Измена. Право на семью

Глава 48. Фантазия

Валерий опускает меня на ноги, и я тянусь к вороту его рубашки, чтобы расстегнуть пуговицы, но он перехватывает мои запястья и шепчет:

— Позволь мне.

— Хорошо.

Он заводит свои руки мне за спину, пробегает пальцами по позвоночнику вверх, вглядываясь в глаза, и тянет молнию за язычок к пояснице. Оголяет плечи, целует в шею, и платье соскальзывает к моим ногам. Я пребываю на грани обморока, когда Валерий ловко расстегивает бюстгальтер, который летит в сторону. Касается меня, нежно и невесомо, но я вздрагиваю, будто от ожога.

— Ты боишься?

— Нет, — не разрываю зрительного контакта.

— Тогда я хочу, чтобы ты сняла трусики.

Я подчиняюсь его шепоту, и через несколько секунд стою перед ним нагая и неловкая.

— Ты очень красивая, — его взгляд скользит по моему телу, и все жду, когда он наброситься на меня, но он мягко давит на плечи и усаживает на край кровати. Скидывает пиджак, стягивает галстук и с улыбкой опускается передо мной на колени.

— Все еще не боишься?

— А что ты делаешь?

Накрывает мои колени ладонями и раздвигает ноги, хитро глядя на меня снизу вверх:

— Твои предположения?

А затем касается губами левого колена. Я начинаю догадываться, к чему все идет, и в голове проскальзывает смятение и острый стыд.

— Доверься мне, — рисует дорожку из поцелуев на внутренней стороне бедра.

— Валер…

Ныряет руками под мои бедра и решительным рывком подтягивает меня к краю матраса. Я теряю равновесие и падаю на спину. Хочу подняться, но замираю с открытым ртом, когда Валерий жадно впивается в меня горячими губами. Издаю тихий стон под судорогой, и закусываю предплечье.

Волна за волной, что выныривают из-под языка и губ Валерия, и позвоночник пронзает искра, которая расходится по мышцам вспышками удовольствия. Внутренности плавятся, я выгибаюсь в спине и на несколько секунд исчезаю, подхваченная бурлящим потоком того, чего прежде не испытывала.

Выплываю из темноты, пропитанной негой и слабостью, уже под одеялом. Валерий ложится рядом и накрывает меня рукой. Минуту прихожу в себя и хрипло спрашиваю:

— А ты?

— Что я?

— Ну… ты… — еле ворочаю языком.

— Я тоже, в своем роде, остался не в обиде.

— М? — недоуменно вздыхаю.

— Я вернулся в подростковый возраст, когда случаются некоторые казусы, когда очень перевозбужден. И мне тоже надо полежать, потому что это было… неожиданно, сильно и даже больно.

— И такое бывает? — удивленно шепчу я и закрываю глаза.

— И, кстати, это был мой первый опыт в нижних ласках, — сонно шепчет на ухо. — Так что, я в каком-то смысле потерял мужскую невинность.

— Да? — едва держусь на поверхности реальности.

— Пришлось, конечно, подойти к этому вопросу серьезно и изучить мануалы.

— То есть… никому и никогда? — недоверчиво спрашиваю я.

— По этому поводу у меня были предубеждения, — Валерий говорит так, будто пьян. — И зря, ты очень сладенькая.

Вспыхиваю смущением от его тихих слов и зажмуриваюсь. Валерий улавливает мою неловкость и зловеще шепчет:

— Это случилось, и никуда тебе не деться с подводной лодки. И теперь не будет разговоров, что ты ни разу не кончала со своим мужем. И это был, конечно, первый, но не последний раз. Я, кажется, поймал твою волну.

— А мы можем об этом…

— Не говорить? — заканчивает Валерий за мной фразу. — Нет, не можем, Виктория Романовна. Вероятно, на импровизациях я не узнаю всего, что и как тебе нравится. Мне придется спрашивать тебя. Например, о твоих фантазиях.

— Одна из моих самых ярких фантазий была о том, что мы заснем в одной кровати, — тихо и честно отвечаю я. — И, наверное, это не совсем то, что тебя интересует.

— Это мило, — выдыхает в шею. — Так, значит, ты переезжаешь ко мне в кровать?

— Я не готова.

— Это слишком серьезный шаг?

— Да.

— Мы женаты, Вика, и у нас даже есть дочь.

— Я понимаю, — сажусь, натянув одеяло до подбородка и серьезно смотрю в недоуменное лицо Валерия. — Засыпать и просыпаться с тобой в одной постели… Я подпущу тебя к себе слишком близко.

— Да, так и должно быть, — приподнимается на локтях.

— А мне страшно, — отворачиваюсь.

Подпущу его к себе, приму тот факт, что он мой муж, начну засыпать и просыпаться с ним в одной кровати, а он возьмет и найдет новую Ладу. И это тогда меня точно уничтожит.

— Теперь я верю в твои фантазии про заснуть в одной кровати, — садится и мягко улыбается, коснувшись моего подбородка. — Фантазии пугают и делают нас уязвимыми.

— Ты меня делаешь уязвимой, — хочу отмахнуться от руки Валерия, вскочить и уйти.

— Как и ты меня, — Валерий вздыхает. — Я тоже боялся и боюсь брака, потому что это ответственность, Вика, но мы уже в нем, и у нас ребенок. Боялись, боимся, а в итоге все равно пришли в такую ситуацию, когда я сделал тебе больно и сам я, оказывается, испытал страх потерять семью, хотя отгораживался от нее, как мог. И мне тоже некомфортно от идеи, что будем делить одну постель…

— Что? — охаю я.

— Я привыкну тебя обнимать, засыпать под твое дыхание, а ты начнешь этим манипулировать, — улыбается. — Любая ссора, и ты будешь уходить в комнату, чтобы наказать меня. Мини-развод.

— Можно просто не ссориться, — сердито хмурюсь я.

— Не ссорятся только блаженные, — Валерий пожимает плечами.

— То есть ты даже не можешь мне пообещать, что будешь стараться не ссориться? — зло выдаю я и замолкаю, понимая, что я сейчас, по сути, начала тихую перепалку.

И меня это злит. Это, что получается, я истеричка? Все так хорошо начиналось, а скатилось опять в обиду. Решительно встаю и щурюсь, угрожая пальцем Валерию:

— Только попробуй сказать, что “я же говорил”. Мне надо Соню покормить. И я с тобой сейчас не ссорюсь.

И моя милая доченька спасает меня. В ночи раздается приглушенный и едва уловимый плач, и улыбаюсь:

— Вот видишь. Мы не ссоримся. Не так уж это и сложно.

— Тогда мне ждать, что ты вернешься?

— Хм, — обхожу кровать и подхватываю платье, — у меня тут неожиданно проснулась новая фантазия.

— Какая? — заинтересованно спрашивает Валерий.

— Как ты готовишь сэндвич с яйцом и ветчиной и приносишь в детскую, ведь я, — оглядываюсь с улыбкой, — проголодалась.