Измена. Право на семью

Глава 35. Хорошего тебе дня

Валерий за завтраком молчит. В какой-то момент в его кармане вибрирует смартфон, затем еще раз и еще. Он то ли игнорирует, то ли еще спит с открытыми глазами.

— Валер, телефон…

— Да, я знаю, — делает глоток кофе.

Лезет в карман, достает смартфон и, разблокировав его, бегло пробегает глазами по экрану. Едва заметно хмурится и прячет телефон в карман. Имею ли я право сейчас спросить, кто и зачем ему написал?

— Ты меня сейчас прожжешь взглядом.

— Кто тебе написал?

Переводит на меня взор и спокойно отвечает:

— Мой новый бух.

Лжет. Я просто знаю это, пусть и глаза у него спокойные и не бегают.

— И что пишет? — отставляю чашку.

— Пишет, что у него проблемы.

— Какие?

— Серьезные, — Валерий вздыхает и резко переводит тему. — Вика, ты не думаешь, что тебе надо к психологу?

— Прости?

— Меня беспокоит твое состояние. А тебя?

Оскорбительно и обидно слышать такое, даже если ты согласна с тем, что тебя сильно штормит в последние дни, поэтому я молчу.

— Еще одна ваза, Вика, и тебя переклинит, — продолжает Валерий. — Пойдешь вены вскрывать?

— Я так не поступлю с Соней, — шепчу я.

— То есть не было бы Сони, то ты бы наложила на себя руки?

Я отвожу взгляд.

— Ты же понимаешь, что нездоровая ерунда? — задает очередной сложный и неприятный вопрос. — Я, конечно, не идеальный отец, но ты вот прячешься за грудничка. Это не она должна тебя защищать, а ты ее.

Больно, но правда. Я действительно прячусь за Соню и ищу в ней утешение, что неправильно. Это я тут родитель, а не милая слюнявая крошка.

— И это только одна из твоих проблем.

— Прекрати.

— Например, чего ты от меня ждешь и хочешь? — новый глоток кофе, и он отставляет чашку. — Мы разобрались, что до определенного момента ты ждала любви и розовых единорогов. Сейчас ты чего хочешь?

— Хочу, — смотрю ему в глаза, — чтобы ты разблокировал свой телефон и дал его мне. Вот чего я хочу на данный момент.

— Ты уверена?

— Да. Ты спросил, чего я хочу, и я тебе ответила, — холодно улыбаюсь, загоняя трепетную девочку под бетонную плиту.

— Я тебе телефон не дам.

— Почему?

— Ты не увидишь того, что тебя порадует, Вика. И ты сама это понимаешь, — Валерий щурится. — Ты с таким настроем вчера явилась к Ладе и что в итоге? Истерика из-за разбитой вазы.

Он мне ее будет припоминать до самой смерти? И чего он так не хочет мне показать телефон?

— Так это тебе Лада написала? И какие же у нее проблемы нарисовались?

Валерий сжимает переносицу и сидит так около минуты.

— Она беременна? — шепчу я и сжимаю мокрые холодные ладони.

— Что? — Валера смотрит на меня, как на умалишенную.

— А почему нет? Или для тебя новость, что от близости бывают дети? — вскидываю подбородок, чтобы скрыть в себе ревность и смятение.

Валерий вздыхает, встает и через секунду нависает надо мной, вглядываясь в глаза. Вздрагиваю, когда он касается моего подбородка, разворачивая и поднимая лицо к себе.

— Кажется, я уже это говорил, но я повторюсь, Вика, — обнажает зубы в улыбке, — если дети, то только от тебя.

Наклоняется и шепчет, почти касаясь уха губами:

— Соня у нас с тобой замечательная получилась. В папу иногда вредная, а в маму красивая.

Я никогда не понимала фразу “растаять от мужчины” и лишится на несколько секунд всех когнитивных функций.

— Согласна?

Ухо плавится под его шепотом, который пронизывает мое сознание шелковыми нитями.

— Да… — выдыхаю я, не осознавая своего ответа.

Пробегает пальцами по щеке и на выдохе, который я вдыхаю, касается моих губ в легком поцелуе. Время останавливается, столовая исчезает, сердце пропускает удар и по телу прокатывается волна мурашек.

Поддевает кончиком языка верхнюю губу, и я готова упасть в обморок от жара, что накрывает меня. Этот мощный поток бежит по всему телу и уходит вниз живота, где сворачивается в тугую пружину. Не хочу, чтобы поцелуй обрывался, но реальность жестока.

Валерий отстраняется, мягко сжимает мой подбородок и улыбается:

— Хорошего тебе дня.

— И тебе…

Разворачивается и шагает прочь, а я хочу еще одного поцелуя, потому что мне мало. И можно объятий еще добавить, тихого шепота и ладоней на голой коже. Непроизвольно свожу колени вместе и крепко сжимаю их в желании хоть немного унять требовательный жар под юбкой. Я ничего подобного не испытывала прежде, и шокирована тем, что я могу быть подвластна тому, о чем говорят шепотом и глупо хихикают.

Валерий выходит из столовой, а срываюсь с места на кухню. Врываюсь к кастрюлям и тарелкам, и Инга замирает у духовки с противнем в руках. Наливаю в стакан воды из графина и залпом осушаю его, пытаясь потушить в себе угольки неконтролируемого желания. Опираюсь о стол кулаками и тяжело дышу, глядя на лужицу воды у графина.

— Вы в порядке?

— Я этот вопрос в последнее время очень часто слышу, — медленно моргаю.

Дыхание выравнивается, и выныриваю из слабости и растерянности. Возможно, Валерий прав. Мне надо к специалисту, чтобы хотя бы за деньги с кем-то поговорить о ситуации, в которой я внезапно очнулась. И как было, оказывается, просто, когда я отстранилась от всего мира и ушла под ледяной панцирь. Какого черта я решила нос свой высунуть, зубки-то оскалить и обратить на себя внимание?

— Прости, что напугала, — улыбаюсь Инге и покидаю кухню.

Подхватываю телефон со стола, сажусь и набираю дядю. Вслушиваюсь в гудки, поглаживая колено.

— Да, Викусь?

— У меня есть вопрос на засыпку.

— Слушаю, — голос дяди становится тверже.

— Ты понял, что я влюбилась в Валерия?

— Да, — коротко отвечает и хмыкает.

— Серьезно?! — возмущенно охаю я. — А почему мне не сказал?

— А что бы ты мне ответила?

— Что ты идиот, — подпираю лицо кулаком.

— Я не люблю быть идиотом даже на словах, — дядя зевает. — А ты когда это поняла?

— Вчера!

— И что думаешь?

— Ничего не думаю, — закрываю глаза. — Знал, наблюдал и ничего не делал.

— Кстати, фотографии готовы. Их тебе мой помощник закинет через пару часов. Соня там просто прелесть получилась. Из всех самая красотка.