Измена. Закрывая гештальты

Глава 74 Слабоумие или психозащита?

'Слишком поздно бояться.

Пришло время убивать…'

к/ф «Поединок»

— Мам, ты бы присела? Я сейчас чаю тебе сделаю, — спокойно заявил сын в ответ на мои вытаращенные в ужасе глаза.

Я бы присела, да, но получилось только свалиться кулем на маленький кухонный диванчик.

— Костя…

— Спокойно. Все хорошо. Все в порядке.

А я вздрогнула и… зарыдала.

Это было сказано настолько знакомым тоном, что мои натянутые нервы просто не вынесли всего этого, душетрепательного.

Костик поставил передо мной чашку со свежезаваренным молочным улуном, который я пила в расстроенных чувствах, принес салфеток и неловко обнял:

— Мам, ты не плачь. Все в порядке будет.

И положил рядом на стол тест.

Положительный.

А кто сомневался?

— Я так понимаю, Глеба Максимовича ждет сюрприз, да, мам?

Я всхлипнула.

— Ты же оставишь его? — переполошился сын.

Горло свело спазмом, поэтому я только головой мотнула.

— Фу, бл… ин. А напугала-то… капец. Не знал, куда бежать и что делать… ты не волнуйся, мы с Леркой будем рады братику. Или сестренке? Мам, а кто будет?

Что сказать? Рыдала я от души. Почти час, с перерывами на пояснения внезапно любознательному сыну:

— Пока никто не скажет, надо ехать в клинику, сдавать анализы, сходить на прием к врачу. Да и вообще, пол определяют ближе к середине срока.

— Нет, никому ничего говорить не нужно. Лере я сама напишу. Ты не волнуйся. У тебя план, тренировки, школа…

— Я, конечно, справлюсь. Нет, милый, никому. Ничего. Говорить не нужно.

Так жизнь моя внезапно заложила сумасшедший вираж и я просто не успевала.

Но окружающий мир продолжал жить. И я изо всех сил старалась соответствовать.

Съездила в клинику, самую приличную в Валдае, и вышла оттуда с подтверждающими документами.

Езус-Мария! «Старородящая», шикарный титул, да?

Жизнь моя бурлила и натурально шла в разнос.

Сейчас в ней, кроме тренировок сына, ритуальных созвонов со счастливой до невозможности Лерушей:

— Мам! Поздравляю! Я так рада! Мы с Котом выросли, а так тебе не скучно будет. Да и Глеб Максимович наверняка счастлив, да?

Из срочного в месяц отдыха был только регулярно названивающий Алексей:

— Арин, как ты думаешь, если в следующем романе показать, что помощь от родителей это бескорыстно, неопасно и обращаться к ним не только можно, но и нужно?

Вздыхала, соглашалась:

— Мысль правильная. Я подумаю, как это обыграть…

Со временем наши разговоры с Алексеем становились все более личными, хотя начиналось там все всегда весьма безобидно. Например, он мог сказать:

— Арина, мне очень понравилось, как ты в этом романе показала, что родители могут знать больше, чем демонстрируют. И насколько верным получилось решение ребят обратиться к ним за помощью.

Я, естественно, соглашалась, так как все это до сих пор шло у меня по живому. И воспоминания, даже через тридцать лет, были острыми и яркими.

А потом, слово за слово, мы как-то плавно перешли на обсуждение моего завершившегося брака. Совершенно случайно, да.

Началось все с истории про Костин гипс.

Я имела неосторожность в общих чертах обрисовать некоторые детали своего развода.

Ну, за это и получила… деловое предложение:

— Смотри, Ариша, получится очень здорово, если Константин не возражает. Ты могла бы обыграть эту ситуацию в следующем романе серии. Думаю, ребята будут в восторге.

Обалдеть.

Так, после согласования с сыном, я выкатила девятую книгу. У нас, так сказать, материал был животрепещущий.

Кроме юношеского максимализма, я дернула тяжелый пласт состояния детей, родители которых разводятся.

Пришлось через Фису найти психотерапевта, которая согласилась дистанционно меня проконсультировать по этому скользкому вопросу.

Почерпнула много для себя нового и интересного. А Алексей еще и оплатил этот прием:

— Арина, о чем речь? Это же для книги. Спасибо тебе, что ты настолько глубоко погружаешься в проблему. Я, на самом деле, в восторге. Ты не только прекрасно образованная, невероятно талантливая женщина, но и замечательная мать, а уж какой восхитительный собеседник…

Приятно, да. Но мимо. Мимо.

А потом, после явления Ромы я, с одной стороны, была удивлена собственной идее пожаловаться Алексею на приезд бывшего мужа, а с другой — ну, а с кем мне это обсуждать?

