Из бездны с любовью

Глава 48. Володя встречает родных

Близнецы Камиль и Зара мало походили друг на друга, хотя родились в один час. Камиль был вылитый отец, с длинным мясистым носом и черными навыкате глазами под тяжелыми веками. Зара унаследовала от матери тонкий прямой носик и бархатные глаза горной серны. Камиль любил пофорсить, носил яркие рубашки, туфли замысловатых фасонов и цветные носки. А Зара одевалась, как мать, в хорошо сшитую и дорогую, но скромную одежду – туники сверху брюк, длинные юбки, строгие пиджаки. И по характеру, и по взглядам на жизнь они были очень разные и часто громко спорили, так что отец говорил:

– Это не близнецы, а какие-то горные козы! Вы, наверное, бодались и в животе вашей матери!

Только в горах они никогда не спорили. Чистая ясность гор, мощных, уходящих корнями в самую глубь земли, соединяла их мысли и чувства – и они говорили о звездах, о небе, о цветах и камнях, о предках, их песнях, сказках, об их прошлом. Оба очень любили эти поездки.

Когда позвонил отец и попросил их вернуться домой, оба встревожились. Камиль старался не показывать волнения, но Зара в самолете не отвечала на его шутки и молча смотрела в окно, на облака. Сверху они казались мягкими и плотными, как взбитые белки на мамином ореховом пироге. Она думала о том, что родители не вечны, и когда-то с ними придется расстаться. Хватит ли сил пережить такое горе? Все люди когда-то исчезнут. Кроме брата. С ним никогда ничего не может случиться. А если случится, то она не сможет прожить и минуты.

– Ты чего, сестренка? – засмеялся Камиль. – Опять вспомнила, как я съел всю долму вчера ночью? Кто ж знал, что ты захочешь ею завтракать? Не плачь, скоро будем дома! Мама уже наготовила десять кастрюль долмы, мантов и плова, чтобы набить твой ненасытный животик!

Зара представила мамин фруктовый плов и улыбнулась сквозь слезы. Камиль болтал о девушках в студенческом отряде, высмеивал Зариного ухажера, толстого Марата, который полез из-за нее в горы, хотя боялся высоты, вспоминал красивую долину с ореховыми деревьями, в которую они вышли после долгого спуска, и Зара постепенно успокоилась и развеселилась. Конечно, ничего не произошло. На лекциях по психиатрии им рассказывали о «катастрофическом мышлении» – когда человек выдумывает разные кошмары по любому поводу. Врач должен быть рациональным, с холодной головой. Как отец.

Он встречал их в аэропорту, и они сразу поняли, что все-таки что-то случилось.

– С мамой все хорошо? – дрожащим голосом спросила Зара, умоляюще глядя на отца.

– Мама здорова, не волнуйтесь. В машине поговорим. Я сам поведу, Камиль.

Шел дождь, было уже совсем темно. Камиль помог Заре устроиться на заднем сиденье и сел рядом с отцом. Когда они выехали на шоссе, Руфат Алиевич заговорил. Голос его звучал твердо и спокойно.

– Лучше всего будет, если я расскажу все сразу. До того, как мы познакомились с вашей мамой, она была замужем. Мы вам не рассказывали, потому что… потому что история тяжелая. У нее родился ребенок, мальчик. В роддоме произошла ошибка, ей сказали, что он умер. Ваша мама очень страдала. Развелась с мужем. Шесть лет жила одна. Потом встретила меня, как вы много раз слышали, в поликлинике. Она вывихнула ногу и пришла ко мне на прием. Конечно, я не мог не влюбиться в такую красавицу. Амина, принцесса.

Руфат Алиевич замолчал, обгоняя длинный фургон. Камиль смотрел на отца, раскрыв рот. Зара наклонилась вперед, стараясь не пропустить ни слова. По щекам ее покатились слезы, быстрее, чем по ветровому стеклу капли дождя.

– А на днях мы узнали, что сын вашей матери жив. Его воспитала русская семья. Сейчас ему тридцать три года. Он образованный приятный человек, работает в музее. Вашего брата зовут Наиль, но русская семья дала ему имя Владимир.

Зара ошарашенно молчала, глядя на лоб отца в переднем зеркале. Камиль захлопал руками и закричал:

– Вот так история! Как в кино! Брат! Да еще и старший! А ты его видел, отец?

– Увижу вместе с вами. Будьте добры к нему.

– Чего молчишь, сестра? – Камиль обернулся. – Опять слезы текут… От радости, конечно. У тебя теперь два брата, сможешь обоих заставлять надевать шарф и теплые носки!

