Измена. Закрывая гештальты

Глава 50 Переизбыток тестостерона

«Я только погрожу пальчиком», — сказал он, кладя его на курок.

Станислав Ежи Лец. «Непричёсанные мысли» в переводе М. Малькова

Когда я подъехала к спорткомплексу, то увидела на парковке удивительное и одновременно с этим жуткое зрелище: Глеб, сжав одной рукой за шею Романа Николаевича, второй чётко и методично его избивал.

В стороне от этой скульптурной группы Кирилл Андреевич в охапке держал что-то вопящего Константина.

Из машины вылетела ракетой и бросилась к сыну.

Когда подбежала ближе, Кирилл повернулся и сказал:

— Не волнуйся, синяков не будет. Нас учили бить правильно. Я бы и сам с удовольствием объяснил твоему бывшему кто он, где его место, ну и то, что Глеб ему рассказывает сейчас.

Вздохнула, потому что Кот негодовал не из-за отсутствия свободы, а, как я поняла по отдельным выкрикам, рвался присоединиться и помочь Глебу.

Прислушалась и различила среди стонов и рычания бескомпромиссное:

— Отвали. Забудь о ней, понял? Она абсолютно и окончательно занята.

С одной стороны — приятно, но с другой.

Нам крупно повезло.

Оглянулась, возрадовалась середине рабочего дня и почти полному отсутствию зрителей.

Вздохнула:

— Роман Николаевич, что это сейчас была за самодеятельность? По решению суда вы встречаетесь с детьми после согласования со мной. А это?

Красный, потный, взъерошенный, мятый и смешной в своем негодовании бывший муж тем не менее считал себя бесконечно правым:

— Арина, как ты могла? Ты, вообще, о чем думала, когда связалась с малолеткой⁈

Да. Не дай бог, мне ваши проблемы с головой, Роман Николаевич.

Ваша малолетка, значит, это нормально? А мой, так внезапно, поперек всего сценария?

Ну, тут Глеб еще раз съездил Роме по печени. Потом встряхнул его и отпихнул в сторону, а сам встал между нами и рыкнул:

— Ариша, прости, но твои бывшие порядком достали. Тем более, он наехал на Костю и нёс полную чушь.

— Про чушь потом отдельно поговорим, — пробормотала под нос, но кому надо — услышали.

Глеб ухмыльнулся, Кир заржал, Рома скривился.

А Котик, выпущенный на волю, бросился ко мне и иерихонской трубой зашептал:

— Мам, не слушай его. Это вообще хрень какая-то. Он думает, что мы тут без него пропадаем! Готов нас «изредка навещать»! Навещать, мам! Ты же чахнешь без мужчины, мам!

— У нас их скорее переизбыток, этих твоих мужчин, — всхлипнула Лера, уже добравшаяся до основного места действия и Кота отлично расслышавшая.

Езус-Мария, какой позор.

— Так, цирк сворачивается. Достаточно мы развлекли общественность. Рома, мы с тобой все обсудили ещё до развода. Про юбилей твоей мамы я тоже четко выразилась: мы не пойдём туда. Ни с тобой, ни без тебя. Не вижу смысла в твоём визите сюда. Вопрос встреч с детьми сначала обсуждается по телефону. Сейчас можете договориться на следующую субботу — как раз будем в Питере. Во сколько и где — я позже напишу. Дети минут десять — пятнадцать у вас есть. При желании — можете пообщаться.

Кот фыркнул:

— Я сегодня достаточно наслушался бреда.

И ушел к Кириллу с Глебом, которые все это время внимательно и настороженно на меня глядели.

— Пап, если тебе интересно… — начала Лера издалека.

Вздохнув, я решила не мешать.

Стоило мне только подойти к негодующему сыну и его «играющим тренерам», как я оказалась прижата спиной к ходящей ходуном горячей, несмотря на погоду, груди, а гневно сопящий нос уткнулся в мою влажную от дождя макушку:

— Ещё раз к тебе прикатит с такими идеями — я его в больницу определю. На полгода.

Содрогнулась от перспектив. Вот что значит возраст: я сначала о последствиях, а он — на эмоциях.

Беда с молодежью, однако.

— С ума сошёл? За его «полгода», сколько лет тебе дадут за тяжкие телесные?

