— Он, что уже ушел? — тихо спрашиваю Марию, которая замирает с чашкой кофе у рта и косит на меня обеспокоенный взгляд.
Голос у меня дрожит от злости, которая проснулась, когда я не застала Валерия в столовой. Пять минут уже сижу, а его все нет. Смысл тогда в моем платье? Могла бы в халате и растрепанная спуститься.
— Нет, — отвечает Инга, наша домработница и шагает к дверям кухни. — Валерий еще даже не спускался.
Еще пять минут жду и обращаюсь к Марии:
— Позовите его.
— О, нет, я не пойду.
— Почему?
— Прозвучит грубо, но это в мои обязанности не входит, — она слабо улыбается. — И под этой оговоркой я прячу свой страх перед вашим мужем. Я и тут не хочу сидеть, если честно, поэтому я быстренько позавтракаю, схвачу Соню и спрячусь в саду с песенками и сказками. И раз разговор об этом зашел, то я могу пропускать завтраки?
— Нет, — охаю я.
— Почему?
Я задумываюсь. Это была моя инициатива, чтобы Мария присутствовала на завтраках, но зачем? Конечно, я объясняла все это тем, что она — часть семьи, но сейчас понимаю, что я цеплялась за нее, как за громоотвод. Я не хотела сидеть за столом с глазу на глаз с Валерием. Я пряталась за няней моей дочери?
— Если вам некомфортно, — я встаю и откладываю салфетку.
— Я не хотела вас обидеть.
— Я понимаю, — едва слышно отвечаю я. — Почему вы молчали?
— Да я пыталась сказать, — Мария оставляет чашку и поднимает извиняющийся взгляд.
— И я не слушала?
— Нет, просто я слишком витиевато изъяснялась.
Еще минуту стою и жду появления Валерия. Недовольно постукиваю пальцами по столешнице и выхожу из столовой. Поднимаюсь на второй этаж, преисполненная решимостью выяснить, с какого перепугу Валерий нарушает привычное расписание семьи. Я вот тоже не хотела идти на завтрак, но ведь вышла.
Останавливаюсь у его комнаты. Дверь не заперта и чуть приоткрыта. Стучу костяшками по косяку:
— Валера.
Ни ответа, ни привета. Опять стучу, и раздается какое-то невнятное тихое ворчание. Опять тишина.
— Валера, — заглядываю в комнату и замираю.
Спит. Развалился на заправленной кровати в одном полотенце и закинув руки за голову. Незамедлительно краснею, дыхание предательски сбивается. Я будто не супруга своего вижу спящим и нагим, а чужого мужчину, и от него не отвести взгляда. И дело не в его мышцах, прессе, мускулистой груди, а том, какой он во сне умиротворенный и уютный.
— Валер…
— Мммм… — отвечает он сквозь сон.
— Завтрак?
— Толкни… через пять минут, — переворачивается на бок ко мне спиной, и полотенце соскальзывает, оголяя его крепкие ягодицы. — Пять минут… Виктория Романовна… Пять минут… и толкни…
— Ладно, — сипло отвечаю я.
Медленно прикрываю дверь, приваливаюсь к косяку, прижав руки к груди, в котором сумасшедшим моторчиком стучит сердце. Засекаю на наручных часах пять минут, и стою в тишине, широко распахнув глаза. Может, оставить его? Но я дала обещание его разбудить. И, наверное, разозлиться, если он весь день проспит, ведь ему сейчас свой проект надо развивать и тащить вперед.
— Валер, — заглядываю в комнату через долгие пять минут, стараясь игнорировать его зад и смотреть на люстру. — Просыпайся.
Ноль реакции. Повысить голос?
— Валер!
Все равно его имя выходит хриплым и прерывистым шепотом. Сглатываю и опять шепчу, хотя хочу крикнуть:
— Валер, проснись! Пять минут прошло!
Я ног не чувствую, а руки дрожат от волнения, которое гулкими ударами отзываются в висках.
— Валер, пожалуйста, проснись?
Сквозь сон тяжело вздыхает и накрывает рукой голову. Затихает.
— Елки-палки, — кусаю губы и на носочках вхожу.
Как я давно не была в этой комнате. И ни разу я сюда не заглядывала с таким испугом, трепетом и потными ладонями.
— Валер, — едва слышно говорю я. — Просыпайся.
И в ответ ничего, только тихое сопение. Кусаю губы, подхожу к кровати и неуверенно толкаю Валеру в плечо:
— Проснись…
С мычанием переворачивается на спину, морщится и с трудом разлепляет глаза:
— Не сплю я, не сплю.
И тут я понимаю, что его бессовестное полотенце с его передней части сползло. И эта передняя часть в боевой готовности, пусть и сам ее хозяин еще не проснулся. Я цепенею при взгляде на нижнюю половину Валерия, и медленно выдыхаю. Я должна бежать, но мои ноги будто приросли к полу, а глазные мышцы одеревенели.
— Валер…
— Да, я встаю… Угу-м.
Несколько минут молчания, и он сонно вздыхает:
— Пардон, это мое обычное состояние с утра. Это физиология.
И тут-то я, наконец, могу отвернуться, но не более:
— Извини.
Матрас поскрипывает, и зажмуриваюсь. Почему я не могу и шага сделать?
— Все, я проснулся, — Валера зевает и тяжело вздыхает. — Пять минут, и я спущусь к завтраку. Или у тебя что-то срочное ко мне?
— Что именно? — недоуменно спрашиваю я.
— Это ты мне скажи.
Матрас опять поскрипывает, и я могу сделать вывод, что Валерий встал. Оглядываюсь и шепчу, стараясь не опускать взора:
— Нет, у меня к тебе никакого дела нет. Я зашла тебя разбудить…
— И ты меня разбудила, — в глазах нет больше ни тени сонливости, только нехорошие искорки.
— Я могу идти?
— А ты этого хочешь? — вскидывает бровь.
— Чего?
В голове вата, что размокла в кипятке и разбухла. Я потерялась во времени и пространстве, и до меня не доходит смысл слов. И я не сразу понимаю, когда Валерий рывком за запястье привлекает к себе и глубоко целует. Я вскрикиваю лишь через несколько секунд, отталкиваю Валерия и вылетаю в коридор.
— Так я не угадал с твоим желанием? — доносится сердитый голос Валерия.
— Нет! — взвизгиваю я.
— Это то “нет”, которое “да”?
Кидаюсь к лестнице, перескакиваю ступени и не помню, как оказываюсь за столом с ложкой в руке.
— С вами все в порядке, Вика? — Мария отвлекается от Сони в люльке.
— Нет… Да… Нет… — зажмуриваюсь и крепко сжимаю ложку, медленно проговаривая, — да со мной все в порядке, и Валерий сейчас спуститься.