Из бездны с любовью

Глава 14. Психолог и психиатр

– Альфред Степанович, с кошмарами надо мириться. Они всем снятся. Мне тоже уже много лет снится сон про страшный дом. А недавно приснилось – я в своем родном городе, в старой квартире, делаю пельмени, фарш из человечков, частью уже порубленных на куски, а частью живых. Я их набираю в ложечку и кладу на кружки теста, а они стараются убежать, некоторые ползут, волокут отрубленные ножки, я их запихиваю обратно, защипываю пельмешек, а оттуда ручки торчат…

– Ужас, Лиза, – воскликнул Альфред Степанович, – пациенту не сказал бы, а тебе скажу – это просто ужас!

– Да нет, ничего… Противно, не страшно. А вот еще снился ящичек, из боков высовываются лапки. Держу его на руках, ящичек прижимается, лепечет что-то, обнимает меня, как обезьянка. Мы сидим с ним в ресторане, а там все люди с кошками, собаками, кроликами и смеются надо мной, переглядываются: смотрите, у нее только ящичек! Я говорю: он живой. Но тут вдруг какая-то дама с собачкой подскакивает, срывает с ящичка крышку, и видно, что он заполнен красным желе и больше там ничего нет. Они все кричат: там желе, там желе, он не живой… Я его закрываю и плачу, а ящичек вдруг вцепляется в руку этой дамы, коготками сдирает кожу, течет кровь, и я хохочу сквозь слезы: а под кожей-то у вас тоже красное желе…

Главный врач вытер вспотевшую лысину.

– Лиза, мой бисквит по сравнению с твоим желе просто сказка…

– Что я и пытаюсь вам доказать, Альфред Степанович. Фрейд был романтик, придумывал сказки. А на самом деле все это чепуха. Глупо из-за снов расстраиваться. Не дергайте так бедную сову, вы ей уши оторвали.

Лиза потянулась к старой игрушке, но Альфред Степанович спрятал ее за спину и жалобно сказал:

– Как ты ненаучно рассуждаешь. В снах раскрываются наши тайные мотивы… Вытесненные желания…

– Да ладно, Альфред Степанович, мы-то с вами знаем, что психология – не наука.

– А что же это, по-твоему, ласточка моя?

– Ласточка – птица с короткой шеей, плоской головой и ртом до глаз, которым она поедает мух и комаров. Психология для нас с вами – искусство, а для большинства – шарлатанство. Почему вы ко мне, а не к вашим наукообразным коллегам ходите? Только талант имеет значение. В музыке – музыкальный слух, а у нас – слух на чужие души. Еще Гамлет говорил: не умеете играть на флейте, а пытаетесь сыграть на моей душе.

– Я к коллегам не хожу, потому что засмеют. А тебя не стесняюсь, ты мне как дочь.

– Эдипов комплекс наоборот…

– Фу, Лиза, – хихикнул главный врач. – Ты такая утонченная, провинциально чистая, а можешь так… хи-хи… шутить…

– Ох, гражданин начальник, что вы знаете о провинции? Мои родители на заводе отпахали с юности до пенсии, а денег вечно не хватало до получки. У нас дома не было ни одной красивой вещи, все топорное, потертое, поцарапанное. Они спали на продавленном диване, а я на раскладушке, которая провисала до пола. Пахло клопами и плесенью. Даже книг у нас не было, кроме учебников.

– Я всегда тебе говорил, что ты гениальная девочка! Из простой семьи, а смогла поступить в университет и закончить на отлично!

– Не подхалимствуйте. Вы видели мой диплом, у меня даже тройка есть. Правда, по инженерной психологии – выучить эту муть невозможно. А поступила, потому что соседка со мной занималась, известная вам Фаня Леоновна.

– Да, старушенция мощная! Передавай ей привет, если будешь звонить.

Лиза посмотрела в окно и сухо сказала:

– Она умерла три года назад. В доме престарелых. Сеанс окончен, гражданин начальник. Пора домой.

Оставшись в кабинете одна, Лиза зажгла сигарету и подошла к окну. Как хорошо, когда окна выходят в парк, пусть на них и решетки. Деревья лучше домов – каждое из них выглядит по-своему, каждое прекрасно, даже искривленное и засохшее. Почему в самом деле ей так часто снятся кошмары? И только изредка, как подарок, приходят теплые, добрые сны. Один из них она видела сегодня. Она была птицей и летела над широкой рекой. В ней отражалось небо, и вода в реке была небесного голубого цвета. На берегах росли ивы и алые цветы. Она летела все дальше, на восток, через луга алых цветов, окруженные лесами высоких деревьев, похожих на сосны, но более густыми. Их пышные ветки, как опахала, качались от легкого теплого ветра. Впереди текла на юг другая широкая река. Вода в ней была цвета весенней долины – светло-зеленой… Лиза смеялась, и пела во сне, и поднималась все выше над долиной, устремляясь к югу, туда, где на горизонте синела длинная полоса моря…