со мной возиться станет? — развил мысль нелегал.

— У вас есть вопросы, касающиеся дела? — сухо спросил Зарецкий. На навострившего уши Викентьева он даже не оглянулся.

— Нету, — спустя пару мгновений, будто нехотя, проронил задержанный.

— Хорошо. Согласно закону, вы несёте ответственность за достоверность предоставляемых вами сведений. Если я сочту ваши действия некорректными, к вам будут применены соразмерные санкции. Всё ли понятно?

— Чего ж тут непонятного, — хмыкнул нелегал.

Впору позавидовать его выдержке. Помнится, Ира, явившись по вполне законному поводу, лишний раз вздохнуть боялась под испытующим взглядом контролёра, а этому хоть бы хны — сидит себе, лыбится… Скорей бы это всё закончилось. В отделе есть Оксана, но там хотя бы не воняет хлоркой и есть шанс увидеть сквозь жалюзи дневной свет.

— Тогда приступим, — Зарецкий мельком глянул на экран. — Назовите ваше имя.

Простой регламентный вопрос почему-то позабавил задержанного. Наверное, тип догадывался, что вся добытая из него подноготная и без того перед глазами у контролёра. Он неразборчиво что-то буркнул себе под нос — должно быть, выругался; то ли ожидал подвоха, то ли выказывал презрение. Викентьев хищно подался вперёд.

— Что, простите?

— Дмитрий я. Кузнецов, — нехотя выплюнул нелегал.

— Отчество? — дотошно уточнил Зарецкий, задумчиво созерцая задержанного.

— А нету, — нелегал осклабился. — Сиротка я. Знаешь, офицер, как оно бывает — никогошеньки нету в целом мире…

— Род способностей и предполагаемая категория? — пресёк нытьё Зарецкий.

— Чародействую, вишь, помаленьку, — ухмылка сползла наконец с лица нелегала, уступив место угрюмой… печали? — А в категориях этих ваших не понимаю ни лешего.

Ира вдруг поняла, что с ним не так. Нелегалу никак не дать больше тридцати пяти, а говорит, как косноязычный деревенский дед. Потому и записывать за ним сложновато…

— По какой причине не проходили первичную аттестацию?

— Не захотел, — нагло заявил Кузнецов.

— Вы осведомлены о том, что без прохождения соответствующих процедур вы не имеете права практиковать самостоятельно? — холодно поинтересовался Зарецкий.

— Я довольно прошёл… процедур, — проговорил нелегал тихо и как будто угрожающе. — Ваши мне без надобности.

— Какие именно процедуры вы имеете в виду?

— Кто не знает, тому и не надо.

Ира улучила мгновение, чтобы взглянуть на Викентьева. Тот сидел с задумчивым видом, откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки. Ирин взгляд он поймал, едва заметно вопросительно поднял брови. Пришлось помотать головой и вновь уткнуться в экран.

По логике вещей, Зарецкому следовало бы вцепиться в строптивого нелегала мёртвой хваткой и вытрясти какое-нибудь признание, однако контролёр на удивление легко отпустил щекотливую тему и вернулся к вопросам законности.

— До присяги вы имеете право практиковать исключительно под надзором наставника, — сообщил он. — Назовите его имя и характеристики дара.

Кузнецов мгновенно ощетинился.

— Тебе на кой?

— Назовите имя наставника и характеристики его дара, — раздельно повторил Зарецкий. Лежащая у клавиатуры ладонь едва заметно приподнялась.

— Егором звали, — буркнул нелегал. — Где сейчас — не знаю, не спрашивай. Много лет прошло, может, помер уже.

— Когда вы в последний раз его видели?

— Кто ж упомнит? Поди, лет пятнадцать уже тому.

— Пятнадцать лет нелегальной практики, — подал голос Викентьев. — Внушительный срок.

Зарецкий покосился на коллегу без удовольствия.

— С учётом уровня способностей это штраф и принудительное направление на аттестацию, — напомнил он и вновь обратился к озадаченному Кузнецову: — Есть ли объективные причины, по которым вы не можете сейчас пройти тестирование и принять присягу?

— Оно мне надо?

— Если уважительных причин нет, я настаиваю на аресте и передаю дело отделу обеспечения безопасности.

Кузнецов нехорошо ощерился.

— Ох и строгий ты, офицер… Что делать-то мне?

— Как было сказано ранее, сдать тест и принести требуемые государством клятвы, после чего получить удостоверение, — терпеливо пояснил Ярослав. — Пробу крови у вас уже взяли, поэтому посещение отдела безопасности не требуется.