– Как мама перенесла… такое потрясение? – спросила Зара, всхлипывая.

– Героически. Настоящая горянка. Не надо ее расспрашивать. Ей пока тяжело вспоминать…

Дома брат с сестрой долго обнимали мать. За месяц их отсутствия она изменилась. Ее прекрасное лицо осунулось, у носа и на лбу углубились морщинки, темные глаза смотрят беспокойно и как-то виновато. В бордовом платье и таком же платке выглядит усталой и бледной, постаревшей. Но ужин приготовлен, как всегда – не забыла их любимые блюда, красиво накрыла стол в гостиной. Все уселись на свои места. Родители молчали, и близнецы тоже не знали, что говорить, поэтому усердно принялись за еду. Отец отодвинул тарелку в сторону, вытер усы и сказал бодрым голосом:

– Ну вот, мать… Я по дороге рассказал детям о новостях… Они рады, что скоро увидят старшего брата.

Амина испуганно взглянула на детей и опустила глаза.

Камиль воскликнул:

– Потрясная история! Можно продать на шоу!

– Что ты болтаешь… – тихо сказала Зара, заметив, как вздрогнула мать.

– Ну, я имел в виду, что просто класс! А когда мы будем иметь счастье его лицезреть? Он в Питере?

Отец ответил, глядя на жену:

– Завтра Владимир и его… те, с кем он жил, придут к нам в гости. Вечером, в шесть. Все это очень… – он кашлянул, – все это их тоже волнует. Постарайтесь быть вежливыми и добрыми к ним.

Мать встала.

– Простите меня, дети. Я устала, хочу прилечь.

Она попыталась улыбнуться.

– Я очень рада, что вы вернулись. Завтра все мне расскажете.

Отец вышел за ней. Камиль налил себе еще вина и повернулся к Заре.

– Хорошо, что у мамы ничего нет, все деньги и недвижимость на отце. По крайней мере, не придется делить наследство с новым братиком…

– И не стыдно тебе! Сколько стоит брат?! – Зара так рассердилась, что слезы опять выступили у нее на глазах. – Да я готова все отдать, лишь бы у меня был еще брат… или сестра…

– Всё? – прищурился Камиль и насмешливо скривил полные губы. – И твой желтенький «фордик»? И сережки с брильянтами, которые ты получила от родителей на наш день рождения?

– Да, и машину, и сережки! Родных не купишь ни за какие деньги! Ну что ты глупости болтаешь… А если со мной что-то случится, ты свой мотоцикл разве не отдашь?

– Сравнила! Я с тобой еще до рождения познакомился… А этот брат… Кто он? Какой он? Ну, допустим, гены похожи, и что? Знаешь, сколько детей было у султанов в старые времена? Тыща! Представь, наш отец султан и у тебя пятьсот братьев и пятьсот сестер… По именам не запомнишь… не то что любить…

Зара покачала головой.

– Если у нас один отец или одна мать – значит, мы родные, близкие друг другу. Разве не должны мы любить ближних?

– Да, но кто такие эти ближние? Только и слышишь, и по телику видишь, как родственнички друг друга обманывают, квартиры отбирают… Люди должны соединяться по душе, а не по крови… Помнишь, в школе учили?

– Надоело с тобой спорить. Хочу обнять нашего брата.

– Да брат ли он вообще? Может, в детдоме другого подсунули…

– Спокойной ночи!

Зара пошла в свою комнату, а Камиль налил еще вина и уселся на диван перед телевизором.

Вечером следующего дня явились гости. Первой вошла пожилая женщина маленького роста, со светлой косой, уложенной вокруг головы, за ней мужчина в черном старомодном костюме, коренастый, с пышными седыми усами. В руках он держал большой торт. Он протянул торт Заре, повернулся и сказал:

– Входи же.

Сначала они не увидели лица вошедшего, потому что его закрывал огромный букет цветов. Высокий, выше Камиля, одет в черную куртку и черные джинсы. Он шагнул вперед, споткнулся о коврик, опустил букет и замер на месте, не поднимая глаз. Черные волосы шапкой покрывают голову, узкое лицо с прямым носом и полными губами. Зара смотрела на него с восторгом, еле дыша. Какой он красивый! И как похож на мать! Амина взяла его за руку и повела в гостиную. Все пошли за ними, на ходу здороваясь и знакомясь. Камиль повернулся, чтобы закрыть входную дверь, но за ней стояла девушка. Маленькая блондинка в голубой юбке и белой кружевной кофточке. Глаза у нее были голубые и светлые, как небо. Девушка улыбнулась и сказала:

– Я Наташа, а вы, наверное, брат нашего Володи?