Анфиска будет ругаться страшными словами и останется ужасно недовольна тем, что я не погнала бывшего граблями, или хотя бы метлой.

Свёкры явно не те люди, с которыми нужно говорить про подобное. Подозреваю, что у них была огромная надежда, что сумасшедшая идея их сына обернётся сокрушительным успехом.

Таким образом, остался только Алексей.

— Ты не представляешь, как я обалдела, когда увидела, кто ко мне приехал.

В трубке послышался смешок:

— И чего же он хотел?

Вопить и топать ногами меня уже не тянуло, но злость все равно присутствовала:

— Не поверишь, повернуть реки вспять.

— Почему же не поверю? Очень даже логично: он самоутвердился, почувствовал, каким «эге — гей» он может быть, а теперь покой и уют ему понадобились. Поэтому вполне логично, что он желает вернуть всю прелесть, которую ты обеспечивала ему на протяжении всей жизни браке.

Обалдеть, это какая-то, видимо, странная мужская логика:

— То есть, его не смущало, что он год прожил с левой бабой, пытался рассорить меня с детьми? Вынудил продать квартиру, которую я обустраивала для нашей семьи? Это значит все нормально: он пошел налево, нагулялся, а теперь я должна пустить его обратно?

Алексей веселился за мой счет как-то уж чересчур бурно:

— А ты не хочешь?

— Все мои желания, которые касались Романа Николаевича, в большинстве своем умерли до того момента, как я узнала о ветвистых рогах, украшающих мою голову, — вздохнула, потому что этот лежалый нафталин шевелить очень не хотелось.

Противно.

Выдохнула:

— А то, что после измены он надеется на прощение и возвращение? Ну, честно говоря, в моем понимании это верх абсурда.

— Но в жизни чаще всего так и случается мужик: погулял, вернулся, а семья радостно его приняла, — хмыкнул в трубку Алексей.

А меня вдруг это невероятно взбесило:

— Если такова мужская позиция, то, честно говоря, женщинам я могу исключительно посочувствовать. И нет, ни о каком возобновлении отношений с Романом даже речи идти больше не может.

— А если он исправился, раскаялся, все осознал и никогда себя вести подобным образом не будет? — ох, ну, что за бред?

Тем более, некоторые уже в курсе, откуда ветер дует, да.

И не жалеют, и не страдают.

Некогда.

Поэтому четко формулируем позицию:

— Если осознал и раскаялся, то пусть идёт и ищет себе новую любовь, которая обеспечит ему быт и комфорт.

А меня это уже давно никаким боком не касается.

Прошла любовь, завяли помидоры.

— Ну, у вас же такая долгая история, у вас дети, — Алексей здесь звучит словно голос моей матери и всей общественности разом.

Хорошо же, что я теперь сама по себе? И помню: общественное мнение — это мнение тех, кого не спрашивали.

— Да, наши отношения — это уже история. История, которая не будет иметь продолжения иного, чем диалог о детях.

Короткий смешок и внезапно, резко, навылет:

— Что же, такая новость не может не радовать. Жду тебя на автограф-сессию тогда. Пора нам поговорить серьезно. И не только о работе, Арина.

Капец.

Да, с Алексеем было спокойно. Уверенно. Просто. Понятно.

Но сердце мое все равно замирало, когда глаз выхватывал на улице в толпе золотоволосую макушку, или мимо пролетал спортивный байк, или мне вдруг ветром приносило откуда-то аромат «Terre d’Hermes Eau Intense Vetiver». Дома запретила герань, избегала трогать свою парную женскую туалетную воду.

Страдала. Потому что дура. Сама решила, сама воплотила. Сама ушла. Да так, что, ну, ни один нормальный…

Да кто из нас нормальный-то?

Тем не менее, время шло.

Наступил октябрь и пришло то самое, когда надо собираться, кутаться в сандалового «Тома Форда», как в успокоительное, и ехать в Москву.

К Алексею.

Он уже решительно не намекал даже, а настоятельно звал.

Ну, как там было: «Любовь это смотреть не друг на друга, а в одну и ту же сторону»?

Да, с Глебом мы смотрели лишь друг на друга, ловили глазами, следили не отрываясь.

Все в прошлом, Арина.

Все в прошлом.

Ты ушла сама.

У него наверняка уже давно та самая, правильная, милая, красивая, молодая, беспроблемная девочка. С такой внешностью, активной жизненной позицией, бдительными родителями нет шансов остаться свободным и без женского внимания.

Собирайся, Арина, в столицу.

Достойный мужчина зовет тебя. Готов поддерживать в твоих стремлениях. Вполне положительно относится к твоим детям.

Настоящим и будущим.

Что тебе еще?

Глеба.

Больше никого.

А раз нет его, и не будет, то и пусть…

Поеду.