Викентьеву последнее замечание совершенно точно не понравилось, однако он промолчал. Зарецкий сделал пометку в развёрнутой на половину экрана форме и, игнорируя Евгения Валерьевича, обратился напрямую к его подчинённому, застывшему у двери:

— Сержант, прошу препроводить испытуемого в экзаменационную аудиторию и назначить наблюдателя вплоть до передачи дела моим коллегам. До тех пор ответственность на вашем подразделении.

Безопасник дёрнулся и застыл в нерешительности, не зная, слушаться ли чужого приказа, да ещё и в присутствии непосредственного начальства. Викентьев, впрочем, не стал ставить палки в колёса и милостиво кивнул подчинённому:

— Исполняйте, Колобов. Ярослав Владимирович, напоминаю о необходимости закрепить за нами заявку.

— Уже сделано, — кивнул Зарецкий.

За тем, как Кузнецова освобождают от наручников и выводят из комнаты, он наблюдал бесстрастно. Ира нерешительно опустила крышку ноутбука. Наверное, всё? Если господа маги желают что-то обсудить, это к протоколу уже не относится…

— Вы проявляете снисходительность, — укоризненно сказал Викентьев, когда стихли удаляющиеся шаги.

— Я соблюдаю закон, — холодно возразил Зарецкий.

— Вы не могли не заметить некоторых неувязок…

— Они не относятся напрямую к этому делу.

— И вы всё равно обозначаете отсутствие необходимости нашего участия…

— Пока не доказано какое-либо правонарушение, это дело контроля, — отрезал Ярослав. — У вас остались ко мне вопросы?

— Нет, благодарю, — Викентьев, похоже, с удовольствием удушил бы ледяную гадину, если бы знал наверняка, что ему ничего за это не будет.

— Прекрасно. Ира, идём, — бросил Зарецкий, поднимаясь из-за стола.

Профессиональная гордость не возражала против того, чтобы немедленно подчиниться приказу, зато личная — очень даже. С трудом поспевая на каблуках за широким шагом Зарецкого, Ира никак не могла определиться, которая из двух рептилий нравится ей меньше. Выходило, что всё-таки контрольская, потому что с безопасником видеться приходится намного реже.

— Если ты так интересуешься делами отдела, проще было бы обратиться к кому-то из нас, — ни с того ни с сего заявил Зарецкий, когда за ними закрылись створки лифта. — Не всё в кабинете можно безнаказанно трогать.

Ира с полминуты соображала, к чему это он, прежде чем вспомнила разговор перед допросом.

— Да мне не нужно… — выпалила она, чувствуя, как горят щёки. — Я правда нечаянно!

— Я в курсе, — хмыкнул Зарецкий. Лифт еле полз и, как назло, не намеревался нигде останавливаться. — В твоих интересах не прикасаться к активным печатям. К любым.

— Почему?

— Потому что те, что на засекреченных документах, умеют ябедничать в безопасность, — пояснил Зарецкий. — И ещё печати какое-то время помнят спектр.

— У меня нет никакого спектра, — обиженно буркнула Ира. — Я же ведьма, а не маг.

— Верно.

Лифт остановился с мелодичным звонком. Хлынувший сквозь разъезжающиеся створки солнечный свет на несколько мгновений ошеломил Иру. Всё-таки здесь лучше, чем в застенках на первом этаже! Макс обмолвился вчера, что тут где-то есть открытый балкон; надо как-нибудь напроситься с ним на перекур, посмотреть с высоты на округу…

В отделе обретался только Миша, корпевший над огромной звёздной картой. Немедленно стало до жути интересно, однако Старов был слишком поглощён расчётами, чтобы его отвлекать. Ира вернулась на своё место, без удовольствия отметив, что от блузки едко пахнет дезинфекцией. Протокол малоприятного и малопонятного допроса она добросовестно приложила к заявке, и почти сразу же доступ туда у неё отобрали. Ну и пожалуйста, не очень-то и хотелось! Можно подумать, в мире ничего нет ценнее здешних страшных секретов.

Где-то с час никто, включая прибежавшую с совещания Оксану и Макса, притащившего в кабинет крепкий запах табака, её не трогал, а потом тронули сразу всех. Гроза в облике Верховского просочилась в кабинет из логова и громыхнула, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Объясните мне, коллеги, как из-под носа у бдительнейших сотрудников безопасности может сбежать нелегал без выдающихся мозгов и способностей?

— Сбежать? — тут же встрепенулся Зарецкий.

— Именно. Я смотрю, ты в курсе, — Александр Михайлович незамедлительно вцепился в незадачливую жертву. Остальные притихли, жадно прислушиваясь к разборке. — Будь добр, расскажи, что случилось и каким боком здесь мы?

— Если речь про сегодняшнего нелегала, то я направил его на аттестацию, — не стал увиливать Ярослав. — Под надзором безопасников, разумеется.