И она протянула ему руку. Камиль задержал ее горячую маленькую руку в своей и, не выпуская, молча и пристально рассматривал девушку с таким восхищением, что она покраснела и усмехнулась:

– Меня тоже пустят? Или последнего гостя принимают в прихожей?

Он опомнился и захохотал.

– Простите! Никак не ожидал, что у моего брата такая сестра… Вы же сестра? Или…

– Да, конечно. А я как раз ожидала увидеть такого, как вы. Вы очень похожи с Володей.

Они вошли в гостиную. Там все уже сидели за столом, Володя между Аминой и Полиной Игоревной, Зара напротив него, между Руфатом Алиевичем и Морянским. Поздоровавшись, Наташу усадили рядом с отцом. Камилю остался последний стул, на противоположном конце стола.

Говорили больше Руфат Алиевич и Александр Борисович, о погоде и дачных урожаях. Лицо Амины пылало, глаза светились, она не отводила взгляда от старшего сына. Зара тоже смотрела на Володю не отрываясь. Володя молчал, глядя в тарелку. Он ничего не ел, только отпил из бокала вина. Амина предложила ему курицу с орехами и зеленью, но Володя отрицательно качнул головой. Полина Игоревна разглядывала большой зал, шкафы с хрусталем и сервизами, ковры на стенах. Наташе мешал настойчивый взгляд Камиля. Беседа не клеилась. Старший Морянский выпил залпом рюмку коньяка, спросил:

– Так вы, значит, врач? Терапевт?

– Я пластический хирург. У меня своя клиника.

– Теткам, значит, физиономии натягиваете… Слышал, дело выгодное, – бросил Александр Борисович, оглядывая комнату.

Володя задел бокал на тонкой ножке. Тот упал на тарелку и со звоном разбился. Красное вино разлилось по белой скатерти.

– Ничего-ничего, – засуетилась Амина, схватила тарелку, принялась собирать осколки.

– Мама, – спросил Володя, – когда мы пойдем домой?

Он сказал это тихо, но все услышали. Амина вздрогнула и побледнела.

– Да, нам пора, простите. – Полина Игоревна встала. – Володя еще не совсем здоров. Ему нужно отдохнуть.

Когда Морянские вышли, Амина сразу ушла к себе, не сказав ни слова. Руфат пошел за ней. Камиль презрительно хмыкнул, взял мандарин и стал его чистить.

– Странноватый этот братец. Даже больше скажу – ненормальный какой-то… А сестренка воображает о себе много…

Зара не знала, что сказать. Она была разочарована. Володя, хотя и красивый, и похожий на мать, оказался совсем чужим. Непонятным, холодным.

В спальне Амина легла на кровать, накрылась пледом. Руфат сел рядом, положил руку ей на плечо. Сказал раздраженно:

– Малообразованные люди. Кажется, этот человек много пьет. А она совсем простая. Не расстраивайся, жена, твой сын постепенно привыкнет к тебе… Хотя, прости, он выглядит немного… ну, не совсем больным, но все же…

– Руфат, я очень устала…

Амина закрыла лицо пледом. Руфат погладил ее по плечу и вышел.

Морянские возвращались домой пешком. Александр Борисович шагал быстро, сердито говорил:

– Ишь, обставились цацками и коврами, как во дворце… сейчас каждый второй в городе – из ихних… врач… какой он врач, так, обслуга новорусских мадамов…

Володя с Наташей шли позади. Оба они повеселели, выйдя на улицу. Наташа рассказывала о новом фильме-комедии, Володя слушал и улыбался. Он был рад, что они ушли из чужого неприятного дома, от чужих людей, с которыми не о чем было говорить и которые так пристально и настойчиво его рассматривали, будто полицейские или врачи… да, кажется, они и есть врачи…

Дома Володя совсем успокоился, долго сидел и играл в разные игры на компьютере, а потом лег на диване и заснул. И явились перед ним прекрасные черные глаза, и нежный голос пропел тихо и гортанно: «Наиль мой…» Но вдруг погасло все, и открылась бескрайняя пепельная пустыня. Розоватые кирпичные стены уступами вздымались к темнеющему небу. От них душно и сладко пахло хвойной смолой. Нечеловеческий, бесчувственный, мертвый рокот донесся отовсюду, наполнив пустыню: «Черноголовый… вернись…» Он почувствовал тяжесть в руке и взглянул: знакомо блеснуло медное лезвие топора. Привычным, ловким движением он перехватил обмотанную кожей ручку. И засмеялся…