Кир закатил глаза и хихикнул, Глеб прижал меня к себе сильнее, но тут вылез тот, кого и не спрашивали, так-то.

— Мам, ты сейчас сама все поймёшь и это, Глеб Максимович, держите ее крепче. Короче, отец приехал предложить нам быть его второй семьей. Он даже готов взять на себя коммуналку, заказывать нам раз в неделю продукты из гипера, и, не поверишь — оплачивать нашу с Леркой учебу, — скривился сын.

А у меня потемнело в глазах. От ярости.

Хорошо, что Глеб Максимович меня крепко держал, ага.

— Ах он, скотина. Он меня за кого принимает?

Долгий горячий выдох и непреклонное:

— Тише, Ари, не думай о нем. Сейчас вот с Валерией договорит и я ещё кое-что в напутствие скажу. Только лишь твоё слово — и никаких бывших в твоей жизни!

Развернулась в этих уверенных, теплых и надежных объятьях, выдохнула, подняла глаза, окунувшись в нежную и пронзительную лазурь:

— Никаких бывших в моей жизни.

— Обожаю тебя, — в ответ прошептали в самые губы и прижали так крепко, что чужое сердце застучало, кажется, в моей голове.

Пока мы обнимались с Глебом, Леруша завершила общение с отцом, и результат ей совсем по душе не пришелся, ибо ребенок свалился мне в руки буквально мешком.

Да, конечно, я понимаю, что своя ноша не тянет, но крошечка росточком и весом серьезно меня уже превосходит.

Засопела, но выдержала.

Но вздрогнула, когда обняли нас незнакомые, чужие руки:

— Т-ш-ш-ш. Я просто поддержу, пока Глеб занят.

Я фыркнула, а дочь залилась слезами пуще прежнего:

— Мам, как так можно? У него эта Оля там. А он сюда притащился и еще оскорблен, что мы не ждали. Мам! Вот что за мужики? То молча исчезают, то появляются нежданными. Зачем?

Прижала дочь к себе и забормотала в ухо, заговаривая, как в детстве:

— Так бывает, милая. Все проходит. Все люди, могут ошибаться. Только тебе решать — кого прощать, с кем жить, а с кем и на одной территории не дышать.

— Вот про «не дышать» ты отлично придумала, Капризуля.

Боже, если бы молчал — за умного, вероятно, сошел бы.

— Кирилл Андреевич, ваше бесценное мнение оставьте, пожалуйста, при себе.

— Ох и шикарна же ты, Королева — Мать! Повезло Глебу. Но ты же видишь, что желающих и вариантов достаточно? — зафыркал мне в макушку еще один молодой и спортивный.

За что мне все это?

— Выдохни. Мой сын считает тебя несерьезным.

А что еще сказать, чтобы отвязался?

— О, как, — разбегается по позвоночнику колкими мурашками. — Ну, я с ним поговорю.

— Не вздумай, тем более что его мнение с моим полностью совпадает. Просто признай — у нас нет шансов, будущего, вариантов. Все. Расходимся.

Я уже устала. От всех, начиная с Сережи, заканчивая Романом и Кириллом.

Где там мой герой?

— Перспективы понятны, но согласиться вот так с ходу — не могу, — наглость и настырность, я считаю, отличительные черты Кирилла Андреевича.

— А, будешь ждать, пока Глеб тебе портрет подправит?

— Да хоть сейчас. Кир, отцепись от моей любимой. Ари, как вы?

Неслышно и незаметно подошедший Глеб утащил нас с Лерой в охапку. Дочь взбодрилась тут же:

— А папа?

— Уехал твой папа обратно.

— Спасибо, Глеб Максимович. Сегодня он не просто перешел все границы, но и разочаровал меня безвозвратно.

Ох уж эта молодость и ее максимализм.

— Не сердись сейчас, милая. Остынь, подумай: почему, зачем и что вот это вот могло спровоцировать, — скриплю зубами, но я же мать и должна поддерживать у ребенка нейтральные отношения с отцом, хоть мне и хочется орать матом.

Лера шагнула чуть в сторону, оказавшись рядом с Кириллом:

— Он, правда, считает, что ты должна радоваться его вниманию! Мам! Это вообще днище. Вот просто слов нет, — разрумянившаяся дочь взмахнула рукой.

А когда ее повело в сторону я, увы, среагировать не успела.

Но успел кое-кто другой.