— Либо у Викентьева завелись идиоты, — сумрачно предположил начальник, — либо они завелись у меня. Что за тип?

— Это я и хотел выяснить, — Зарецкий нахмурился. Неужели задело? — По-моему, он вписывается в ваши… закономерности. А где именно его упустили?

— После экзаменационки, но до оформления документов. Протокол допроса остался?

— Да, пожалуйста, — Ярослав пробежался пальцами по клавиатуре. Начальник мрачно скользнул взглядом по экрану телефона и медленно кивнул. — Вы мне согласуете допуск к базам тестирования?

— Теперь — да, — рявкнул Верховский. — Вот ведь… Я добьюсь, чтобы болвану сделали выговор. А если Викентьев под шумок утащил красавца к себе в подвалы, выговор будет тебе!

— Исключено, — спокойно парировал Зарецкий. — Ему нет резона так подставляться, ещё и после того паразита. Я бы на его месте затребовал присутствие при присяге или что-то в этом роде, так проще и чище.

Начальник шумно выдохнул.

— А ты не подумал, — вкрадчиво проговорил он, щуря светлые глаза, — что уважаемые коллеги могли возжелать побеседовать с нелегалом без твоего навязчивого присутствия?

— Подумал, конечно, — кивнул Ярослав. — Если выяснится, что всё именно так, у меня будут серьёзные вопросы к коллегам по поводу соблюдения регламентов.

Макс не удержался — фыркнул на весь кабинет. Начальник тут же обратил к нему пылающий взор, однако Некрасов ничуть не смутился.

— Я чувствую себя отмщённым, — сообщил он.

— Черти, — вздохнул Александр Михайлович, окончательно успокаиваясь. — Иди, Зарецкий, побеседуем. Расскажешь в подробностях.

Ярослав безропотно поднялся и проследовал в логово. Иру звать не стали — и на том спасибо. Пораскинув мозгами, она решила, что тут уж точно ни в чём не виновата; следовало бы успокоиться, но почему-то всё равно было неуютно. Странных типов Ира привыкла побаиваться, а этот Кузнецов — именно что странный. Хотя, конечно, не её дело, особенно учитывая последнюю отповедь…

— Мишка, тебя-то чего на эту пакость потянуло? — спросила вдруг Оксана. По пути из переговорной она остановилась у Мишиного стола и, позвякивая ложечкой о стенки чашки, всмотрелась в звёздную карту.

— Нежить, — глубокомысленно пояснил Старов. — Чего ей крышу сносит? Причём не везде, а как-то точечно… Научники говорят, в виварии спокойно, как в морге.

— А по расчётам как? — задумчиво спросил Макс, тоже подходя к коллегам.

— По расчётам всё так и есть — тишина до начала лета, — вздохнул Миша. — А тут эти туманницы взбесившиеся, и сегодня вот из Владимирской области отчёт передали — у тех водяные бузят…

— Чего бузят?

— Беспокоятся. Фиг их знает, разговаривать-то нельзя с ними.

— Может, год високосный влияет? — с умным видом предположила Оксана.

— Нет. Думали уже…

Помолчали, созерцая сбоящий расчёт. Тимофеева не выдержала первой: пробормотала что-то нелестное в адрес нежити и вернулась на своё место. Макс ретировался немного погодя. Он перестал читать вслух про своих сектантов и просто сосредоточенно пялился в монитор. Интересно, он домой на метро или, как остальные, на машине?..

Выяснить это сегодня не удалось. На то, что часовая стрелка подобралась к концу рабочего дня, кроме Иры, обратил внимание разве что Миша, которому прилетело уведомление о какой-то встрече. Собираться домой, когда все сосредоточенно шуршат клавишами, было неловко, однако воспоминание о вчерашней выволочке прибавило уверенности.

— Всем пока, — сказала Ира никому и всем сразу.

Контролёры отозвались вразнобой, задержаться никто не попросил. С чистой совестью Ира покинула кабинет, прошла к лифтам по залитому солнцем коридору и нырнула в полупустую кабину. За пару этажей лифт набился до отказа, так, что бедолаги с седьмого могли только разочарованно охать при виде раскрывающихся створок. В том, чтобы поздно уходить с работы, есть своя прелесть: в лифтах и в метро точно найдётся, чем дышать. Впрочем, это не стоит того, чтобы задерживаться специально…

Пробегая мимо парковки, Ира услышала звонкий оклик. Анька радостно ей махала из-за вереницы отъезжающих машин. Чтобы к ней попасть, пришлось протискиваться меж пыльных разноцветных боков, рискуя юбкой, ногами и хорошим настроением. Подружка была не одна: рядом с дочерью, опершись на крышу глянцево-чёрного «мерседеса», стоял Павел Сергеевич — в пиджаке, но без галстука. Ира неловко улыбнулась. Следовало поблагодарить друга семьи за протекцию, а как благодарить, если услуга оказалась медвежьей?

— Здравствуйте, — пришлось повысить тон, чтобы перекричать ворчание десятка двигателей.

— Здравствуй, — ответил Павел Сергеевич. Его низкий голос легко перекрыл окружающий шум. — Домой?

— Ну да, — Ира подобралась поближе, чтобы не приходилось надрывать горло. — Много тут народу, конечно…

— Да, пап, ты что-то не вовремя, — хихикнула Анька. — Теперь ждать, пока все уедут…

— Стал забывать здешние реалии, — вздохнул Павел Сергеевич. — Надо было пораньше приезжать, конечно.

— Ты бы тогда Наталью Петровну не застал, — возразила подруга и возмущённо пояснила Ире: — Прикинь, папе отказали в выезде!

— Серьёзно? — вежливо удивилась Ира. Она-то за границу вряд ли когда-нибудь соберётся, где уж тут понять чужие печали…

— Всё уже улажено, — улыбнулся Сафонов. — Канцелярская ошибка.

— Папа летит по делам в Лондон, — сообщила Анька. — Я бы тоже смоталась, но Маринка, дрянь такая, в отпуске…

— Аня! — строго одёрнул дочь Павел Сергеевич. — Съездишь в следующий раз. Ирин, как тебе на новом месте?

Второй раз за день её об этом спросили, и второй раз придётся врать. Анька, может, и сдаст её потом с потрохами, но если мама узнает, что она выказывала неудовольствие Павлу Сергеевичу…

— Всё в порядке, — ответила Ира. — Очень… интересно.

— Правда? — Сафонов удивлённо поднял брови. — Коллеги делятся рабочими подробностями?

— Не особо, — честно сказала Ира. — Но скучно не бывает.

И на сей раз не соврала. В отделе контроля как угодно, только не скучно. Всего три дня прошло, а такое ощущение, что месяц!

— Это хорошо, — рассудил Павел Сергеевич. — Когда работа превращается в рутину, жить становится невыносимо.

— Поэтому папа и уволился, — подхватила Анька.

— Не только, — Сафонов усмехнулся. — Ира, какие у вас планы на выходные? Может, заглянете все вместе к нам на дачу? Мы что-то припозднились с открытием сезона шашлыков, хотим исправить.

— Ой, — вот тут Ира всерьёз растерялась. Днём она уже сказала Аньке о своих намерениях, однако выходные казались слишком недостижимыми, чтобы всерьёз строить на них планы. — Даже не знаю, надо у мамы спрашивать. У неё может быть смена…

— Понял, надо звонить Лене, — хохотнул Павел Сергеевич. — Как родители себя чувствуют?

— Да вроде ничего…

Поток машин понемногу иссяк, и говорить стало проще. Ира добросовестно ответила на несколько вежливых вопросов о жизни, семье и работе, Павел Сергеевич похвалил погоду и заметил, что лето обещает быть жарким. Анька откровенно скучала, глядя по сторонам, пока что-то на въезде не привлекло её внимание. Ира скосила глаза и обнаружила близ шлагбаума оживлённо болтающих на ходу Тимофееву и Зарецкого. Контролёры её, без сомнения, заметили, но подходить пообщаться не стали. Остановившись у маленькой красной машины, Оксана по-хозяйски оперлась о капот и принялась что-то излагать; Ярослав слушал, склонив голову к плечу.

— Иркины коллеги, — хмыкнула Анька.

— Правда? — Павел Сергеевич скользнул взглядом по обоим и покачал головой: — Никого из нынешних не знаю. Верховский, когда пришёл, разогнал всю старую команду.

— Так он уже лет пять там заправляет, — наморщила лобик Анька.

— Семь, — уточнил Сафонов. — Уже, наверное, сменил состав пару раз. Нервная работа, быстро людей выжимает…

Анька издала неопределённый звук, который можно было расценить и как согласие, и как недовольство. Павел Сергеевич не обратил внимания — или не захотел обращать.

— Ладно, пора уже, — он вытянул из кармана брелок. — Ирин, залезай, подвезём.

— Спасибо! — Ира обрадованно улыбнулась.

Прежде чем забраться в пахнущий кожей и мужским парфюмом салон, она, не удержавшись, оглянулась на Оксану. Та, к несчастью, смотрела в другую сторону, а жаль! Полюбовалась бы, кто в знакомцах у скромной секретарши, авось перестала бы докапываться по поводу и без… Ира ограничилась тем, что мысленно показала стерве язык, и почти уже закрыла дверь, когда поймала на себе изучающий взгляд. Зарецкий не привык выпускать из внимания ни одной мелочи.